***
После слов миссис Уизли повисла гулкая тишина. Гарри задержал дыхание. Спустя некоторое время кто-то прочистил горло, а потом раздался голос мистера Уизли: — Уже поздно. Нам лучше разойтись по кроватям, чтобы успеть выспаться. А мне завтра рано надо в министерство. — Да и я тоже устал. Я так понимаю, я с Перси? — Да, милый, — миссис Уизли попыталась сказать это с обычным весельем в голосе, но вышло неубедительно. — Я подготовила для тебя кровать Чарли. Но постарайся не разбудить Перси. Он настаивал, что ему нужен сон. Завтра он возвращается в школу, тогда у тебя будет больше места. — Окей. И не волнуйся, я тихо. Гарри слушал вполуха. Его слишком встревожило услышанное. Кто были Гидеон и Фабиан? И почему миссис Уизли считала, что Сириус их убил? Как она могла думать, что Сириус сделал все эти ужасные вещи? Она словно говорила о совершенно другом человеке, и Гарри действительно подумал, не было ли здесь недопонимания, не о ком-то другом ли вела речь миссис Уизли, не было ли другого Сириуса, который сделал все эти плохие вещи, и теперь все считали, что виноват его крёстный. Но это не было похоже на правду, верно? Так думала не только миссис Уизли. Были ещё эти люди у них дома. Даже Ремус сначала считал Сириуса плохим, когда он только нашёл их. А он знал его с тех пор, как они вместе учились в школе. Но Ремус больше не верил в эти плохие вещи. Тогда почему остальные не понимали? Может, Ремус мог бы всё объяснить им, и тогда всё будет хорошо. Если бы он только мог поговорить с Ремусом. Если бы он только мог быть с Сириусом. Его мысли бежали со скоростью мили в минуту, и когда перед ним внезапно возникла высокая фигура, он испуганно вскочил и, отпрянув от неё, задел что-то тяжёлое и опрокинул его на пол. Гарри замер. — Билл? Всё в порядке, дорогой? — донёсся из гостиной голос миссис Уизли. — Да, не волнуйся! — отозвался стоявший перед Гарри юноша. — Я просто споткнулся о стойку с зонтами. Ничего не разбилось, — парень улыбнулся Гарри и подмигнул. Секунду Гарри там стоял, застыв как вкопанный, глядя на парня в ожидании. Но когда тот просто продолжил улыбаться, не замахиваясь на него кулаком и не пытаясь пнуть его ногой, Гарри почти неосознанно попятился назад, а после развернулся и убежал назад по ступенькам в оранжевую комнату, которую он делил с Роном. Прислонившись к закрытой двери, он тяжело дышал, вслушиваясь, не следовали ли за ним шаги, но единственным звуком сейчас было тихое сопение, доносившееся с кровати Рона. На секунду он заколебался. Он чувствовал себя вполне бодрым и слишком встревоженным, чтобы спать, но его варианты сейчас были весьма ограниченны. Он не мог спуститься вниз, потому что там были Уизли, а последнее, чего он хотел, — это пересечься сегодня с миссис Уизли. Он не знал, почему тот юноша, Билл, его прикрыл, но и не был уверен, что тот это так и оставит. Что, если он прямо сейчас им говорил, что Гарри подслушивает их разговор? От дяди он ожидал бы взбучку, если не сейчас, то утром — наверняка. Но он понятия не имел, что сделают Уизли. Рон, казалось, удивился тому, что дядя его бил, но, может, Уизли просто не били собственных детей. Его кузен Дадли, например, не получал даже подзатыльников. Тяжело сглотнув, он забрался назад в кровать и подтянул одеяло к носу. Оставалось только ждать того, что будет дальше. Всё же он ничего не мог поделать. И никакие хлопья этого не изменят.***
