***
Немногим позже Сириус и Альбус сидели друг напротив друга за кухонным столом с чашками чая. Сириус так и не переодел помятую синюю робу и чёрные брюки, в которых спал; на коленях у него сидел, прильнув к крёстному, по-прежнему сонный Гарри и сжимал в руках огромную кружку горячего шоколада. Ремус стряхнул всё напряжение и теперь готовил завтрак, перед этим отказавшись от помощи. Сириус, естественно, осознавал, что это месть; вести серьёзный разговор с директором предстояло ему одному. Но Альбус ещё не начал его отчитывать. Сириус знал, что начнёт, и почему-то снова чувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Он заёрзал на месте, крепче обнимая тёплое тельце крестника. Альбус спокойно помешивал чай. Ремус напевал себе под нос, орудуя лопаткой. Гарри зевал. — Собираетесь рассказать мне, какой я безответственный? — наконец вызывающе спросил Сириус, упрямо уставившись на Альбуса. — Ремус мне уже всё высказал. Но что бы вы двое ни говорили, моему щеночку нужны были обнимашки после того бреда, который льёт ему в уши Молли! Глядя на маленького мальчика, Альбус не мог не согласиться. Выглядело так, будто больше всего на свете Гарри нужна была эта встреча. Напряжение и тревога, заметно переполнявшие малыша в последний раз, когда Альбус видел его в Норе, исчезли. Он казался отдохнувшим и счастливым. Но Гарри не мог просто так по первому желанию приходить через камин к крёстному. Кроме того, что у Уизли могли возникнуть ненужные вопросы, если бы его нашёл здесь один из проверяющих авроров, и без того хрупкая линия защиты Сириуса бы рухнула. Но Альбус уже понял, что нельзя недооценивать целеустремлённость и упрямство Сириуса, решившего защитить любимое существо. — Ты послал ему летучий порох? — спросил он нейтрально. Мальчик сощурил глаза. — Да… — И отправил ему инструкцию? На лице ребёнка засияла улыбка. — Ты же понимаешь, чем рискуешь? Сириус озадаченно нахмурился, возможно, уловив, что Альбус использовал настоящее время в фразе. — Я изначально не планировал звать его сюда, — признал Сириус чуть более смиренно. Взгляд Альбуса переместился на мальчика, который наблюдал за ним большими зелёными глазами, явно волнуясь, что причинил крёстному неприятности. Альбус мягко улыбнулся ему. — Я понимаю, — сказал он, не переставая глядеть на Гарри, — что, должно быть, возникли непредвиденные обстоятельства, но я вынужден подчеркнуть, что это не может повторяться в будущем. Ты и так сейчас в шатком положении, Сириус, — он встретился с младшим магом взглядом, — и должен помнить об этом. Сириус вздохнул. — Я могу хотя бы продолжать посылать ему письма? — отвёл взгляд он. — Ну, — поднял бровь Альбус, — думаю, вреда от этого не будет, если Гарри, конечно, постарается, чтобы их не нашли. Но я сомневаюсь, что Молли пристально следит за своим летучим порохом, так что, предполагаю, письма вам с Гарри не понадобятся. Сириус задумчиво уставился на него с некоторым подозрением. Ремус завис, выглядя абсолютно поражённым. Гарри так и остался взволнованным. Альбус усмехнулся. — Но я вынужден настаивать на постоянном пребывании Гарри в Норе. Это очень важно для гарантии его защищённости. И, конечно, вам нельзя попадаться, — загадочно улыбнулся Альбус. — Хотя у меня есть кое-что для упрощения Гарри задачи. Сириус кашлянул, вновь обретя дар речи. — Вы имеете в виду, что Гарри можно говорить со мной через камин? — О, вряд ли у меня есть право что-то разрешать или запрещать ему — я не его опекун. Конечно, от тебя, Сириус, ожидается отсутствие контакта с находящимися вне этого коттеджа людьми. Но, поскольку это частный дом Ремуса, каминная связь здесь не отслеживается. Сириус ничего не сказал, но с удивлением и благодарностью посмотрел на Альбуса. — Что ж, как бы мне ни хотелось попробовать стряпню Ремуса, думаю, нам с Гарри уже пора. Если повезёт, я доставлю его прежде, чем Молли заметит пропажу. Сириус опустил взгляд на сидевшего у него на коленях мальчика и взъерошил ему волосы. — Тебе пора идти, щеночек. — Можно мне ещё чуть-чуть, пожалуйста? — прошептал Гарри. Бывший узник поцеловал макушку ребёнка. — Не сегодня, Гарри. Прости. Но всё не так уж плохо. Мы будем видеться, хорошо? Мы можем говорить через камин. Это уже хорошо, правда? Только будь очень осторожен, чтобы никто не узнал. Жди, когда все заснут. А я всегда буду тебя здесь ждать. — Окей, — сказал мальчик с тяжким вздохом. — Допивай какао, — прошептал Сириус Гарри в волосы, — а потом