murphy's law

Томас переворачивает ключ в руках, шрифт едва можно различить в тусклом освещении. Он задумывается о прошедшем за несколько часов. Минхо провел их к мертвому гриверу без проблем. Встреча с Ньютом после так же прошла хорошо. Правда он не говорил о Терезе. Незначительное изменение, возможно, но, несомненно, важное? Честно говоря, Томас мог составить целый список различных способов, с помощью которых даже малейшие его действия могли привести к потенциально нескончаемым последствиям, хорошим или плохим; но были так же безграничные возможности, смысл которых был бы сомнительным. Еще одно отличие — это номер ключа: вместо седьмой секции вторая. И, почему-то, Галли не утверждал, что Томас заслуживает изгнания, даже когда Ньют принял решение позволить ему быть Бегуном. Так что вместо того, чтобы провести ночь в Яме, он комфортно лежит в своем гамаке, раскачиваемый туда и обратно легким ветром. — Эй, Томас. Кстати о Галли... — Да? — спрашивает Томас, его взгляд падает на мрачную фигуру парня, стоящего лишь в шаге от гамака. — Слушай, только не думай, что то, что ты сделал — правильно. Побежав в Лабиринт, ты нарушил одно из немногих правил, что у нас есть. — Тогда почему ты ничего не сказал? Ты не предлагал изгнать меня, да и я действительно уверен, что Ньют бы согласился с тобой, — Томас садится, недоумевая. Галли меняется, дискомфорт на его лице становится очевидным даже при тусклом освещении. Всем своим видом он выражает боль. — Ты предотвратил изгнание Бэна. Я понимаю, что он не совсем в себе сейчас, но ты спас ему жизнь, — Галли мотает головой, его вид меняется на обычный строго недовольный. — Значит, мы квиты. Не ожидай от меня еще одолжений, — огрызается он. Одаряет Томаса равнодушным хмурым взглядом и разворачивается, чтобы уйти. Томас ложится обратно, одолевая дурацкий порыв улыбнуться. Он осознает, что сон приходит к нему со странной, комфортной легкостью. Он просыпается гораздо раньше восхода солнца. Еще задолго до того, как Двери открылись. Он со всех сил старается вновь уснуть, но его тело откровенно отказывается. Хриплые крики Бэна прекратились где-то ночью, и жуткая тишина заставляет чувствовать себя так, будто его душат. Поэтому он поднимается на ноги, оставляя ключ в гамаке. Он мотает головой, щелкая шеей и тем самым избавляясь от напряжения. Глаза парня продолжают привыкать к туманному утру, он опускается на колени в попытке нащупать свои ботинки. Находит их, надевает и зашнуровывает. Томас снова поднимается, напевая тихую мелодию. Он помнит, что слышал ее от Ньюта перед тем, как их миссия по спасению Минхо провалилась ко всем чертям. Он все еще не понимает, где сам Ньют ее услышал, и Томас не помнит слова достаточно хорошо для того, чтобы действительно спеть, но мычание работает. Это заставляет обстоятельства выглядеть почти нормально. Не то чтобы когда-нибудь все шло нормально там, где замешан Томас. Он не думает о том, что делает, пока не оказывается в Лазарете, смотря на лежащую Терезу. Его зрение привыкло достаточно для того, чтобы он мог видеть контуры и силуэты, и она продолжает лежать на кровати, неподвижна, словно труп. Он думает о том, действительно ли она спит, или же прикидывается. Думает, стоит ли ему просто забрать ампулы с сывороткой из ее кармана и начать применять их. Это может дать Бэну больше времени, чтобы поправиться. И Алби. Затем он вспоминает о сверчках и понимает, что это не стоит риска. Если ПОРОК видит его, они моментально узнают, что что-то не так. Но смогут ли они увидеть его в темноте? Скорее всего. И они наверняка уже начали что-то подозревать. Несмотря на все его усилия, Томас не был неуловимым. Пол под ним скрипит. Парень поворачивается и отбрасывает руку человека, как только тот попытался прикоснуться к его плечу. Томас хватает его за рубашку и вжимает к стену. Небольшая постройка, кажется, почти задрожала от столкновения. Глэйлер