Сириуса разбудили звуки открывающейся двери и тихих робких шагов. Его глаза распахнулись, и он резко повернулся к источнику звука, какой-то момент ожидая увидеть блондинистые волосы и услышать высокомерный смешок. Его немного удивила стоявшая возле двери женщина, которая смотрела на него с тёплой, слегка застенчивой улыбкой. Что-то в ней было смутно знакомое, но что — Сириус не мог понять. Она точно выглядела сильно старше него, значит, они не могли встречаться. На самом деле, её взгляд — ни тени упрёка — больше напоминал ему Элеонору Поттер*. Он нахмурился. Что-то просилось на ум из дальнего уголка подсознания, но он не мог его уловить. — Доброе утро, мистер Блэк, — голос женщины соответствовал её тёплой улыбке. — Рада видеть, что вам лучше. Я очень о вас беспокоилась. Сириус поглядел на неё, озадаченно нахмурившись. — Простите, — его голос выдавал его удивление. — Мы знакомы? Женщина подошла к кровати поближе и вытащила палочку из кармана своей простой робы. Глаза Сириуса расширились; он отшатнулся. Женщина тотчас же опустила палочку и успокаивающе, но сдержанно ему улыбнулась. — Ох. Вы, наверное, не помните. Вас сильно лихорадило и… — она печально поглядела на него. — В общем, ваше состояние оставляло желать лучшего, — она подошла к кровати и осмотрела его. Её движения были профессиональны, но в глазах сияла нежность. — Я миссис Брисби. Меня назначили вашим целителем, пока вы были в министерстве, хотя с моим мнением, похоже, не особенно считались. — Вы были… руки. И зелье… — Да. Это была я, — она грустно на него посмотрела, — Мне очень жаль, что я не смогла сделать большего. Я-я пыталась… — Спасибо, — твёрдо, серьёзно сказал он, понимая, чего ей стоило даже попытаться. — О, нет, не нужно! — яростно замотала головой она. — Я должна была… Я пыталась добиться вашего как можно скорейшего перемещения в Мунго, но сверху не… Я только рада, что теперь вам лучше. Она потянулась пригладить ему волосы, казалось, почти неосознанно. Это было странно интимное движение, но, в отличие от того случая с ночным гостем, оно не несло в себе угрозы, и прежде чем он успел отреагировать, оно уже закончилось, и вот она расправляла одеяло на дальнем конце кровати. — По правде говоря, я всё ещё ваш лечащий колдомедик, — сказала она, не глядя на него. — От меня требуется оценить возможность перемещения вас назад в Азкабан, — она вздрогнула. — Поэтому было бы здорово, если бы вы рассказали мне сейчас, как вы слабы и как плохо себя чувствуете, — она взглянула на него с надеждой, и Сириус не мог не улыбнуться.***
«Регламент о порядке судебного процесса над магом. Артикул 92». Альбус Дамблдор ворвался в кабинет министра магии с аурой человека, которого не один раз просили занять этот пост, который всегда ловко отказывался, зная, что самой власти его имени и репутации хватит на его цели, как минимум на те, на которые он замахивался. Сам министр магии, человек с намного худшей репутацией, который получил первые требования освободить должность всего через полгода после её получения, подпрыгнул на месте и затем с отвращением нахмурился в сторону старшего волшебника перед ним, который вновь смотрел на него сверху вниз. — Что на этот раз, Дамблдор? Министр даже не потрудился скрыть раздражение в голосе, хотя, с другой стороны, он предпочёл бы скрыть нотки страха. Альбус Дамблдор умел впечатлить, когда считал нужным, например, несколько дней назад. Его взгляд был алмазно-твёрдым, а голос растерял знакомую вежливость и то, что министр некогда считал добродушием, когда он вполне доступным языком объяснял Корнелиусу Фаджу, что именно он думал о выпытывании у человека в полуобморочном состоянии чистосердечного признания. — Регламент о порядке судебного процесса над магом. Артикул 92. Я принёс копию на тот случай, если вы не знакомы с конкретно этой формулировкой закона, — он положил пергамент министру на стол. Фадж с силой схватил его и бегло просмотрел первые строки. — И по какой причине я это читаю? — спросил Фадж, пытаясь показаться человеком, проявляющим незаслуженное терпение. — Потому что я защищаю случай, подпадающий под условия данного закона. Сириуса Блэка посадили без суда, мучили и выдавили из него признание под вашим начальством, что привело к тому, что состояние его здоровья до сих пор тревожит. Ни при каких обстоятельствах он не может оказаться в среде Азкабана. Это вполне может привести к тому, что он не переживёт суда. — Естественно, он должен вернуться в Азкабан! Где ещё мы можем его держать? Он опасный — … — Вам стоит