Симфония наших чувств

Слава пить совершенно не умел, потому как делал это очень редко. Наверное, раза два за всю свою жизнь. Первый – случайно, когда на выпускном вместо обычного сока в тайне от учителей в стаканы налили крепкий виски, и второй на дне рождении у мамы, просто чтобы насолить ей и показать, какой он уже взрослый. После обоих случаев парень чувствовал себя очень плохо и проводил утро в туалете в обнимку с унитазом. И обещал себе, что больше никогда пить не будет. Но сейчас, по мере того, как он заливал в себя все больше и больше спиртного, парень ощущал легкость с каждым новым глотком. Жизнь не была такой уж плохой, как ему казалось до этого. Не имел значения ни альбом, ни сроки, ни школьные проблемы, ни даже Алишер, который прочно и надолго засел в голове юноши. Ни его пальцы, ни даже чертовы губы. Потанцевав еще немного, Слава ощутил разочарование, когда трек его собственного сочинения сменили на другой. Он никогда не считал свои песни верхом искусства, но после «Вечеринки» не последовало ничего хорошего, и поэтому поплелся обратно в уголок, вливая в себя алкоголь и дальше. Правда, в какой-то момент ему перестало быть весело. На плечи снова легла какая-то тяжесть, вино не помогало облегчить ее. Лица людей расплывались, их резкие движения и громкие голоса приносили головную боль. Он прикрыл голову капюшоном, надеясь спрятаться от всех и вся, но лучше не становилось. Его тошнило и, казалось, вот-вот вырубит. Мир вокруг уже расплывался и опасно кружился, когда Слава почувствовал вторжение в свое личное пространство: кто-то принялся тормошить его за плечо, затем теплые руки обхватили за подбородок и похлопали по щекам. Слава только буркнул что-то недовольно, и затих. — Малолетний дебил, — досадливо произнес знакомый голос. — Ясно же, что пить не умеешь, так хули взялся? Алишер вздохнул и попытался поднять своего студента на ноги, но тот был больше похож на желе, чем на живого человека, и преподавателю пришлось взять его на руки: захватив ноги Славы в кольцо своих рук, он оставил его болтаться на своем плече, а сам направился на второй этаж, где было пусто и тихо. Открыв первую попавшуюся комнату, он сбросил свою ношу на кровать и отдышался. Все-таки, нельзя оставаться силачом, и вместе с тем бухать каждый день. Алишер осел на край кровати, задумчиво смотря на Славу. Сейчас его лицо не кривилось в гримасе раздражения, оно было светло и спокойно. Алишер зачем-то отметил про себя, что Слава красивый. Даже очень. Он прищурился и наклонился над студентом, с интересом разглядывая его миловидное лицо. Слишком долго. Слишком тщательно. Слишком близко. Ресницы слегка трепетали и отбрасывали на красные щеки тени, глаза под веками быстро двигались. Губы немного приоткрыты, меж них виднелся ровный ряд красивых зубов. Не парень, а сказка. Весь такой хороший, идеальный. Чистенький, невинный... И до зубного скрежета наивный. — Малыш... — слишком мягко даже для самого себя, шепотом произнес Алишер. Он поднял руку и остановил ее прямо на полпути к чужому лицу. Помедлил немного, и все-таки запустил в пушистые волосы, осторожно поглаживая. — Ты не знаешь, в какое дерьмо вляпался. В этот момент Моргенштерн понял, что больше всего злило его в Славе. Тот слишком сильно походил на Алишера еще до того, как он бросил музыку. И этот факт не столько злил, сколько расстраивал. Ему бы не хотелось, чтобы Слава страдал так же, как он когда-то. Он ведь просто маленький мальчик, пытающийся найти самого себя в этом жестоком мире. — Только вот музыка — хуевый вариант, — вздохнув, сделал нелицеприятный вердикт Алишер, нежно проходясь пальцами по мягкой щеке. — В принципе любое искусство. Зрители тебя сломают, поверь. Будто услышав эти слова, Марлов недовольно заворчал и повернулся набок. Алишер тихо посмеялся, испытав странное умиление от этого зрелища. Какое-то время он еще сидел в тишине, прерываемой сладким сопением юноши, наедине со своими не веселыми мыслями. Ему было тихо не только снаружи. Ему было тихо на душе. Внутри не было никаких переживаний, чувства вины или тоски по былым временам. Черт знает, было ли то влиянием алкоголя, или присутствием одного конкретного человека под боком. Но Алишеру впервые в жизни