***
У Северуса Снейпа была своя правда. Она лежала на его плечах тёплым чёрным покрывалом. Знакомая. Успокаивающая. Надёжно защищённая. И какая-то её часть держалась на его ненависти к Сириусу Блэку. Северус не был главным противником Сириуса. Был человек, который ненавидел Сириуса сильнее, дольше, с упорством, которого Северусу никогда не постичь. Но это не значило, что он не мог жестоко его ненавидеть. Он мог. И ненавидел. Возможно, даже больше, чем в школьные годы, потому что тогда тупой высокомерный Джеймс Поттер был ещё жив и обращал немалое количество его злости на себя. Не то чтобы он перестал ненавидеть Поттера. Не перестал. Но теперь Блэк был более достижимым объектом презрения. Северус посмотрелся в зеркало. Именно посмотрелся. Он редко это делал и предпочитал не обращать внимания на собственную внешность. О ней он давно перестал думать. В юности он, возможно, комплексовал по поводу своих неприятных черт лица, но то было прежде. Прежде чем Лили угораздило влюбиться в Поттера и выйти за него замуж. Прежде чем она умерла. Прежде чем он сам изуродовал себе лицо пуще прежнего отвратительной маской, продал остатки своей души красавцу с разумом психопата и извращенца. Сперва он чувствовал себя сильным и могущественным, но со временем понял, что всего-навсего сменил хозяина. А потом Лили погибла. Волдеморт исчез. И он стал ко всему безразличен, потому что у него ничего не осталось. Он поклялся в верности Альбусу Дамблдору, снова сменив хозяина. Он многое задолжал Альбусу. И он этого не забудет — как и Альбус. — Ты поклялся, что защитишь ребёнка Лили. Ты ведь не забыл об этом, правда, Северус? — Вы просите меня не спасти отпрыска Поттера. Вы просите меня спасти его чёртову псину! Каким боком свобода Сириуса Блэка относится к защите сына Лили? — Это тесно взаимосвязано. Пойми, Северус, это ведь одно и то же. Чёрт побери Альбуса Дамблдора. Рассвет никогда не затрагивал подземелья Хогвартса, однако профессор зельеварения был «жаворонком». И, пока Северус Снейп надевал свою тяжёлую тёплую робу, машинально застёгивая пуговицы, снаружи заря красила наступающее утро в алый и золотой.***
Когда Ремус проснулся в кровати Сириуса с немного затёкшей шеей, небо на улице было раскрашено в гриффиндорские цвета. Сириус ещё крепко спал, растянувшись с ним рядом. Ремус уставился на лицо друга, расслабленное и такое хрупкое во сне, и внутри него возникло желание нежно убрать чёрные пряди ему за уши. Было ли странным то, каким красивым он находил спящего Сириуса? Ремус повернулся на бок, лицом к другу, и позволил себе ещё недолго полежать, опустив голову на локоть. В школьные годы Сириус никогда не спал допоздна. Он был из тех, кто мог кутить всю ночь, а после всё равно рано вылезти из постели. То ли у него были нескончаемые запасы энергии, то ли он просто не умел останавливаться, потому что время от времени он доводил себя до грани истощения, и лишь тогда, наверное, Ремус мог наблюдать мирно спящего Сириуса. И всего один раз он смотрел на спящего Сириуса и молился, всем сердцем надеялся, что он очнётся и поправится. Тогда Сириус спал не мирно; он выглядел бледным, потерянным и отчего-то… маленьким. Ремус всё ещё помнил, как испугался тогда. Не меньше теперешнего. Сириус спал под толстым одеялом в своей огромной хогвартской кровати. Его высокая фигура была худее обычного, а кожа казалась почти белоснежной в контрасте с иссиня-чёрными волосами и длинными ресницами. Лежавшая в его руке ладонь Сириуса была холодна, но он размеренно дышал. Бинты больше не покрывались ярко-красными пятнами. — Ремус… — Джеймс. Голос, полный едва сдержанного страха. — Что… — Всё нормально… — сказал Ремус, поглаживая тыльную сторону ладони Сириуса, не зная, кого пытается успокоить. — Он поправится. Он не хотел… не дал мне отвести себя в больничное крыло, к счастью, у меня были бинты и зелье, и… Думаю, теперь он в порядке. Всё прекратилось. — Ремус поднял взгляд на побледневшего от ужаса Джеймса. — Кровь больше не идёт. — Как?.. Нет… он не… он бы не… — Всегда уверенный в себе парень дрожал, потеряв от шока дар речи. — Он бы да, — сухо ответил Ремус. — Он попытался. Я нашёл его. В ванной. Прошлой ночью. Взгляд Джеймса был прикован к лицу спящего лучшего друга. Он осторожно присел на край кровати, скопировав позу Ремуса. — Почему… как он мог… зачем? — прошептал Джеймс голосом, полным острой боли. — Потому что мы его бросили, — ответил Ремус шёпотом. — Потому что мы ушли. Как я мог быть таким жестоким, Джеймс? — перевёл помутневший от слёз взгляд на друга Ремус и продолжил с отчаянием в голосе. — Я знаю, что такое одиночество. До встречи с вами… Он мне сказал. Тогда он сказал мне, что я больше не одинок и никогда не останусь один. Ему было двенадцать. И он так искренне это сказал… Ты же его знаешь. Это… это я виноват, Джеймс. Моя дурацкая обидка. Всё потому, что я упрямился, не простил его, довёл его. Мне было… — Больно? — … — Потому что ты его любишь, а он причинил тебе боль. — Карие глаза Джеймса остановились на нём, и он внезапно показался Ремусу взрослее, чем когда-либо. Он словно всё видел и понимал, когда сам Ремус сидел перепуганный, растерянный, сконфуженный. — Но Сириус не из тех, кого ты можешь бросить, правда? Нет, конечно. Он никогда таковым не был. В глубине души Ремус всегда нуждался в Сириусе, любил его — неважно, как. С самого детства, страшного детства в мире, который его ненавидел, он тянулся к Сириусу, как бабочка на свет. А сегодняшний день станет завершением прошлого или началом будущего. И, честно говоря, Ремус страшился обоих вариантов.***
