murphy's law

Томас трет кожу ремней между своих пальцев, ошеломленный ностальгией от этого ощущения. Ему нравились эти ремни. Он не помнит, как потерял их раньше, но он решительно настроен не потерять их на этот раз. Как и на то, чтобы не потерять Ньюта снова. И Чака. И Терезу. И Винстона. Всех остальных глэйдеров. Вот дерьмо, эта работа действительно создана для него. — Готов? — спрашивает Минхо. — Ага, — Томас кивает, выдернутый из собственных мыслей и внезапно распираемый энергией. Минхо смотрит на него и смеется. — Расслабься, шанк, это не так захватывающе. Каждый день все одинаково. Поверь, ты устанешь от этого уже через какие-то пять минут внутри. Очень вряд ли, исключая даже то, что это неправда. Они найдут выход сегодня. Это напоминает ему: — Прежде чем уйти, я должен забрать ключ из моего гамака. — Что забрать? — Минхо одаряет его таким взглядом, будто он сумасшедший. — Ключ, который мы достали из гривера. Механизм с цифрой два. Минхо хмурится. — Как ты знаешь, что это ключ? — А я и не знаю, — Томас пожимает плечами. Минхо продолжает хмуриться. Его голос сменяется таким тихим шепотом, что парень почти упускает его слова. — Известно ли тебе что-нибудь, что не известно мне? — Нет, конечно нет. Я просто готов отправиться туда, понимаешь? — Томас медлит, а затем, ничего не добавляя, едва заметно кивает. Глаза Минхо вспыхивают чем-то ярким. Он делает шаг назад, несильно толкая Томаса в руку. — Тогда чего мы ждем? — спрашивает Минхо. Томас фыркает и кивает на дверь Картохранилища. — После тебя, — отвечает он, и когда Минхо выбегает наружу, парень следует за ним. — Итак, — тяжело выдыхает Томас, как только они оказываются в нескольких футах от Лабиринта. — Какую секцию мы исследуем? — Ну, на этой фигне изображена двойка, и прошлой ночью именно вторая секция была открыта, когда мы нашли гривера, так почему бы не попытаться изучить ее, раз уж из этой секции гривер и пришел? Она не будет открыта, но оно того стоит. Минхо смотрит на него вопросительным взглядом. Томас лишь улыбается. — Отличная идея. Не церемонясь, Минхо срывается с места, а Томас спешит догнать его. Когда парень привыкает к своему темпу, Томас отстает, хоть и старается не оставаться слишком далеко позади. Утреннее солнце меняется на полуденное к тому времени, когда Томас и Минхо достигают Лезвий — внутренней территории Лабиринта с вращающимися стенами. Томас едва ли помнит то, как опередил их впервые. Именно поэтому он приближается с осторожностью, сверля взглядом ключ, торчащий из рюкзака на спине Минхо, и ждущий, пока его активируют. Минхо так же замедляется, оглядываясь вокруг в полном замешательстве. — Это... Странно. Мы находимся во второй секции. Она не должна быть открыта сегодня. Она должна быть закрыта. И затем ключ начинает пищать. Звук сначала слабый, но Минхо слышит его точно так же четко, как и Томас, кружась вокруг в попытке найти источник. Томас вынимает ключ из рюкзака, и оба пристально смотрят на него. Парень идет вперед, а звук становится значительно громче. Они обмениваются взглядами, полными волнения и тревоги. Томас делает еще несколько шагов вперед, писк усиливается. Он крепко сжимает ключ в своей потной ладони. — Оно становится громче? — спрашивает Минхо. Его голос — практически шепот. — И быстрее, — Томас соглашается. Они продолжают свой путь, а интенсивность писка только растет, пока звук не становится ничем иным, как громким шумом. Наконец-то Томас останавливается, стоя напротив огромной широкой дыры в каменной стене. — Это... Я никогда раньше не встречал это место. Его попросту не было здесь, — говорит Минхо, его голос взволнованный и глухой, когда отдается эхом от огромного каменного пространства. Томас едва способен расслышать его через писк ключа. Он делает шаг в коридор, осматривая планировку прохода. Он не помнит, чтобы тот был настолько длинным. Проход кажется нескончаемым, а дальняя стена находится на большом расстоянии впереди них. С другой стороны, все точно так же, как раньше. Каменный мост ведет к чему-то вроде сплошной стены, и обе стороны этого моста исчезают внизу, в нескончаемой пустоте. Томас помнит, как видел нескольких парней, выброшенных туда, и он вздрагивает. Они продвигаются дальше молча, шум ключа заполняет мрачную тишину. Примерно три четверти дороги туда, и Минхо усмехается, жестом показывая вперед. — Это всего лишь очередной тупик. Его голос гремит, звенит и отскакивает, словно слова исходят от самих каменных стен, или, возможно, от чего-нибудь из обрыва. Одна мысль об этом заставляет Томаса напрячься, и он не помнит, чтобы был таким нервным в прошлый раз. — Я не знаю... — бормочет парень в ответ, и как только они останавливаются у предполагаемого тупика, ключ с пронзительным щелчком прекращает трещать, а стена перед ними начинает грохотать. Она скользит вверх, и ряд из нескольких других каменных стен поднимается, показывая большую, идеально круглую дверь, которая расширяется и прокручивается, с тихим шипением открываясь. Нора Гривера. — Что это за хуйня? — выдыхает Минхо. Его ужас осязаем. Томас двигается к норе. Минхо резко вдыхает и бросается догонять его, бегая глазами в разные стороны. Затем, в нескольких футах от Норы Гривера, Томас останавливается, держа ключ далеко позади себя. В прошлый раз ключ заставил Лабиринт меняться, как