Симфония наших чувств

Вернулся Алишер спустя час, когда в еде не было никакого смысла — в такое время все нормальные люди уже давным-давно лежали в постели, но лично он не мог оставить своего подопечного голодным, и решил, что при надобности даже до утра не уснет, лишь бы Слава чувствовал себя комфортно. Когда парень открыл дверь, оставляя за собой мокрые следы от сапог, которые, кажется, промокли насквозь, встречать его никто не спешил. Даже чертов кот, нагло лежащий на диване, и ухом не повел, услышав шум возле входной двери, настолько ему было плевать на хозяина. Сняв дождевик, который все равно не спас от дождя, Алишер с недовольством оглядел свою мокрую одежду, и принялся расстегивать пиджак, по пути оглядываясь в поисках ученика. Отсутствие того в зале и кухне сразу же напрягло. Первой мыслью было то, что парень мог банально пойти домой, ведь, как никак, оставаться наедине с малознакомым человеком, было опасно, а вот второй... Алишер не хотел даже думать о ней, но, когда увидел дверь в свою спальню открытой, тут же почувствовал, как внутри вспыхивает злость. Он чувствовал, что должен был запереть эту дверь, когда Слава перешагнул порог его дома, но все равно этого не сделал. Раздраженно смяв рубашку и сунув ее в корзину для грязного белья, Алишер с голым торсом зашёл в свою комнату, видя, как знакомая макушка сидит подле кровати и с интересом оглядывает что-то. Интересно, Слава сам его заметит, или придется подать голос? Сложив руки на груди, Алишер махнул мокрой головой, и взглянул на Славу убийственным взглядом чуть прищуренных глаз. По комнате разнесся звук гитарных струн, который в этой квартире уже давно не слышали. Алишера передернуло от воспоминаний. Не желая возвращаться в прошлое, он резко подошел к сидящему на полу Славе, и вырвал гитару у него из рук. Парень ошарашенно и виновато смотрел на злого учителя, боясь издать хоть звук. Он чувствовал себя так, будто его застукали за чем-то неприличным. — Очень прилично шариться в вещах своего учителя, — сухо произнес Алишер, грубо сжимая вещь. Тем не менее, та ощущалась в его руках так правильно, что он с трудом подавил желание провести пальцами по струнам и сыграть что-нибудь из старых песен. — Тебя и на минуту нельзя одного оставить? — Прости, — совсем тихо выдавил Слава. Сейчас Алишер выглядел пугающе, от него исходила самая настоящая угроза, но в купе с тем, что тот был голым по пояс... Слава не только боялся его, но при этом испытывал какое-то странное желание распалить учителя сильнее. Разумеется, он не стал идти у него на поводу, но одно существование этой мысли уже приносило хаос в душу. Ему просто хотелось, чтобы злой полуголый Алишер что-нибудь сделал с ним, но что именно... он додумывать не станет. Алишер посмотрел на своего красного, дрожащего ученика, и тяжело вздохнул. — Забыли, — коротко произнес он, убирая гитару в чехол и вновь пряча под кроватью где ей и место. — Ты, вроде как, хотел есть. Слава долго смотрел на его торс, затем кивнул, выйдя из транса. Алишер улыбнулся, не заостряя на этом внимание, и прошел в гостиную, чтобы показать купленные ингредиенты. Каждое его движение было напитано злостью. Он надеялся, что Слава забыл обо всех этих разговорах о музыке. Да, Алишер согласился учить его, но он и не подозревал, что тот начнет покушаться на его личные вещи. Сколько той гитаре уже лет? Семь, десять? Он и не думал, что когда-нибудь увидит ее снова, надеясь забыть вскоре об ее существовании. Но один любопытный студент умел все испортить. — Смотри, у нас есть Доширак, — он ткнул пальцем в несколько различных упаковок. — И где-то в холодильнике лежит трехлетняя банка майонеза... — Фу, — Слава поморщился. — А что такого? Нет, ну если не хочешь травить свой желудок, можешь в принципе потратить время и приготовить что-нибудь