***
Едва проснувшись, в нос Славы ударил приятный запах готовящейся еды. Он не ел так давно, что не сразу понял, что это, и закашлялся от прилива слюны во рту. Парень был явно удивлен, когда обнаружил, что находится не у себя в доме, но очень быстро вспомнил о событиях прошлого дня. Его тут же одолела смесь кучи противоречивых эмоций, точно так же, как и вчера, но он пообещал, что будет держать себя в руках рядом с Алишером. Стоило только вспомнить об учителе, как дверь в комнату открылась. Слава открыл рот, смотря на то, как Алишер быстро заходит внутрь, явно ища что-то; его рабочая рубашка была расстегнута, колыхаясь при каждом движении и показывая все самое лучшее. Сколько раз Слава уже видел его полуголым? Каждый раз он вспыхивал и отводил взгляд в сторону, при этом стараясь не смотреть исподтишка. Запах еды стал еще сильнее. Сглотнув, студент скомкано произнес: — Доброе утро, — но сделал это очень хрипло, потому что горло слегка побаливало. — О, ты проснулся, — взяв из шкафа ремень, Алишер добро улыбнулся, видя растрепанного юношу в своей постели. То, как Слава щурился своими глазами-пельменями и зевал каждые пять секунд, выглядело мило. — Завтрак как раз готов, пойдем быстро покушаем и поедем в универ. Как раз узнаешь, какая у тебя оценка за доклад. Он подмигнул, обращая, наконец, внимание на рубашку и принялся застегивать ее, к великой радости Славы; тот смог вздохнуть спокойно. При словах об универе ему стало не по себе. Он вдруг четко почувствовал, что не хочет идти туда, впрочем, еще вчера чувствовал себя неважно — такое обычно бывало, когда Слава начинал болеть. Очевидно, слабость во всем теле и жар не были реакцией на Алишера, как он думал изначально. — Я, кажется, заболел, — шмыгнув носом, безрадостно произнес Слава. — Да? Или просто не хочешь никуда идти? — с подозрительной улыбкой поинтересовался Моргенштерн, садясь на край кровати. Подняв руку, он коснулся лба своего ученика, отмечая, что тот мокрый и горячий. — Блять, в натуре. Попали, блять, под дождь. Поджав губы, он убрал волосы со лба Славы, приглаживая их набок, чтобы те не лезли в глаза. Слава прижмурился, точно вздыхая в ответ на прикосновение, и разочарованно взглянул на учителя, когда тот отстранил руку. — Лучше не ходи никуда. Твоему организму в последнее время охуеть как тяжело, лучше не усугублять ситуацию, — видя неуверенность на его лице, Алишер ободряюще улыбнулся. — Не волнуйся, я тебя прикрою, если че. Ты только лежи и отдыхай. От перспективы остаться наедине с самим собой, да еще и в чужой квартире, Славу заметно передернуло, но что еще он мог сделать, кроме как согласиться? Алишер был явно настроен решительно, его взгляд пригвоздил Марлова к месту и заставил кивнуть. Оставшись довольным его ответом, Алишер нежно похлопал парня по щеке, и встал с места. — Тогда я валю, а ты не скучай. И покорми кота по возможности, окей? Сам тоже не забудь поесть, сунешь завтрак в микроволновку, — после этих слов Моргенштерн вышел сначала из спальни, а затем и из квартиры. Наступила тишина. Она давила на сознание, оставляя за собой неприятный осадок. Слава чихнул. Стало получше. Вздохнув, он лег обратно в постель и закрыл глаза. Спать уже не хотелось, уж точно не после такого утра. Алишер, может, и ушел из дома, но точно не из его кучерявой головы — фантомные прикосновения учителя все еще ощущались на коже, взгляд его вечно лукавых глаз пленил, голый татуированный торс с несколькими кубиками пресса все еще стоял перед глазами, вены на руках манили, чтобы их коснулись. И дреды, то и дело нависающие перед лицом, были распущены, поэтому Слава видел каждый алишеров изъян. Стоит ли говорить, что даже с ними он был красив? Зажмурившись, он с громким стоном мучения зарылся в одеяло с головой, но даже тогда продолжал думать о всех этих странностях. Впрочем, усталый организм очень быстро заснул, даже при том, что Слава надеялся прободровствовать еще немного. Спал он плохо, все время ворочался, и проснулся с еще большей температурой. Вставать было лень, и только