происходит ночью, и Томас помнит, как много смертей и разрушения обрушилось на Глэйд в результате. Он отходит назад, не желая рисковать и что-нибудь не нарочно активировать. Он вглядывается в темноту Норы Гривера, но невозможно сказать, как далеко эта тьма будет продолжаться, пока они добираются до экрана, куда введут код. Томас не уверен, действительно ли его воспоминания размыты из-за течения времени, но он мог бы поклясться, что нора была меньше в прошлый раз. Минхо, кажется, не замечает паузы Томаса, так как продолжает идти вперед, останавливаясь лишь когда находится прямо перед входом в темный проход. — Минхо? Что ты делаешь? — парень шипит, в его голосе слышится настойчивость. — Посмотри на это, — отвечает он, поворачиваясь к Томасу и поднимая свою руку. Его пальцы покрыты липкой зеленой слизью. Лицо Томаса вытягивается в отвращении, и Минхо вытирает слизь о свои штаны. — Гриверы, — утверждает Минхо, уходя от норы и вновь останавливаясь рядом с Томасом. — Я думаю, возможно, это то место, где они сидят в дневное время. — Тогда давай убираться отсюда, прежде чем они поймут, что мы затеяли. Вернемся завтра и посмотрим, что можем найти, — решительно говорит Томас, и с облегчением выдыхает, когда Минхо соглашается. Возвращение обратно в Глэйд быстрое и без происшествий, что заставляет настроение Томаса подняться. Он не спровоцировал Лабиринт. Все доживут до следующего дня. Несмотря на то, что теперь они будут отставать на один день от первой временной шкалы, он доволен тем, что нападение гриверов может быть задержано или, возможно, вообще предотвращено. Это значит, что он может даже придумать план. Никто не ждет у Дверей, когда они возвращаются в Глэйд. Минхо смотрит на него, и Томас удивленно моргает, когда видит ответное волнение, что отражается в глазах парня. — Ты понимаешь, что это значит, шанк? — радостно шепчет Минхо. — Мы нашли выход. Томас останавливается посреди двора, а Минхо присоединяется, хмурясь. — Итак, — начинает Томас, проводя тыльной стороной ладони по своему лбу. — Мы собираемся рассказать им? Минхо сомневается, потирая один из кожаных ремней между своими большим и указательным пальцами. Очевидно, что он делает это часто, так как кожа там изношена и выцветшая. — Зависит от Ньюта, — наконец-то отвечает Минхо, опуская руку. — Так как Алби не в форме, решать ему. Тереза и флаконы с сывороткой неожиданно всплывают в его голове, и он хочет врезать себе, потому что, каким-то образом, он забыл. Минхо, кажется, снова не замечает внезапную смену поведения Томаса и продолжает неторопливо ступать в направлении к Картохранилищу. Томас плетется позади него, желая переодеться во что-нибудь менее пропотевшее, прежде чем разговаривать с Терезой. Галли и парень, с которым он говорит, замечают их как раз перед тем, как они достигают Могильника. — Вы двое вернулись раньше, — обращается он к ним. Томас и Минхо одновременно останавливаются, давая тем двоим пройти мимо. — Так значит, — Галли настаивает. — Почему вы вернулись раньше? — Мы должны проинформировать Ньюта, прежде чем сможем рассказать тебе о чем-нибудь, — холодно отвечает Минхо. Галли хмурится, приоткрыв рот, чтобы возразить, но вмешивается Томас. — Не мог бы ты сделать нам одолжение, кстати? Если кто-нибудь другой увидит нас и спросит, скажи им, что это из-за того, что я не справился с нагрузкой и мне стало плохо, а Минхо был вынужден вернуть меня назад. Галли вскидывает бровь, обдумывая предложение. — Я все еще хочу знать, — заявляет он. Его голос преобретает медленный, шутливый тон. — Но если ты настаиваешь на том, чтобы я заставил тебя выглядеть абсолютно ничтожно, думаю, это не доставит мне нудобств. Галли поднимает глаза, встречаясь со взглядом Томаса. В них много эмоций, и хоть он может разглядеть скрытый след сомнений, парень не видит там ни малейшего проблеска ненависти. — Но ты будешь мне должен, — серьезно заканчивает Галли. Он разворачивается и уходит, не сказав больше ни слова. Второй глэйдер глубоко вдыхает, привлекая внимание Томаса. Он смутно помнит его, но есть что-то знакомое во впечатляюще высоком росте, спутанных блондинистых волосах и широких плечах. — Он собирается отнестись к этому серьезно, знаешь? Если и есть вещь, в которой Галли хорош — это заставлять людей выглядеть плохо. Затем Томас вспоминает: это один из тех парней, что поддерживали Галли, когда он пытался бросить их с Терезой гриверам после того, как Глэйд был разрушен. Томас отчаянно пытается вспомнить его имя, но терпит неудачу. — О чем это вы тут говорите? — спрашивает Минхо, с интересом наклоняя голову. Парень пожимает плечами. — Всего лишь о девчонке и о том, что Лифт не спустился обратно вниз. Он беспокоится. Все мы. — Просто не заставляй других переживать, ладно, Дэн? — затем Минхо останавливается. — Стой, чувак, а ты разве не должен пробегать Лабиринт сейчас? Дэн смеется. — Я думал, Глэнн или Ньют сказали тебе. Я поменял звание с Бегуна на Строителя. Когда вся эта ситуация с Бэном произошла, я... — Дэн притихает, глаза с горечью темнеют. Он прочищает горло и ухмыляется, умудрившись вернуть себе слегка насмешливый вид. — К тому же, Новенький занял мое место. Не велика потеря. — Хорошо. Просто старайся не злить Галли слишком сильно, — дразнит Минхо. — Нет, — соглашается Дэн. — Бэн убил бы, если бы