Симфония наших чувств

— Ты нервничаешь. Алишер вздрогнул, едва не уронив гитару, стоило только услышать до чертиков знакомый голос, эхом отдающийся от стен актового зала. Он со вздохом положил вещь на место и взглянул на Славу. — А ты разве нет? — хмыкнув, он сделал несколько шагов, вторгаясь в личное пространство ученика, и с довольством отмечая, что тот не отшатнулся. — Мы тут одни, наедине друг с другом. Сюда обычно никто не заходит. Разве что, подростки, которые хотят немного пошалить. — Пошалить, — хмуро повторил Слава. Алишер улыбнулся, глядя на его непонимающе лицо, и пожал плечами. — Ну знаешь, — он махнул рукой в воздухе. — Накуриться, напиться... потрахаться. Они молча взглянули друг на друга, прекрасно понимая, что это далеко не шутка или не попытка вывести из себя. Тем не менее, Слава глубоко вздохнул и просто кивнул, складывая сумку куда-то в угол. Находиться рядом с Алишером ему и так было достаточно сложно, как-то неловко и стыдно, а тот еще и усложнял ситуации своими словами. У Славы из-за них в голове появлялись странные картины. А еще воспоминания, которые удалось более-менее забыть, снова вставали перед глазами. Вот чего Славе сейчас не хватало, так это думать о том, как недавно Алишер дрочил, находясь при этом рядом с ним. Разве можно не размышлять об этом, когда этими самыми пальцами, которыми совершал непотребства, Моргенштерн сейчас сжимал плечо Славы, а бесстыдными глазами пытался заглянуть ему в красное от стыда лицо? — Все нормально? — обеспокоенно поинтересовался учитель, вспоминая то, как на выходных Слава упал в обморок. Мало ли, может, организм парня плохо перенес это, и теперь появились осложнения. Опасливо взглянув на его руку, Марлов мягко отстранился и кивнул. Он не заметил, как всего на секунду лицо Алишера стало уязвленным. Прочистил горло, тот развел руки в стороны. — Так чему ты хочешь, чтобы я научил тебя? Гитара, пианино, скрипка, ударные? — Что делать, если нет вдохновения? — задал Слава вопрос, который терзал его на протяжении нескольких месяцев, а затем добавил. — Сними очки, пожалуйста. Алишер, к сожалению, ослушаться не смог, поэтому со вздохом снял очки и небрежно кинул на стол. После этого он взглянул на Славу открыто и немного задумчиво. Вдохновение — именно то, что объединяет всех деятелей искусства, и чаще всего именно об этом учителя музыки и спрашивали. Опираясь руками и поясницей об пианино, он выдал: — Ничего. — Что? — Ничего не делать, — он пожал плечами, улыбаясь насмешливо, видя непонимание на чужом лице. — Это вдохновение, а не скорая помощь. Вызвать его не получится, даже если с бубном танцевать у костра. Просто не парься насчет этого. — Легко сказать, — печально вздохнув, Слава отвел взгляд в сторону. Алишер взглянул на него с сочувствием. — Слушай, — вдохнув и сложив руки в замок, сказал он. — Когда я занимался музыкой, у меня не было проблем с этим. Знаешь почему? Потому что я кайфовал, блять. В моей жизни не было никаких забот, каждый день наполнен радостью. Если я хотел чего-то — я брал это. Если у меня не было желания писать музыку, я не писал. Меня не ебали временные рамки. Похуй, должен сделать альбом, не должен — никому ты, блять, нихуя вообще не должен. Глаза Алишера на мгновение стали пустым, и это значило, что он вернулся в прошлое. Лёгкая улыбка застыла на губах, из радостной постепенно переходя в грустную. Он думал о том, как раньше вместе с друзьями играл за гаражами для пары-тройки зрителей, как просыпался с бодуна и сразу же брался за бутылку, а затем, в порыве какого-то странного вдохновения, сочинял песенки о том, как прекрасна жизнь. А потом... — Потом меня стало волновать все на свете, и вдохновение ушло навсегда. Поэтому, Славик, — вынес он свой вердикт. — Лучше забей, реально. Рано или поздно вдохновение само придет к тебе и ты запишешь очередной сопливый хит, главное не загоняйся окей? Слава завороженно смотрел на своего учителя, впервые видя в нем настоящего преподавателя — человека, который может чему-то научить и дать дельный совет. В глазах его отражалось явное восхищение, которое не могло не льстить Алишеру. Он самодовольно поднял голову вверх, слегка щурясь, и выглядя как сытый кот. Оставалось надеяться, что Слава прислушается к мнению своего наставника. — Спасибо, — студент искренне улыбнулся, благодаря его, затем чуть задумался. — Я бы хотел научиться играть на пианино, для начала. — Для