нормальное, дело твое, — Алишер взмахнул руками, очерчивая помещение. — Кухня в твоем распоряжении. А мне надо тетради проверить оставшиеся... С этими словами он пошел в гостиную, где на кофейном столике лежали бумаги и документы, на некоторых листках из которых были нарисованы крайне нелицеприятные рисунки половых органов. Алишер с удобством устроился на диване рядом с котом, который гневно прищурился, стоило только месту рядом прогнуться под чужим весом. Слава ошалело пронаблюдал за тем, как учитель надевает очки, на этот раз не солнцезащитные, а самые обычные, в стеклянной оправе, затем берется за одну из бумаг, губами обхватывая ручку, и, кажется, потерялся во вселенной. Почему он чувствовал себя так странно, глядя на эту картину? В который раз в его мыслях вообще звучит это слова за последние часы? Это потому, что Алишер снова разделся, и испускал свои флюиды на километры вокруг, или потому, что в этих очках он выглядел ни чуть ни хуже, чем в других? Задумчивый, сосредоточенный на работе, с разведенными в стороны ногами, между которых устроился кот... по крайней мере, теперь Слава имел хорошее оправдание на тему того, почему смотрит на пах учителя. Кажется, между ним и Кисару появилась некая духовная связь, благодаря которой они могли общаться друг с другом. Тем не менее, глядя на Алишера, Слава не мог есть. Чувство голода, которое он испытывал сейчас, было далеко не тем, что можно утолить с помощью еды. И это пугало. Славу пугали собственные чувства, и то, что происходило между ним и Алишером. От всех этих мыслей начинала болеть голова. Он ведь знал, что не нужно приходить в этот дом снова. Знал, что между ними снова произойдет нечто, выходящее за рамки дозволенного, но выбора как такового не было. — Я, пожалуй, пойду спать... — нерешительно произнес Слава, стоя рядом с Моргенштерном, и не зная, где, соответственно, лечь. Алишер перевел взгляд на него, отвлекаясь от бумаг, и задумчиво прикусил губу. Если оставить Славу на диване, тот, очевидно, не уснет — уж больно тот скрипел и пружинил. На полу тоже не вариант, он холодный, а Слава и так чуть не простудился. — Можешь лечь в моей комнате, — предложил он студенту. — А я тут посижу, все равно всегда на диване засыпаю. — Серьезно, все время? — Слава взглянул на него с тревогой, представляя в каком ужасном состоянии спина Алишера. — В таком случае нет, ты не будешь спать здесь. — Это моя квартира и мое решение, малыш, — проворковал тот с издевкой. — Ты не будешь спать на диване или на полу. — Тогда ляжем вместе? Алишер моргнул. — Что? — Эм, — поняв, что только что сморозил, Слава покраснел. — Ничего. — То есть мне послышалось? — с подозрением спросил Алишер. — И все-таки придется спать на жестком диване, ломая спину? Слава глубоко вздохнул. Этот парень умел давить на жалость. Или, быть может, на самом деле Слава хотел согласиться на эту авантюру? — Ляжем вместе, — уверенно повторил он. Алишер предполагал, чем это может закончиться. Чем-то очень плохим, о чем они обязательно пожалеют потом. Но будущее — это будущее, и оно находится так далеко, что думать о нем даже не хочется. — Хорошо, тогда иди ложись, а я потом лягу, — улыбнувшись, он кивнул в сторону спальни. — Спокойной ночи. Слава на его сладкую улыбочку не повелся, и перед тем, как лечь в кровать, долго гипнотизировал ее взглядом, будто вот-вот из одеяла должен был вылезти монстр. Эта постель казалась ему слишком большой для одного человека, холодной и пустой. Он представил, как Алишер спит на самом краю, свернувшись в клубок, пока место рядом будто бы ждало своего хозяина, и от этой мысли ему стало не по себе. Почему Алишер был один? Почему жил без девушки? Красивый, забавный, интересный парень... Слава даже перечислил все эти характеристики без зубного скрежета, как то бывало раньше, а