я заставил его парня злиться на его лучшего друга. Ладно, мне нужно идти. Дэн смотрит на Томаса впервые за весь их разговор. — Увидимся, Новенький, — он кивает головой, после чего убегает. Минхо толкает Томаса в плечо, смеясь. — Знаешь, он прав. Галли действительно эксперт в том, чтобы выставлять людей в дурном свете. — Значит, я сыграю на его сильных сторонах, — он пожимает плечами. — В любом случае, это заставило его прекратить задавать вопросы, верно? Минхо приобнимает его рукой за плечи и улыбается. — Я когда-нибудь говорил, как сильно ты мне нравишься, Салага? Потому что это, очевидно, необходимо упомянуть снова. Они идут к Картохранилищу без перерывов в дальнейшем. Переодеваясь, парни поворачиваются друг к другу спинами. Томас быстро меняет одежду на чистую (хотя обязательно натягивает ремни на новую рубашку), и направляется к двери. — Куда ты так спешишь? — окликнул его Минхо. — Я собираюсь поговорить с Те... Эм, с девчонкой, — отвечает он, запнувшись. — Уверен, что не хочешь сходить со мной поговорить с Ньютом о том, что мы нашли? — упорствует парень. — Ага, уверен, — говорит Томас. — Увидимся позже, Мин. Он опирается на дверь и закрывает ее за собой, издавая долгий выдох. Затем, с появившейся на его лице улыбкой, он отталкивается от двери и устанавливает быстрый темп в направлении к кутузке, и его хорошее настроение, казалось бы, невозможно испортить. Когда он достигает края леса и смотрит на деятельность всего Глэйда, он понимает, что хочет найти Чака. После того, как поговорю с Терезой, решает он, продолжая идти по полю с травой. Затем он найдет Ньюта и Минхо, и они все вместе смогут обсудить возможные планы на следующие несколько дней. — Как ты узнал, что мое имя Тереза? Томас спотыкается о собственные ноги в непосредственной близости от ее голоса и почти падает вниз лицом. Он выравнивается, затем оборачивается и удивленно замечает, что только что прошел мимо самодельной тюрьмы, весь в своих мыслях. Он делает несколько шагов назад и замечает ее устремленный на него сквозь решетку клетки взгляд. Лицо девушки сдержанное, но за этим Томас способен разглядеть ее заинтересованность. — Что ты имеешь ввиду? — он спрашивает, приседая на корточки. — Когда мы общались с помощью телепатии, — объясняет Тереза. — Я спросила о том, что в твоих мыслях такого, чему не стоит там быть, и ты ответил, что это не мое дело. И мое имя. Ты назвал мое имя. Она останавливается, поглощая Томаса своим непроницаемым взглядом. — Как ты узнал, как меня зовут? Я ведь не говорила тебе. Вот дерьмо, разве он сделал это? Он не помнит точно, но Тереза, кажется, вполне уверена в своих словах, и Томас без понятия, как объяснить. Парень молчит, поэтому она продолжает. — Ты помнишь, верно? — ее голос приобретает назойливо радостный тон. — Ты помнишь события из прошлого. Помнишь, кто я, кто отправил нас сюда и как нам выбраться! — Я... Ты разве не помнишь? — он с опозданием осознает, что задал вопрос. Хоть Томас и не делает ничего, чтобы оправдаться перед ней и ее заявлениями, он слишком сбит с толку, чтобы переживать об этом. В первой жизни, что у него была, Тереза казалась такой же растерянной, как и любой другой присланный Новенький. Но на этот раз, из-за телепатии он чувствует, что девушка должна была появиться здесь уже с воспоминаниями. Это единственное объяснение, имеющее смысл. Он посчитал, что ПОРОК относился с подозрением к его знаниям, поэтому они прислали Терезу со способностью к телепатии и памятью, чтобы та наблюдала за ним и доложила. Его осведомленность была единственной вещью, что могла бы побудить ПОРОК дать Терезе возможность мысленно контактировать с ним. Потому что они хотели, чтобы она следила, получила доверие Томаса и узнала, как много ему известно. Или, возможно, он просто параноик и это какое-нибудь внешнее влияние заставило ПОРОК желать, чтобы они могли общаться с помощью телепатии. Может, Тереза знает не больше, чем любой другой глэйдер. Так или иначе, ему необходимо хотя бы притвориться, что он доверяет ей. Все, что Томас делал до сих пор, заставляло девушку быть осторожной и подозревающей, а ему необходимо ее доверие, если он хочет, чтобы она не доложила ПОРОКу, когда все доберутся до Правой Руки. — Конечно нет. С чего бы мне, если никто другой здесь ничего не помнит? Почему я должна отличаться? — спрашивает Тереза. — В таком случае, что заставляет тебя считать, что я помню? — парень задает встречный вопрос. — И ты правда отличаешься. Насколько мне известно, никто здесь не может общаться с остальными в их чертовых мыслях. — Ты можешь, — пожимает она плечами. — Я не знаю. В смысле, это все, что я помню. Не знаю, зачем они дали нам это или о чем угодно еще — я лишь помню, как это использовать. — Тем не менее, я не думаю, что могу. Возможно, я способен делать это лишь когда ты обращаешься ко мне? — неуверенно говорит он. Потому что не существует другого способа, как он мог бы быть телепатом, если он не был им в прошлый раз. В этот раз ПОРОК просто не мог дать ему такую возможность, ведь к тому времени, как они должны были что-то заподозрить, он бы уже был в Глэйде, относительно недосягаемый. Прибытие в Лифте — это то, с чего началась вторая хронология событий. Томас почти уверен в этом. Но что, если нет? Что если Томас просто помнит, будто это началось там, и ПОРОК стер его воспоминания о прошлом, точно как было впервые? Что если вторая временная линия началась еще задолго до этого, еще когда он работал на ПОРОК, и они забрали его осведомленность? Существует так много вариантов, и Томасу не известно, что делать. Эта временная хронология, несмотря на то, что, казалось бы, началась точно так же, как в прошлый раз, изменилась до той степени, что парень больше не чувствует, что может полагаться на свой опыт. Томас делает глубокий вдох, пытаясь усмирить истерику, поднимающуюся в его груди, и он заставляет себя вернуться к разговору. — ...