Симфония наших чувств

Саня жил в другом городе, поэтому как следует поддержать своего друга не мог. Посоветовал ему не расстраиваться раньше времени, и снова поговорить с Алишером. Предупредил, что поговорит с ним. Эти двое общались какое-то время, и именно Саня раскрыл Славе личность тайного нового учителя музыки, о котором трубили все, кому не лень. Правда, работали они вместе пару лет назад, и за это время Алишер, видимо, сильно изменился. Слава пообещал, что не отступится, и это были не пустые слова. Он был настроен как никогда решительно. Даже несмотря на то, как сильно волновался при этом. Они с Алишером вновь столкнулись нос к носу, когда тот выходил из туалета. Уткнувшись лицом в какие-то документы и держа в одной руке кофе из Старбакса, Алишер не заметил препятствия на своем пути. — Блять! Учитель явно не был рад встрече со студентом. Он чуть не пролил на себя кофе и не уронил ценные бумаги на грязный студенческий пол. — Я хочу учиться музыке, — Слава сделал шаг вперед, решительно наступая. Алишер посмотрел на него, как на идиота, недоумевая, каким образом этот парень все еще мог думать о каких-то там дополнительных уроках. — Ты ебнутый? — спросил он прямо. — Я человек искусства, мне альбом надо… — принялся вновь повторять Слава. — Точно ебнутый, — заключил Алишер, уверенно делая шаг вперед и толкая студента плечом в сторону, дабы тот позволил ему пройти. Слава поджал губы, с трудом удержался от того, чтобы излить душу лучшему другу Сане, и поплелся следом. Черт знает, что нашло на него, но он не отступал от Алишера ни на минуту. На паре не сводил с него взгляда, на переменах бегал в его кабинет и подсаживался на обеде, только для того чтобы снова попросить поработать вместе. На днях Слава попросил своего друга скинуть несколько композиций Моргенштерна, и он был действительно удивлен. Алишер пел о серьезных вещах, но при этом после них не было никакого тяжелого ощущения на душе. По крайней мере, в первых двух альбомах. Третий же заставил Славу напрячься. Наверное, во время его написания случилось что-то, что заставило Алишера невзлюбить музыку. И Славе было дико интересно, что же именно, но он не имел никакого права лезть в чужую жизнь. У него мурашки по коже бегали, стоило только заслышать алишеров голос, ругающийся на систему образования, и громкие аккорды электро гитары. Очевидно, учитель больше ориентировался на русский рок, хотя Слава не уверен; иногда проскальзывало что-то лирическое, иногда Алишер зачитывал в лучших традициях рэпа… — Блять, ты заебал. В какой-то момент Алишер просто не выдержал. Он вроде бы не был никогда конфликтным человеком, в драки не лез, но когда Слава ходил весь день хвостиком и назойливо щебетал что-то о чертовой музыке, у Алишера от злости чуть ли пар из ушей не шел. Он резко поднял руку вверх, замахнулся, и затем замедлился в самый последний момент, дабы жесткая пощечина превратилась в легкий шлепок по щеке. — Очнись, молодой, — настойчиво проговорил он. — Ты ведешь себя, как долбоеб. Уймись уже. Не буду я с тобой возиться, сопли подотри. Кажется, этот шлепок слегка отрезвил Марлова. Нахмурившись, он потер лицо, смотря на учителя. — Еще раз подойдешь ко мне по этому вопросу, — предостерегающе произнес Алишер, размахивая пальцем. Подумав, он понял, что побить своего студента не сможет, и лихорадочно принялся искать другие угрозы. — Получишь вечный не зачет. Слава музыку очень любил и не зачет по ней иметь не хотел, поэтому отступил. Кроме того, ему резко стало противно: как от действий Алишера, как и от собственных. Что за бред ему в голову ударил? Он ведь Алишеру покоя не давал все это время, бегал за ним, как