начала? Тогда что будет в конце? — Ну, ты же сам сказал мне не париться. Там и посмотрим, — хитро улыбнувшись, Слава подошел к пианино, нажав пальцами по нескольким рандомным клавишам и морщась от получившегося звука. — Ужас. Алишер отзеркалил выражение его лица, и пододвинул стул, намекая на то, чтобы парень сел. Сам Моргенштерн прижался спиной к стене, начав говорить о том, что такое пианино, с чем его едят, и каковы отличия от рояля и органа. Казалось бы, стандартная лекция, которая звучит на каждом уроке музыки, но Слава все равно слушал с удовольствием — у Алишера был приятный, чарующий голос, который хотелось слушать вечность, даже если извергает он гадости. Так же учитель вспомнил несколько забавных случаев, связанных с этим музыкальным инструментом. Например тот, когда он попытался заняться сексом с одной барышней на пианино, но тот сломался. Слава подобные истории не любил, но стоически стерпел и посмеялся ради приличия. К тому же, рассказывал Алишер так эмоционально, не скупясь на маты, что смех был вполне искренним. После этого было решено приступить к практике. Но у Славы возникли сложности, когда нужно было сыграть какую-нибудь мелодию. В принципе, он разбирался в нотах и знал нужные аккорды, но получалось довольно сухо, и очень скоро он печально вздохнул, замирая с пальцами на черно-белых клавишах. Алишер смерил его задумчивым взглядом, подойдя ближе, и пытаясь выявить причину странного состояния Славы. — Да ты охуеть какой напряженный, — выпалил он, вскинув брови. — Время нынче такое, — пожал плечами Слава, многозначительно взглянув на него. — Стрессовое. — Хуй с тобой, — отмахнувшись от слов ученика, Алишер вдруг наклонился над ним, прижимаясь сзади и грудью нависая над пушистой макушкой. Слава замер, напрягся ещё сильнее, вытянулся по струнке и затаил дыхание — только так он теперь и мог реагировать на близость учителя. Алишеровы пальцы тем временем ловко скользнули к рукам Славы, прижавшись сверху, и оба как по команде выдохнули от легкого удара тока. Воспоминания накрыли с головой. Точно так же Моргенштерн прижимался к студенту, томно дыша в ухо и вжимая в учительский стол. Точно так же они были одни. В актовом зале стояла такая тишина, что при желании Слава мог услышать биение чужого сердца. Наблюдая за тем, как красивые, длинные пальцы Алишера с несколькими татуировками накрывают его собственные, он почувствовал странное удовлетворение, будто бы так и должно быть. Будто руки Алишера идеально подходили к его. Захотелось перевернуть ладони и просто взять учителя за руку, но Слава сдержал этот неуместный порыв, и принялся внимательно наблюдать за следующими действиями Алишера. Тот принялся играть на пианино с помощью его пальцев, нежно касаясь кожи. — Видишь, все просто. Слава вздогнул от этого тихого, мягкого голоса. О чем думал Алишер в этот момент? Точно так же наслаждался их близостью, или, быть может, стыдился сильнее, чем Слава? Или же снова вернулся в свою юность, мысленно прибывая в совсем другом месте? Слава сожалел, что не мог видеть его лица в данный момент, но, следуя движениям его рук, постепенно начал смелеть и вскоре взял инициативу полностью в свои руки, самостоятельно играя незатейливую, но красивую мелодию. Он даже не понял, как это произошло — в какой-то момент все его переживания испарились, и парень полностью сосредоточился на тепле, которым окутывал его Алишер. — Молодец, — гордо вымолвил тот. Убрав руки от клавиш, Слава с радостью взглянул на него, широко улыбаясь. Впервые никто из них не думал о проблемах, которыми была наполнена жизнь, и просто наслаждался моментом. Они еще долго смотрели друг на друга, глупо улыбаясь, но затем Алишер вдруг нахмурился и перевел взгляд на часы на запястье. — Охуеть, мы сидим тут четвертый час. — Шутишь? — Слава тут же сунул руку в карман и посмотрел в телефон. — Девять вечера, охренеть. Нас могли бы закрыть в универе, если бы мы вовремя не спохватились?.. — Даже если и так, я не против провести ночь с тобой, — подмигнул ему, Алишер кивнул на пианино. — Для первого урока не плохо, но есть, что доработать. Собирайся давай, пока нас внатуре не закрыли. Еще совсем недавно светило солнце, и затхлый воздух выжигал легкие, но стоило только двум молодым людям выйти за порог университета, как те тут же оказались под сильным ливнем. Небо разразилось всполохами молний, Слава плотнее закутался в толстовку, не