Могли бы попробовать, — предлагает Тереза. — Здесь есть кто-нибудь, кто не начнет психовать, если я сделаю это с ним? Томас где-то с минуту раздумывает, после чего мотает головой. — Нет, мы... Черт. Ньют знает об этом. Он бы не испугался. — Да, ладно, думаю, я знаю кое-кого, с кем это сработает. Уговорить Ньюта пойти к кутузке — самый настоящий подвиг. Я занят, сказал бы он. Минхо хочет поговорить со мной. У меня есть чем заняться. Лучше поспешить. В чем, собственно, дело, кстати? Томас просто пообещал объяснить, когда они доберутся туда. Что он так и не сделал. Ньют сидит рядом с ним, скрестив ноги, а его лицо выражает абсолютное нетерпение. — Ты скажешь мне, что все это значит? — спрашивает он. Томас смотрит на Терезу, слегка кивая головой в сторону парня. Она встречается взглядом с глазами Ньюта. Затем следует короткая, полусекундная тишина. Ньют кричит, вскакивая на ноги. — Что за хуйня, черт возьми? — он делает несколько шагов назад, уставившись на Терезу расширившимися глазами. — Как ты это сделала? Томас смотрит на девушку, вскидывая бровь. — Я сказала «привет», — объясняет она. Тон ее голоса становится обвиняющим. — Ты говорил, что он не будет психовать. — Прошу прощения? Какого черта вы имеете ввиду? Томас быстро вмешивается, прежде чем шок Ньюта может превратиться в гнев. — Помнишь я говорил, что она разговаривала со мной в моих мыслях? — он продолжает, двигаясь в сторону Терезы. — Мы хотели узнать, можем мы делать это лишь друг с другом или так же с остальными. — Так значит, вы думали, что притащите меня сюда ради того, чтобы провести надо мной эксперимент, даже не сказав мне, по какому поводу? — Ньют хмурится. — Разрешил ли бы ты нам попробовать, если бы знал? — подчеркивает Томас. Ньют на минуту замолкает. — Нет, скорее всего, — наконец признает он. Затем парень вновь приобретает хмурый вид и тычет пальцем в Томаса. — Это не важно, я ваш лидер и у меня есть право на то, чтобы знать подобные вещи. Я мог бы швырнуть тебя в кутузку вместе с ней, если бы захотел. Томас, который знает Ньюта буквально все время, которое может вспомнить, понимает, что угроза не настоящая. — Знаешь, твой акцент становится заметнее, когда ты волнуешься, — бесцеремонно комментирует Томас. Вся храбрость Ньюта мгновенно исчезает. Он открывает рот, чтобы возразить, но ничего не произносит. Его шею медленно покрывает румянец. Томас улыбается, и Ньют краснеет лишь сильнее. — Какой же ты придурок, — бормочет он и разворачивается, чтобы уйти. Томас не отводит от парня взгляд на протяжении всего его пути в Хоумстэд. — Значит, все-таки, только я, — говорит Тереза, и ее разочарованный голос прерывает приятный гул в голове Томаса. Он поворачивается к ней, улыбка медленно меркнет. — Ага. Значит, ты выбрала связываться с людьми? Ты можешь слышать их мысли? — Нет, — она мотает головой. — Я могу говорить с ними, но они должны отвечать мне, чтобы я могла их слышать. Как это делал ты. Он вспоминает зрительный контакт, который она установила с Ньютом. — Обятельно ли тебе смотреть на них? — Нет, но... Я не знаю, это трудно объяснить, — Тереза сомневается. — Это как... Я могу говорить с кем-то, как только создам своего рода контакт. Когда я обратилась к тебе впервые, это было после того, как я услышала твой голос. С Ньютом — после того, как увидела его. Просто что-нибудь, что соединяет нас. Не думаю, что я могла бы сделать это с кем-то, кого никогда не встречала. Томас медленно кивает, обрабатывая информацию. — И еще кое-что, — добавляет она, скользя тонкой рукой в свой карман, и затем в ее ладони находятся два флакона с синей жидкостью. — Я нашла их у себя, когда этот парень, Галли, оставил меня здесь. Думаю, они были со мной, когда меня отправили. Она просовывает руку в отверстие между решетками и позволяет ему взять один из флаконов. Он вертит его в своих руках, подняв к свету. Вот она. Сыворотка, чтобы вылечить Бэна и Алби. Сходство с лекарством от Вспышки не упускается Томасом. Он вспоминает о том, как выглядел Бэн, когда был ужален, как он проявлял те же симптомы, что были у Ньюта в его последние минуты. Яд, что есть у гриверов, — должно быть, какая-то мутированная версия Вспышки. Потому что настоящая Вспышка неизлечима, и, насколько Томасу известно, это не заставляет воспоминания вернуться. Значит, похоже, ПОРОК изобрел такой вид Вспышки, что возвращает память и может быть излечена. И имунные могут заразиться, вспоминает он, мысленно возвращаясь в тот момент, когда нарочно ужалил себя, чтобы вернуть себе воспоминания в первой временной линии. С нарастающей тревогой он задумывается о том, у кого ПОРОК достал эти флаконы с сывороткой. Из камеры рядом с той, куда помещена Тереза, Томас слышит тихий