хотелось уйти с вечеринки. Не напиться до потери сознания, или пойти в более веселое место. Ему хотелось домой, чтобы встретить завтрашний день без жуткого похмелья. Да и вообще, пора свыкнуться с той мыслью, что у него теперь есть работа, а завтра, между прочим, не выходной. — Сань, — заметив знакомое лицо, позвал Алишер. Заметив в руке друга стакан, он улыбнулся и протянул к нему руку. — Ох, водичка мне сейчас пригодится, спасибо, брат... — Это не вода! — Саня тут же отвел стакан подальше. — Это для дамы моего сердца... Было. Она свалила куда-то. — Не вода? Ты что, хотел... — Алишер с подозрением взглянул на друга, после чего помахал пальцем перед его лицом. — Ах ты ж хитрый ублюдок! Ладно... Там, кстати, мой студент заснул в комнате. Будь добр, посмотри, чтоб с ним ничего не случилось, а? Он просто на телку в темноте похож, мало ли. Саня понятливо кивнул, и Алишер удалился восвояси. Вздохнув, Саня с грустью взглянул на стакан. Такая девушка ему подвернулась... И тут же упорхнула. Он даже ей выпить не успел предложить, а ведь тогда у него могла бы быть жаркая ночка. Зато теперь даже пить не хотелось. Расстроенный, Саня зашёл в ту самую комнату. — Блять, Славик, ты что ли? Реально на телку похож, — узнав в силуэте на кровати своего друга, выдал Саня, и рухнул на местечко рядом, предварительно поставив стаканы на прикроватную тумбочку. — Ты не представляешь, что только что случилось... Я, походу, влюбился! И принялся рассказывать спящему Славе свои любовные похождения и надежды до тех самых пор, пока не уснул.

***

Следующее утро выдалось самым ужасным в жизни Славы. Его организм совершенно точно не приспособлен для алкоголя. Он в очередной раз пообещал себе, что никогда больше пить не будет. Стряхнув с себя руку Сани, Слава отполз на узкой кровати подальше и страдальчески вздохнул. Голова раскалывалась, во рту будто кошки нагадили, и как всегда в мыслях хаос. Зато вчера он был даже более, чем счастлив. Танцевал, веселился, не думал о проблемах. Но теперь вновь вспоминал о них. Парень лениво приоткрыл глаза, и увидел спасение — на тумбочке рядом с кроватью стоял стакан с водой. Он вскинул брови и удивленно покосился на спящего Саню. — Это ты мне оставил? В ответ послышался одобрительный храп. Слава пожал плечами и потянулся к стакану, большими глотками отпивая жидкость. Параллельно с этим, он достал из кармана телефон, по привычке проверяя уведомления. Кто-то репостнул запись, лайкнул фото, прокомментировал плейлист... Оставил сообщение. «Славяныч, все хуйня. Надо переписывать. Ты доклад свой видел вообще? Быстро пиздуй в универ, меня не ебет, что сегодня выходной. Жду в аудитории номер восемь». Слава подавился водой. Мыслительные процессы в его голове работали слишком долго, и он еще долго пялился в экран телефона, не зная, что делать. Вот и сдал доклад раньше всех, называется. Хотел проводить рядом с преподавателем как можно меньше времени, а по итогу придется пойти и поговорить с ним в выходной день. Да и что ему вообще не понравилось? Слава же писал все со слов учителя! Он в буквальном смысле написал так, как тот и рассказывал. Скорее, это наоборот должно было произвести на Алишера впечатление. Или Слава просто чего-то не понимал в этой жизни... Он отставил стакан в сторону, чувствуя странный привкус на языке, но не обратил на это внимание, толкнув друга в плечо. — Мне надо в универ, — сообщил он, не уверенный, что тот услышал, но, так или иначе, долг свой Слава выполнил, и нехотя поплелся в ванную комнату. По дороге он получил еще сообщение. «Если не явишься, сразу нахуй из универа полетишь. И я с тобой». Теперь, даже если Слава изначально и хотел проигнорировать Алишера, ему придется явиться в универ. Он тяжело вздохнул, остервенело чистя зубы. Благо, в доме у Сани всегда было несколько запасных зубных щеток. Вокруг царила сонная атмосфера, тут и там валялись пьяные тела. Слава предпочел не обращать на них внимание и дойти до входной двери, не разбудив никого, но это было достаточно сложно. Он будто играл в игру «не наступи на кого-нибудь», и вышел из нее победителем. Но почему Алишер вызвал его именно в выходной день? Почему нельзя подождать до понедельника? У Славы были огромные