ненормальный, продолжал настаивать на своем, когда как тому было неприятно каждый раз слышать о ненавистном предмете. Он откровенно унижался, а все из-за того, насколько учитель оказался хорош в своем деле. — Я могу задать вопрос? — поинтересовался он тихо. Алишер вздохнул, подозревая, что это снова будет что-то насчет репетиторства, но, боясь, что студент вот-вот расплачется, нехотя кивнул. Вот-вот должна была начаться пара, так что следовало как можно скорее разобраться с этой проблемой. — Говоря, что «наконец-то стал тем, кем боялся быть», что именно ты имел ввиду? Алишер не ожидал именно такого вопроса. Он нахмурился. — Ты слушал мои песни? — Ты стал одним из тех, против кого боролся? Чертова система повлияла на твое решение уйти из музыки? — Какого хрена ты вообще... — будто и не слушая парня, Моргенштерн сделал угрожающий шаг вперед, тыча пальцем студенту в грудь. Прикрыв глаза, он глубоко вздохнул. Слава заметил как на дне его карих глаз плещет злоба, но стоило только вновь открыть их, как вернулось ледяное спокойствие, приправленное раздражением. Славе не хотелось, чтобы Алишер снова брал себя в руки. Он хотел разобраться во всем, понять наконец, что именно случилось с таким талантливым человеком, на кой черт он бросил музыку, ведь мог бы так далеко пойти. У него было слишком много вопросов, а Алишер не давал ответа ни на один. — Не лезь не в свое дело. Я сказал тебе положить хуй на музыку. Хорошо, ты меня не послушал, можешь и дальше тратить время на эту хуету. Но в мою жизнь, в мое блядское прошлое, тебе дверь закрыта. Слава смотрел на него снизу вверх, не отводя взгляда и тем самым показывая, что он не боится Алишера, нависшего сверху грозной тучей, когда как на самом деле ноги у него предательски дрожали. Алишеру не понравилось это решительное выражение лица. Он цокнул языком, огляделся, и с презрением бросил: — Я не хочу больше видеть тебя на своих лекциях. Если заявишься — нахуй пойдешь сразу. Перед тем, как развернуться на пятках и быстрым шагом направиться в аудиторию. Слава ошарашенно смотрел ему в след, хлопая ртом, будто рыба выброшенная на берег. Что только что произошло? Почему только из-за пары вопросов Алишер принял такое решение? Нахальный ублюдок, ничего не скажешь. Славу вновь бросало от одного к другому. С одной стороны, Моргенштерн дико заинтересовывал его, а с другой, каждый раз проделывал что-то, что раздражало Славу и заставляло вновь отвернуться. Так или иначе, до конца дня им больше не суждено встретиться: у обоих разные лекции. Что ж... Раз Алишер захотел, больше на его лекции Слава в жизни не явится. Не сколько из вредности, сколько потому, что учитель сам так решил. И Славе успешно удавалось пропускать музыку до тех пор, пока они не встретились с Алишером в самом неожиданном месте. А именно, на литературе. Больше двух недель Слава не виделся с ним, и поймал себя на мысли, что в его жизни не происходит ничего такого, о чем можно было бы рассказать. Музыку он не пишет по понятным причинам, чертовка хандра не давала покоя, а никаких других хобби у него не имелось. Из интересного оставалась только школа и просмотр аниме, но даже любимые мультики не помогали вдохновению вернуться, как это бывало раньше. Слава вновь думал о том, как можно было бы вернуть свою жизнь в прежнее русло, когда одногруппники вдруг начали шептаться о чем-то, когда кто-то зашел в аудиторию. Это было необычно, потому что учительница литературы была довольно строгой женщиной, рядом с которой все замолкали. Оглянувшись, Слава понял, в чем дело, сразу же встретившись взглядом с человеком, которого так рьяно все это время избегал. Алишер ухмыльнулся, раскинул руки в стороны и