Симфония наших чувств

Следующим утром они решили, что точно отправятся в универ вместе. Алишер быстро приготовил завтрак, но запах гари не позволил ему подать Славе испорченную яичницу. Сам бы он с легкостью проглотил этот ужас, но вот ученику позволить травиться не мог, поэтому предложил купить ему что-нибудь в кафетерии. Встречать утро вместе с кем-то, точно так же, как и засыпать в одной постели, Алишеру было непривычно. Они со Славой вместе чистили зубы, измазав друг друга зубной пастой, затем одевались и шутливо дрались. Это было самым лучшим утром в жизни Алишера, привыкшего к одиночеству. Он засыпал в атмосфере одиночества, с ним же приветствовал утро. Зато на этот раз впервые за долгое время улыбался лучам солнца, проникшим в квартиру через незашторенное окно. И он знал, на каком-то духовном уровне чувствовал, что для Славы это так же было в новинку, что он тоже искренне рад проводить с Алишером время. — Давай, садись, — заботливо открыв дверь переднего сидения для ученика, он дождался, когда чуть покрасневший парень сядет внутрь, и спустя пару мгновений цокнул языком. — Что ж ты будешь делать… Отвлекшись на что-то за окном, Слава обернулся и чуть не подпрыгнул от неожиданности: Алишер склонился прямо над ним, оказываясь настолько близко, что они чуть не стукнулись лбами. Паника вскружила Славе голову, в ушах прозвучал вой сирены. Что Алишер собирался сделать? Зачем наклонился так низко? В голове мелькнуло сотни вариантов возможных событий, но почему-то только один показался Славе приемлемым. Что ж, вчера они уже делали это, и нет ничего удивительного в том, что Алишер решил сделать это снова. Закрыв глаза, Слава расслабился и вытянул губы, дожидаясь того момента, когда Алишер поцелует его, но этого не происходило. Слава услышал щелчок, а когда открыл глаза, обнаружил, что пристегнут к сидению ремнями безопасности. — Ты че? — Алишер сконфуженно смотрел на его губы, которые Слава тут же поспешил расслабить и изогнуть в нервной улыбке. — Ничего, я просто… — он прочистил горло и отвернулся, чувствуя, как краснеет с головы до ног. — Неважно. Нахмурившись, Алишер задумался, чего же еще мог ожидать от него Слава, и очень скоро понял, что к чему. Господи, этот малыш такой милый и наивный. Усмехнувшись, Алишер взял Славу за подбородок, повернул опешившего парня к себе и резко прижался к его губам своим ртом. У Славы от неожиданности чуть сердце из груди не выпрыгнуло, он неосознанно схватился за чужие плечи, сжимая ткань пиджака, но возмущаться не стал; тепло алишеровых губ смягчило его пыл. Моргенштерн мягко сминал губы своего ученика, в каждом касании показывая всю свою нежность, о существовании которой никогда даже не подозревал, и отрывался он от Славы нехотя, лишь только потому, что они уже конкретно так опаздывали на занятия. Сидя в машине, оба улыбались до самого приезда к учебному заведению. В салоне царила тишина, но не неловкая, а та, в которой сидеть было приятно. Уютная. Алишер обычно всегда включал музыку, в основном то немногое, что ему нравилось, но в этот раз просто слушал размеренное дыхание Славы. Когда они вышли из машины вдвоем, все смотрели на них с подозрением, и Слава объяснил это по-своему: всем, кому не лень, он рассказывал о том, как презирает нового учителя музыки, и теперь в глазах своих знакомых наверняка выглядел лицемером. Про засос на шее он совсем забыл, лишь иногда с непривычки чесал его, совсем не понимая, куда смотрели шокированные однокурсники. Особенно, когда Слава с Алишером вставали где-то в углу и вполне мило о чем-то беседовали, хотя пару дней назад были готовы убить друг друга. — Мда, Марлов, от кого, от кого, а от тебя я такого точно не ожидала… — с осуждением произнесла Маша, складывая руки на груди. Слава непонимающе взглянул на нее, но уточнять ничего не стал. Плевать ему было на мнение этой профурсетки, которая получала хорошие оценки только одним способом. От этой мысли Слава вдруг напрягся. У Маши были хорошие оценки и по музыке тоже. Но если и в ней она не разбиралась, то каким образом могла оставаться отличницей по этому предмету? Слава осознал, что у большинства его знакомых девушек были хорошие оценки, и он не знал, почему, но этот факт вынуждал его испытывать странные эмоции. И разочарование, и злость, и что-то собственническое, направленное в сторону Алишера. Он же не… бред, они никто друг для друга, а пара неловких моментов ничего не значат. С другой стороны, мысли о том, что Алишер спал со своими студентками, причиняли боль в области сердца, и не признать этого парень не мог. Он бы хотел надеяться, что это не правда, но разве есть причины не верить в подобное? Моргенштерн не походил на человека, готового отказаться от секса с симпатичными девушками, и по себе Слава знал, что они так же не были против поразвлечься с ним. — Че с ебалом, мать жива? — обеспокоенно поинтересовался Алишер, склонившись над юношей, который в полном одиночестве сидел в столовой и выглядел крайне напряженно. — Что тебе купить? Ты ж с утра не ел. Вот кого-кого, а своего учителя видеть Славе совершенно не хотелось, тем более сейчас. Он отвел взгляд в сторону. — Все отлично. Я не голодный. — Так, — вздохнув, Алишер сел напротив него и сложил руки в замок. — Что