Симфония наших чувств

Часто дыша в попытке успокоиться, Алишер смазанно смотрел на свою руку и лихорадочно пытался сообразить, что только что произошло. Если по существу, то он подрочил на светлый образ своего ученика, и, как бы стыдно не было это признавать, но получил самый лучший оргазм, который только мог получить после дрочки. Это… ну, тревожило. Кот, сидящий на другом конце дивана, смотрел на хозяина с осуждением. Впрочем, Алишер привык. Он только вытер руки салфетками и небрежно кинул смятую бумажку в Кисару. — Ты ничего не видел, понял меня? Животное молча спрыгнуло с дивана и исчезло за дверьми кухни. Посидев так еще немного, наслаждаясь тишиной и сладкой истомой, все еще проходящей по телу после оргазма, парень все-таки взялся за телефон, дабы посмотреть сообщение. Он оживился, стоило только увидеть несколько треков, которые Саня прислал. Этим утром Алишер попросил его отправить ту песню, которая звучала на вечеринке, но друг, кажется, прислал вдобавок еще несколько от того же исполнителя. Алишер включил первый трек… И растаял. В течение нескольких часов он сидел на одном месте, глядя в никуда и слушая весь альбом. Он нашел этого исполнителя в интернете, разузнал все, что только можно, но этот юноша мастерски скрывал то, что могло бы приблизить людей к разгадке его личности. Впрочем, неожиданно для себя, Алишер услышал знакомый тембр голоса. В песнях звучал голос Славы. — Бред какой-то, — с улыбкой произнес парень, включая песню на повтор, однако он четко слышал своего ученика вместо Manny. — Блять, ну быть не может. Всю ночь Алишер провел в раздумьях, догадках и отрицании очевидного.