хрипит, выдох вырывается из его легких. Томас испытывает трудности в том, чтобы понять, кто это. Скачок адреналина делает это лишь более трудным заданием. Затем глэйдер начинает говорить, и Томас прекрасно знает, кто перед ним. — Какого... Черта, Новичок, — шипит он. Томас выпускает его и отходит назад, когда Ньют восстанавливает свое дыхание. — Я не знал, что это был ты, — объясняет Томас. — Чего? Значит, будь это кто-нибудь другой, ты бы все равно сделал это? — острит Ньют. Он фыркает и слегка качает головой. — Ты ненормальный. — Разве я не знал? — тихо бормочет Томас. Ньют усмехается и хлопает его по спине. Он думает, что Томас шутит. Ньют где-то с минуту сохраняет тишину. Слышится знакомый звук зажигания спички, и внезапно комната расцветает в мягком оранжевом свете. Ньют держит маленький фонарь. — На спине будет синяк от того, как сильно ты толкнул меня в стену. Рукоятка мачете вонзилась прямо мне в лопатку. Нужно учиться контролировать свою силу, Томми, — дразнит Ньют, расстегивая ремень на своей сумке, что удерживает мачете напротив его спины, и снимает с себя все снаряжение. Он потирает ушиб рукой, в которой не держит лампу. — Можешь не верить, но я, вообще-то, пришел сюда не для того чтобы испугаться тебя до смерти. — Нет, серьезно? — Этот уровень сарказма просто неуместный. — Я провел слишком много времени с Минхо, похоже, — отвечает Томас. Он прислоняется спиной к стене: туда же, куда впечатал Ньюта пока даже не пять минут назад. — Почему ты не спишь? И как ты узнал, что я здесь? — Не спал и увидел, как кто-то прокрался сюда. Проверил твой гамак и понял, что это был ты, — Ньют слегка наклоняет голову и убирает руку со своего плеча. — Ты недавно собирался сказать мне что-то в Хоумстэде, помнишь? Томас напрягается. Спустя один долгий, тихий момент, он сдвигается с места так, что не опирается на стену больше, а выпрямляется во весь рост — безуспешная попытка притвориться, что разговор под его контролем. — Ага, я не... Я могу отложить это? Я расскажу тебе позже, обещаю, просто... Не сейчас. — Ох, ну... Что ж, тогда ладно, — Ньют заметно сдувается, все поникло: от выражения его лица до его позы. — Просто, — Томас порывается объясниться. Он смотрит влево от себя, на сверчка, прыгнувшего на стену. — Мне просто необходимо немного больше приватности. Только я и ты, понимаешь? — Томми, у тебя не будет личного пространства, пока ты в Глэйде. Эти маленькие жучки наблюдают за нами даже в ванной, — Ньют фыркает, но не выглядит больше таким разочарованным. Томас лишь пожимает плечами, не зная, что ответить. — Но я понимаю, — он продолжает. — Скажи мне, когда будешь готов, ладно? — Обязательно, — уверяет Томас и неловко похлопывает Ньюта по плечу. Парень шаркает ногами, и когда Томас заглядывает в его глаза, он ловит их взволнованный вид. — Что не так? — Томас спрашивает. Ньют медлит, его взгляд бегает от Томаса к Терезе, лежащей на кровати и холодной, будто статуя. — Почему ты здесь, Томми? — медленно начинает Ньют. — Даже Бегуны не встают в такое время. Почему ты не спишь? И почему ты тут с ней? — Не знаю даже. Мои ноги вроде сами привели меня сюда, — Томас пожимает плечами. Вовсе не ложь, но уж точно не вся правда. Он продолжает. — Она явно знала, кто я, так что я хотел посмотреть, удастся ли мне узнать ее вблизи. — И? — спрашивает Ньют, выжидающе поднимая брови. Теперь медлит Томас. Он просто не уверен, как много может рассказать. — Ну, я не... Не совсем понимаю. Это трудно объяснить, — осторожно начинает он. — Ну так попробуй хотя бы, черт возьми, — Ньют оживляется. — Если ты знаешь ее, ты сможешь получить от нее немного ответов, когда она проснется. Томас. Он отпрыгивает назад, словно от удара, а взгляд направлен на ее лицо. Она не двигалась. Ее рот не двигался. Так как же это возможно, что он слышал свое имя ее голосом? Ладонь сжимает его плечо и Томас вздрагивает, шокированный голосом