поищем у Ремуса для тебя мантию. Вы же аппарируете с ним к Уизли? — спросил Сириус у Альбуса, смотря ему в глаза спокойным взрослым взглядом. Надо было признать, любовь и терпение, которые проявлял бывший узник по отношению к мальчику, иногда поражали. Всё же в молодости он был проказником, и многие удивлялись тому, кого Джеймс и Лили выбрали на роль крёстного отца своего ребёнка. Даже в двадцать лет Сириусу приходилось бороться с семейной репутацией. Но Альбус никогда не забывал мальчика, который появился в Хогвартсе первокурсником с весом одного из старейших волшебных родов, рода прекрасных людей с жестоким воображением и тьмой в душе, балансирующей на грани сумасшествия, на плечах. С того самого дня мальчик отказался оправдываться чьи-либо ожидания. Его выбор друзей — друзей, которых он всегда защищал с горячей верностью — был очень удивительным. Он был очень необычным ребёнком: умным и талантливым, шаловливым и преданным, способным любить бесконечно сильно — он обладал тем, чего никто не ожидал бы от выходца из его семьи. Альбус в который раз пожалел, что семь лет назад доверился логике, а не инстинктам. За шанс всё исправить он бы отдал всё что угодно. Гарри не хотел уходить, но повиновался, когда пришло время. Для него быстренько трансфигурировали мантию и пару туфель — легенда состояла в том, что Альбус встретил мальчика во время прогулки по улице. Сириус опустился на одно колено, и Гарри обнял его изо всех своих детских сил. — Будь осторожен, хорошо, щеночек? И не бойся, я никому не дам тебя обидеть. Заключив Ремуса в такие же поспешные объятия, Гарри вышел на улицу. И, когда Альбус уже собирался за ним проследовать, Сириус позвал его. — Альбус? Он обернулся и посмотрел на высокого юного мага. В позе Сириуса сквозила спокойная уверенность, то, чего он не видел в нём с давних пор, да и тогда молодому человеку не хватало взрослости. — Я бы хотел поговорить с Молли Уизли. Вы сможете это организовать? Искренняя, безусловная любовь, подаренная без задней мысли, и желание защитить однажды уже спасли жизнь маленького Гарри Поттера. И, изучая серьёзный взгляд серых глаз крёстного мальчика, он не мог не понадеяться, что даже после смерти родителей Гарри будет вновь благословлён такой любовью. Любовью человека, ими выбранного. Сириуса Блэка.***
Сириус Блэк. Ни одно другое имя не делало кровь блондина такой горячей, а взгляд — таким холодным. Сириус Блэк. При мысли о нём — даже если тот стоял у него перед глазами — Люциус каждый раз видел маленького, худенького, совсем нежного мальчика. Эти огромные серые глаза. Эта гладкая бледная кожа. Лоснящиеся чёрные локоны. Святая невинность. С первого же взгляда Люциус желал совратить её, сломить её, растоптать её. Невинность идеального Сириуса Блэка. Они нечасто встречались в детстве. Отношения Ориона Блэка с его отцом складывались из тщательно выверенного соперничества. Их личные встречи были соревнованиями при зрителях. И, хотя их сыновья никогда не были предметом открытой конкуренции, отцы всё равно любили хвастаться их достижениями. Но, к большой радости Абраксаса, с годами Орион всё меньше и меньше говорил о своём сыне. Мальчик изменился. Раньше он был терпелив, теперь же стал упрям и непокорен. Он потерял детскую уязвимость, но Люциус знал, что она не могла полностью уйти, и никогда не переставал её искать. Когда Сириус окончательно опозорил семью, поступив не просто не на тот факультет, но на Гриффиндор, Орион и вовсе прекратил куда-либо брать с собой сына. Это не значило, что больше Люциус не видел отвратительного ребёнка; просто теперь Сириус всегда был с матерью. Отец, казалось, почти не замечал его. Это являлось предметом ехидства и тайного злорадства Люциуса. А Сириусу, казалось, было всё равно. Он даже не реагировал на тихие насмешки, которые со временем становились всё громче и пространнее. Ничто не задевало ледяного принца. Но Люциус хотел, чтобы он что-нибудь почувствовал. Хотел, чтобы он заплакал, чтобы из этих выразительных глазок на идеальные щёчки потекли кристальные слёзы. Удача пришла к нему в форме сделанного ему предложения. Вторая ветвь рода Блэков, семья Сигнуса Блэка, дяди Сириуса, имела виды на золото Малфоев, и в рукаве у них был козырь, которым они планировали выиграть неплохую сумму. Нарцисса Блэк была одной из самых красивых ведьм своего возраста и именно такой женщиной, которую бы хотел видеть спутницей жизни Люциус. К сожалению, первое его впечатление