надеясь, что дойдет до дома до того, как стукнет полночь — в темноте, по грязи и лужам, да еще и с таким сильным ветром. Однако, не успел он и шагу сделать, как почувствовал хватку на запястье; Алишер настойчиво тянул его за собой, затем показал пальцем на свою машину, так как из-за такого шума Слава бы его все равно не услышал. Благо, Марлов был умным мальчиком и, смекнув что к чему, без промедления сел на заднее сиденье. Шум дождя и холод остались позади, Слава глубоко вздохнул, ища силуэт Алишера за стеклом, и уже спустя секунду тот сел за руль, матерясь сквозь зубы. — Ну спасибо, нахуй, — тряхнув мокрыми волосами, он оскалился и вытер мокрое лицо рукавом пиджака, после чего переглянулся с не менее мокрым Славой. — Домой я тебя не довезу точно. Как относишься к тому, чтобы переночевать у меня? Что? С радостью, говоришь? Заебись, все равно в один и тот же универ ходим. Ну, погнали нахуй. Слава не успел и слова вымолвить, но с какой-то стороны Алишер сказал то, что собирался сказать он, поэтому парень лишь улыбнулся и закатил глаза, обращая взгляд на свой мокрый рюкзак. Честно, ему возвращаться домой самому не особо хотелось. Там лежали инструменты, глядя на которые, он точно вспомнит о всех своих проблемах и снова начнет волноваться, а Алишер сказал, что делать этого не стоит. У Славы не было ни единой причины не верить ему. Как никак, этот человек знал больше него, в плане музыки. Но то, как сегодня Алишер рассказал о своем прошлом... совсем малую часть, но это произвело на Славу такое впечатление, что тот в очередной раз решил это так просто не оставлять. О, нет, он определенно достучится до Алишера и попытается вернуть его любовь к музыке. Вернее, пробудить ее от долгого сна. Слава видел, что Алишер музыку любит до сих пор, просто боится снова браться за инструменты; он даже на пианино смотрел, как на врага народа, но тем не менее обращался с ним крайней нежно и осторожно. Или все же с пальцами Славы. В любом случае, парень поставил себе цель. И только потом понял, что находиться дома у Алишера так же не хотел, потому что знал, как им обоим будет неловко, особенно после последних событий. Но было уже поздно. К тому моменту, когда Слава понял это, машина уже остановилась. Они быстро вышли и побежали в сторону подъезда, крича и ругаясь друг на друга, пока ветер подвывал их голосам. Несмотря на холод и влагу, они смеялись — оба не понимали, с чего бы, но в лифт парни зашли с улыбкой, хоть и промокшие до ниточки. Часто дыша, они смотрели друг на друга, но затем быстро отводили взгляд, словно малые дети, впервые в жизни влюбившиеся. По возвращению в алишерову квартиру, Славу встретил Кисару — мурлыча, он сел напротив разувающегося парня, смирив Алишера быстрым, недовольным взглядом. По своему обыкновению Моргенштерн пнул его под пушистый зад, небрежно насыпал корма в миску и вернулся в коридор с полотенцем в руках, накинув его на мокрую голову Славы и начав грубовато вытирать. — Если ты заболеешь и умрешь, меня отъебут, — буркнул он. Улыбнувшись, Слава попытался взглянуть ему в глаза, но полотенце мешало. — Обещаю не болеть и не умирать. — В таком случае посмотрим, кто кого отъебет, — подмигнув, Алишер хотел было взяться за свою голову, но вспыхнувший Слава резко натянул полотенце ему на лицо и принялся агрессивно вытирать его, в порыве необоснованной злости и смущения. Это просто шутка. Просто шутка, в которой есть доля правды. Очень неуместная шутка. Шутка, которую хотелось превратить в реальность. — Да блять! Вытерпев эти издевательства, которые Слава называл дружеской помощью, Алишер кивнул в сторону кухни и предложил ученику чай. В магазин он так и не сходил после того случая, перебивался одними конфетами, но сейчас рядом был Слава, который, скорее всего, не ел с утра, как это обычно бывало, и Алишер чувствовал некую ответственность. Поэтому он решил провести себя мужественно и отправиться в магазин, чтобы накормить, может, и не свою самку, но своего ученика — это тоже титул, знаете ли. Они быстро обговорили, что можно было бы приготовить, и Моргенштерн вдохновленно направился обратно к машине, хлюпая по лужам сапогами и шурша дождевиком. В груди его теснились странное, теплое чувство. Он оглянулся на многоэтажки позади себя, сразу подметив окна своей квартиры, и увидел мелькающую в нем фигуру Славы, который ждал его. Впервые за долго время, но Алишера кто-то ждал.