Гарри не был напуган. В этом он пытался себя убедить. Он не был напуган, потому что нечего было бояться. Всё будет хорошо. Мистер Дамблдор докажет, что Сириус не делал ничего плохого, и Гарри больше никогда-никогда не разлучат с крёстным. Они вернутся домой и сядут у камина, и Сириус почитает ему вслух. А потом он захочет спать, и тогда Сириус возьмёт его на руки и отнесёт в кровать. Он уложит его в постель, натянет одеяло до самого носа, отодвинет чёлку Гарри набок и поцелует его в лобик. И если ему приснится кошмар, а в комнате будет темно, и он проснётся и испугается, он сможет спуститься к Сириусу в спальню и залезть к нему в кровать, и Сириус прижмёт Гарри к себе, спасёт, защитит и обогреет. А следующим утром, проснувшись, он почувствует запах блинчиков, и Сириус предложит ему полить их шоколадом и напомнит выпить стакан молока, а потом они решат, чем будут заниматься. Сириус ему улыбнётся, и в животе у Гарри возникнет не плохое чувство, когда кишки сворачиваются и его тошнит, а хорошее. Как тысячи бабочек. Гарри будет счастлив.***
Он хотел только счастья для Гарри. Лишь это имело значение. Лишь это было важно. Ничего более. И он осчастливит своего мальчика во что бы то ни стало. Скоро всё закончится. Вся эта путаница. Этот суд, который должен был состояться семь лет назад. Долгое время те часы были для него лишь смутными воспоминаниями. Трупы Джеймса и Лили, развалины дома, плач Гарри. Поиски Питера. Боль, ненависть, отчаяние. Виноватое лицо Питера. Взрыв улицы слепит глаза, оглушает. Смех. Рыдания. Возможно, в тот момент он сошёл с ума. Ступефай. Падение — как в замедненной съёмке. Чужие руки, их грубые прикосновения. Неверие в голосах. — Мерлинова задница, Блэк… Что ты натворил?.. Он начал вспоминать. То, как его связали, тащили и толкали. Альбус смотрел на него, словно увидел в первый раз. — Зачем, Сириус… Зачем? Но Сириус не смог ответить на этот вопрос. — Уведите этот мерзкий кусок дерьма в Азкабан. Камера повышенной безопасности. Дементоры днём и ночью. Пусть этот ублюдок на своей шкуре прочувствует, каково нам. Это сказал Крауч. И Сириус тогда был с ним полностью согласен. Это его вина. Но теперь он не хотел в тюрьму. Он ошибался. Он первый это признает. Он страдал предрассудками и не доверял рассудку. Он был не прав, и за это поплатились жизнью его близкие. Но теперь он понимал, что в Азкабане своих ошибок ему не исправить. А с Гарри — исправить. Он должен заботиться о Гарри, любить его безусловной любовью, быть готовым отдать за него свою жизнь, если потребуется. Он был готов. Но не сегодня. Сегодня он будет бороться ради Гарри изо всех сил. Во что бы то ни стало.***
Сириус непрестанно дёргался, бегая взглядом по уже знакомым серым стенам комнаты, которую, как отчаянно надеялся Ремус, они видели в последний раз. Они пришли заранее. Отряд авроров, прибывший почти сразу после того, как он разбудил Сириуса, казался встревоженным. Они явно старались отвести узника в суд до того, как соберётся толпа зевак. Раньше уже возникали некрасивые сцены, и они хотели по возможности избежать беспорядков. У них ещё оставалось почти два часа до слушания; снаружи их охраняли авроры, но внутри маленькой комнаты они были наедине. Сириус долго ходил туда-сюда, как загнанный зверь, неосознанно встряхивая запястьями, оцепленными тяжёлыми наручниками. Теперь он стоял у дальней стены и жевал губу, уставившись в никуда с решительным, странно расчётливым взором в глазах. Затем он перевёл взгляд на взволнованного друга. Прошла секунда. Ремус вопросительно поднял бровь. — Дай палочку. Русоволосый маг уставился на протянутую руку Сириуса. — Ч-что? — У тебя есть настойка успокоительного? — Не думаю, что принимать зелья перед легилименцией — хорошая идея, — возразил он, не понимая, что происходит. — Мне нужно не лекарство, а бутылка. Ремус посмотрел на полное решимости лицо друга. Серебристые глаза были до ужаса серьёзны. — Сириус? — Я не доверяю Снейпу.***
Северус Снейп терпеть не мог министерство. Оно было полно людей, чьё чувство собственной важности превосходило умственные способности. Северус наморщился; тот факт, что здесь ему никогда не привлечь доброжелательных, дружелюбных взглядов, лишь усугублял впечатление. Со времён собственного суда и ноги его не было в этом старомодном помпезном здании. Северус был замкнутым человеком. Он мало выходил в свет: всё Хогвартс, Паучий тупик да редкие походы в Лютный переулок. Одной из причин была его нелюбовь к толпам, а второй — слишком оживлённая глупая болтовня. Однако именно такая толпа окружила его, когда он добрался к министерству. Какая прелесть! Так или иначе, Блэк не мог не привлечь к себе внимания. И лишь с некоторым удовлетворением Северус отметил, что эти люди вовсе не собирались создавать клуб поклонников высокомерного брюнета.***
— Сириус, что случилось? — спросил Ремус потрясённо и лишь несколько раздражённо. Не время для глупых ошибок. Не время рисковать их мизерным шансом. Но Сириус ответил ему лишь вспышкой упрямства в серых глазах. Ремус вздохнул и покачал головой, но выудил из кармана настойку. Она предназначалась не для Сириуса; никто не знал, как зелье может повлиять на легилименцию, которой займётся Снейп. Однако он подумал, что она может понадобиться Гарри. Или, по правде говоря, ему самому не повредит сделать глоток. Угрюмо взглянув на Сириуса, он протянул ему флакон. Сириус взял маленький стеклянный пузырёк, вынул из него пробку и перевернул, выливая зелье на холодный каменный пол. Ремус в изумлении уставился на него. — А теперь дай свою палочку. — Ты прекрасно знаешь, что я не имею права! — прошипел Ремус выразительным шёпотом. Серебристо-серые глаза не отступились. Но Ремус больше не был трусом. Если Сириус хотел хоть малейшую возможность его убедить, ему придётся выложить все свои безумные идеи начистоту. Наконец Сириус растерянно вздохнул и отвёл взгляд. Всё его тело сгорбилось, словно нескончаемая энергия, проходившая сквозь него, внезапно закончилась. — Я хочу его достать, — неохотно пробормотал он. — Что