стон. Бэн. — Том? Ты в порядке? Он смотрит на нее, наконец отрывая взгляд от флакона. — Может... Может, их отправили по определенной причине, — отвечает парень, бросая взгляд вниз на сыворотку, прежде чем вновь взглянуть на Терезу. Она растерянно хмурится. — Какой причине? — Не знаю, как много тебе известно о том, что происходит, но два наших глэйдера — Алби и Бэн — были ужалены. — Чем? — спрашивает Тереза, звуча при этом так, будто на самом деле не хочет знать правду. — Гриверы. Огромные создания, что обитают внутри Лабиринта. До сих пор не существовало лекарства для тех, кого ужалили, — объясняет парень, чувствуя себя все более странно, потому что он не знает, действительно ли ей это неизвестно или же она всего лишь симулирует наивность. Но глаза Терезы расширяются от ужаса, и Томас решает, что невозможно, чтобы она была настолько хорошей актрисой. Должно быть, она действительно не знает. — Мы должны проверить это на них, — продолжает он. — Либо это работает и они поправляются, либо будут изгнаны и умрут. Ньют, как и следовало ожидать, воспринимает идею с недоверием. В отличии от прошлого раза, он непреклонен, отказываясь сдвинуться с места в этом вопросе. — Мы даже не знаем, что это такое. Это может быть буквально чем угодно, и первая твоя мысль — ввести это двум больным парням? Томас делает медленные шаги, напуганный остротой слов Ньюта. — Подожди минуту, Ньют. Какая самая худшая вещь, что может произойти? Томас поднимает взгляд. Из всех людей здесь, он ожидал, что именно Минхо, который опирается на балку в центре комнаты, поддержит идею, но никак не Галли. Он видел Томаса, покидающего кутузку, и бесшумно следовал за ним к Хоумстэду, все время смотря на флаконы в руках парня. Томас не побеспокоился о том, чтобы остановить его. Галли, кажется, не тронут остротой того взгляда, что Ньют на него бросает. — Ну, они умрут, это для начала, — решительно заявляет он, и Галли вздрагивает, очевидно думая о Бэне. — А что еще можно сделать, впрочем? — говорит Томас, вспоминая о том, что говорил Терезе. — Это сработает или же они в любом случае умрут. Если мы совсем не используем это, сколько времени потребуется на то, чтобы они освободились и напали на какого-нибудь ни в чем не повинного человека? И затем мы должны будем изгнать их. Господи, он заставил это звучать так, будто они собаки. Он ненавидит это. Но, кажется, это помогает добиться нужного результата. Взгляд Ньюта бегает от Галли к Томасу, и его глаза в поисках ответов, которые Томас пока не может ему дать. Просто верь мне, хочет он молить. Ты ведь верил мне все это время. — Прекрати так на меня смотреть, — ворчит Ньют, опуская взгляд в пол. Томас не осознавал, что смотрел на него хотя бы как-нибудь, но он в любом случае пытается нейтрализовать это. Ньют вздыхает. — Не могу поверить, что соглашаюсь на это. Ладно, хорошо. Достаньте Бэна. Мы сделаем это. Галли молча уходит. — Что насчет Терезы? — спрашивает Томас. Ньют окидывает его косым взглядом. — А что она? — Я... — он сдается перед огнем в глазах парня. — Не знаю. Не важно. Минхо фыркает где-то позади. — Вы двое такие забавные. Все втроем стоят в тишине, стены Хоумстэда отсеивают звуки из улицы, где работают глэйдеры. Алби наверху тихо всхлипывает. Томас думает, что он, возможно, делал это на протяжении какого-то времени. Ему интересно, когда же Клинт и Джефф перенесли его из Лазарета, и он осознает, что это произошло, скорее всего, когда появилась Тереза, нуждающаяся в том, чтобы тоже оказаться там. Видимо, они не хотели, чтобы Алби и Тереза находились так близко друг к другу. Или для чьей-то безопасности, Томас не уверен. Глэйлеры так же не особо доверяли девушке с того времени, как она только появилась. — Эй, Минхо? Небольшую помощь, пожалуйста, — слышится хриплый, напряженный голос Галли. Минхо отталкивается от балки и бежит к двери. Ньют присоединяется к ним, придерживая дверь открытой, пока Минхо и Галли вносят тело Бэна внутрь. Бэн в сознании, но и не сходит с ума тоже. И это так, пока он не замечает Томаса. После он кричит, бьет Минхо в живот и легко вырывается из слабой хватки Галли. У Томаса даже нет времени на то, чтобы сдвинуться с места, прежде чем Бэн перехватывает его, заставляя их обоих упасть и удариться о деревянный стул, тем самым заставив его развалиться на части из-за столкновения. Томас вскрикивает, когда острая боль пронзает его спину, а флаконы с сывороткой вылетают из его ладони. Бэн нависает сверху, хватает ремни на груди Томаса, пока он пытается восстановить дыхание, и впечатывает его в деревянный пол. Боль в его спине усиливается. Томас задыхается, только-только начав оправляться от шока, вызванного внезапной агрессией Бэна, и когда он приподнимается, чтобы оттолкнуть парня, его руки с легкостью отброшены в стороны. Затем Бэн вырывает один из кинжалов, привязанных к ремням на груди Томаса. В порыве холодного страха парень начинает отчаянно говорить, и слова стремительно хлынут из его рта. — Бэн, подожди, стой, не... Он собирается нанести удар, но Томас обхватывает его руки, останавливая лезвие в незначительном расстоянии от своего горла. Когда он смотрит в глаза ужаленного глэйдера, он видит лишь светлые волосы, налитые кровью глаза, черные вены, безумную ярость и Ньюта. Он слышит крик, но ему кажется, что лишь в собственной