прочитать формулировку данного закона. Сразу становится ясно, что есть другой выход, — мягко сказал Дамблдор. Фадж ненавидел, когда тот говорил с ним таким тоном. Это заставляло его чувствовать себя школьником, а не самым влиятельным человеком волшебной Британии. И всё же, со вздохом, призванным объяснить Дамблдору, что он тратил на это своё драгоценное время, он продолжил читать. …иной маг готов и способен поручиться за подсудимого и предоставить… — Вы, должно быть, шутите! Вы хотите поселить Блэка в своих покоях в Хогвартсе? — на секунду министр забыл о своём тоне высокопоставленной особы, который старательно оттачивал годами. — Массовый убийца в школе? — Не глупите, Корнелиус, — пожурил его со вздохом терпеливого родителя Дамблдор. — Конечно, это не было бы ни удобно, ни уместно. Но мой ассистент, мистер Люпин, любезно предложил предоставить все условия. Из-за его статуса его коттедж довольно изолирован от людей, поэтому это не должно быть проблемой, — улыбнулся Дамблдор. — Его статус? Вы имеете в виду то, что он оборотень! Само это должно его дисквалифицировать! — Боюсь, в этом вы заблуждаетесь. Нигде в Акте о правах оборотней нет пункта, исключающего оборотней из этого закона. На самом деле, все исключения прописаны прямо здесь. Не могли бы вы прочитать чуть дальше? …должен достичь совершеннолетнего возраста и обладать достаточным магическим образованием [«Выше Ожидаемого» на уровне Ж. А. Б. А. по предметам «Чары» и «Защита от тёмных искусств» либо эквивалент]. Ага. — У оборотня, конечно, нет… — Превосходно. По обоим предметам, — доброжелательно сказал Дамблдор. — Вы также согласитесь, что у него, конечно, нет судимостей. Ранее судимые и подозреваемые в настоящее время волшебники не подпадают под определение. — Подозреваемые! — триумфально вскричал Фадж. — Он был под расследованием всего несколько дней назад! — Да, — ответил Дамблдор, не теряя улыбки. — Но в настоящее время он таковым не является — вы весьма любезно приказали Аврорату прекратить дальнейшее расследование по моему предложению. — Вы… вы это специально! — рявкнул Фадж. — Вы знали, что хотите провернуть, когда подтолкнули меня отпустить Люпина! — Естественно, вы бы не отдали такой приказ, не будучи уверенным в невиновности мистера Люпина? — Дамблдор стоял ровно; одна его бровь взлетела вверх на лоб. Он вовсе не был уверен в этом. Но Дамблдор, как обычно, не оставил ему выбора. Последнее, чего он хотел, — газетный заголовок, гласящий о том, что драгоценного Гарри Поттера чуть не поцеловал дементор в самом сердце министерства во время организованной им лично процедуры. — Мне казалось, Блэк успешно выздоравливал, — попробовал он другую тактику. — Если вы думаете, что я снова дам вашей школьной медсестре сделать удобное вам заключение, вынужден вас разочаровать. — О, нет, конечно, нет, — помотал головой Дамблдор, подтверждая нелепость этой идеи. — Нет, я попросил вашего же назначенного целителя проверить состояние здоровья мистера Блэка. Фадж, нахмурившись, посмотрел на Дамблдора. — Если я правильно запомнил, её зовут миссис Брисби. Очаровательная молодая женщина. В памяти министра всплыло изображение женщины средних лет с чёткой позицией справедливости. Насколько он помнил, она не была ни молодой, ни очаровательной. Она весьма раздражала своими усилиями добиться лучших условий для выздоровления Блэка… О, Мерлинова двоюродная прабабка! — Как предусмотрительно с вашей стороны, — от натянутой улыбки у министра заболели щёки. Мерлин знал — он ненавидел Альбуса Дамблдора.***