и откуда? — Воспоминание! — выдавил из себя волшебник. — Чудесное воспоминание о том, как я применил Непростительное, — окинул он Ремуса злым, упрямым взглядом. — Не думаю, что Северус… — Сейчас нельзя рисковать, понимаешь? — Сириус в отчаянии провёл по волосам рукой. — Слушай, мы же оба знаем, что этот гад меня презирает. Он ненавидит меня, Ремус. И делает он сейчас легилименцию не по доброте душевной. Да, Альбус уговорил его на это, но что скажут присяжные на «случайно» промелькнувшее нежелательное воспоминание? — Думаешь, так ты не дашь ему его показать? Оно исчезнет? — Откуда мне знать? — раздражённо закатил глаза Сириус. — Попытка не пытка. Ремус пронзил задумчивым взглядом друга, которого любил и не мог потерять, в котором нуждался, которого порой готов был задушить. Через мучительно долгое мгновение он всё-таки медленно вытащил палочку и протянул Сириусу, не мигая. — Больше ничего не делай. Сириус закатил глаза.***
Очевидно, потеря терпения одним из родителей Уизли была лишь вопросом времени, хотя все, конечно, ставили на мать. Утро в Норе было омрачено унынием и спорами. Три младших сына Уизли по очереди умоляли родителей и требовали взять их с собой в министерство, обещая, что будут хорошо себя вести, и предлагая убраться в доме вне очереди. Однако все старания были тщетны. Их мать сегодня была сурова и безжалостна, а отец — намного серьёзнее, чем они привыкли его видеть. И они спорили. Отцу необходимо было выйти на дежурство, и он не мог ни пойти на заседание, ни последить за Гарри. С другой стороны, мать отказывалась подойти к Блэку, которого она теперь называла исключительно «он», ближе, чем на сто миль. — Молли. Ты же в курсе, что Гарри должен присутствовать. Мы оба знаем, что должен, — взмолился дошедший до ручки мистер Уизли. — Зачем ему присутствовать? Это тупо. Он ребёнок, а дети не должны участвовать в подобном. — Мама, ты же знаешь, что это протокол, — нетерпеливо ответил Билл. — Мы обязаны его привести. — И Гарри нужно увидеть Сириуса, — спокойнее добавил его отец. — Каков бы ни был исход, Гарри пожелает с ним повидаться. — Так он теперь «Сириус», да? — рявкнула хозяйка дома, убийственно глядя на них. — Знаете что? Я достаточно его видела и слышала. Если хотите взять Гарри в министерство, пожалуйста, но я в этом участвовать не собираюсь! В итоге мистер Уизли, Билл и взволнованный Гарри ушли в министерство, оставив остальных домочадцев недовольными — всех по разным причинам.***
Попытавшись успокоить себя глубоким вдохом, Сириус приставил палочку Ремуса к виску и зажмурился, концентрируясь. А после он вспомнил то, что хотел бы навсегда забыть. Злость, ненависть, отчаяние, страх. Осознание, что младший брат погиб. И смех человека, который наверняка был там, может, сам и убил его; которому было плевать. Он прошептал заклинание — и воспоминание отделилось, выскользнуло из его разума, став серебристой ниточкой, что вертелась и закручивалась вокруг палочки Ремуса. Он опустил её в пузырёк из-под лекарства и задержал на ней взгляд, недоумевая, как такое ужасное воспоминание могло выглядеть столь безобидно. Не успел Ремус и слова сказать, как он приставил палочку обратно, уголком глаза видя, как друг встревоженно нахмурился. Но нужно было ещё одно. Всего оно. Он вспомнил самое счастливое мгновение своей жизни. Он вспомнил лучившееся счастьем лицо Джеймса, его глупую сентиментальную улыбку, вспомнил, как тот протянул ему, казалось бы, слишком маленький свёрток, хранивший в себе крошечную, прекрасную новую жизнь. Он вспомнил, какую радость и любовь почувствовал, когда малыш впервые открыл глаза, как ощутил сильнейшее желание его защитить. Вспомнил любопытный, доверчивый взгляд ярко-зелёных глаз. При утрате мозгом воспоминания он почувствовал почти физическую боль, но осторожно вытащил ниточку и выпустил её во флакон к такой же, но менее желанной. — Что ты сделал? — спросил Ремус с напряжением и тревогой в голосе. Сириус поднял взгляд и посмотрел другу в глаза. На мгновение он чуть не забыл, где находится. — Я достал то, что прошу тебя отдать Гарри, если… если ничего не выйдет, — тихо ответил он. — Сириус… — Я знаю. Я не говорю «когда». Но… на всякий случай, ладно? Ты же… Ремус быстро кивнул, опустив взгляд, чтобы скрыть боль. — Я уже тебе обещал, — прошептал он. Сириус протянул ему палочку, и Ремус, чуть замешкавшись, взял её и засунул себе в карман, избегая взгляда друга. — Эй! — схватил Сириус его за руку и развернул лицом к себе. — Посмотри на меня, Луни. — И, лишь когда Ремус послушался, он добавил: — Я не сдаюсь. Сюда я уже добрался. Мы вместе добрались. И ты знаешь, что я умру, но не сдамся. Правда? Ремус моргнул, глядя на него, и на мгновение Сириус испугался, что сейчас у друга начнётся истерика, но тот только кивнул и улыбнулся, восстанавливая самообладание. — Да. Но это не понадобится. Всё будет хорошо. Сириус расплылся в горько-сладкой улыбке. — Это я и хотел услышать. Поэтому не потеряй его там. — Он вложил пузырёк Ремусу в руку. — Оно мне очень нужно.***
Северус Снейп ругнулся. Он хотел одного: аппарировать прямо в Хогвартс, закрыться в подземелье в одиночестве, вдалеке от сплетниц-ведьм и их мужей, старых пердунов, да сварить какое-нибудь ценное, сложное зелье, которое отнимет всё его внимание и не даст углубиться мыслями в прошлое. Вместо этого он застрял в очереди к вахтёру. Во имя Салазара, на кой чёрт им взвешивать его палочку? Казалось бы, все её параметры должны быть где-то записаны, с учётом той рьяной проверки, которой она подверглась семь лет назад. И разве они не понимали, что он здесь — не зевака, пришедший попялиться на бывшего самого завидного холостяка волшебной Британии, ныне — безумного убийцу, но официальный представитель? Сжав зубы, он пытался не дать перу, торчавшему из предмета, который его хозяйка, толстая ведьма перед ним, видимо, считала шляпой. — Северус. Раньше знакомый бархатный голос принёс бы ему облегчение, однако пока что он слишком хорошо помнил, что в прошлый раз слышал из этих уст другое имя, произнесённое тем же голосом, но далеко не с благими намерениями. — В этом нет необходимости, — сказал Люциус Малфой, презрительно оглядев толпу, собравшуюся в атриуме, особенно тех, кто стоял рядом с Северусом. — Пойдём со мной. Я отведу тебя в Визенгамот. Рука на его плече не подталкивала и не тянула за собой, но выбора ему тоже не оставляла, поэтому Северус дал блондину вывести себя из толпы, чувствуя себя одновременно облегчённо, недоумевающе и — в глубине души — тошнотворно.***