о ней было не очень хорошим: кроме того, что она была потрясающе прекрасна, она показалась ему не очень умной. Не глупой, нет, просто явно не разделяющей его интересов. Не то чтобы это было большой помехой, конечно. Ведь у неё было ещё кое-что для Люциуса. Ключик к вспыльчивому, наглому подростку Сириусу Блэку. Она была дверью, открывавшей самые постыдные тайны, тропинкой к его цели. С Нарциссой в его жизнь пришла Белла. Старше него на три года, она раньше восполнила ряды Тёмного Лорда, но это не останавливало попытки Люциуса перещеголять её. Белла была жестока, на удивление лишена сочувствия, но, по мнению Люциуса, ей не хватало креативности. Большинство её издевательств были копией того, что она делала с кузеном. Жестокие вещи, отвратительные, но такие… бессмысленные. Они только закалили мальчишку. Но обе они в итоге поделились с ним тайнами далеко не всегда наглого мальчика, мальчика, получавшего по заслугам: Нарцисса — наморщив от отвращения носик, Белла — ехидно хихикая. Ещё тогда Люциус решил, что сломать этого мальчика, чёрного ангела, нужно изобретательно, искусно. И это сделает он. Надо было признать, он расслабился и потерял хватку. Вновь встретив мальчика мужчиной после стольких лет размышлений — лишь мимолётных, конечно — об узнике Азкабана, о том, что, должно быть, с ним делает тюрьма, о символизме и тонкости происходящего… он увидел его по большей части здоровым и по-прежнему непокорным, не способным на уважение. Люциус хотел просто избавиться от него. Он должен был осознавать, что это не будет «просто». Потому что нет триумфа в лёгкой победе. Смит не отчитался ему о новостях, как он приказывал. Он должен был доложить ему всё на следующий день, но не сделал этого. Никто не смел ослушаться Люциуса Малфоя. Особенно под Империусом. Всё же в этом и была цель заклятия, а Люциус прекрасно им владел. Арчибальд Смит был чудесной находкой. Очень легко заставлять людей делать то, чего они и сами желают, но на что никогда не осмелятся — кишка тонка. Они без труда верят, что это их собственная идея. А этот жалкий авроришка настолько завидовал Блэку, что теперь готов был есть у Люциуса с рук. Поэтому, когда после полнолуния тот не явился, Люциус понял — что-то пошло не так. Он таки нашёл его и был встречен тупым, затуманенным взглядом — впрочем, ничего кардинально не изменилось. — И что, по-твоему, ты делаешь? — спросил Люциус низким, опасным голосом, возвышаясь над съёжившимся мужчиной. — О ч-чём вы, мистер Малфой? — непонимающе посмотрел на него Смит. — Где ты был? Что произошло в коттедже Люпина? — прошипел Люциус, но Смит продолжил тупо пялиться на него. — Коттедж Л-люпина? Ах… да… что?.. — Прошлой. Ночью. — Я… Я не знаю… Я не ходил туда в последнее время… Люциус сощурил глаза, и Смит чуть отполз от него. — Ты посмел меня ослушаться? — Ос-слушаться? Нет! Я не знаю… Я хотел туда пойти, но… почему-то… не пошёл?.. — НЕ ПОШЁЛ?! Что-то было не так. Смит не мог просто забыть. Просьба — приказ — был вполне чётким и должен был глубоко отложиться в мозгу. Кто-то вмешался. Но кто? Блэк? Он колдовал, несмотря на запрет? Как это сошло ему с рук? Люциус в ярости мерил шагами свой кабинет. Чертов крысёныш! — Отчего так волнуешься, Люциус? — донёсся голос из тьмы. — Что-то случилось? Люциус резко развернулся. На свет вышел худенький мальчик со стеклянными глазами. — Что ты делаешь? — прорычал Люциус. — Ты же в курсе, что мне не нравится, когда ты ходишь по дому в таком виде. — Так останови меня, — на лице Драко появилась неприкрытая насмешка; детский голос произносил слова слишком уверенно для спорящего с отцом ребёнка его возраста. Но, конечно, их говорил не Драко. — Ты перенапряжёшь его тело! Драко драматично вздохнул. — Что я могу сказать?.. Мне скучно, — он развалился в кресле Люциуса. — Право, я ожидал большего от своей «правой руки»… как ты вообще получил это место? — Я заслужил его. Им меня наградил великий маг, а не избалованный подросток. Скажи мне, Том, чем именно ты посодействовал нашему плану? Я работаю один. Тогда нас была армия. Теперь я вынужден быть осторожным. — Ты имеешь в виду «мнительным и ленивым», — высокомерно протянул Том. — Я имею в виду «мудрым и прозорливым». — Когда я получу мальчишку?! — прошипел Том устами Драко. — Когда придёт время. Нельзя рисковать. Блэк может всё почувствовать — у них какая-то связь. Я уже рассказывал тебе, что слышал, как старый козёл говорил о ней с оборотнем. Мой изначальный