Терезы, протекающим сквозь него. — Ты в порядке, приятель? — Ньют звучит обеспокоенно. — Ты слышал это? — спрашивает Томас, наконец-то отрывая свой взгляд от Терезы, чтобы посмотреть на Ньюта. — Слышал что? — парень хмурит брови. Отлично, я схожу с ума, мрачно думает Томас. Ты можешь слышать меня? Хорошо, значит, это работает. Ньют становится напротив него, блокируя его обзор на кровать, где лежит кажущаяся бессознательной девушка. Его глаза светятся переживанием и замешательством. — Томас, что происходит? Что ты слышал? — Что-то снаружи. Скорее всего, кто-то из глэйдеров или вроде того, — отвечает парень. Он пока будет держать это новое открытие при себе. — Пять утра, черт возьми. Ты уверен? — Ньют снова хмурится. — Да, — даже если Томас кивает слишком быстро, излагая свою позицию, Ньют никак не комментирует это. Томас трет свой затылок. — Слушай, я пойду. От нахождения здесь у меня болит голова. Он не врет на этот счет. Из-за Терезы это, обращающейся к нему в его сознании, или нет — он не знает, но его голова раскалывается. Ньют следует за ним на улицу. Томас позволяет своим ногам вести его, будучи не уверенным в том, куда идет, и не то чтобы правда переживая об этом. Затем он ловит себя на пристальном рассматривании домика на дереве. Он медленно поднимается по лестнице, глубоко погруженный в мысли. Она придет сюда, когда очнется. В какой момент бы это не произошло, Томас готов ждать. Как только парень достигает основы, он двигается к самому дальнему углу, скрываясь из виду всех внизу. Ньют просовывает голову в отверстие, ведущее к основе, затем следом все свое тело. Он садится рядом с Томасом, вытягивает ноги и скрещивает лодыжки, закидывая левую ногу на правую. Задувает огонь в фонаре и оставляет его сбоку. Они оба смотрят на небольшую часть Глэйда, которую могут видеть, пока сидят. С восходом солнца начинается рассвет. Двери с грохотом открываются, но никто из них это не комментирует. — Ты как, приятель? — спрашивает Ньют. Томас смотрит на него, но взгляд Ньюта по-прежнему направлен вперед. — Тут наверху так спокойно. Это место — пиздец, чувак. Затем Ньют смотрит на него. — Следи за языком, Томми, — ругает парень, но в его голосе можно уловить шутку. Томас фыркает. — Ага, если только ты или Минхо не выражались хуже. Это вызывает у Ньюта улыбку. Он меняет положение, подсунув правую ногу к груди и прижавшись подбородком к колену. Поза неожиданно и сильно напоминает Томасу о старом Ньюте и конкретном разговоре, что однажды произошел в Жаровне. Они отдыхали ночью, а Ньюту с Минхо было поручено следить. Томас, неспособный уснуть, присоединился к ним. Огонь напротив и Ньют рядом согревали его. — Что думаешь, Томми? Я хорошенький теперь? — Ньют криво улыбается, его оборванный шарф висел на плечах, словно шаль. Томас смеялся, прикрыв рукой рот, чтобы заглушить звук. Тереза, Фрайпан, Арис и Винстон спали. На этот раз Винстон был тихим, не стеная и не хрипя от боли из-за своих ранений. — Да, ты — самое близкое к красивой девчонке из всего, что Томас когда-либо видел, — сказал Минхо, одаряя их лишь быстрым взглядом, прежде чем посмотреть обратно на ночное небо. Он лег напротив них, по ту сторону от огня. — Однозначно, — согласился Томас. Прошла долгая минута молчания, затем Минхо заговорил. — Это заставляет задуматься, правда? — тихо сказал он. Томас посмотрел на него, чтобы спросить, что тот имел ввиду, но глаза Минхо продолжали рассматривать плавный пейзаж неба. — Существует так много мест, где мы никогда не были. Мест, где никогда не побываем. Ньют поднял свою правую ногу, сгибая ее и опуская голову на колено. Он смотрел на огонь. — Я думаю, где-нибудь есть место для нас. Думаю, там есть Алби, Чак и все остальные, — прошептал Ньют. Томас смотрел на него. Он не мог придумать, как ответить правильно, поэтому молчал. Минхо ничего не сказал, продолжив искать созвездия. Единственным ответом, который