одна мысль о том, чтобы сделать хоть движение, причиняла фантомную боль. Еще и лицо опухло. Более-менее Слава взял себя в руки только когда почувствовал, как кот запрыгивает на кровать и ластится к его руке. Осторожно погладив его, Марлов проникся к животному сочувствием, понимая, что тот наверняка голоден, и все-таки встал с кровати. Голова ужасно гудела, в ушах был неприятный звон. Спать определенно не следовало. Только вот, Славу ждало огромное разочарование в жизни, потому что, дойдя до кухни, он понял, что миска Кисару была полностью наполнена кормом. Значит, он зря проделал весь этот путь. Впрочем, стоя на ногах, Слава уже не чувствовал себя так плохо, и предположил, что возвращаться в кровать не стоит. Именно поэтому он решил для начала поесть, а потом заняться чем-нибудь, чтобы скоротать время. Завтракая в тишине, нарушаемой лишь звоном посуды и мурчанием кота, он с печалью оглядывал пыльный дом, уже подозревая, чем займется до прихода Моргенштерна.***
Вернулся Алишер усталым и ненавидящим весь мир. Почему-то этот день в универе дался ему крайне сложно. Была ли причина в отсутствии Славы? Еще как. Кроме того, Алишер банально волновался за своего студента, не зная, как тот себя чувствует. Тяжело вести лекции, когда разумом находишься далеко не в аудитории. Когда кто-то ждет тебя дома, это довольно непривычно. Он сразу удивился, когда, зайдя в квартиру, не ощутил привычного холода — было тепло и как-то жизненно, что ли. Сразу становилось понятно, что дом не заброшен. Из глубины квартиры доносилась приятная на слух музыка, какие-то шуршания и, самое главное, мелодичный звонкий голос. Слава пел, но стоило только Алишеру закрыть за собой входную дверь, как он прекратил делать это. Тем не менее, Алишер все равно услышал знакомые нотки в его голосе, и это дало ему в очередной раз убедиться в собственных догадках. Спустя секунду пушистая макушка выглянула из-за угла; Слава приветливо улыбнулся своему учителю. — Тебе уже лучше? — поинтересовался тот, с расстояния в нескольких метров пытаясь увидеть по лицу парня, как тот себя чувствует. Слава положительно кивнул головой. — Намного. И да, я тут это… — он замялся, будто боясь, что его вот-вот наругают. — Прибрался чуть-чуть. — Прибрался? — моргнув, Алишер прошел вперед, не помня, когда сам в последний раз наводил хоть какой-то марафет дома. И действительно, вся квартира выглядела намного лучше, чем раньше, вполне светло и приятно глазу. — Марлов, ты ебанутый? Я сказал тебе отдыхать, а не выебываться по дому. — Если бы ты убирался чаще, я бы спокойно лежал в кровати, — нахмурившись, тот с осуждением посмотрел на своего учителя, вспоминая, сколько пыли он убрал. — Мне было физически больно смотреть на этот бардак. — Малолетний дебил, — тяжело вздохнув, Алишер все-таки благодарно улыбнулся и потрепал Славу по волосам. — Окей, ты молодец. Мне приятно. Хороший мальчик… — Это не все, вообще-то, — покраснев, Слава поправил растрепанные волосы, и кивнул головой в сторону кухни. — Ты, наверное, голодный. — О боже, — округлив глаза, Алишер взглянул на него с восхищением. — Ты же не… Не закончив фразу, он направился на кухню, где его ждал второй сюрприз — на плите стояла кастрюля с чем-то очень приятным на запах и вид. Алишер не знал, что говорить, но его лицо прекрасно отражало все эмоции. Он был в шаге от того, чтобы заплакать, как маленькая девочка, впервые за долгое время получившая любовь и внимание со стороны родителей. Слава наблюдал за его реакцией, заливаясь румянцем от довольства: увиденное ему явно льстило. Он правда старался. — Ты сделал это потому, что хочешь получить хорошую оценку? — хмыкнув, Алишер принялся расстегивать рубашку, и Слава напрягся, смотря на то, как тот подходил ближе, ухмыляясь. — В таком случае тебе стоило просто встать передо мной на колени и… — Пойду раскладывать тарелки, — кивнув самому себе, Слава спрятался на кухне, на что Алишер закатил глаза. Ну что за невинное дитя? Переодевшись в домашнюю одежду, сняв очки и распустив дреды, он осторожно прошел