***

Слава широко зевнул, стирая пальцем навернувшиеся на уголки глаз слезы, и, чуть прищурившись, взглянул на стоящих перед собой учителей во главе с ректором. Утром понедельника, прямо перед первой парой, студентов созвали на первом этаже, чтобы в очередной раз обсудить правила безопасности. Подобное повторялось из года в год, и пора было уже привыкнуть. Слава сонно сопел, в то время как его однокурсники ныли от скуки, и не заострял внимание на происходящем вокруг. У него была своя атмосфера. Парень все выходные пытался написать музыку или текст к новой песне, но в голове его царил хаос, и, даже чувствуя отголоски вдохновения, он не мог ухватиться за него. Слишком много стресса за последние дни, слишком много эмоций. Слава уже банально не мог сосредоточиться. Мысли его так или иначе возвращались к Алишеру; к тому, что произошло между ними, и что он увидел сразу после своего мнимого ухода. От воспоминаний по телу проходила странная дрожь, внутри все переворачивалось. Что Слава испытывал на самом деле? Ему не было мерзко от той картины, он даже ничего не разглядел особо. Было стыдно из-за себя, за то, что увидел нечто такое интимное. Возможно, он жалел о том, что не разглядел чуть больше. Но эта мысль томилась где-то глубоко внутри и Слава даже не подозревал о ее существовании, ему хватало хаоса в мыслях. — Привет. Слава резко обернулся и захотел оказаться где угодно, но не здесь. Прямо перед ним стоял Алишер, улыбаясь и покачиваясь на ногах. Они не виделись от силы два дня, но Слава все равно изучал его лицо с интересом, будто бы тот мог сильно измениться за это время. Он действительно заметил кое-что — мешки под глазами, которые не скрывали даже темные очки, щетину и смазанные движения. Чем Алишер занимался, раз выглядел сейчас, как зомби? Но Слава задал другой вопрос. — Почему ты всегда в очках? — он испытал сильное желание сорвать с чужого лица аксессуар, но сдержался. Алишер пожал плечами, встав рядом и взглянув на учителей. — Я выгляжу в них круто, разве нет? — Я уже забыл, как выглядят твои глаза. Это не всегда круто, — буркнул Слава. Он старался не смотреть на Алишера, делая вид, что сосредоточен на разговорах учителей, и не подумал о том, почему тот стоит в толпе студентов, а не рядом с ректором. Просто Моргенштерн смотрелся рядом с подростками вполне органично. Стоя рядом со взрослыми серьезными людьми, он бы выделялся лишь больше. Увидев от него движение краем глаза, Слава повернул голову в его сторону и замер. — Смотри, пока есть возможность, — Алишер был так близко, что дыхание спирало. Он слегка стянул очки до носа, глядя на студента исподлобья, и Слава не мог отвести взгляд от его темных, почти черных глаз. Наверное, со стороны они выглядели странно: учитель наклонился над студентом, практически вплотную к его лицу, и просто смотрел, в то время как студент стремительно краснел и молча пялился в ответ. Алишер без очков выглядел куда лучше, по мнению Славы. Образ крутого учителя тут же испарялся, зато Алишер становился будто бы самим собой. Он становился роднее и ближе к Славе. А очки были будто бы барьером. Неким щитом. По лицу что глаза — это зеркало души, в них всегда можно прочесть истинные эмоции. Пару дней назад Слава увидел в глазах Алишера то, чего видеть явно не должен был, и это до сих пор не выходило у него из головы. Он понял, что видит это сейчас. Где-то на дне алишеровых глаз затаились те самые эмоции. Нереализованное желание, симпатия, нежность и множество противоречий. — Находясь рядом с горячим объектом, соблюдайте технику безопасности, — монотонным голосом вещал профессор. Взглянув на него, Алишер напялил очки обратно и отбежал от Славы на добрые пять метров, встав у края толпы студентов. Сделал он это так заметно, что преподаватели заволновались. — Алишер Тагирович, вы чего? — Соблюдаю технику безопасности, — пожав плечами, заявил Моргенштерн как ни в чем не бывало, рукой махнув на Славу. — Он настолько горяч, что я боюсь обжечься. Слава вспыхнул еще сильнее, переводя взгляд с него на других учителей, и не знал, что сказать: в голове были одни только ругательства. — Видите как покраснел? Сейчас взорвется, — пояснил Алишер. Напряженные учителя более-менее расслабились, решив, что это очередная несмешная шутка со стороны новенького, и вернулись к прерванному занятию. Разве что, одна женщина уточнила, нет ли у Славы жара, на что тот заявил, что Алишеру Тагировичу беспокоиться не о чем. Студенты немного пошушукались, но затем разошлись вместе с учителями, вот-вот должна была начаться первая пара. Не думая о том, что безбожно опаздывает, Слава выловил смеющегося Алишера в толпе и потянул в укромный уголок: арка между коридорами идеально подходила для секретных разговоров. — Что это было, ты совсем с ума сошел? — вполне вежливо поинтересовался он. — А если люди не так все поймут? Алишер грустно улыбнулся, прижавшись плечом к стене и нависнув над Славой грозовой тучей. Тем не менее, Марлов не чувствовал от нее угрозы. — Беспокоишься о том, что подумают другие, значит? — Но ты ведь тоже, — не приняв эти слова слишком близко к сердцу, атаковал Слава в ответ. — Иначе не бросил бы музыку. Алишер закатил глаза. — Опять ты об этом. — Да, и я буду еще долго вспоминать это, — решительно заявил Слава, глядя на него снизу вверх. — Мы ведь учитель и ученик. Что мы еще можем обсуждать, помимо музыки? — Что ты имеешь в виду? — Алишер тут же напрягся и стал выглядеть необычайно серьезно. Как по команде оба вспомнили недавние события. Алишер напряг челюсти, Слава отвел взгляд в сторону. Марлов решил, что это неправильно, и он был готов сказать заветные слова для того, чтобы навсегда прекратить то, что происходит между ним и Алишером. Он уже открыл рот, чтобы сказать это, но Моргенштерн опередил его. Будто прочитав по чужому лицу все то, что сидит в голове у Славы, он неожиданно даже для самого себя сказал: — Я согласен учить тебя музыке. Слава замер с открытым ртом. — Ч-что? — решив, что ему послышалось, переспросил он. — Что слышал, — глубоко вздохнув, и не веря, что действительно делает это, Алишер продолжил. — Будем заниматься в актовом зале после пар, на выходных у меня дома. Он переступил через себя только потому, что испугался, что перестанет общаться со Славой так, как раньше. Не будет больше этих непонятных эмоций и напряжения между ними, больше Слава не придет к нему домой и не погладит кота, больше его лицо не будет так близко. Блять, Алишер привязался к своему студенту, и хотел быть с ним рядом больше, чем мог позволить себе простой учитель. И он уже сожалел об этом. Мысль о том, чтобы достать из чулана старые инструменты и вспомнить о прошлом, пугала его. Но то, как загорелись глаза Славы, то, как его лицо приняло вдохновленное выражение, уничтожило все сомнения. Ради него Алишер готов пройти через тернии и вынуть скелеты из шкафа. — Правда? Ты серьезно? — все еще не веря в свое счастье, взволновался Слава, всплеснув руками. Алишер серьезно кивнул, и в следующее мгновение растерянно захлопал глазами; Слава вдруг напрыгнул на него и крепко обнял, обвив шею руками. Моргенштерн положил руку ему на спину, ближе притянув к себе. Сделал это скорее неосознанно, лишь спустя секунду поняв, что произошло. Он мог уловить запах чужого шампуня и тепло его тела. Блять, если они будут обниматься каждый раз, стоит только Алишеру сказать «да», то он навсегда забудет о слове «нет». Добрую минуту Слава обнимал его, не зная, куда деть свои эмоции, но когда они поутихли и он более-менее успокоился, все-равно еще какое-то время не расцеплял руки, желая продлить и запомнить этот момент. Он почувствовал умиротворение. Впервые за столь долгое время, благодаря этим объятиям, хаос в его душе устаканился. На секунду он даже подумал, что это то, чего ему не хватало. Что теперь он горы свернет, и, как только вернется домой, сразу же напишет настоящий хит — но стоило только объятиям разомкнуться, как это чувство тут же испарилось. Однако хорошее настроение никуда не ушло. Алишер постоял в той же позе, чуть сгорбившись, еще пару секунд, затем прочистил горло и встал прямо. — Начнем завтра. Слава отрицательно мотнул головой. — Нет, начнем сегодня! Алишер вскинул брови, глядя на решительно настроенного студента, и не смел ничего возразить. Ему, конечно, не хотелось начинать уроки так быстро — как ни как, страх все еще присутствовал, но и отказать Славе сейчас он не мог. — Хрен с тобой, забились. Осталось только согласиться и с ужасом ждать конца пар.