Гарри допоздна лежал без сна. Он даже не думал заснуть. Всё его маленькое тельце было до крайности напряжённым. С бешено колотящимся сердцем он вслушивался в шум шагов, закрытия дверей и льющейся воды — старшие Уизли ложились спать. Когда звуки затихли, и спящий дом стоял, залитый мягким свечением полулуны, глаза Гарри были по-прежнему широко раскрыты, а маленькие кулачки стискивали одеяло. Прошло десять дней. Десять дней он прожил у Уизли. Десять дней с тех пор, как он оставил здание, ставшее ему домом. Десять дней страха, непонимания, тревожного ожидания пока не свершившегося удара. Десять дней слишком весёлых улыбок миссис Уизли и горячего шоколада, который он начал ненавидеть, ведь если бы ему нравилось, он чувствовал бы себя предателем. Потому что самое главное — это были десять дней выслушивания того, какой ужасный его любимый крёстный, как жестоко он обманул Гарри, как на самом деле он не любил его, каким убийцей он был и какие невообразимо ужасные вещи совершил. Он больше не мог этого вынести. Он хотел кричать. Ему нужно было кричать, насколько хватит лёгких и кишок, но он должен был сдерживаться, потому что знал — нельзя. Ему и так повезло, что та истерика с криками и слезами, когда он пытался донести, что без их помощи Сириус сейчас умрёт, обошлась без последствий. После того, как он потерял сознание в подземелье, и Сириус вырвал его из скользких рук той штуки в плаще, он проснулся в одной больнице с Сириусом. Его держали там два дня, осматривали с этими деревянными палочками, которые, как он узнал, были волшебными палочками. Сириус всё ещё спал, когда в Рождество его наконец отослали назад к Уизли. Он очень сильно боялся за крёстного, хоть Ремус и сказал, что он будет в порядке. Он прибыл к Уизли посреди праздника, из-за чего ему стало ещё более неловко. Веселье миссис Уизли достигло почти невыносимого уровня. Он попытался уйти на задний план, как было всегда, когда Дурсли праздновали Рождество, пока миссис Уизли разглагольствовала, каким безответственным дураком был «Люпин», что так небрежно рискнул жизнью Гарри, и что с учётом его и «Блэка» он чудом выжил. Она явно думала, что говорила достаточно тихо, чтобы он не слышал, но у Гарри были очень хорошие уши. Когда она затянула его в общий праздник, он чувствовал себя дальше от радости, чем во все рождественские дни, которые он только помнил, но выдержал, чувствуя себя странно выставленным посреди счастливой семьи. Он даже получил подарок. Свитер, который миссис Уизли явно связала в спешке. Он был слишком большой посередине, но он к такому привык. Смущённый, он поблагодарил её, не в силах перестать думать о том, как он хотел отпраздновать Рождество с Сириусом в их домике, о подарках, которые, как Сириус намекнул, он собирался ему подарить, о том, что он и сам купил крёстному один, а после, к своему огорчению, понял, что потерял его — вероятно, в буране. Он задумался, как там Сириус, получил ли он какие-нибудь подарки. Гарри дождался удобного момента и выбрался из чужих ему суматохи и смеха. Десять дней. Один — радостный, когда профессор Дамблдор пришёл и сказал Уизли, что Гарри нужно пойти с ним, а потом сказал ему, что Сириус очнулся и был в порядке, и что Гарри можно было его ненадолго навестить. Он был так счастлив! Он увидел Сириуса, и они обнялись, и он был так уверен, что теперь всё будет хорошо. Но — не было. Всё снова закончилось. Похоже, ему нельзя быть счастливым. Десять дней. Или вечность. И, кажется, это становилось постоянным. Миссис Уизли уже называла его членом семьи и говорила, что он ей почти как сын. Гарри так не казалось. Единственным человеком, которому Гарри хотел бы в таком смысле принадлежать, был Сириус. Крёстный, с которым ему не разрешали видеться. Человек, который для него был самым чудесным, который говорил ему, что любит его, которого Уизли презирали за всё то, в чём его обвиняли. Он больше не мог терпеть. Если ему ещё раз придётся выслушивать эти ужасные истории, склонив голову, он заорёт, а это очень плохо. Он не мог. Отсюда надо было выбираться. Гарри казалось, что стены его сдавливают, что в лёгких его больше не осталось воздуха. Почти паникуя, он выпрыгнул из постели и побежал. В коридоре стало легче, но недостаточно. Напольные часы пробили четыре раза, когда он прокрался вниз по лестнице и схватил свою куртку. Надев её, он выбрался через парадную дверь. Бледное лунное