Внезапный скрип открывшейся двери заставил сердце Сириуса пропустить удар, и он неосознанно приблизился к Ремусу, закрывая друга собой. Секундой позже его страхи развеялись — он увидел в проходе высокую фигуру Альбуса Дамблдора, а не ожидаемую бригаду авроров. Старик-директор с любопытством окинул взглядом молодых магов по очереди. — Альбус! — поспешно воскликнул Ремус, незаметно засовывая флакон с воспоминаниями Сириуса в карман робы. — Мы вас уже заждались. — Прошу меня простить, — ответил седой волшебник, с улыбкой разводя руками. Его голубые глаза чересчур весело сверкали за линзами очков в форме полумесяца. — Я собирался навестить вас раньше, но увлёкся последними приготовлениями и разрешением вопросов перед слушанием. Сириус заёрзал в наручниках и чуть неловко прочистил горло. — Но теперь всё готово? — спросил он как бы невзначай. — Да-да. Поверьте, нет нужды волноваться, — поспешил заверить его Альбус. — Оказалось, у некоторых членов Визенгамота возникли сомнения насчёт метода, с помощью которого мы продемонстрируем твои воспоминания. Возможно, дело в том, что я автор чар. Однако все вопросы были разрешены. — О. Это хорошо. — Эмм… а как вы их покажете, и впрямь? — спросил Ремус озадаченно, очевидно, лишь теперь осознав, что Альбус так и не объяснил, как именно Снейп поделится воспоминаниями с Визенгамотом. — О, рад, что вы спросили. Если можно так выразиться, я считаю это одной из лучших своих идей, — почти задорно ответил Альбус. — Мы соединим магическое проникновение в разум — легилименцию — с заклятием, которым вы обычно достаёте воспоминания палочкой, а также с чарами, которые используют производители Омутов памяти. Ремус моргнул. Сириус прищурился. — В смысле… — Это же… Оба одновременно заговорили и умолкли, глядя друг на друга неуверенно-весело. — А, да, наверное, так не совсем понятно, — признал Альбус с тихим смешком. — Что ж, для лучшего объяснения: с помощью легилименции Северус проникнет Сириусу в разум и прямо в его сознании применит заклятие, отделяющее воспоминание. Затем он спроецирует его на зеркало, зачарованное специально для показа этих мыслей зрителям. Естественно, зеркало в данном случае сработает как Омут памяти. Сириус понимающе кивнул, но его лицо побледнело, а в животе поселилось нехорошее чувство. Его воспоминания, выставленные на всеобщее обозрение не кем иным, как Северусом Снейпом… это обстоятельство его не радовало. Словно прочитав его мысли, Альбус внимательно его оглядел с необычайно ласковой добротой с глазах. — Кстати, я принёс тебе кое-что, — нарушил Дамблдор повисшую тишину. — Я подумал, что сегодня она может тебе пригодиться. — Он выудил из-под мантии маленький свёрток. — Я уже давно подумывал отдать её Гарри, но не сомневаюсь, что предыдущий владелец с радостью передал бы её сейчас тебе. Он протянул Сириусу свёрток, и, взяв его, маг удивился тому, насколько невесомым оказался предмет. Развернув обёртку и увидев, что внутри, он с расширенными глазами, тронутый до глубины души, сглотнул комок в горле, вспомнив счастливое прошлое. На что намекал Дамблдор? Он поднял взгляд на Ремуса и увидел, что друг был не меньше его самого изумлён. Они переглянулись, а после Сириус повернулся к улыбавшемуся старому колдуну. — Это же… — Именно так. — Вы хотите, чтобы я спрятался и убежал, если ничего не выйдет? — Нет, конечно, дорогой мой! — с улыбкой помотал головой Альбус. — Это было бы совершенно ни к чему. Всё будет хорошо. Я просто подумал, что, когда тебя освободят, тебе захочется уйти, не проталкиваясь сквозь толпу и не давая слишком много интервью. Сириус кивнул. Дар речи к нему так полностью и не вернулся. — Я уверен, Джеймс бы этого хотел, — мягко произнёс Альбус. Сириус нежно погладил гладкую лёгкую ткань, которую держал в руках. Джеймсова мантия-невидимка. Лучший талисман. — Спасибо, — прошептал он. Но Альбус ответил ему лишь необычайно серьёзным кивком.***
Гарри уже не впервые посещал огромное здание министерства, однако его величие, здешняя магия и толпы людей всё равно завораживали. Однако толпы его к тому же нервировали. Все на него смотрели, люди тыкали на него пальцами и шептали: «Смотрите, Гарри Поттер!», «Это точно он?», «Мерлиновы штаны, я его вижу!». Это было очень странно. Гарри никого из них не знал! От их взглядов ему становилось не по себе. Он всегда задумывался, не сделал ли он чего-то плохого, хотя большинство, казалось, было радо его видеть. И всё же ему это не нравилось. Он крепче взялся за руку Билла и прижался ближе к молодому рыжеволосому магу. — Не переживай и не нервничай, Гарри. Я уверен, всё будет хорошо, — прошептал ему Билл. — Почему они все на меня смотрят? — спросил Гарри в ответ. — Ты очень знаменит, Гарри, — усмехнулся Билл. — Твоё имя знали все дети волшебников с тех пор, как ты был совсем маленьким. А теперь, в свете последних событий, ты ещё больше интригуешь общественность. — Но я не необычный, — сконфуженно ответил Гарри. — Я просто Гарри. — Конечно, ты Гарри, — хохотнул Билл. Мистер Уизли вернулся. Он казался взволнованным и напряжённым. — Мерлинова печёнка, какая давка… Они что, со всей Британии сюда съехались? — Да… Делать им нечего, что ли? — нахмурился Билл. — Мне казалось, слушание вообще-то закрытое. — Так и есть. Но вердикт будет вынесен публично. Хотя даже не представляю, как они все собираются поместиться в зал суда. Мистер Уизли со вздохом покачал головой и поманил их в сторону лифта. — Я сейчас по плану отведу вас в комнату ожидания, — пояснил он. — Потом я должен пойти на работу, но постараюсь вернуться поскорее. Гарри не совсем понимал, о чём они говорят и куда его ведут, но ему было, в общем-то, всё равно. Он лишь предвкушал, как Сириуса наконец отпустят и он вернётся жить к нему. К своему крёстному. И больше никто никогда не будет говорить о Сириусе плохие вещи. Все поймут, какой он на самом деле добрый и хороший.***