план — избавиться от Блэка как можно быстрее — похоже, провалился. Но я гибкий. И, думаю, мой новый план вполне удовлетворит нас обоих. Но ты должен бережно обращаться с телом моего сына. Мне ты для плана не нужен. Твоя задача — сохранить жизни ему и себе. — Аккуратнее, Люциус, — прищурились глаза Драко, — ты же не хочешь меня недооценить, не так ли? Не думай, что мой облик восьмилетнего сопляка позволяет тебе мной командовать. Я по-прежнему самый могущественный из ныне живущих магов. — Возможно, — холодно ответил Люциус. — Но сейчас у тебя нет доступа к этому могуществу. А я могу его тебе дать. — Не бесплатно. — Бесплатный сыр лежит в мышеловке, — в улыбке изогнул губы Люциус. — Но у нас общие интересы. Я могу помочь тебе вновь подняться над миром. По личику маленького сына Люциуса расползлась жестокая, самодовольная улыбка. Он выглядел как кот, объевшийся сметаны, которого ждала мышь на десерт. — Что ж, папочка, тогда я вернусь в постель, — протянул он соблазнительным голосом. Выйдя из комнаты, он оставил за собой эхо мягкого мальчишеского смеха.***
Прозвенел звонок. Изнутри послышались крики и грохот, а затем дверь в Нору распахнулась настежь — её открыл взволнованный молодой парень в пижаме с длинными распущенными рыжими волосами. Увидев на пороге самого сильного мага на свете, доверившего им — а под этим Билл подразумевал и себя — маленького мальчика, которого они потеряли уже второй раз за две недели, и осознав, в каком виде сейчас его одежда, какой в семье беспорядок, Билл Уизли покраснел под стать причёске. — Профессор Дамблдор… — Доброе утро, мистер Уизли, — весело поздоровался Альбус Дамблдор. — Надеюсь, я не доставлю вам неудобств своим ранним визитом. — Эмм… — пробормотал Билл Уизли, не зная, что хуже — говорить с профессором Дамблдором, стоя на пороге полураздетым, или пригласить его внутрь, где его мать медленно, но верно приближалась к инфаркту. Всё было решено за него, когда вышеупомянутая, Молли Уизли, внезапно вышла к ним в шерстяном халате. Её волосы стояли дыбом во все стороны, а руки были прижаты к тяжело, хаотично вздымающейся груди. — Альбус! Слава Мерлину, вы здесь! Гарри… — Пришёл со мной, — мягко закончил Альбус, отступая вбок и подталкивая Гарри, который всё это время прятался у него за спиной, к двери. Молли Уизли тут же наклонилась и стиснула изумлённого мальчика в объятиях. — О, Гарри, дорогой, мы боялись, ты опять сбежал… мы так волновались, когда утром не нашли тебя в кровати. Где ты был, солнышко? — Н-на улице, — неуверенно ответил мальчик, выглядя встревоженным. — На улице? Так рано? Гарри, не делай так больше! Маленьким детям нельзя бродить по улице посреди ночи, это опасно! — 'звините… — пробормотал Гарри. — Он недалеко ушёл, Молли, — сказал Альбус чистую правду. — Я нашёл его целым и невредимым, и мы вместе прогулялись по лугу — к вам домой. Молли подняла взгляд на Альбуса, словно только что о нём вспомнила. — О. Да, спасибо вам огромное, Альбус! Я так рада, что Гарри в порядке! Просто мы так разволновались, помните, он однажды уже сбегал… — она прижала Гарри к себе, судя по всему, неосознанным движением и начала гладить его по голове. Мальчик по-прежнему выглядел напряжённым; его обеспокоенный взгляд метался между взрослыми. — Кажется, мы немного переволновались, — усмехнулся Гарри Билл. Мальчик ответил ему робкой улыбкой. — Конечно, Гарри не следует гулять одному на рассвете, — подмигнул вышеупомянутому Альбус, — но он пообещал мне, что больше так не будет. — Хорошо. Это хорошо, — слегка неуверенно согласилась Молли, словно не была в этом уверена, но решила, что это, наверное, так, раз так сказал Альбус Дамблдор. Было холодно, и она плотнее укуталась в халат. — Но что же я держу вас на пороге! На улице холодрыга. Может, пойдёмте внутрь, я заварю чаю и сделаю горячий шоколад? Вы с нами позавтракаете? Или вы пришли по срочному делу? Она провела всю компанию внутрь, поставила чайник, нагрела пару сковородок и отправила детей наверх одеваться. Гарри с огромным облегчением вышел из кухни.***