сияние заливало передний двор и дорогу к деревне. Гарри вдохнул холодный зимний воздух. Так было лучше. Но что теперь? Куда ему идти? Где спрятаться? У Ремуса? Но он понятия не имел, где волшебник живёт, где он работает — откровенно говоря, он вообще мало знал о Ремусе Люпине. Сириус. Боже, как он жаждал увидеть Сириуса! Но он, наверное, ещё лежал в больнице, в Мунго. Мог он добраться до больницы сам? Но где она, он тоже не знал. В прошлый раз они с профессором Дамблдором переместились через камин, а сам он этого сделать не мог. Кажется, кто-то что-то говорил про Лондон… Да, наверное, больница в Лондоне. Может, он мог бы пойти туда и спросить у кого-нибудь? Но опять-таки, Сириуса охраняли другие волшебники. И он понятия не имел, где он сам сейчас — как он доберётся до Лондона? Гарри пошёл в другую сторону, подальше от деревни, чтобы его не заметили. Он только знал, что надо было уйти от Уизли. Было холоднее, чем ему сперва показалось. Когда он покинул открытое поле, и густые ветви деревьев заслонили всё вокруг от лунного света, стало намного темнее. Тени от деревьев были ещё чернее. Сердце Гарри заколотилось при мысли о всём том, что притаилось в этом мраке. И он по-прежнему не знал, куда идти. Ему было страшно; он устал и замёрз. Он сильнее закутался в куртку. Вдруг он увидел небольшой сарай под деревьями на краю поляны, куда он только что вышел. Гарри решил, что на него стоило взглянуть. Может, там найдётся что-то полезное для него. Возможно, там было одеяло. Дверь была заперта на засов, который Гарри смог вытолкнуть, подёргав её. Он прорвался внутрь. Там не было окон, и было ещё темнее, чем снаружи, но также теплее. Здесь пахло деревом, воском и мокрой одеждой. Что-то вроде плаща задело щёку Гарри; он стянул ткань вниз и обернул её вокруг плеч. Плащ был такой большой, что доставал до пола. Здесь было много одежды, которую Гарри сложил в углу. Он решил передохнуть и подумать, что делать дальше. С плащом было хотя бы теплее, и он чувствовал себя немного безопаснее, и он сильно устал, поэтому он только на секундочку закрыл глаза. Только на секундочку, а потом он начнёт придумывать план, прямо как Сириус. Совсем как тогда, когда они скитались, сначала в товарном поезде, потом в грузовике, а потом шли по лесу, и там были птицы, и солнышко, и Сириус… Так в сарае для мётел в лесу чуть позади Норы маленький мальчик с непослушными чёрными волосами и в круглых очках уснул, мечтая о лучших временах.***
— Что это? — Инвалидное кресло. — Для чего? Ремус поднял бровь, глядя на нахмурившегося друга в больничной постели. — Ты шутишь, — заявил последний. — Ни в коем разе! Забудь об этом сейчас же, Ремус Люпин. Даже сама Минерва МакГонагалл не усадит меня в это! Ремус терпеливо вздохнул. Сам напросился. Зачем он всё-таки снова вмешался? Ах да, чтобы защитить своего только поправившегося лучшего друга от кошмаров волшебной тюрьмы Азкабан. — Отчёт о твоём здоровье гласит, что ты слаб, недокормлен и склонен к обморокам. Взгляд, который кинул на него Сириус, почти заставил Ремуса поверить, что сейчас его друг сделает последнее. — Я в жизни в обморок не падал! Ремус вновь поднял бровь. На секунду он задумался, не оставить ли её в таком положении навечно. Такое выражение лица ему точно не раз понадобится во время жизни с Сириусом. — Ой, брось, тот раз не считается! — возмутился Сириус. — Ты вырубился задолго до того, как я вытащил тебя из озера, но что-то я не вижу, чтобы ты в таком катался. — Меня министерство в Азкабан не отправит, дай я намёк, что способен это пережить, — сказал Ремус, собрав в кулак всё своё терпение — принимая во внимание все факторы, это было сложно. — И ты действительно недокормлен, Бродяга. Очень сильно. Не будь как маленький. Кажется, ты хотел доказать, что повзрослел? Бормоча, какие несправедливые аргументы Ремус, как всегда, выдвигал, слишком тощий маг наконец постарался выползти из кровати. Удерживающие чары для этого растянули; как только