***
В иной части особняка — так близко и так далеко одновременно — на холодном полу лежал человек и дышал. Хотя обычно Сириус не назвал бы это грандиозным достижением, сейчас он, тем не менее, немного гордился собой и был очень рад, что сохранил эту способность. Он пытался дышать размеренно. Медленно. За последние — дни, часы? — он нажил ещё больше травм вдобавок к сломанным рёбрам и был уверен, что его постоянные обмороки — это нехорошо. Полумрак, где боль притуплялась, а реальность уходила прочь, весьма искушал, но Сириус знал, что ни в коем случае нельзя этому поддаваться. Он регулярно проваливался в эту туманную пропасть в Азкабане, когда дементоры уходили достаточно далеко и кошмары обращались в бред и дурные мысли. Теперь, когда время наверняка было на вес золота, он не мог позволить себе воспользоваться такой возможностью. Поэтому Сириус, сжав зубы и тяжело дыша, пытался сконцентрироваться. Теперь всё совсем не как прежде. Теперь в его жизни есть смысл — человек, нуждающийся в нём. Однажды осознание этого уже помогло ему добиться невозможного. Если он сумел выбраться из Азкабана, значит, он найдёт способ вырваться из лап Люциуса Малфоя. Сириус сосредоточил свой мозг на гневном выражении лица блондина — именно таким он выбежал от него в последний раз. Воспоминание почти обрадовало его. Сириус больше не боролся с кошмарами и собственными демонами. Теперь его врагом был человек. Да, многих это бы не утешило, но Сириус, ранее проведя семь лет в компании дементоров, почувствовал облегчение. Кроме того, своего врага, Люциуса, Сириус хорошо знал. Люциус пытался испортить ему жизнь с самой первой их встречи в далёком детстве. Сириус не вполне понимал, почему, но знал, что Люциус его ненавидит, скорее всего, одержим им. А значит, Сириус имел над ним преимущество. Хотя сейчас так не казалось. Сириус глухо хохотнул и тотчас же пожалел об этом: его пронзила острая боль. И всё-таки он ещё не умер, что само по себе было чудом. Люциус желает его сломать, и, пока этого не произойдёт, он продолжит возвращаться, его беспокойство будет непрерывно нарастать, и однажды… он ошибётся. А Сириус воспользуется своим шансом и оторвёт ему его сраную башку. До тех пор единственным оружием Сириуса были его терпение, дерзость и упрямство: они выведут Люциуса из себя, и тот просчитается. Он уже одерживал победу несколько раз. Эти маленькие триумфы совсем таковыми не казались в моменты, когда Люциус бил его или сжимал длинные пальцы в перчатке вокруг горла Сириуса, придушивая его. Но когда Люциус отходил, на мгновение отражая на лице ярость и непонимание, пока на его лицо не возвращалась маска безразличия, когда он, казалось, не осознавал, что к его потному лбу прилипла прядь волос, Сириус не мог сдержать улыбку, видя, как мастер манипуляций не может удержать себя в руках. Конечно, бесить Люциуса было опасно для здоровья. Но Сириус проглатывал боль, стыд и ужас с самого детства, и Люциус не мог сделать ему что-то такое, что с ним не делали до этого — так или иначе. Ну, или же ублюдок ещё не придумал такое издевательство. Он задумался, с какой пыткой Люциус явится в следующий раз. Что бы это ни было, Сириус надеялся, что он быстро закончит. Он не боялся — не за себя. Он беспокоился только о Гарри и о том, что пока ни на шаг к крестнику не подобрался. Словно услышав его мысли, Люциус проскрипел дверью камеры, и Сириус собрал свою волю в кулак. Видимо, его мучитель пришёл за новым раундом их извращённой игры в «сломай соперника». Возможно, Люциус не знал, что Сириус в ней полноправный участник, но он своим участием и не бахвалился. Он же, с другой стороны, прекрасно понимал, чего хочет Люциус. Чтобы он зарыдал и продал ему душу и сердце с мольбами о пощаде. К большому сожалению урода, он уже отдал свои душу и сердце другому человеку больше восьми лет назад. Но Люциус этого не понял и продолжит пытаться. И действительно, секундой позже рука в перчатке вцепилась ему в волосы и больно дёрнула, поднимая голову Сириуса. — Дремлешь, Сириус? — прошептал Люциус дразняще и высокомерно, но в его голосе был слабый намёк на куда большее напряжение. Сириус попытался пожать плечами, но