голове. Томас прижат телом парня к полу и его руки ослабевают в руках Ньюта, который надавливает со всей силы. Даже сейчас, когда лезвие начинает пронзать кожу его шеи, Томас позволяет своим рукам упасть и глазам закрыться. Потому что он не может навредить Ньюту. Никогда больше. Затем Ньют, однозначно рычащий от ярости, оказывается отброшенным от Томаса, глаза которого открываются. Он изо всех сил старается сесть. Минхо пытается отобрать клинок у Ньюта, как и... Томас бледнеет. Его дыхание, уже превратившееся в поверхностные вдохи, запинается и застревает в глотке. Разумеется, Ньют не тот, кто напал на него. Это был Бэн. Томас понимает это. Он знает: то, что он думал, что видит, не было реальным; просто воспоминание, манифестация его разума. Но несмотря на свое облегчение, он все еще осознает, что не способен нормально дышать из-за паники, сковывающей его грудь. Он пытается схватиться за подвеску, которой, как он знает, нет, и его кулак сжимается на кожанном ремне. — Галли, тащи свою задницу сюда и помоги! Томас поднимает взгляд и его глаза встречаются с глазами Галли, который смотрит прямо на него. Он выглядит таким же пораженным и напуганным, как сам Томас. Парень наклоняет голову, грудь все так же вздымается, и его взгляд ищет на полу один из флаконов. Там. Когда Томас возвращает своей взгляд на Галли, он уже двигается к сыворотке, подбирая ее и бросаясь к Бэну. Он отчаянно осматривает его, а бьющиеся руки парня затрудняют задачу выбора места для инъекции. — Просто сделай это! — крик Томаса пронзительный и запыхавшийся, едва слышен среди визгов Бэна и воплей Минхо. Тем не менее, Галли бросает на него взгляд, затем хватает одну из трясущихся рук Бэна и вонзает иглу прямо в его бицепс. Бэн останавливается почти мгновенно. Он резко падает, а Минхо чертыхается, еле успевая поймать его, прежде чем парень достигнет пола. На комнату опускается тревожная тишина, и Томас только сейчас начинает осознавать, как быстро и прерывисто звучит его дыхание, как его сердце все никак не прекращает колотиться после борьбы, как беспокойство и страх все еще гудят под кожей. И он понимает, что не так далек от того, чтобы погрузиться с головой в панику. Минхо, Ньют и Галли одновременно смотрят на него. Томас отводит взгляд в деревянный пол Хоумстэда, его грудь и горло горят. Плечи и верхняя часть спины болезненно пульсируют от столкновения с креслом и полом. Проходит несколько секунд, пока Томас пытается справиться с собой, неспособный услышать что-нибудь кроме рева в ушах, а затем ладонь опускается на его плечо. Он вскрикивает одновременно от боли и удивления, его тело резко отстраняется от контакта. Парень бросает взгляд вверх и находит Ньюта, брови которого нахмурены, выражая беспокойство. Он опускается на колени напротив него, практически блокируя возможность видеть Бэна, Минхо и Галли. Один лишь взгляд его глаз, полных ясности, и чистая от каких-либо черных вен кожа заставляют Томаса успокоиться. Тем не менее, он уклоняется, когда Ньют тянется к нему. — Дай мне посмотреть, Томас, — парень приказывает, но в его голосе отчетливо слышится переживание. Посмотреть на что? Слова Ньюта озадачивают его, и мысли о том, что они могли бы значить, заставляют дыхание Томаса замедлиться и панику поутихнуть. Пользуясь растерянным состоянием Томаса, Ньют снова тянется к нему, его пальцы нажимают на подбородок, заставляя голову подняться. Ньют делает вдох, пальцы спускаются к горлу. Жгучий разряд боли сопровождает это движение, и Томас шарахается. На пальцах Ньюта кровь. — Ты можешь нормально дышать? — внезапно спрашивает он, пристально осматривая парня. — Да, — удается выдавить из себя Томасу, звук хриплый и немного дрожащий. Давление в его груди ослабляется благодаря облегченному выражению на лице Ньюта. Они сидят в тишине на протяжении долгого времени. — Ты в порядке? — спрашивает он, и эта мягкость почти заставляет Томаса рухнуть. Однако, он заставляет себя улыбнуться и кивает, помогая себе подняться дрожащими руками. Его трясет, ему холодно и больно, а дыхание все еще остается немного неравномерным. Минхо и Галли ушли, Бэн с ними. — Они забрали его наверх, — тихо говорит Ньют, поднимаясь на ноги. — Думаю, они собираются использовать сыворотку и на Алби тоже. Ньют смотрит на него, даже не пытаясь скрыть заботу. — Я позову Клинта... — Не стоит, — спешно обрывает Томас. — Все не так плохо. Видишь? Он подносит руку к горлу и вытирает кровь ладонью, показывая ранение. Оно неглубокое, и струйка крови уже замедлилась, окрашивая, тем не менее, воротник его рубашки. — Я говорил не только о порезе, Томми, — Ньют сжимает губы. Томас хмурится, вытирая измазанную в крови ладонь о край своей рубашки. Его спина, конечно, все еще жжет и болит от столкновения с креслом, но, почему-то, Томас не думает, что Ньют говорит именно об этом. — Что ты имеешь ввиду? — решает он спросить. Ньют смотрит на него много, очень много времени. И все же, он качает головой, когда ступени скрипят, оповещая о возвращении остальных. — Ничего, — вздыхает. — Томас? Ты как, чувак? — спрашивает Минхо, подходя ближе. Он осматривает его, хмуря брови. — Выглядишь потрепанно. — В порядке, — лаконично отвечает парень. Затем, он делает то, что у него получается лучше всего: он меняет тему. — Ты уже рассказал Ньюту о том, что мы