Ньют получил, был треск огня. — Эй, Томми? Томас моргает и всего на секунду ему кажется, что он действительно может услышать шипение и треск огня. Затем он смотрит на Ньюта, уставившегося на него. — Что? — спрашивает Томас и вытирает свой рот. — Что-то на моем лице? — Нет, лишь думал о том, когда же ты планировал вернуться. — Вернуться? — растерянно переспрашивает Томас. Ньют пожимает плечами. — Ты ушел в свой маленький мир, где был довольно долго. О чем ты думал? — О тебе, — отвечает Томас, прежде чем может одернуть себя. Ньют вскидывает бровь. — И о чем конкретно ты так усердно думал? — Ну, эм, ты... Интересный, — Томас чешет свой затылок. — О, правда? — теперь Ньют улыбается. Томас начинает утвердительно кивать, затем слышит неожиданный шум. Он поднимается, расширяя свой обзор на Глэйд, и его желудок проваливается вниз, когда он замечает группу глэйдеров, бегущих навстречу. Когда все успели проснуться? — Девчонка, она направляется к дому на дереве! — Томас слышит кричащего кому-то Галли. — У нее мачете Ньюта! — Где? — спрашивает Ньют, быстро поднимаясь на ноги и готовясь ступить шаг вперед. Томас хватает его рубашку и тянет назад немного более грубо, чем был намерен. Ньют косо смотрит на него. — Она увидит тебя, — шепчет Томас. — И не захочет подняться. — Тебе нужна она здесь? Когда у нее есть оружие? Ты не знаешь, на что она способна, — шипит Ньют, неверие и слабая паника отображаются в широко открытых глазах и искривленных губах. — Таким образом мы можем застать ее врасплох, — тихо уверяет Томас. Он слышит тяжелое дыхание Терезы и скрип лестницы, когда она начала подниматься. Он прижимает палец к своим губам, призывая к тишине, и проводит Ньюта к дальнему углу позади себя. Ньют со злостью смотрит на него, но идет куда Томас хочет. — Будь осторожен, — шепчет Ньют, его теплое дыхание напротив изгиба шеи Томаса. Он игнорирует то, как его тело вздрагивает в ответ, и делает небольшой шаг вперед, стараясь подобраться достаточно близко, чтобы выхватить у девушки мачете, когда она окажется наверху, но оставаясь достаточно далеко, чтобы та не могла его увидеть. Он видит ее появившиеся на основе дома пальцы, цепляющиеся, чтобы она могла подняться. Бросается вперед и наступает на лезвие мачете, отбрасывая его подальше от нее, и заставив оружие проскользить назад. Тереза поднимает глаза, ее взгляд полон тревоги. Прежде чем она может убрать свои руки и начать спускаться обратно вниз по лестнице, где все равно ждут другие глэйдеры, Томас хватает ее за запьястья и помогает ей полностью взабраться наверх. Она значительно легче, чем он ожидал. Девушка издает пронзительный крик, и это звучит скорее как гнев, чем что-либо еще. — Отпусти меня! — восклицает она, высвобождая свои руки из хватки Томаса и отступая в самый отдаленный от него и Ньюта угол. Ее лицо покраснело. — Может, будет лучше, если мы все успокоимся, мм? — говорит Ньют, подходя ближе к Томасу. Мачете в его руке, но он держит его внизу в самом менее уграющем жесте из всех возможных. Он говорит мягко, как будто пытается успокоить напуганное животное. Но Тереза не напугана — она в бешенстве, если судить по выражению ее лица. — Успокоимся, — повторяет она, насмехаясь. — Вы забрали у меня единственное средство для самозащиты, пока я в незнакомом месте, окружена парнями, которых не знаю, и ты говоришь мне успокоиться? — Мы не навредим тебе, — уверяет Ньют. — Ты произнесла мое имя, пока спала, — вдруг начинает Томас, вмешиваясь. — Кто ты? Откуда ты знаешь меня? Я не понимаю этого, как и ты. Томас делает резкий, сбитый шаг назад, врезаясь в плечо Ньюта. Он едва ли замечает удивленный возглас парня, проверяя выражение лица Терезы на изменения. Ее гнев немного утих. — Как ты это делаешь? — спрашивает Томас с подавляемой дрожью в голосе. — Делает что? — Ньют звучит раздраженно и очень растерянно. Это требует немного практики. Я могу научить