Пришло время. Последняя глава. Последний шаг. Сегодня вся канитель завершится. Он пообещал не сдаваться. Сириус Блэк не нарушал своих обещаний. Когда авроры в уже знакомой манере вывели его из комнаты, он обернулся, чтобы напоследок успокоить Ремуса взглядом. Не то чтобы он был собранным — просто в данный момент более собранным, чем Ремус. Зал суда выглядел иначе. Во-первых, зрительские трибуны были пусты, создавая атмосферу ненужности, заброшенности. Во-вторых, случилась небольшая перестановка. Теперь за стулом с высокой спинкой — местом Сириусовых мучений — висело в воздухе большое прямоугольное зеркало. Оно было повёрнуто к скамье Визенгамота, давая им обзор на одни из самых его болезненных воспоминаний. Сам Визенгамот ещё не собрался, но Долорес Амбридж и Альбус уже сидели на положенных местах. Рядом с Альбусом вновь сидел Ремус, и Сириус не смог бы даже выразить, как рад он присутствию друга во время этой последней битвы. Присутствию того единственного человека, который не станет его осуждать, что бы зеркало ни показало. Сириуса снова провели к стулу, цепи змеями закрутились вокруг его запястий. Он сделал глубокий вдох, пытаясь перебороть тошноту в горле и не выдать никаких эмоций. Вдруг открылась дверь в зал, и вслед за очень серьёзной мадам Боунс начали входить волшебники-присяжные. Увидев Люциуса Малфоя, Сириус заставил себя не отворачиваться, но сегодня тот казался необычайно к нему безразличным. Никаких подлых утончённых развратных улыбок. Люциус выглядел очень занятым. Когда присяжные со скептицизмом, любопытством или ожиданием на лицах заняли свои места, повисла тишина. Куда более всепоглощающая, нежели раньше — в этот раз на трибунах не было перешёптывающейся, бормочущей толпы. — Сегодня мы собрались здесь по просьбе защиты, чтобы увидеть воспоминания, которыми подсудимый хочет доказать свою невиновность по всем пунктам обвинения. — Мадам Боунс говорила спокойно, не выдавая истинных чувств. — Подобный метод дачи показаний ранее никогда не применялся в суде. Будет видно, насколько он эффективен. — Она на мгновение замолкла и опустила свой внимательный взгляд на Сириуса, словно желая прочесть его мысли. Но она не была легилиментом. Для этого у них был Снейп. Словно непостижимым образом всё же узнав, о чём он думает, она объявила: — Я вызываю профессора Снейпа, проверенного легилимента. Давайте же начнём, леди и джентльмены. После этих слов в зал вошёл Снейп — как всегда, угрюмый и недружелюбный. Он молча поприветствовал собравшихся кивком. Альбус встретился с магом взглядом, словно пытаясь безмолвно ему что-то передать, а после поднялся со спокойствием на лице. — Каждому из вас я объяснил сегодняшний процесс. Все сомнения по поводу достоверности отражённых воспоминаний должны были быть сняты. Поэтому я считаю, что действительно пора начать. Во время допроса Сириус Блэк рассказал нам, что случилось перед судьбоносным Хэллоуином 1981-го и после него. Задача профессора Снейпа — продемонстрировать воспоминания, доказывающие правдивость показаний мистера Блэка. Если Визенгамот посчитает нужной демонстрацию дополнительных воспоминаний, профессор Снейп попробует их найти. Однако прошу вас помнить, что это очень личная процедура. Поэтому хорошо подумайте перед каждой просьбой. — Ярко-голубые глаза Альбуса молча прошлись по рядам собравшихся. — Прекрасно. Пожалуйста, Северус, приступайте.***
Гарри сидел в мягком фиолетовом кресле, нетерпеливо болтая ногами. Почему так долго? Он спросил об этом Билла, но тот лишь хохотнул и взъерошил ему волосы. Они ожидали в комнате, где не было ничего, кроме фиолетовых кресел и камина. Зал суда был совсем рядом, за углом. Они сидели вдвоём с Биллом — наверное, потому, что свидетелями были только Гарри, которого в зал не пустили, и Ремус. Ему это казалось отчасти несправедливым. Он хотел увидеть Сириуса хотя бы издалека. Время медленно тянулось; Гарри изнывал от скуки и в то же время ужасно нервничал. Билл наверняка чувствовал то же самое; последние полчаса он часто вздыхал. Поэтому оба они обрадовались, когда дверь открылась и с улыбкой вошёл мистер Уизли. — Меня таки отпустили пораньше, — сказал он, довольно улыбаясь. — Билл, если хочешь, иди домой, я посижу с Гарри. — Нет, всё нормально, я сегодня совершенно свободен и не хотел бы сейчас видеться с мамой, — тихо рассмеялся Билл. — Но я хочу в туалет. Схожу попудрю носик. Вернусь через минуту, ладно? — Конечно, сынок. Не торопись. Думаю, это займёт ещё какое-то время.***