Гарри взбежал вверх по лестнице вместе с Роном в их спальню. Но, как только они вошли, дверь закрылась с гулким ударом. Удивлённый, Гарри обернулся. Рон стоял у двери и внимательно наблюдал за ним с любопытством и возмущением во взгляде. — Где ты был? — спросил рыжеволосый, и в его голосе промелькнула боль, существование которой он бы никогда не признал. — На улице, — неуверенным взглядом ответил другу Гарри. С миссис Уизли это прокатило. Но с Роном, похоже, нет. — Не верю! — со злостью сказал Рон. — Во-первых, ты не надел мантию и ботинки. Это не твои! Во-вторых, когда я проснулся, тебя уже не было, а это было пару часов назад! Щёки Гарри запунцовели. Он отчаянно попытался найти слова, но враньё никогда не было его сильной стороной. Дядя Вернон тоже всегда знал, когда он лжёт; кроме того, он не хотел врать другу. — Я о-обещал не говорить, — тихо ответил он. — Я думал, ты скажешь мне, если решишь сбежать! — гневно взглянул на него Рон. — Я бы не наябедничал! Я же обещал! Я думал, мы друзья, а друзья не врут друг другу! — Я не пытался сбежать! — отчаянно пролепетал Гарри. — Клянусь, не пытался! Я даже не хотел уходить из дома, в смысле, не планировал, правда… Пожалуйста, не злись! — Тогда где ты пропадал? Точно не здесь, я знаю. Мы весь дом обыскали! — Я… Ты никому не расскажешь? — Конечно, нет! — закатил глаза Рон, не опуская скрещённые на груди ручонки. — Я же никому не рассказал всё остальное, правильно? Это была правда. Рон держал своё слово. И он был его другом. А друзья говорят друг другу только правду. — Я был с Сириусом, — прошептал Гарри, неуверенно высматривая на лице второго реакцию. — Не верю, — нахмурился Рон. — Как это возможно? Я думал, он сейчас у мистера Люпина. Это очень далеко, и там куча авроров и прочее… Как ты туда попал? — Он послал мне какую-то пудру, которая помогает ходить через камин. И он написал мне, как ей пользоваться! Вот, смотри! — Гарри протянул руку под матрас, вытащил два письма и фотографию и показал мальчику. Было немного странно показывать другому человеку свои самые драгоценные сокровища, но Рон всё-таки был его самым лучшим другом. Рон осмотрел письмо и остатки пыльцы, но его внимание привлекла только фотография. — Это твои родители? — шёпотом спросил он. — И Сириус, — кивнул Гарри. — Он был свидетелем. Это их свадьба, — добавил он лишние слова. — Не похож. — Так он выглядел до тюрьмы, — ответил Гарри, словно извиняясь. Да, это было так, но ни Гарри, ни Рон в силу своего возраста ещё не понимали, что снимок был также сделан перед тем, как Сириус потерял лучшего друга и свою семью, в чём всю жизнь себя винил, невзирая на слова других людей. Прошедшие семь лет очень изменили внешность Сириуса. И, хотя Ремус очень старался избавить друга от «взгляда голодного узника», некоторые вещи навсегда отпечатались на лице всё ещё юного мага. — То есть ты пришёл к ним по каминной сети? — переспросил Рон. — Не думал, что это сработает. Гарри пожал плечами. Большинство волшебных штук, как он их называл, оставались для него загадкой. — Тогда почему тебя привёл Дамблдор? — Я уснул. Сириус с Ремусом, наверное, тоже. Мистер Дамблдор пришёл утром и сказал, что лучше никому не рассказывать, где я был. Он сказал, что мне можно разговаривать с Сириусом, но туда приходить нельзя. И мне нужно быть очень осторожным, чтобы никто не заметил. Рон кивнул. Он знал, что мать бы этому не обрадовалась и ни за что не разрешила бы, если бы была в курсе. Но его мать запрещала целую кучу всего, и это никогда не останавливало детей Уизли. Ну, возможно, только Перси. — Тогда тебе придётся ждать до полуночи. Лучше всего в час ночи. Мама спит как убитая, но папа иногда просыпается и идёт на кухню выпить молока. Он делает это очень тихо, чтобы нас не разбудить. Но я могу стоять на шухере и предупредить тебя, если он начнёт спускаться, — с энтузиазмом предложил Рон. — Если спустится — прячемся в кладовку. Но, если в холодильнике не будет молока, надо будет его туда поставить. Он уже однажды его не нашёл и едва не поймал нас. Нам пришлось спрятаться в коробке от картошки. Еле удалось. — Ты правда этого хочешь? — восторженно улыбнулся мальчику Гарри. — Конечно, — важно ответил Рон. — Мы же друзья! Ну, для Гарри это не было столь очевидно — для него эта дружба была первой в жизни, но он уже считал Рона самым прекрасным другом на свете. Если бы ещё его мама не ненавидела Сириуса…***