он сел бы в инвалидное кресло, те бы его к нему привязали. — Только не говори, что ты не принёс мне робу, — сказал Сириус, неловко пытаясь разгладить на себе больничную одежду. — Не хотелось бы светить причиндалами без особой необходимости. Ремус протянул Сириусу кучку одежды глубокого синего цвета. Сириус взял её и с любовью улыбнулся лучшему другу. — Ты запомнил мой любимый цвет, — в его голосе прозвучало удивление, но не такое сильное, как могло бы показаться со стороны. Всё-таки это был Ремус. — Это… просто под руку подвернулось, — смущённый, Ремус отвёл взгляд. Сириус понимающе посмотрел на него. Когда он надел робу, та идеально подошла.***
Утреннее зимнее солнце изо всех сил пыталось отогреть блестящую мокрую крышу Норы и разбросанные вокруг дома лужайки. Небо было лазурно-голубое, куры склёвывали все семена, что находили, а миссис Уизли весело помешивала горячее какао взмахами палочки. Череда ярко-голубых тарелок для завтрака промаршировала из кладовки к столу. Ещё один взмах палочки, и за тарелками проследовали столовые приборы. Миссис Уизли улыбнулась. Это был хороший день. Мистер Уизли и Перси уже отправились в Лондон. Там мистер Уизли посадит сына на школьный поезд и уйдёт на работу. Как подсказывал ей шум на лестнице, мальчики уже встали и собирались идти завтракать. Как она и ожидала, моментом спустя близнецы со смехом ворвались внутрь. За ними шли весьма недовольный, слегка мокрый Рон и хихикающая Джинни. — Фред! Джордж! — пожурила их миссис Уизли. — Что вы на этот раз сделали? — Ничего, мам. Просто помогли Рону умыться, — ответил Джордж. — И напомнили ему помыть за ушами, — добавил Фред. — А где Гарри? — спросила миссис Уизли. — Надеюсь, вы не помогали ему одеться? — Я думал, он уже внизу, — помотал головой Рон. — О чём ты? — нахмурилась миссис Уизли. — Он разве не в ванной? — Нет, он встал намного раньше меня, — снова мотнул головой Рон. Выражение лица миссис Уизли после этих слов стало обеспокоенным. Но затем в комнату вошёл Билл. — Я уже и забыл, что младшие братья и сёстры противопоказаны здоровому сну, — сказал он с улыбкой и завязал свои длинные волосы в хвост. — Билл! — вскрикнула Джинни и кинулась на брата. — Когда ты приехал? — Вчера ночью. Было уже поздно, — объяснил он, обмениваясь хлопками по спине и объятиями с улыбающимися младшими братьями. Они явно были рады его видеть. — Билл, Гарри ещё был в ванной, когда ты спускался вниз? — Нет, я его не видел, — увидев, как нахмурилось лицо матери, он вопросительно поднял брови. — А что? — Я уверена, что ничего страшного. Но не мог бы ты сбегать посмотреть, не наверху ли он? Я посмотрю, не в сад ли он вышел, может, он рано встал… — она говорила неуверенно, но, как всегда, пыталась спрятать это за яркой улыбкой. — Хорошо, — кивнул Билл, пытаясь подавить нехорошее предчувствие, которое внезапно возникло, когда он вспомнил свою встречу с Гарри прошлой ночью. Нору и сад обыскали, но Гарри нигде не нашли. — Его куртка пропала, значит, он вышел на улицу, — сказала миссис Уизли, когда они вновь собрались на кухне. Она попыталась улыбнуться. — Может, он рано встал, заскучал и решил пройтись по деревне. — Его постель была холодной, — тихо ответил Билл, — и, как ты говорила, он довольно застенчив. Не думаю, что он решил самостоятельно прогуляться по деревне, — он остановился и встретился взглядом с матерью. — Возможно, он сбежал. — Что? — резко переспросила миссис Уизли. — Зачем ему так поступать? Здесь у него есть всё необходимое. — Я столкнулся с ним прошлой ночью, — вздохнул Билл. — Думаю, он подслушивал. — О чём ты? — Думаю, он подслушал, как ты сказала, что Сириус Блэк — сумасшедший убийца, — пояснил Билл. — Ну, это правда. — Как бы то ни было, для Гарри, может быть, не так-то легко слышать это после того, как он жил с ним несколько месяцев и, очевидно, к нему привязался. Ему только восемь. Должно быть, это страшно и непонятно, когда тебя выдирают из знакомой обстановки, когда ты слышишь