Сириус напрягся, когда Снейп подошёл к нему, уставившись на него своими невыносимо-чёрными глазами. Внезапно он обрадовался, что они это вчера протестировали, потому что теперь он хоть немного был готов. Ну, если можно быть готовым к вторжению в собственные мысли и выставлению их напоказ. Снейп пробормотал заклинание, которое он не расслышал. Затем слизеринец снова направил палочку Сириусу прямо в лоб и чётко, громко произнёс: — Легилименс! Он не успел подготовиться; воспоминания замелькали с ужасающей частотой, быстрее, чем раньше — Снейп знал дорогу. Моменты были вырваны из контекста. Гарри, Ремус, Джеймс, Регулус… Хогвартс, Гриммо, Азкабан, дом Альфарда… Радость, боль, надежда, страх… А после поток воспоминаний замедлился, и он заново оказался… …в гостиной Лили и Джеймса в Годриковой Впадине. На руках у Сириуса спал малыш Гарри; мужчина улыбнулся сидевшей рядом рыжеволосой ведьме, извиняясь за это. Сириус знал, что мальчику уже пора было лежать в кровати, но не мог насытиться этими мгновениями — особенно в такое неспокойное время. Напротив него сидели угрюмый Джеймс и обеспокоенный Питер. — Мне это не нравится, Бродяга, — сказал Джеймс. — Мне это совсем не нравится. Ты же так себя ещё сильнее подставишь. — Сохатый, ты же в курсе, что мы все и так в опасности. Все мы — члены Ордена; кто-то магглорождённый, кто-то — предатель крови. — Но не все мы — Блэки, — возразил Джеймс. — Ты сам так сказал. Твоя сумасшедшая семейка тебе этого никогда не простит. Твоя голова всегда стоила дороже всех. — Теперь это не так! Теперь ему нужен ты, Джеймс! Ты, Лили и Гарри. Вы сделали меня его крёстным, я поклялся его защищать. Я обещал тебе это, Джеймс. Я не откажусь от своих слов лишь потому, что это опасно! — Но по тебе откроют огонь! Когда они таки решат, что ты Хранитель Тайны, за тобой, как бы то ни было, начнут охотиться, Сириус, — тихо сказала Лили. Взгляд её зелёных глаз выдавал весь её страх за свою семью. И Сириус даже описать не мог, что значит для него тот факт, что членом семьи Лили считала и его тоже. — Меня не так-то легко поймать, — Сириус взял её ладонь в свою и легонько сжал; она слабо улыбнулась. — Но поэтому я и не буду Хранителем Тайны. Им будет Питер. Никто его не заподозрит, и, без обид, Хвост, никто не удивится, если он спрячется. — Уверен, что справишься, Хвост? — неуверенно посмотрел на Питера Джеймс. — Я знаю, что мы очень многого просим. — Да, — с готовностью кивнул Питер. — Я очень этого хочу. Я хочу помочь лучшим друзьям. Я на всё для вас готов! — он слегка покраснел и склонил голову. Сириус сжал зубы. Тогда он думал, что Питер застеснялся своего поклонения друзьям, но на самом деле он просто боялся, что его враньё раскусят. Как он этого не заметил? — Хорошо, — решительно произнёс Сириус. — Тогда давайте. Сегодня. — Он окинул взглядом спящего малыша, чей крохотный кулачок сжимал его робу. — Я не усну, пока не буду знать, что все вы в безопасности. Наблюдать за последовавшим ритуалом было практически невыносимо. Джеймс доверил тайну Питеру; Сириус смотрел, зная, что коротышка её на следующий же день предаст. Он желал вернуться и остановить их, исправить ошибку, которую сейчас видели воочию он сам и весь Визенгамот. Но, конечно, это было невозможно. Развернувшиеся той ночью события вскоре подошли к своему трагическому завершению. Историю нельзя перекроить. После завершения чар Фиделиуса Снейп вышел из его разума, и сквозь шум в ушах он слышал жужжащие шепотки среди присяжных. Ещё мгновение он не открывал глаза — кружилась голова. Наверное, он никогда не привыкнет к подобным вторжениям. Не успел он собраться с мыслями, как Снейп снова выкрикнул заклинание, и Сириус прижался к спинке деревянного стула, беспомощно царапая ногтями подлокотники, к которым его привязали. В этот раз Снейп продвигался медленнее, и, хотя организм Сириуса был этому рад, мозг его старался только стряхнуть воспоминания, ставшие более различимыми. Отец… погреб… Азкабан… он никому не хотел это показывать. Это и так уже увидел Снейп, но Люциус… Амбридж… весь Визенгамот… а потом… …он стоял посреди развалин дома в Годриковой Впадине. Дома его обретённой семьи, где только вчера они вместе смеялись… Тело Джеймса, широко распахнутые пустые глаза. Из его горла вырвался сдавленный звук; он упал на колени рядом с лучшим другом. Он уставился, не веря, отказываясь верить в невозможное. А после услышал плач. Лили лежала поодаль, в месте, раньше бывшем детской комнатой. Её лицо было закрыто длинными рыжими волосами, и какую-то отчаянную секунду он хватался за соломинку, пока не отодвинул их нежно и не преисполнился острой боли, не зажмурился, увидев её мёртвые глаза. Однако до него доносился этот звук… Сириус поднял взгляд и пополз дальше, раздвигая куски камней и штукатурки, пока не нашёл кроватку Гарри. Он приподнял красно-золотое одеяльце и встретился взглядом с большими зелёными глазами, полными слёз. — Бодяг… — прохныкал Гарри, протягивая к нему свои маленькие пухлые ручонки. И это чувство. О, это чувство облегчения, и боли, и невыносимой тяжести… Он вытащил малыша, прижал его к себе, завернув в изорванное одеяло, и почувствовал, как жмётся к нему Гарри с тем же отчаянием. Сириус заплакал. Он этого не помнил, но сейчас видел. Там, посреди останков всего, что он любил и так хотел защитить, он цеплялся за единственное, что у него осталось, и в то же время самое важное, за Гарри, и рыдал. Северус пропустил остальное: появление Хагрида, расставание Сириуса и Гарри, поиски Питера… Слизеринец подошёл прямо к сути, возможно, чтобы самому поскорее с этим разделаться, и… Сириус быстро шагал по оживлённой лондонской улице, выискивая среди окружающих людей крысу, которую он пришёл убить. День был солнечный, даже слишком тёплый для первого ноября. Было раннее утро, и людей пока было не слишком много. Питера дома не оказалось, но и следов борьбы он не увидел. Не то чтобы он всерьёз ожидал их увидеть. Сперва Сириус не знал, что и думать, точнее, не хотел думать о том, что приходило на ум, но другого объяснения быть не могло. О том, что Питер был Хранителем Тайны, знали только они четверо. И вдруг Сириус его заметил. Прямо там, посреди улицы. Он смотрел на него с испугом и отчаянием на лице. — Как ты мог, Сириус? — громко вскричал он. — Джеймс и Лили!.. Что? Мгновение, которое наверняка продлилось всего несколько