случилось? — Ничего, говорю же, — резко ответил Слава. — Я хочу побыть один, можешь не стоять над душой? — А я и не стою, — разводя руки в стороны, учитель испытывающе посмотрел на ученика. — Славик, хватит выебываться. Рассказывай, в чем дело. Мимо прошла студентка, смутно знакомая Славе. Она подмигнула и заискивающе улыбнулась Алишеру. Тот, конечно же, ухмыльнулся в ответ, но скорее по привычке, ведь все его внимание было направлено на Славу, который, к сожалению, этого не понимал. От своих мыслей и увиденного он не смог сдержать эмоции под контролем и выпалил: — Иди лучше и потрахайся с очередной своей шаболдой, и не трать время на меня, я знаю, что тебе это нахрен не нужно, так не надо заставлять себя и пытаться быть милым со мной, когда вокруг столько красивых девушек! После этой тирады парень глубоко вздохнул, пытаясь успокоить дыхание, а Алишер смотрел на него с явным шоком. Черт. Только спустя минуту до Славы дошло, что именно он сморозил, и ему захотелось в очередной раз провалиться под землю. Ну почему он такой идиот? — Что? — спустя время, Алишер вышел из оцепенения и смог произнести хоть что-то. — Что, блять? — Прости, — виновато сказал Слава, вжав голову в плечи и закрыв лицо руками. Какой стыд. Он только что, можно сказать, признался в своих чувствах, и это при том, что сам даже их не понимал. — Давай забудем об этом… Алишер хрипло рассмеялся, все еще выглядя удивленным. — Вот уж нет, малыш, — он резко встал со стула и взял Славу за плечо. — Нам нужно поговорить об этом. Прямо сейчас. Тот оторопело взглянул на него. — Ч-что? Может попозже? — разумеется, он хотел оттянуть этот неловкий момент, и даже сбежать, но Алишер успел слишком хорошо узнать его, поэтому покачал головой и без промедления потянул парня за собой. — Поверь, лучшего момента не найдется. Они вышли из столовой, пока Слава упирался и пытался найти причины никуда не идти вместе с учителем. Он выдумал какие-то несуществующие важные дела, затем напомнил, что скоро прозвенит звонок, но Алишер его будто и не слышал, полностью уйдя в свои мысли. Вскоре они оказались наедине в кабинете Моргенштерна. Он запер дверь, чтобы никто не смел отвлекать их, затем за один шаг оказался совсем вплотную к Славе, и сразу перешел к делу. — Что это было? Что за цирк, а? — от его прожигающего взгляда юноше стало дико неуютно, и тот факт, что Алишер находился так близко, делал лишь хуже; Слава банально не мог нормально мыслить. Он сделал пару шагов назад, пока учитель надвигался на него, и уперся поясницей в его рабочий стол. Черт. Ловушка. — Слав, отвечай, когда учитель просит. — Я-я не знаю! — взволнованно промямлил Марлов, вжимая ладони в стол. Алишер был совсем-совсем близко, прижимая его к деревянному изделию. Слава даже чувствовал тепло его тела, и весь покраснел с головы до ног, даже уши заалели. — Я просто… Он не знал, как себя оправдать. Тогда Алишер наклонился к его уху, горячо прошептав: — Что «просто»? — и уперся руками в стол, буквально вышибая из легких подростка весь воздух. — Тебе нравится то, что я сейчас делаю? Он одним движением подхватил Славу под дрожащие коленки и усадил на стол, сразу же встав между его ног. Тот только и успел, что охнуть от неожиданности и вцепиться в чужие плечи, боясь упасть. Затем Алишер, ласково проведя рукой по его талии и сжав бедро, взял парня за подбородок, повернул в сторону и мокро поцеловал в шею; его язык оставил влажное пятно, зубы слегка царапнули кожу. Слава шумно вздохнул, уперся руками в его грудь, не то останавливая, не то просто ища опору. Пальцы сжали белую рубашку Алишера. Он часто дышал и дрожал всем телом. Сказать «нет» не получилось бы в любом случае, это было бы наглой ложью. Стыдно признать, но все происходящее ему очень нравилось. Это напоминало вчерашний момент, и уже тогда он не хотел, чтобы Алишер останавливался, но пока не мог признаться в этом ни ему, ни себе. — Всего одно слово, малыш, — ворковал Алишер ему на ухо, изредка сминая губами чувствительную мочку. — И я остановлюсь. Услышав эти слова, Марлов протестующе промычал и, к своему удивлению, сам обхватил поясницу Моргенштерна ногами, чтобы тот и не думал отстраняться. Зажмурившись, он услышал бархатный смех над ухом, кожей почувствовал улыбку Алишера, а после и то, как его руки скользнули под толстовку, ласково пробегаясь по груди, рёбрам и бокам. Его горячие руки расслабляли, в движениях была уверенность, и это подкупало: Слава чувствовал, что должен просто довериться ему, поэтому не возражал, когда Алишер наклонился к его губам для поцелуя. Наоборот, Слава сам сократил расстояние между ними и первым протолкнул язык в чужой рот, туда, где влажно и тепло, и со сладкой дрожью во всем теле получал ответ. Внизу начинало сладко тянуть, и Слава с испугом спрашивал себя, что именно делает. Не собирается ли он сейчас заняться тем самым с Алишером? В этом месте, именно в это мгновение? Когда руки Моргенштерна намеренно скользнули по его возбужденным соскам, вызывая слабый стон, а поцелуи-укусы новой волной перешли на шею, Слава понял, что — да, именно это он, блять, и собирался сделать. И даже если в кабинет ворвется ректор, он не обратит на него внимания, полностью вовлеченный в поцелуй с Алишером, растворяющийся во всем, что тот творил с ним.