Деревня Хогсмид лежала под снежным покровом. Здесь ещё не выветрился дух Рождества: на дверях оставались праздничные венки, на голых ветвях деревьев висели зачарованные свечи. Однако старый паб в неопрятном закоулке выглядел далеко не как с открытки. Круглый год он оставался одинаково пыльным и слабо освещённым. Тусклый вечерний свет никак не мог пробиться сквозь слои грязи и копоти на окнах. Мебель была такой же бесхитростной и неотёсанной, как и завсегдатаи заведения. Но в этот час лишь двое сидели в углу, склонившись над столом за карточной игрой. Над их кубками медленно поднимались клубы дыма. Когда в комнату вошёл Альбус Дамблдор, они даже взгляда не подняли. Как и мужчина за барной стойкой, выглядевший так же неопрятно, как и трактир, которым он владел большую часть жизни. Альбус подошёл к стойке; Аберфорт молча поставил перед ним стакан с блестящей янтарной жидкостью, повернулся к нему спиной и продолжил вытирать пыльный стакан пыльной тряпкой, что, естественно, было бессмысленно. — Спасибо, — произнёс Альбус с едва уловимым вздохом, присаживаясь на один из скрипящих табуретов у стойки. Некоторое время они сохраняли такое положение — Альбус пил свой напиток, а Аберфорт притворялся, что моет стаканы. — Что ты сделал с Арчибальдом Смитом? — спросил Альбус после тщательно выверенного продолжительного молчания. — Эт’ кто? — Аврор, которого Сириус отправил сюда через каминную сеть. Аберфорт что-то нечленораздельно проворчал. — Не знал, что Сириусу Блэку разрешено разбрасываться людьми, как мячиками, — ответил он, всё ещё не поднимая взгляд на брата. — Он не взаперти? — Под домашним арестом в доме Ремуса Люпина. — Да? Подумать только. Просто чудесно, да. — Уверен, ты помнишь, что я его адвокат. Тогда Аберфорт поднял голову, и его ярко-голубые глаза встретились с такими же глазами брата. — Ага, парень таки не преступник? А ты-то был так уверен… Альбус устало вздохнул и помотал головой. — Я ошибся. Я не знал, что они передумали. — Ошибся, а? Все ошибаются, ничего страшного, — согласился Аберфорт. — Ничего страшного, что бедняга семь лет из-за этого отсидел в Азкабане. — Да, отсидел. Но больше я такого не допущу. Поэтому мне нужно знать, что случилось с тем аврором. — Я с ним разобрался, — пожал плечами волшебник. Альбус вопросительно приподнял бровь. — Я, конечно, не величайший маг всех времён, — сказал его брат с очевидным презрением в голосе, — но я умею управляться с ребятами, которые приходят и всех раздражают небылицами о том, как подозреваемый в массовом убийстве напал на них и выкинул в камин целыми и невредимыми, а вдогонку ещё и палочку отправил. — И как ты с ним справился? — спросил Альбус, не скрывая веселья, но пытаясь спрятать беспокойство. — Отвёл в сторонку, дал бутылку старого доброго Огденского и втемяшил ему в мозг, что он никогда там не был. — Обливиэйт? — Ну что ты, это же незаконно, — ухмыльнулся Аберфорт. Пару долгих мгновений Альбус наблюдал за братом, а потом от чистого сердца сказал: — Спасибо. — Не для тебя старался, — ответил Аберфорт и повернулся назад к стаканам. — Поверь, я в курсе. Альбус расслабился, Аберфорт налил ему ещё, и в перерывах между молчанием они говорили о козах Аберфорта, выборе обеда у мадам Розмерты и прочих незначительных вещах, и истинный смысл разговора скрывался где угодно, кроме произнесённых фраз.***
В другом месте в то же время друг напротив друга сидели два других мага и смотрели на доску с волшебными шахматами, стоявшую между ними. Огонь в камине, единственный источник освещения в тёмной комнате, уютно потрескивал. Ремус протянул руку и подвинул ферзя так, чтобы тот защитил слона, оказавшегося под угрозой. Сириус улыбнулся, озадаченно глядя на доску. Длинные чёрные волосы заслонили его лицо, когда он склонился над ней, обдумывая следующий ход. Игра в шахматы была чем-то давно знакомым, и всё же сперва им было слегка неуютно склоняться над доской друг напротив друга так, как они делали довольно часто, будучи ещё школьниками. Да, воспоминания об этом были счастливыми, но, как и многие другие, они были омрачены присутствием того, кто позже их предал. Теперь это был не Сириус, и за это Ремус был благодарен как никогда в жизни, и всё же предателем стал человек, которому он доверял, которого любил. — Питер всегда хорошо играл в шахматы, — сказал Ремус в никуда. — Классно делал расчёты. Сириус поднял на него удивлённый взгляд. В последний раз они говорили о бывшем — теперь уже покойном — друге ещё до первого заседания. — Я про стратегию, — продолжил Ремус. — Он был в этом очень хорош. — Наверное, — обтекаемо ответил Сириус. — Это странно. Когда-то он был нашим другом… давным-давно. И, хотя он сделал… ну, то, что сделал… знаешь, я ожидал, что что-то почувствую, — Ремус попытался встретиться взглядом с Сириусом, но длинные волосы мужчины помешали. — Он умер, а я… я ничего не чувствую. Сириус походил