секунд, хотя показалось вечностью, они смотрели друг на друга. Сириус вытащил палочку, но Питер внезапно с удивительно расчётливым взглядом сделал то же самое. Сириус вспомнил свою злость, боль, отчаяние, заклятие уже срывалось с его языка… — Авада… — он заколебался. Улица взорвалась. От грохота Сириус пошатнулся, и его на что-то отбросило, но он сумел удержаться на ногах. На мгновение он оглох — заложило уши, и сквозь пыль, обломки, поверх оторванных конечностей он увидел на лице Питера невиданное доселе выражение. Одним взмахом палочки он отрезал себе палец, а после на его месте остались лишь куча одежды да быстро убежавшая маленькая тень. Улица выглядела как линия фронта. Чумазые, окровавленные люди потрясённо бродили вокруг. Перед ним по тротуару катились чьи-то апельсины. Орала сирена, люди кричали. И вдруг с тихим хлопком вокруг него материализовалась группа мужчин и женщин в мантиях. На него направили палочки. — Бросьте палочку и не двигайтесь! Руки вверх! Он захохотал.***
Поиски уборной отняли у Билла какое-то время, однако по возвращении он всё же удивился, найдя комнату ожидания пустой. Он проходил мимо коридора, ведущего к залу суда, и, судя по звукам, слушание ещё далеко не закончилось. Возможно, отца попросили срочно вернуться, а Гарри не с кем было оставить. Да, наверное, так и было. Билл со вздохом снова расположился в одном из кресел. Наверняка проще подождать их здесь. Он пожалел, что не прихватил с собой книгу.***
Когда Снейп отстранился в этот раз, Сириуса едва не вырвало — к счастью, он успел сглотнуть желчь. Его голова кружилась, а мозг запутался, и какое-то время он пытался вырваться из цепей, забыв, где находится. Чужая ладонь — сильная и нежная — легла на его плечо. — Всё в порядке. Дыши, Бродяга, всё хорошо, — шептал кто-то ему на ухо. — Слушай мой голос. Всё хорошо. Ремус. И Сириус прислушался к нему и задышал, постепенно успокаиваясь, опираясь на спинку стула, не открывая глаз. Раздался звук, похожий на фырканье, наверняка исходивший от Снейпа, но Сириусу было всё равно. Спустя мгновение Альбус прочистил горло. — Вы только что своими глазами видели, что пережил Сириус Блэк. Вы видели, как всё произошло. Конечно, это были воспоминания, которые всегда субъективны. Но вы видели их искренность. Вы слышали, кто был Хранителем Тайны Поттеров. Вы видели, кто взорвал улицу. Вы видели, что Сириус Блэк не принимал в преступлениях никакого участия, но сам стал их жертвой. Вы видели, что именно Питер Петтигрю был убийцей, который сфальсифицировал собственную смерть и подставил единственного человека, знавшего о его злодеяниях. Надеюсь, это убедило тех из вас, у кого оставались какие-то сомнения. Уверен, вы не станете повторять свою ошибку и не накажете невиновного человека, который и так пережил более, чем достаточно. Бормотание членов Визенгамота стало громче, и Сириус наконец открыл глаза, чтобы взглянуть им в лица, оценить, какое влияние оказали его воспоминания на двадцать пять человек, которые держали его судьбу в своих руках. Он увидел шок. Жалость. Сочувствие. Он также увидел злость и презрение, но они почти… терялись? И он увидел Люциуса. И его улыбку.***
Через полчаса с небольшим Биллу надоело ждать. Возможно, у отца случилось что-то срочное и он дождаться не мог, когда сын заберёт у него Гарри. Или их что-то задержало. Что бы то ни было, Билл хотел сам это узнать. Что-то не давало ему покоя. И он умирал от скуки.***
Как только за ними закрылась дверь, Ремус заключил друга в крепких объятиях, готовый смеяться и плакать. Они это сделали! Он даже не сомневался в этом. Члены Визенгамота были удивлены, даже шокированы, в лучшую сторону. Во время демонстрации того, как Сириус нашёл… тела Джеймса и Лили, некоторые из них и вовсе прослезились. Ремус сглотнул. Видеть друзей такими было ужасно. Даже неизвестно, что было хуже: видеть их тела или реакцию Сириуса. Но этого должно было хватить. Пазл должен был сложиться в головах присяжных… В таком эмоциональном состоянии Ремус не сразу заметил, как напряжён Сириус. Он расслабил объятия, пытаясь встретиться с другом взглядом. — Бродяга? — с беспокойством оглядел его бледное лицо Ремус. — Ты в порядке? Сириус кивнул, проковылял к столу и приземлился на один из стульев. — Да. Мне просто не очень хорошо. После второго раза меня чуть не вырвало у них на глазах. Ненавижу эту легилименцию. Надеюсь, больше никогда не придётся… — Никогда больше. Им хватило. И… Сириус, я уверен… — Давай подождём вердикта, хорошо? — перебил его Сириус. — Что-то мне не хочется праздновать заранее. — Ладно… — Ремус начал переминаться с ноги на ногу. Ему вдруг стало неловко. Но он знал, что Сириус прав, что друг не смел давать волю надежде, пока вердикт не вынесен. С тихим вздохом Ремус сел напротив бледного колдуна, готовясь к мучительному ожиданию. Какое-то время они сидели в тишине. Сириус, явно ушедший в свои мысли, уставился вниз. Ремус за ним наблюдал. Он с радостью отметил, как на лицо друга постепенно возвращались краски, и задумался, что на самом деле его измучило: физическое напряжение, события, которые он снова пережил, или страх, что суд увидит больше, чем нужно? В суде промелькнули и другие, нерелевантные воспоминания, и Ремус надеялся, что члены Визенгамота не торопились делать из них выводы. Но сам он прекрасно понял, о чём они. Одно дело — слышать об этом, другое — видеть своими глазами. На секунду задумавшись, Ремус нашарил в кармане робы палочку и протянул её Сириусу. Брюнет на мгновение озадаченно нахмурился, а после взял её, приподняв уголки губ в улыбке. — По-моему, ты хотел вернуть их обратно, — сентиментально улыбнулся Ремус. — Я же говорил тебе, что… — Да-да, Снейп не пытался навредить. И всё же так было спокойнее. Сириус закатил глаза с несколько смущённым видом. Он задумчиво повертел палочку в руке, глядя на маленький стеклянный пузырёк, который Ремус уже вытащил из кармана и поставил на стол перед другом. — Знаешь, может, лучше подождать?.. — спросил Сириус неуверенно. — Второе воспоминание, то, что для Гарри, на случай… мы же ещё не… В этот момент дверь с грохотом распахнулась.***