прошел к столу. — Дорогие мои малолетние дебилы, — начал свою речь он. Огляделся. Залез на стол и сел на корточки. — Сегодня я буду заменять у вас литературу, потому что Людмила Витальевна заболела коронавирусом. Класс ахнул. — Вероятно, в шарагу она больше не вернется, — сделал неутешительный вывод Алишер. — Поэтому повышать культурный уровень вы будете вместе со мной. Слава закатил глаза, как, наверное, и половина других студентов. — Данила, ты что, крейзи? — заметив, что кое-кто не слушает, насмешливо поинтересовался Алишер. — Куда смотришь? — В ваш хуй, — признался Кашин, сидящий буквально перед учителем. — В мой хуй, получается? — он посмотрел туда же, куда студент. — Ну да, получается. В общем... В тот момент, когда Слава тоже посмотрел на паховую область учителя, тот спрыгнул со стола и открыл журнал, смотря, какую тему нужно изучить сегодня. — На повестке дня у нас Гоголь. Ну, это просто. Гоголь, он... Писатель. Писал он книги со смыслом. Еще я как-то пил гоголь моголь, классная штука, всем советую. Но Гоголя, того который писатель, не пил никто. Это уже каннибализм. Так... — Господи, что за бред? — шепотом вопросил Слава. Ему хотелось оказаться где угодно, но не здесь. Хотя остальных, кажется, все даже более, чем устраивало: всем было весело, и только Марлов чувствовал на себе колкий взгляд в перерывах между бесконечным потоком тупых шуток. — Короче, Гоголь был очень творческой личностью, убивал котов, верил в духов и принимал наркотики, — кратко описал писателя Алишер Тагирович. — Как и я, собственно. Он принялся расхаживать по аудитории, активно жестикулируя и воодушевленно вещая откровенный бред, от которого лица студентов принимали самые удивленные выражения лиц. — Мало кто знает, но именно его нога играла главную роль в том самом видео с Паниным, — с прискорбием заявил Алишер. — А еще Александр Гоголь верил в бога и хотел покончить жизнь самоубийством. Но так как это грех, просто решил морить себя голодом. Многоходовочка. Постучав пальцем по виску, он заметил, что одна из студенток поднимает руку, и одним кивком позволил ей заговорить. — Николай, — поправила она учителя. — Алишер, — поправил ее тот. — Нет, Гоголь... — Вообще-то, Моргенштерн, — налюбовавшись на красное лицо милой дамы, он поинтересовался: — А вас как зовут? — Маша... — на этот раз та зарделась вовсе не из-за злобы, а из-за смущения — больно кокетливо учитель зыркнул на нее, чуть опуская свои черные очки. — Светлана? — Нет, я... — Неважно. Алишер хлопнул в ладоши и вальяжно сел за стол, открывая журнал снова. — Блять, вам надо доклад написать про Гоголя еще, — он почесал лоб и пожал плечами. — Ну ладно, в понедельник мне занесете тетрадки свои. Поищите там более подробную информацию в гугле. Парень лучезарно улыбнулся, объявляя, что пара закончена и все могут быть свободны. Слава тяжело вздохнул, собирая вещи и кладя их в рюкзак. Он не собирался находится в одном помещении с этим человеком больше, чем того требует ситуация. Кроме того, эта пара была последней, а у Славы на вечер имелись грандиозные планы. Он собирался пойти на вечеринку, устроенную своим лучшим другом, который буквально только что вернулся из другого города. В этом весь Саня. Только-только заехал за черту города, так сразу решил устроить пьянку. Слава обычно на такие мероприятия не ходит, но он слишком сильно хотел увидеть старого друга, так что можно было и потерпеть присутствие пьяных людей. — А вас, Марлов, я попрошу остаться. Слава остановился на полпути к выходу из аудитории, прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Нехотя, но все же повернулся и взглянул на учителя с вопросом во взгляде. Про себя