нашли сегодня? Минхо быстро подхватывает новый предмет обсуждения. — Я собирался, — отвечает он. — Как раз перед тем, как ты ворвался сюда с Галли на хвосте. Ньют отступает в сторону, позволяя Минхо присоединиться к их кругу. — Да, — соглашается Ньют. — И если нас не собираются больше прерывать, я бы хотел услышать об этом. — Что насчет Галли? — спрашивает Томас, а Минхо отмахивается от этой мысли. — Он наверху с Бэном. Поверь мне, его больше заботит это, чем что-то, что мы должны обсудить. Затем Минхо выравнивается, ударяя ладонью по своему лбу. — Вот черт! Почти забыл. Галли попросил меня привести Клинта и Джеффа. Знаете, чтобы убедиться, что Алби и Бэн в порядке. Я скоро вернусь! Затем Минхо покидает их, убегая к двери Хоумстэда и проскальзывая наружу. Проходит несколько секунд тишины, после чего Ньют внезапно заговорил. Томас сглатывает вопреки сухости своего горла, и порез на шее слегка жжет. Ну, хотя бы его дыхание пришло в норму. — Я так понимаю, нам стоит достать тебе новую рубашку, да? — Похоже на то, — отвечает Томас и следует за парнем, когда он направляется к ступеням. Этаж выше беспокойно тихий, и его взгляд падает на две запертые двери, расположенных рядом друг с другом. Ньют проводит его мимо дверей, не останавливаясь, затем входит в комнату в самом конце коридора — ту, в которой Томас никогда не был. Ньют открывает дверь, показывая помещение поменьше, чем остальные, без единой кровати или стульев. Она, очевидно, используется в качестве кладовой с отдельными стопками сложенных одеял, рубашек, брюк, носков и подобных вещей. Разумеется, их количество на каждую стопку минимальное. — Вперед, иди выбирай одну, — говорит Ньют. — Слева отсюда осталось несколько. Томас рассматривает все пять чистых рубашек, большинство которых настолько старые, что потускнели и кажутся изношенными. Наконец-то его выбор падает на простую плотную зеленую рубашку с длинными рукавами, что выглядит так, будто подошла бы ему. Цвет ее блеклый, и на внутренней стороне левого локтя находится подозрительное темное пятно. Он расстегивает свои ремни, бросая их на старый комод. Затем парень снимает с себя рубашку, стиснув зубы от трения материала о поцарапанную и ушибленную кожу его спины. Томас использует ее, чтобы вытереть любые выступившие из пореза на своей шее капли крови, после чего оставляет ее на комоде рядом с ремнями. Когда парень поворачивается, чтобы надеть новую, чистую рубашку, он слышит резкий вдох позади себя. Он замирает, ткань зеленой рубашки сжата в его руках. — Вот же дерьмо, Томми, — шепчет Ньют. Его шаги скользят по полу, и ладони Ньюта парят над его лопатками, едва прикасаясь к коже. — Насколько все плохо? — спрашивает Томас, его слова почти застревают в горле. Он пристально смотрит на дальнюю стену комнаты, но это никак не помогает унять его внезапно участившееся сердцебиение. — Достаточно, — все так же шепотом отвечает Ньют, проводя пальцами вниз по спине Томаса, его прикосновения очень слабые и чуткие. — Точно будет несколько синяков. Есть так же царапины, но ничего особо серьезного. Думаю, ремни помогли тебе не пораниться слишком сильно. Томас может слышать сомнение Ньюта. — Все-таки я считаю, что нам стоит показать тебя Джеффу, — наконец говорит он, опуская руки. — Это не самое приятное зрелище, и все станет только хуже через несколько дней. Томас делает шаг вперед, отдалившись от Ньюта, и быстро натягивает на себя рубашку. Она немного большая, свободная в запястьях и плечах, но все в порядке. Он поднимает ремни и осознает, что пристально смотрит в то место, откуда пропал один из кинжалов. Он готов просунуть свои руки вовнутрь, но Ньют подходит к нему и вынимает вещь из хватки Томаса. — Нет смысла надевать это обратно, чтобы снова снять, — говорит он. — Ньют? — зовет Минхо, его голос приглушен и исходит из нижнего этажа. — Секунду! — кричит парень, указывая свободной рукой на открытую дверь. — После тебя. Томас выходит. Он идет по коридору к ступеням, закатывая рукава рубашки до локтей. Они встречают Клинта и Джеффа на пути вниз. Ньют останавливает Джеффа, опустив ладонь на его плечо. — Хэй, позволь Клинту проведать тех двоих. Хочу, чтобы ты осмотрел Томми. Джефф окидывает Томаса взглядом, который немедленно останавливается на его шее. — Хорошо, — соглашается парень, следуя за ними на первый этаж. Минхо сидит за столом у дальнего угла комнаты на точно таком же кресле, которое Томас сломал своей спиной. Он постукивает по поверхности стола и показывает рукой на два других кресла по обе стороны от него. — Давайте, садитесь. — говорит он. — Ну, кроме тебя, Джефф. Теперь нам не хватает одного кресла. Каждый из них проследил за взглядом Минхо, устремленным на деревянные осколки, разбросанные на полу. — Что произошло? — спрашивает Джефф, его вопросительный взгляд бегает между Минхо, Ньютом и Томасом. Томас садится. Пока Минхо объясняет ситуацию, он занят воспоминаниями о ловушке гривера во время первого побега, и о том, как Джефф умер, спасая Минхо жизнь. Томас не позволит этому случиться снова. Он намерен вывести всех отсюда без единой потери. Это, конечно, почти наверняка принятие желаемого за действительное, но Томас пока не так далек от реальности. Кто-то толкает его. Он поднимает взгляд, замечая, что Ньют, Минхо и Джефф уставились на него. — Что? — спрашивает