что-то, настолько идущее вразрез с твоей картиной мира. А вас иногда бывает слишком много. — Во имя Мерлина, что ты имеешь в виду? — возмущённо вскричала миссис Уизли, все сильнее тревожась с каждой секундой. — Он обескуражен. Он через многое прошёл. Увидев меня, он отшатнулся, как будто ожидал удара. А потом сорвался и убежал, словно за ним дьявол гнался. — Гарри сказал, что иногда, когда он был плохим, его били. В кухне воцарилась тишина. Рон покраснел. — Вот! — возмущённо прошипела миссис Уизли. — Этот человек — чудовище! Билл не ответил, но повернулся к младшему брату. — Его бил Сириус Блэк? Рон помотал головой, закусив губу. Ему явно казалось, что он выбалтывает секрет мальчика, и он не знал, стоит ли это делать. — Нет, его дядя, — ответил он. Билл поглядел на мать, подняв бровь. — Похоже, в прошлом этого мальчика не только Сириус Блэк. Ты об этом знала? Миссис Уизли шокированно помотала головой. — Нет! — ответила она. — Дамблдор говорил, что не желает возвращать его родственникам, потому что они с ним плохо обращались. Но я думала, что они, наверное, просто довольно строгие и не способны справиться с травмированным ребёнком… — Схожу поищу его на улице, — объявил Билл, хватая плащ. — Но, возможно, тебе стоит вызвать папу и Дамблдора. — Ты правда думаешь, что он сбежал? — прошептала миссис Уизли, заламывая руки. — Ну, чёрт, он точно не в этом доме. А я, на его месте, после всего произошедшего тоже мог бы сбежать. — Но ему только восемь лет! Куда он пошёл, бедный малыш? — взволнованно причитала миссис Уизли. — Это мы и должны узнать. Хватит суетиться. Зови папу. А после он ушёл. Солнце над Норой ярко сияло.***
— Ты, должно быть, шутить изволишь! — Ты это будешь на каждом шагу спрашивать? — слегка устало спросил Ремус. — Только пока ты приносишь странные вещи, которые точно не мне использовать. Но на этом, дорогой Лунатик, большими буквами написано «Шутка». Ты прикалываешься, я это точно знаю. — Я не прикалываюсь. — Ты серьёзно думаешь, что я поверю, что министерство заставляет меня это носить? Кто они? Кучка извращенцев? — Не могу выдвигать какие-либо предположения о предпочтениях членов Аврората, но это современное ограничивающее устройство, используемое ими. — Это ёбаный ошейник! Ремус сделал очередной глубокий вдох. Так было весь день. — Да, Бродяга, я знаю. — Ёбаное министерство хочет, чтобы я носил ёбаный ошейник?! Ремус с некоторой неловкостью взглянул на него и пожал плечами. — Ну… да, — он снова вздохнул и сделал «профессорское» лицо, как это называли Сириус и Джеймс. — Он подстраивается под твою шею, даже если ты превратишься в Бродягу. Если ты выйдешь за порог, или высунешься из окна, или вступишь в камин, он будет затягиваться, пока ты не потеряешь сознание. Так что… тебе стоит этого избегать. В этом случае он также поднимает тревогу в министерстве, и в считанные секунды здесь появится толпа авроров. Как я сказал, старайся этого избегать. Сириус уставился на тонкую полоску чёрной кожи в руках. — Это… — но он не мог придумать, что ещё сказать, кроме «это ошейник», а этот аргумент он уже использовал. Он вздохнул. — Прости, Луни. Это лучше Азкабана, и я не должен жаловаться. Очень великодушно с твоей стороны сделать это для меня. Я благодарен. Пожалуйста, поверь мне. Прости. Он протянул другу свою новую узду, и Ремус благоговейно её принял. Это было как символичное действие, как модель нового положения волшебника. Ремус заметно побледнел, почувствовав прохладную гладкую кожу в руках. Сириус тихо взял дрожащие руки друга в свои. — Всё хорошо, — заверил он. — Я хочу, чтобы это был ты, Ремус. Я тебе доверяю. Ремус взглянул на него со слабой улыбкой. Но ему по-прежнему явно было неловко. Поэтому Сириус отвернулся и поднял свои длинные чёрные волосы, обнажая шею. Он почувствовал, как по коже скользнул ошейник. Он услышал тихий щелчок — пряжка застегнулась. Затем он сделал глубокий вдох, пытаясь унять дрожь, бегущую по телу. Он был взаперти.