планы. Он собирался весь день смотреть аниме и, может, даже попытаться написать что-нибудь для следующего альбома. Знал, правда, что ничего из этого не выйдет, но все еще надеялся, что вдохновение вернется. Хотя, Слава чувствовал, что вот-вот, но оно придет к нему. Будто пока что он упускал что-то очень важное, и как только обретет, тут же сможет снова писать песни. Но вот что? Что ему нужно? Кто? Подойдя к учебному заведению, Слава чувствовал себя странно. С одной стороны, свежий воздух помог ему прийти в себя, и голова уже не так сильно болела, но появилось странное сонливое ощущение, хотя до этого он был относительно бодр. Дышать стало тяжело. Он подозревал, что каким-то образом заболел, или просто не до конца отошел от похмелья. В любом случае, времени на анализ своего состояния не было. Он решительно постучал в дверь кабинета и, услышав алишерово «войдите», прошел внутрь. Оба смотрели друг на друга, как звери, готовящиеся напасть в любой момент. Слава не смог сдержать самодовольной улыбки, отметив, что учитель выглядит не так уж свежо, как думалось. У обоих были мешки под глазами, растрепанные волосы и хреновое настроение. — Ну иди сюда, Марлов, — небрежно подозвал студента Алишер, швыряя тетрадь с докладом на стол. — Посмотри, какую хуйню написал. — Я знаю, что я написал, — фыркнул тот. — И все, между прочим, взято с твоих слов. Алишер цокнул языком. Из-за этого мальчишки выговор, вообще-то, сделали ему. Он сам ленился проверять тетради, поэтому попросил кое-кого из учителей помочь. Только вот кто ж знал, что Слава из своего доклада не исключит ни шуток про Панина, ни матов? Все, конечно, сразу принялись гнать на преподавателя музыки, и тому пришлось вызвать студента к себе, исправлять. Остальные учащиеся додумались посмотреть википедию и списать все оттуда. Так что Слава либо просто идиот, либо специально это сделал. Алишер встал с места, сунул руки в карманы брюк и кивнул на тетрадь на столе. — Я тебе говорю, это не доклад, а херня какая-то. Слава закатил глаза, но все-таки поплелся к столу и, опираясь об него, наклонился к тетради. На губы вылезла ухмылка. Он был доволен проделанной работой и тем, как вывел Алишера из себя. — Мне кажется, все очень даже хорошо написано. Особенно часть с гоголем моголем, — самодовольно заявил Слава, однако в следующий момент все это резко сошло. Он побледнел, когда почувствовал, как что-то теплое прижимается сзади, а свой подбородок Моргенштерн уложил ему на плечо. — Ал-лишер?.. Тагирович? — Представь как стыдно мне было перед завучем, который прочитал это, — хрипло, раздосадованно произнес преподаватель парню на ухо. Он завел руку за талию Славы и тыкнул пальцем в тетрадь, с довольством заметив, как тот задрожал. Неужто боится? — Прочти-ка это предложение вслух. Слава глубоко вздохнул. — «Мало кто знает, но Гоголь был геем, — он прикусил губу, краснея. Что-то было не так. Слава чувствовал себя странно. Внутри все спирало от какого-то неизведанного, вязкого ощущения. Тело покрылось мурашками. Слава вздохнул тяжело несколько раз, стараясь не обращать внимание на свое состояние, но ему стало тревожно. Почему он почувствовал себя так, когда Алишер оказался непозволительно близко? — И влюблен он был в Пушкина». — Об этом я не рассказывал, — промурлыкал Моргенштерн, глянув на профиль студента. — Что за отсебятина, Марлов? Слава не ответил. Он закрыл глаза и прижал руку к переносице. Это у него такое странное похмелье? Заметив, что с парнем что-то не так, Алишер нахмурился и поинтересовался, все ли в порядке, но ответа не получил. Тогда он положил руку на лоб Славы. Горячий. Мокрый. Взгляд — какой-то туманный, не трезвый. — Скажи честно, — с подозрением начал Алишер. — Ты под наркотой? Слава простонал что-то нечленораздельное и медленно завалился назад на ослабевших ногах. Алишер кое-как успел подхватить его под руки, спасая от встречи с полом. — Слава? — обеспокоенно позвал учитель парня, но тот не отозвался и не отреагировал даже на шлепки по щекам. Алишер как следует встряхнул его. — Слава, блять! Ноль реакции. Испытывая праведный ужас, Алишер подхватил безвольное тело на руки и стартанул в кабинет медсестры. Он всучил бледного, как поганку, студента ей в руки.