он. Ньют хмурит лоб и выглядит так, будто собирается что-то сказать, когда говорить начинает Джефф. — Мне нужно осмотреть твои спину и шею, чтобы сказать, в каком они состоянии. Томас даже не думает протестовать, главным образом из-за того, что Ньют будет злиться. Вместо этого, он поднимается с места, снимает с себя рубашку и бросает ее на стол. Минхо присвистывает, а когда Томас смотрит на него, улыбается и подмигивает. — Выглядишь отпадно, Томми. Томас хмурится и отвечает, даже не задумываясь. — Мое имя Томас. — Прошу прощения. Не знал, что только у Ньюта было право дать тебе прозвище, — Минхо поднимает руки в насмешливо защитном жесте, дразнясь. Ньют фыркает, и Томас принимает решение игнорировать их обоих, поворачиваясь в ожидании указаний Джеффа. — Вставай тут и повернись, чтобы я осмотрел спину, — говорит Джефф, и Томас слышит в его голосе развлечение. Парень ворчит, но отходит от стола. Когда он разворачивается спиной к Джеффу, он замечает на себе беззастенчиво исследующий взгляд Ньюта. Пальцы Томаса дернулись, но он не поддается желанию сложить руки на груди. — Боже, Ньюти, будь еще более очевидным в том, что оцениваешь его, — говорит Минхо, громко и невозмутимо. — О, брось, — Ньют закатывает глаза, будучи совершенно не впечатленным комментарием. — Я всего лишь проверяю, не пострадал ли он сильнее, чем показывает. Вот только Ньют недавно видел его без рубашки, буквально менее десяти минут назад, когда Томас переодевался. Предположение, что парень, возможно, действительно оценивает его, заставляет густой румянец появиться на лице Томаса. Ньют ухмыляется, замечая это, и его губы произносят тихое «месть». Точно. Потому что Томас смутил его раннее, указав на то, что его акцент становится более выраженным, когда парень переживает. Затем Джефф начинает надавливать на его плечи, и Томас решительно сосредотачивается на уколах боли, а не на широкой улыбке на лице Ньюта. Минхо же продолжает комментировать. — Я думаю, вы отлично смотритесь вместе. Возможно, вы могли бы даже посоревноваться с Бэном и Галли в том, кто же из вас более отвратительно-милая пара. Томас на девяносто процентов уверен в том, что Минхо всего лишь пытается смутить их, но какая-то его часть все же ничего не может поделать со страхом, что он был слишком очевиден в своей симпатии к Ньюту, и Минхо заметил. — Не думаю, что кто-то может сравниться с этими двумя, — довольно подмечает Ньют. Томас открывает рот, чтобы поучаствовать в разговоре, но в тот же момент Джефф надавливает на место под левой лопаткой особенно сильно, и, вместо каких-либо слов, Томас вскрикивает, отшатываясь вперед, поворачивая голову на парня и метая в него хмурый взгляд. Джефф морщится от этой грубости. — Извини! Прости меня. Я закончил с твоей спиной, ты можешь одеться. — Что думаешь? — спрашивает Томас, надевая рубашку обратно, затем принимая из рук Ньюта свои ремни и натягивая на себя. — Всего лишь синяки. Они могут выглядеть отвратительно, но со временем все заживет. Любые движения, включающие твои плечи, могут причинять боль еще в течении нескольких дней. Томас разворачивается и показывает на свое горло. — Что насчет этого? — Дай мне посмотреть. Парень поднимает свою голову вверх и смотрит в потолок, а Джефф на этот раз не прикасается. — Знаешь, — он слышит шепот Минхо позади себя. — У него классная задница, тебе не кажется? — Минхо, — одновременно останавливают Томас и Ньют. — Ну что? Просто к слову! Черт, парни, вам не обязательно насиловать меня таким образом. Томас может слышать почти подавленный смешок Джеффа. Ступени скрипят. — Кто насилует Минхо? — спрашивает вошедший Клинт. — Мы с Томасом, похоже, — комментирует Ньют. — Мы были бы чудесным тройничком, — говорит Минхо, как будто это само собой разумеется. Томас ощущает, как Джефф отдаляется от него, и опускает голову вниз. — Не думаю, что мне обязательно подчеркивать то, как сильно тебе повезло, — утверждает Джефф. — Ты не нуждаешься в швах или вроде того, но я бы хотел продезинфицировать и перевязать рану. Скорее всего, останется шрам, но, несмотря на это, все заживет просто отлично. — Шрам на шее? Звучит довольно круто, — говорит Минхо. — Будешь самым пугающим шанком здесь. — Заткнись уже, Минхо, — синхронно раздражаются Томас и Ньют. Они поворачиваются друг к другу и обмениваются улыбками в ответ на оскорбленное выражение лица друга. Это чувствуется, как в старые времена. — Итак, — начинает Ньют, разрывая зрительный контакт с Томасом, чтобы посмотреть на Клинта. — Как они? Клинт пожимает плечами. — Честно говоря, я не встречал ничего подобного раньше. Я уверен, что они отчнутся, но не могу точно сказать когда. — И укус?.. — продолжает Ньют. — Все его симптомы исчезли у них обоих. Ярко выраженные вены, воспаленные глаза — все это. Сыворотка действительно оказалась лекарством. Томас пытается не выглядеть самодовольно. Он действительно старается. Безразличие на лице Ньюта говорит, что он пока не достиг в этом успеха. — И что теперь? — спрашивает Минхо, звуча серьезно впервые за все время, что рядом с ними находятся Клинт и Джефф. — Они в стабильном состоянии. Ничего не остается делать, кроме как ждать, пока они очнутся, — отвечает Клинт, вновь пожимая плечами. Минхо поворачивает голову в сторону Ньюта. — Теперь я могу рассказать, что мы нашли?