Билл уже совершенно точно волновался. Что-то было не так. Перкинс удивился его появлению. Он сообщил, что отца больше часа назад забрал аврор — что-то насчёт Гарри и слушания. С тех пор он не возвращался. Но отец ничего подобного не упоминал… Разве он не говорил, что его пораньше отпустили? И где он теперь? Не зная, что делать, Билл ходил туда-сюда по коридору мимо лифтов и вдруг услышал странный звук, доносившийся, судя по всему, из чулана для мётел.***
Сириус рефлекторно сложил руки по швам, пряча палочку Ремуса из виду. Увидев, кто их потревожил, он тотчас обрадовался быстроте своей реакции. Внутрь вошёл Арчибальд Смит, со странным выражением лица закрыв за собой дверь. — Они уже закончили? — спросил Ремус через секунду. Этому Сириус тоже был очень рад, ибо сам потерял дар речи. — А вы так этого ждёте? Ты что, серьёзно думаешь, что тебя отпустят, Блэк? — Что тебе надо, Смит? — выдавил из себя Сириус. — Что мне надо? Блэк, ты не забыл, что я аврор? Это моя работа — следить за тем, чтобы ты был хорошим мальчиком и ничего тут не замышлял со своим питомцем-оборотнем. — По-моему, если вы хорошо подумаете, мистер Смит, вы поймёте, что ваша работа — охранять нас, — процедил Ремус. — Да, — зло согласился Сириус. — Это достаточно простое задание, которое не требует извержения словесного поноса. А самое главное — ты можешь заняться им снаружи. — Сириус махнул свободной рукой в сторону двери. Смит хмуро прищурился. — Осторожно, Блэк, старших надо уважать, — фыркнул аврор. — Даже если тебя освободят, ты всё равно останешься жалким лузером. Что будешь делать? Тратить папочкины деньги? Впечатляюще. Построишь приют для оборотней и сироток-волшебников? Мгновение Сириус с неверием на него пялился. — Помнишь, я обещал сломать тебе нос? Прибавь к моему долгу свою челюсть. — Всё так же бросаешься угрозами, Блэк? — пренебрежительно поднял брови Смит. — Право, не стоит обо мне беспокоиться. Лучше побеспокойся о своём крестнике. — …о чём ты? — Тебе не сказали? — начал дразнить его лысеющий аврор. — Твой ребёнок пропал. — Ч-что? Пропал… куда? — В этом вся проблема, не так ли? Что случилось с бедным малышом? Всё-таки мир полон извращенцев… Сириус сжал палочку в кулаке, не замечая, что может её сломать. Его сердце билось с сумасшедшей скоростью, ему было жарко, опять кружилась голова. Он шагнул вперёд, грозно смотря на мужчину сверху вниз. — Что произошло? Что ты знаешь? — выдавил из себя он. — Я? — Смит расширил глаза, пародируя наивность. — Я ничего не знаю… Я просто говорю, что ребёнок пропал и никто не знает, где он. Исчез, как только заседание началось. Что же, как ты думаешь, могло с ним случиться? — Он ухмыльнулся улыбкой маньяка. — Может, кто-то его похитил? Наверное, да, не думаешь? Мне кажется, тому, кто его украл, он очень нужен. Пойти на такое… похитить его прямо в министерстве. Сириус и Ремус обменялись беспомощными взглядами, полными ужаса и отчаяния. — Ты ещё думал, что сможешь его защитить, правда? — хохотнул Смит. — Что ж, похоже, ты ошибся, Блэк. И уже не впервые, верно? Пацана уже не первый раз пытаются прибить, правда? — хихикнул он. — Как жаль, что ты здесь застрял. Когда ты вытащишь отсюда свою задницу, дитё уже наверняка сдох… — Ступефай! Повисла гулкая тишина. Сириус опустил палочку Ремуса, с тяжёлым камнем на душе глядя на аврора, лежавшего на полу бесформенной кучей. Он даже не раздумывал. Взял и проклял. И у него не было времени думать о сделанном. В голове оркестром звенели колокола тревоги. — Сириус… — тихо прозвучал пришибленный голос Ремуса. — Что… что ты делаешь? Сириус медленно развернулся и посмотрел в глаза потрясённому другу. — Прости, — тихо ответил он. — Я должен найти Гарри. — Что? Сейчас?! Мы даже не знаем, не наврал ли этот придурок! Может, он взбесить тебя хотел! — Это правда. Я это чувствую. — Но… заседание, — робко возразил Ремус, — нельзя… И даже если они… тебя всё равно не отпустят… Сириус засунул руку под робу и вытащил свёрток, который не так давно вручил ему Альбус. Развёрнутая мантия-невидимка повисла в его руках сверкающим покрывалом. — Сириус… — Я должен найти Гарри. Сириус опустился на колени перед обездвиженным Смитом и выудил палочку из его застывшей руки. Вновь поднявшись, он встретился взглядом с опечаленным, встревоженным другом и увидел в его глазах множество кружащихся эмоций. Он вернул Ремусу его палочку. — Собираешься меня останавливать? — спросил он мягко. Ремус долгую секунду на него смотрел, а после помотал головой. — Что… как ты… — начал он, а после умолк. — Придётся довериться интуиции, — грустно улыбнулся Сириус. — Прости, Лунатик. — За ч… — Ступефай. Сириус успел словить друга до того, как тот упал, и мягко опустил его на пол. — Прости, — прошептал он снова, — но нельзя давать им повод думать, что ты позволил мне сбежать. Ты же понимаешь… — с этими словами он набросил на плечи мантию и пропал из виду. Медленно открыв дверь и высунувшись наружу, Сириус очень удивился, найдя коридор пустым. Он ожидал, что снаружи будут стоять ещё как минимум два аврора, но дарёному коню в зубы не смотрят. О своём везении он задумался, лишь наткнувшись на целую их бригаду возле лифтов.***
Как раз в тот момент, когда невидимый Сириус встретился с вооружённой группой авроров, в другом помещении двадцать пять человек по очереди подписывали свиток пергамента. Размашистым почерком там было написано: «Настоящим документом объявляем Сириуса Ориона Блэка, рождённого 12 ноября 1959*, невиновным по всем пунктам обвинения…»