ладьёй. — А ты?.. — Что я? — Ты чувствуешь что-то по поводу смерти Питера? Сириус откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Что ты хочешь от меня услышать? Что я сожалею о нём? Это не так. Всё? Он убил дорогих мне людей. Он предал нас. Он предал Джеймса, а потом умер. Эта крыса не заслужила жить! — Знаешь, а ведь я горевал. Раньше, когда считал его погибшим. Я горевал по ним всем. Думаю, я тогда уже с ним попрощался, и, когда нашёл его, когда увидел его… он был совсем другим, незнакомым человеком, по которому я теперь не тоскую. Но ты… — Хочешь, чтобы я по нему горевал? — зло спросил Сириус. — Я не собираюсь! Ремус кивнул. Ничего другого он от Сириуса и не ожидал, учитывая сложившиеся обстоятельства. — Просто… те времена… нам было здорово, помнишь? В его словах чувствовалась неуверенность; его друг её услышал, и выражение его лица смягчилось. — Да. Конечно, помню, — печально улыбнулся он. — Это было прекрасно. — Он сделал глубокий вдох. — А теперь ходи. И они молча возобновили игру. — Считаешь меня бессердечным? — наконец спросил Сириус, отрывая Ремуса от продумывания следующего хода. — Нет! — помотал головой Ремус. — Конечно, нет… просто… это так неправильно… думаешь, его похоронили? — Не думаю, что его так и оставили там. — Нет, конечно… Его мать ещё жива, не знаешь?.. Наверное, ужасно слышать, что твой сын инсценировал собственную смерть, и ещё все эти подозрения… Сириус молча уставился на доску, а после спросил: — Как он выглядел? — М? — Кры… Питер. В последний раз я его видел на той улице после… — он не договорил. — Как сказать… Честно говоря, он был очень похож на крысу. Толстый. Паникующий. Отчасти… жалкий. Это было ужасно. — А теперь он умер. — Да. Они обменялись взглядами и на мгновение позволили себе затосковать. Минута молчания — в честь Мародёра, умершего задолго до своего последнего вздоха. Единственная память покойному от выживших.***
И всё же, когда ночью пламя в камине позеленело, Сириус чувствовал себя гораздо более уверенным и собранным. День, проведённый с Ремусом, день бесед, и молчания, и никаких тайн, был хорошим. Нет, честно говоря — прекрасным. А теперь его навестил крестник, и, хотя они могли общаться только через камин, некоторое время назад он и на это даже не надеялся. Он сел на корточки у камина, глядя на взволнованное, но счастливое лицо крестника. — Привет, щеночек. — Привет, — радостно улыбнулся Гарри. — Все уже точно спят? Гарри, казалось, слегка покраснел, и на мгновение Сириус встревожился. — Что случилось? — Рон караулит, — неловко объяснил Гарри. — Рон? Гарри кивнул, избегая его взгляда. Сириус не мог не улыбнуться прелестной картине. — Он твой друг, верно? — спросил он. — Настоящий, на которого можно положиться? Который умеет хранить секреты? — Да! — с энтузиазмом кивнул Гарри. — Мой самый первый настоящий друг! — Понимаю, — кивнул Сириус. — Это хорошо. Хорошо, когда есть такие друзья. — Как мой папа? — Да, совсем как твой папа. — Так… ты не злишься, что я ему рассказал? Он сам всё понял. Он заметил, что меня нет в кровати. Мы спим в одной комнате, — пояснил Гарри. — Думаю, всё нормально, — успокаивающе улыбнулся ему Сириус. — Хорошо, что у тебя есть друг, с которым можно поговорить. Но пусть это будет только ваш секрет, ладно? Гарри кивнул. — Миссис Уизли ничего не заподозрила? Мальчик помотал головой и начал подробно описывать крёстному всё, что произошло, когда профессор Дамблдор отвёл его назад. Сириус с улыбкой слушал рассказ Гарри и радовался счастью на лице крестника. Но немногим погодя Гарри умолк и наморщил лоб. — Сириус? — неуверенно спросил он после некоторого молчания, слегка покусывая губу. — Да, щеночек? — Ты… тебе было страшно? Выступать на суде? Сириус окинул взглядом крестника, обдумывая вопрос. — Да, наверное, мне было страшновато, — наконец ответил он. — Из-за злой розовой тёти? Ты боялся её? — Нет, — улыбнулся Сириус, — не её. Хотя она и впрямь немного пугает, охотно верю. Но она на самом деле ничего тебе не сделает. Она как лающая цепная собака — страшная, но безобидная, правда? Гарри задумчиво кивнул. — Так чего ты боялся? — Я боялся, что придётся говорить о вещах, которые я даже вспоминать не очень-то хочу. — О чём, например?.. Секунду он колебался. — О смерти твоих родителей. — Тебе было очень грустно? — спросил Гарри с каким-то особенным детским сочувствием. Сириус моргнул, на секунду потеряв дар речи от умиления, и кивнул. — Очень. И я чувствовал