на кухню, отмечая, что на ней Слава смотрится вполне органично — именно тут и было его место. Не только в этой комнате, но и в принципе в квартире Алишера. Без него тут снова станет пусто и пыльно. Он подошел ближе к парню, который шарился по шкафам, как в собственном доме, и поднял руку, чтобы потрогать лоб Славы, но вместо этого тот сунул ему в руку тарелку, а затем еще одну. — Блять, ладно, — когда обе руки оказались заняты, Алишер, не долго думая, наклонился к Марлову и прижался губами к его лбу, ощущая тепло. Рот обдало жаром, по всему телу прошелся заряд тока. Прикасаться к Славе вот так было приятно. И температура у него была не смертельной, но и не нормальной. Все-таки, парню требовался отдых. Слава ошарашенно смотрел в пространство перед собой, затем медленно прикоснулся ко лбу и взглянул на учителя снизу вверх. — Ты чего? — дрожащими голосом спросил он. — Всего лишь проверил твою температуру, — пожав плечами, Алишер принялся самостоятельно накладывать еду в тарелку. — К сожалению, для этого целоваться в губы не обязательно… Он оказался проигнорирован, впрочем, это не помешало ему, сидя за столом, смущать Славу тем, что касался своими ногами его. До чего же тот выглядел мило, когда краснел и опускал глаза в пол! Внутри было тепло, вокруг царила теплая и уютная атмосфера, какую Алишер не чувствовал с того самого момента, как покинул отчий дом. Он смотрел на Славу, такого домашнего и нежного, сидел рядом с ним, ел еду, которую тот приготовил, и ощущал себя самым счастливым человеком в мире. — Если уверен, что тебе лучше, то завтра точно поедем в универ, — зевнув, Моргенштерн откинул голову на спинку дивана. После ужина они перенеслись в гостиную, где Слава с интересом тыкал пальцами в телефоне, очевидно, не желая лишний раз доставать своего учителя; выглядел тот крайне устало. — Скажи, ты девственник? Данный вопрос прозвучал так неожиданно, что с минуту Слава не мог полностью проанализировать его, и смотрел на Алишера, как на идиота. Впрочем, тот сам себе удивился. — Что? — Ну, сексом когда-нибудь трахался? Девушка была? Может целовался хотя бы? — забросив юношу вопросами, Алишер усмехнулся. Данные вопросы уже давно мучали его голову, и ему показалось, что в этой уютной обстановке их вполне можно было бы задать. Кажется, Слава так не думал, и поэтому молча отвернулся, снова обращая все внимание в телефон. Со стороны послышался свист. — Во дела, серьезно что ли? — Почему ты думаешь, что у меня ничего не было, если я даже не ответил? — возмутился Слава. — А если бы было, стал бы ты отмалчиваться? Вдохнув, Марлов побеждено замолчал. — Слушай, я же учитель. Могу научить... Парень смотрел на него заискивающе, взглядом показывая, что на самом деле совсем не шутит. Черт знает, что ему в голову ударило, но Алишер чувствовал некую вседозволенность, и говорил, не фильтруя речь. Нужно ли говорить, что от каждого его слова Слава краснел все больше? В который раз за сегодня он залился краской? Удивленно уставившись на учителя, он не знал, что сказать. В голове все смешалось. Все «за» и «против», все сомнения, страхи и желания. Он молчал подозрительно долго для человека, который вот-вот откажет, и в конце концов поинтересовался: — В каком смысле «научить»? — Ну, например, — задумавшись, Алишер прикусил губу и возвел глаза к потолку. — Целоваться. Засосы ставить. Сексом заниматься. Прелестям жизни, в общем. Молчание со стороны Славы стало еще более напряженным. Алишер не знал, каким образом, но тот умудрился даже воздух вокруг себя заставить покраснеть, и это подстегнуло его на то, чтобы не отступать от своей задумки. Они смотрели друг на друга, и прекрасно понимали, что рано или поздно все вышесказанное Алишером все равно произойдет, но Слава все еще не решался отвечать что-либо. Хотел ли он сменить темп своей жизни и сделать нечто неправильное, навсегда ее изменив? Был ли готов к этому? В особенности, с этим человеком, который унизительно относился к нему с самого первого учебного дня? Тихий вечер резко перестал быть таковым.