тебя, если хочешь, она говорит с ним, но ее рот даже не дернулся. — Нет. Я хочу, чтобы ты прекратила, — требует Томас. — Я хочу, чтобы ты убралась из моей головы. Почему? Что у тебя на уме такого, чего не должно быть? Не твое чертово дело, Тереза! думает он, сжимая зубы и сдерживаясь, чтобы не заорать слова ей в лицо. Неожиданное выражение удивления на ее лице заставляет его гнев ослабеть. Но то, что заставляет его негодование превратиться в беспокойство, — это то, что он может не только видеть ее удивление: он может чувствовать его. Это задерживается в его подсознании и дает ему острое, интенсивное ощущение головокружения. Схватываешь на лету, отвечает она. Он мотает головой, чтобы прояснить мысли, но это заставляет головокружение лишь усилиться в десять раз. Он спотыкается, отступая назад и падая прямо на грудь Ньюта, после чего он чувствует глухой стук мачете, упавшего на пол, когда парень поднял руки, чтобы удержать Томаса на ногах. — Вот же дрянь, Томми, — бормочет он. — Что с тобой, черт возьми? Тереза обеспокоена. Томас может чувствовать эту эмоцию так, будто она принадлежит ему. — Уйди из моей головы, — умоляет Томас и поднимает взгляд на Терезу. — Прочь из моей головы. И она делает это. Ее присутствие исчезает, и больше нет ощущения, будто его мозг сейчас взорвется из-за переполненности. Почти мгновенно уходит и головокружение. Ньют, кажется, понимает это, и медленно ослабляет свою поддержку. Томас может устоять сам. Ладони Ньюта съезжают с боков парня. Томас подходит к Терезе, и с такого расстояния он может заметить дрожь ее тела и бледность щек. Это не сдерживает его. — Не делай этого. Никогда. Ладно? — Я не... — Нет, — говорит он. — Хватит. Она поджимает губы и медленно кивает. — Ладно. Спуск обратно вниз неловкий, особенно из-за парней внизу, что наблюдают за ними. Первым идет Томас, затем Тереза, и, наконец, Ньют. Пока он спускается, нога Терезы ударяет Томаса в голову достаточно сильно, чтобы вызвать у него звон в ушах. — Извини, — говорит она, но совершенно не звучит сожалеюще. Томас достигает последней ступени лестницы и спрыгивает, поддерживая Терезу. Девушка поворачивается, пристально смотрит на Томаса. Она злится на него. Или, возможно, на себя. Трудно сказать. Ньют перепрыгивает три последние ступени и падает на землю. Он быстро поднимается, прежде чем Томас успевает потянуться помочь ему. Он бросает на него мимолетный и нечитаемый взгляд. — Ладно, Галли, отведи девчонку в кутузку. Не хочу, чтобы она сбежала снова, тем более в Лабиринт. Галли двигается, чтобы взять ладонь Терезы, и она отпрыгнула от него, сердито смотря на Ньюта. — У меня есть имя, ты в курсе? Ньют улыбнулся ей. — Ну, пока ты не назовешь его, дорогая, боюсь, я не смогу его использовать. За все время, что Томас знал Ньюта, он еще никогда не слышал, чтобы парень звучал так неестественно вежливо. Его интонация насмешливо ласковая, и даже Минхо одаряет Ньюта удивленным взглядом после услышанного. Тереза сильнее хмурится и выглядит готовой броситься на него, но Галли достаточно быстро оттаскивает ее в сторону Ямы. Томас собирается последовать за ними. Ладонь опускается на его грудь, останавливая. — Ты куда собрался? — спрашивает Минхо, смотря на него с недоумением. — Хочу спросить у нее кое-что. Узнать, что ей известно, — объясняет Томас. Минхо качает головой. — Оставь это Ньюту. Он главный сейчас. Мы опоздали из-за этого беспорядка с девчонкой. Я не мог найти тебя утром, и если ты хочешь быть Бегуном, ты обязан обладать ответственностью и правильным типом мышления, — Минхо кивает в сторону Могильника. Томас понимает, что он имеет ввиду Картохранилище. — Давай за мной. Нужно немного обучить тебя, прежде чем мы отправимся туда. — Подожди, Минхо, — останавливает Ньют. — У меня есть несколько вопросов к Новичку. — Какому из? — Минхо спрашивает, фыркая. — Не к девчонке, я имею ввиду Томми. — Это может подождать? Сам