вполне искренне, и не понимал, почему вечера Алишер коротал один. Его квартира выглядела слишком пустой. В ней не хватало многих вещей, да и складывалось ощущение, будто никто не живет в ней вовсе. Разве что призраки. И Славе становилось почему-то тревожно, когда он думал об этом, глядя в белый потолок и пересчитывая трещинки на нем. Ему бы хотелось, чтобы Алишер не чувстовал себя одиноким, но, лёжа сейчас в его постели, и дрожа от холода, Слава будто бы чувствовал вес всего того, что ощущал на себе Алишер, и слезы сами брызнули из его глаз, обжигая щеки. Он всхлипнул, вытирая глаза рукавом толстовки, в которой собирался уснуть. Дверь в этот момент осторожно приоткрылась. Кажется, Слава так долго думал, что Алишер успел закончить со всеми документами, и собирался пойти спать. Однако, Моргенштерн замер в проходе, услышав подозрительные звуки. — Слав? — позвал он обеспокоено. — Все нормально? Увидев его, Слава не смог соврать; лицо Алишера выглядело устало и наконец без маски того извечного весельчака, коим Слава привык его видеть. Он отрицательно мотнул головой, зарываясь лицом в ладони; плечи сотрясали безмолвные рыдания. Не в силах смотреть на это, Алишер за долю секунды оказался рядом, сев на край кровати и обняв своего ученика за плечи. Движение было сделано еще до того, как он задумался, будет ли это уместно, но какая разница, если Славе сейчас было плохо? — Все же было здорово, хули ты ноешь? — на самом деле, ласково произнес Моргенштерн, другой рукой гладя парня по растрепанным волосам. — Слав... — Не важно, — только и ответил Марлов, шмыгая носом. — Я просто устал. Он не собирался рассказывать о причине своих слез. Алишер не стал настаивать, и, прежде чем отстраниться, погладил парня по спине. В этот момент Слава осознал, что все это время прижимался к его голому торсу. Господи... благо, от слез он и так был красным, поэтому новая волна румянца оказалась не замеченной. — Хорошо, тогда давай спать. Если честно, лежать с кем-то в одной кровати было непривычно. Шорохи с боку и дыхание отвлекали. Алишер обычно выгонял всех своих пассий сразу же после секса, а друзьям выделял жесткий диван. Кровать пустовала всегда. Слава был первым, кто за долгие годы оказался в ней с намерениями просто поспать. Алишер удивлялся сам себе. — Ты хоть когда-нибудь не был одинок? Он вздрогнул, услышав вопрос из тьмы. — Нет, — губы тронула грустная улыбка. — Никогда. Слава вздохнул, смаргивая слезы. Алишер вдруг продолжил: — Но сейчас... знаешь, я не думаю об одиночестве, когда ты рядом. — Ч-что? Они лежали на кровати, друг напротив друга, при этом не видя лиц, и слышали каждый вздох со стороны. В полутьме комнаты и тишине вокруг все казалось таким интимным, почти волшебным. — Мне завтра на работу, а тебе в универ. Оставим распросы на потом, окей? — с этими словами Алишер лег на другой бок, отворачиваясь от Славы. Он не хотел признавать того, что только что сказал. С его уст это звучало жалко, и парень закрыл глаза, надеясь поскорее уснуть. Слава еще долго смотрел на его спину, отмечая, что хотя бы на ней не было татуировок, и думал о его словах. На душе почему-то становилось тепло. Неужели они больше не ненавидят друг друга так, как раньше? Впрочем, глупо говорить о ненависти, когда лежишь с кем-то в одной постели, а до этого плакался на его плече. Славе было дико стыдно за то, что не сдержал эмоций, но почему-то мысли об Алишере сильно задели его, и скрывать слезы не было ни сил, ни желания. Как и идти в универ завтра. Тогда они снова станут учителем и учеником, но сегодня, в этот вечер... Славе казалось, будто они были кем-то большим друг для друга. Не друзьями, нет. Он не знал, как назвать то, что происходило между ними, но оно ему определенно нравилось. В мыслях не было хаоса, не было тревоги. Оба уснули быстро.