себя виноватым, что не смог их защитить. Мне казалось, я должен был как-нибудь их спасти. — У тебя бы всё равно не получилось. Сириус поражённо уставился на маленькое личико Гарри. — Почему? — спросил он шёпотом. — Потому что ты бы это сделал, если бы это было возможно, — без тени сомнения объявил Гарри. — Если бы кто-то мог их спасти, это был бы ты; а раз ты не смог, значит, не смог бы никто. В его горле поднялся ком, в глазах защипало. Тихий шорох заставил его отвлечься от камина и посмотреть на стоявшего сбоку друга; взгляд блестящих серых глаз пал на нежную улыбку Ремуса. В ней прослеживались тоска, сочувствие и утешение. «Устами младенца глаголет истина», — молча намекало выражение его лица. Затем тот развернулся и ушёл на кухню, откуда по-прежнему мог их слышать, и всё же это дало Гарри с Сириусом хотя бы иллюзию уединения. Вернувшись взглядом к маленькому крестнику, Сириус еле удержался и не протянул руку в огонь, чтобы погладить ребёнка по щеке и непослушным волосам. Он сглотнул. — Ты такой чудесный мальчик, Гарри, — нежно прошептал он. — Ты же знаешь это? При этих словах Гарри просиял, как маленькое солнышко, и заулыбался Сириусу, как самый счастливый мальчик на свете. Какое-то мгновение они просто улыбались друг другу. Но Сириус по-прежнему чувствовал, что вопрос Гарри не возник из ниоткуда. — Ты чего-то боишься, Гарри? Суда? Ты из-за этого волнуешься? — Немного, — неуверенно признал Гарри. — Ты боишься тёти-прокурора? Гарри кивнул. — Её самой или её вопросов? Гарри, казалось, ненадолго задумался над этим, а потом ответил: — И того, и того. Сириус улыбнулся ему и расположился у камина поудобнее. — Хорошо. Дай я тебе кое-что скажу, — он сложил ладони перед собой и наклонился настолько далеко вперёд, насколько позволили удерживающие чары. — Бояться не стыдно, Гарри. Это абсолютно нормально. Я тебе уже сказал, что мне тоже было страшно. Но, обещаю, с тобой всё будет в порядке. Там буду я, и Ремус, и профессор Дамблдор. Мы не дадим этой даме тебя обидеть, — Гарри кивнул; мальчик жадно ловил его слова. — Она может сказать что-то неприятное, но ты её не слушай, хорошо? Не обязательно ей верить. И, если она перевернёт твои слова или специально тебя не поймёт, не волнуйся. Альбус со всем разберётся. Ничего не случится. Просто расскажи им, что они спросят. Хорошо, щеночек? — Хорошо, — глубоко выдохнул Гарри. — Ты ещё о чём-нибудь переживаешь? — Дядя Лунатик сказал, что они спросят меня про дядю Вернона и тётю Петунью. — Скорее всего, да. — Они решат, что я плохой? — Нет, Гарри, конечно, нет, обещаю, — он жаждал нырнуть головой в камин, но знал, что в итоге его повяжут. И всё же его рука устремилась к тому, до кого не могла дотронуться. — Это же неправда. Кто бы что ни говорил, ты чудесный маленький мальчик. Самый лучший в мире. Мой малыш. И я никому не дам тебя обидеть. — Думаешь, всё будет хорошо? — На заседании? Да. — Нет, я про всё остальное, — помотал головой Гарри. — Мы будем за это бороться, щеночек. И я знаю, что ваши с Ремусом показания очень помогут. Гарри кивнул, подавляя зевок. — Кажется, кому-то пора в кроватку, — криво улыбнулся Сириус. — Можно тебя обнять? — с надеждой взглянул на него Гарри. Сириус заколебался. — По-моему… мы договаривались, что будем только говорить, — попытался извиниться он. — Мы же только на чуть-чуть, — раздался позади голос Ремуса. — Всего на минутку, и сразу отправим его назад. Сириус бросил на Ремуса полный благодарности взгляд. — Можно, щеночек, — сказал он, вновь глядя на крестника. Гарри выполз из камина прямо на колени к Сириусу и крепко его обнял. — Всё будет хорошо. Мы обязательно со всем справимся, — прошептал Сириус ему в волосы. Он поцеловал мальчика в щёку, а после они кинули в камин ещё летучего пороха, и Гарри отправился назад в Нору, на кухню, где его с отвисшей челюстью встретил Рон.***
— Так… Гарри волновался? — спросил Ремус, протягивая Сириусу бокал вина. — Конечно, — пожал плечами Сириус. — Ему всего восемь. Должно быть, ему страшно выступать перед такой толпой. — Послезавтра, — отметил Ремус, присаживаясь рядом с другом. Их плечи соприкоснулись. Они уставились на пламя. — Да. — Бояться не стыдно, — сказал Ремус, используя ранишние слова самого Сириуса. Брюнет фыркнул. — Чёрт возьми, для меня это вопрос жизни и смерти, Ремус, — вздохнул он. — Но я волнуюсь только о Гарри. — И это тоже нормально, — улыбнулся ему Ремус одной из своих многогранных улыбок. — Папаша.