знаешь, составление карты Лабиринта в приоритете. Выражение лица Ньюта резко темнеет. — Да, конечно, «в приоритете», когда карта уже полностью составлена, — Ньют шипит сквозь зубы, и горечь застает Томаса врасплох. — Нужно поддерживать видимость, иначе люди будут паниковать. Даже сильнее, чем сейчас, — тихо отвечает Минхо. Затем он поднимает голос, смотря на небольшую группу парней, уставившихся на зрелище. — Отлично, а теперь возвращайтесь к работе, халявщики! — С каких это пор ты здесь главный? — с вызовом спрашивает парень, который говорил на Собрании. Тот, кто спросил, почему они не изгнали Бэна. Эйден, вспоминает Томас. Минхо хмурится и собирается подойти к нему, но Ньют поднимает свою руку и подходит сам. Он навис над парнем. — Избавь нас от этого дерьма. Меня тошнит и я уже устал от твоего отношения, и если ты не научишься уважать главных, у нас могут быть чертовы проблемы. Все ясно? Томас с удивлением моргает. Эйден фыркает, затем кивает и уходит. Томас слышит, как он бормочет что-то своему другу, когда они возвращаются к своей работе. — Все, что я сделал — это обратил внимание на правду, и на меня за это наорали, — говорит он. Теперь он вне зоны слышимости, и Томас почти чувствует к нему немного сочувствия. Минхо тяжело вздыхает и смотрит на Ньюта. — Слушай, если ты хочешь следовать за нами в Картохранилище — валяй. Ты можешь задать свои вопросы по дороге туда. Тем не менее, Ньют медлит. Минхо закатывает глаза. — Ладно, я понял. Личный разговор, — он дергает головой в сторону Могильника. — Вы знаете где меня найти. Доставь Салагу туда в течение часа. Ньют кивает, с готовностью принимая приказы парня, что заставляет Томаса задуматься о том, почему же Минхо никогда не поднимался по рангу выше, чем просто куратор Бегунов. — Пошли тогда, — говорит Ньют и берет Томаса за руку. Он тащит его в дальний угол Могильника, издалека обходя Картохранилище, чтобы не видеться с Минхо. Они останавливаются, когда достигают места, где стены встречаются в этом темном, уединенном углу, после чего Ньют отпускает ладонь Томаса. Парень помнит, как Ньют кричал на него здесь. Разве это действительно было только вчера? Это чувствуется, будто вечность назад. — Тебе стоит объяснить кое-что, Томас, — говорит Ньют, складывая руки на груди. — Прошу прощения? — Ты и девчонка. Что это было? — челюсть Ньюта напрягается. — Что это? — спрашивает Томас, начиная немного расстраиваться. — Все эти «уходи из моей головы»? — Ньют выглядит раздраженно. — Вы что, телепаты или еще какое дерьмо? — Похоже на то, — бормочет в ответ парень. Ньют сохраняет тишину. Он ждет нормального ответа. Томас тяжело вздыхает и трет глаза. У него нет выбора, кроме как рассказать Ньюту всю правду, хотя бы о телепатии. Он все слышал, поэтому в любую ложь будет невозможно поверить. Но будет ли в это так же трудно поверить, как в правду? Томас не очень уверен на этот счет. — Помнишь, я услышал что-то в Лазарете какое-то время назад? Ньют слегка кивает головой, давая знак, что тот может продолжить. Томас переминается с ноги на ногу, опуская голову, чтобы избежать напряженного взгляда. — Я слышал ее. Она обращалась ко мне в моих мыслях. — Ладно. Томас смотрит на него, моргая. Выражение лица Ньюта нейтральное, даже немного заинтересованное, но он не показывает ни единого намека на сомнение. — Ты воспринимаешь это удивительно легко, — замечает Томас. — Почему? — Мы лишены воспоминаний, Томми, и мы заперты в гигантском лабиринте, который меняется каждую ночь. Телепатия не кажется прямо страшно надуманной, — Ньют немного наклоняет голову. — Думаешь, это было идеей Создателей? — Конечно, чем же еще это могло быть? — спрашивает Томас. — Мне лишь интересно, могут ли они отслеживать это. В смысле, знают ли они, что она говорит мне. — Что она говорила тебе? — спрашивает Ньют. — Только мое имя и тому подобное. Она сказала, что может научить меня, как это