парень отметил, что тот выглядел относительно свежо. По крайней мере, не как каждый второй бомж у метро. Даже перегаром не пах. — Пропускаешь мои лекции, значит, — прищурившись, сказал Алишер. Слава пожал плечами. — Я, может, ошибаюсь, но посещение лекций — прямая обязанность каждого студента, чи или не чи, блять? — начинал закипать от такого наплевательского отношения к себе Алишер. Безразличие в глазах Славы задевало его самолюбие, не иначе. — Но ты ведь сам сказал, что не хочешь видеть меня, — пояснил Марлов, улыбаясь как ни в чем не бывало. — Разве нет? Алишер глубоко вздохнул, сжимая зубы. Почему этот мальчишка так выводил из себя? Потому, что действовал совершенно не логично и противоречил сам себе? Сначала сам бегал за Алишером, а теперь делает вид, будто тот пустое место. — А ты, я смотрю, не можешь отличить сарказм от настоящего приказа. Кроме того, я не имею права запрещать тебе приходить на лекции, — он встал с места, сунул руки в карманы строгих брюк и подошел к студенту. — В курсе, сколько раз я записал тебя отсутствующим на них? Слава смотрел на него, недовольно поджав губы. Он предполагал, что это могло значить, но не хотел признавать, что просто не хотел видеть Алишера лишний раз. Тот злил его не только видом, но и поведением. Загадочностью. Нежеланием открыться, в конце концов. Слава сам сделал шаг вперед, чуть ли не прижимаясь подбородком к чужой груди. Из-за разницы в росте выглядеть грозно не получалось, но он хотя бы попытался. — И что с того? Алишер долго смотрел на него сверху вниз и в конце концов насмешливо фыркнул, качая головой. — Роль наглеца тебе определенно не подходит. Лучше верни мне того хорошего мальчика, который ради дополнительных уроков по музыке был готов хоть на колени встать, — он сам чуть прогнулся в шее, оказываясь настолько близко к лицу Славы, что при желании мог бы разглядеть каждый прыщ или ресничку, но был слишком занят тем, чтобы показать, кто тут главный. Происходящее больше походило на борьбу, нежели на обычный разговор между учителем и учеником. Каждый хотел что-то доказать, чего-то добиться. — Впрочем, можешь сделать это сейчас, и я все прощу тебе. — Что? — у Славы от удивления и злости даже слов не находилось, чтобы достойно ответить. Он задыхался от наглости Алишера. — Да ни в жизни. — А что в этом такого? — Алишер вскинул брови. — Советую сделать это сейчас, пока я вежливо прошу, а не применяю силу. Слава нахмурился. — Это что, угроза? — Скорее предупреждение. Не зная, что ответить, Марлов молча смотрел на наглеца, видя в отражении черных линз собственное лицо, которое в данной ситуации совершенно не помогало. Он сместил взгляд ниже, на чужой нос, отмечая, что на крыле одной из ноздри был след от пирсинга, затем взглянул на губы, и почему-то резко вернулся к очкам. Алишер сделал вид, что не заметил этого, неосознанно так же заострив внимание на поджатых губах Славы. Его злобный вид забавлял, да и складывалось такое ощущение, будто смотрел Алишер на беззащитного котенка. Два огня встретились и ни один не желал поддаваться другому. Между ними чуть ли не метались искры от напряжения, и не известно, что могло бы произойти дальше, если бы не скрип открывающейся двери. Оба как по команде отскочили друг от друга на пару метров. Слава лихорадочно пытался прикрыть красное лицо рукой, уверяя себя, что это из-за злости, когда как Алишер поправил пиджак и мило улыбнулся паре студентов, проходивших к своим местам. Он взглянул на Славу исподтишка и прикусил губу. Они так и ничего не решили. Но Алишер пообещал себе, что так или иначе достучится до него. Даже если для этого придется в буквальном смысле поставить Славу на колени.