делать; похоже, они дали ей возможность помнить так много, — он останавливается на этом, не включая вопрос Терезы о том, что у него на уме такого, чего не должно быть. Это повлекло бы только еще большее количество вопросов. Звук голоса Ньюта падает до совсем тихой громкости. — Ты думаешь, она с ними? Я имею ввиду Создателей. Думаешь, она работает с ними? — Нет, я... — затем Томас останавливается и обдумывает это. Вовлечена ли Тереза во все это? Он хочет ответить «нет», ведь воспоминания вернулись к ней в Жаровне, верно? Вот только он не может доказать это. Он никогда даже не думал о том, чтобы спросить. Она могла иметь воспоминания с самого начала, а Томасу просто не было известно. Но он не знает наверняка. Об этом он и говорит Ньюту. — Не могу сказать. Если это действительно так, она хорошая лгунья, — отмечает Томас. — Очень хорошая лгунья, — соглашается Ньют, его голос отстраненный и задумчивый. — И ты утверждаешь, что не узнаешь ее. Томас мотает головой. — Я не говорил этого. Я имею ввиду, я мог бы. Она выглядит знакомо, как будто я знал ее, но... Не знаю. Это похоже на худший в мире случай дежавю, знаешь? Ньют кивает, словно полностью понимает. Он меняет свое положение таким образом, что теперь смотрит прямо на Томаса, и их взгляды пересеклись. — Это то, что я чувствовал, когда впервые встретил тебя. Мог поклясться, что уже видел тебя раньше. — Меня? — удивленно переспрашивает Томас. — Да, тебя. Открыл Лифт — и вот он ты. Ты выглядел так знакомо. Если честно, я ожидал, что ты побежишь. Черт возьми, да я был почти уверен в этом. Мы, бывало, получали подобных парней, но ты отличаешься от остальных шанков. — Оу, каким образом? — Томас сглатывает. — Именно, что я не могу точно объяснить. Это просто... Это похоже на то, что ты знаешь больше, чем хочешь, но... Дерьмо. Я не знаю, Томми. Не похоже, что ты плохой человек или работаешь на Создателей. Черт возьми, я доверяю тебе, хоть и знаком с тобой всего два дня. Ньют делает шаг вперед, в пространство Томаса. Вместо того, чтобы отступить, он застывает. Не то чтобы он на самом деле мог далеко отойти с каменной стеной позади. Он приподнимает голову, чтобы поддерживать зрительный контакт с Ньютом. Они не совсем прикасаются, но находятся настолько близко друг к другу, что их дыхание смешивается, и Томас может чувствовать тепло, исходящее от кожи Ньюта. — Я знаю тебя, Томми? — тихо спрашивает он. Томас опускает голову, чтобы скрыть внезапно появившиеся на своих глазах слезы. Он медленно выдыхает, и его плечи содрогаются. — Я не... — он сглатывает, чтобы унять дрожь в собственном голосе. — Я не знаю. Мне жаль. Теплая ладонь касается нижней части его щеки, осторожно поднимая голову парня. Зрение Томаса слегка размыто из-за слез, но когда его глаза встречаются с глазами Ньюта, он впервые чувствует, что способен видеть четко. — В таком случае, знаешь ли ты меня? — спрашивает Ньют тем нежным и заинтересованным голосом, который он не слышал так долго. Томас неистово моргает в попытке избавить свои глаза от их влаги, но упрямые слезы отказываются полностью исчезать. Он вытирает их рукавом, медля, но не имея причины для этого. Ньют — самый терпеливый человек, которого Томас когда-либо знал. Но он не может ответить честно. Сверчки находятся повсюду в Глэйде, и ПОРОК наблюдает за ними. Затем у Томаса появляется идея. Не план, как таковой, но идея. Без особых размышлений о потенциальных результатах и последствиях, он преодолевает расстояние между ними и крепко обнимает Ньюта, пряча лицо в сгибе его шеи. Парень вздрагивает и лишь на мгновение колеблется, прежде чем ответить на объятие с равной силой. Томас поднимает голову и прижимается губами к щеке Ньюта. — Как только мы окажемся вдали от людей, что поместили нас сюда, я отвечу на любой твой вопрос, — выдыхает Томас. Затем он отстраняется, делает шаг назад и покидает объятия Ньюта, улыбнувшись. — Верь мне.