не был уверен, нормально ли это выглядело в его наручниках. — Мне нечего делать. Вынужден признать, у тебя хреновая развлекательная программа. — Правда? Я глубоко разочарован, что ты так думаешь. — Не все умеют быть гостеприимными, Люциус, — с фальшивым дружелюбием утешил его Сириус. — Уверен, у тебя много других талантов. — Очень великодушно с твоей стороны, Сириус. Хотя твой маленький подопечный не предъявлял претензий по поводу моего гостеприимства. Кажется, ему здесь… уютно. Он всё-таки очень милый мальчик, такой скромный и невинный. Думаю, мне доставит огромное удовольствие его… баловать. Сириус сдерживался как мог, но понимал, что его лицо от природы слишком открытое, чтобы Люциус не заметил напряжения в его мускулах, не обратил внимания на побелевшие костяшки пальцев, не увидел в его взгляде желание убить. По лицу мужчины расплылась улыбка. Кажется, Люциус всё же изобрёл для него новую изощрённую пытку. Но прежде чем Люциус успел развить тему, за ним раздался лёгкий хлопок, а потом кто-то тихо кашлянул. — Добби очень не хотел беспокоить хозяина, сэр, — со страхом в голосе пропищал домовой эльф. — Но ваш… гость зовёт вас, сэр. Он очень зол, сэр. Сириус смотрел, как эльф глубоко поклонился, прикрываясь и дрожа. За всё время пребывания здесь он впервые увидел кого-то, кроме Люциуса. Люциус прищурился и ругнулся себе под нос, но не остановился по пути к двери. Он жестоко ухмыльнулся Сириусу через плечо. — Я скоро вернусь. Не скучай. И тогда он ушёл, захлопнув за собой дверь и, очевидно, забыв о дрожащем эльфе. Сириус неуверенно оглядел маленькое создание. В своё время он неплохо ладил с хогвартскими домовыми эльфами, а Милли, старая домовушка Поттеров, его до ужаса обожала. Но Сириус знал и Кричера, верного слугу его матери, и всегда задумывался, не делает ли служение семьям тёмных магов домовых эльфов похожими на хозяев. — Ты Добби, правильно? — попытался Сириус. Он понимал, что никто не знает дом волшебника так хорошо, как его домовой эльф. — Д-да, сэр, — прошептал эльф поспешно, испуганно. — Такое имя Добби, сэр. — Ты знаешь, кто я? — Вы есть Сириус Блэк, сэр. Вы есть кузен моей хозяйки, сэр. Но вы ей не нравитесь, и моему хозяину тоже, сэр, — ответил Добби честно, но безо всякой злобы. — Да, — криво улыбнулся эльфу Сириус. — Думаю, это и так очевидно. Маленькое создание, глядя в пол, ответило: — Добби очень просит прощения за ваше неудобство, сэр. Неудобство. «Что ж, так тоже можно сказать», — подумал Сириус. А вслух он произнёс: — Добби, ты что-то говорил о госте… этот гость случайно не маленький мальчик? Добби затеребил в пальцах уголок наволочки, надетой на него. — Н-нет, сэр, это не ребёнок, сэр. Добби нельзя говорить о нём никому, сэр. Сириус вздохнул. Перебороть верность домовых эльфов бывало сложно, но этот хоть немного шёл навстречу. Добби не мог ослушаться прямого приказа, но тот факт, что эльф всё ещё был здесь и говорил с ним, доказывал, что верность эта вынужденная, а не добровольная. — Ты знаешь, нет ли в этом доме маленького мальчика? Которого не должно здесь быть? Которого удерживают здесь силой? — повторил попытку Сириус. — Здесь есть маленький мальчик, сэр. Сын моего хозяина. Но… — маленькое существо задрожало, но всё же прошептало: — Возможно, он не единственный. — Он в ужасе посмотрел на Сириуса, а после побежал в угол, сорвал с крючка на стене железную кочергу и начал бить себя ею по голове. — Добби! Добби, стой! Стой! — зашептал Сириус взволнованно, но нисколько не виновато. — Я так понимаю, об этом мальчике тебе тоже нельзя говорить. Добби помотал головой, повесив уши и глядя на него своими большими выпученными мокрыми зелёными глазами. — Ладно, тогда у меня к тебе другой вопрос, — пробормотал он и закусил нижнюю губу. — Ты когда-нибудь слышал о мальчике по имени Гарри Поттер, Добби? Зелёные глаза почти засияли. — О да, сэр, — энергично кивнул эльф, а после осмотрелся, словно боялся, что у стен появились глаза и уши. Впрочем, Сириус и сам не считал это невозможным. — Добби знает, сэр. Все в мире слышали о Гарри Поттере, сэр, потому что он наш герой, сэр, — сказал эльф тихо. Сириус уставился на маленького эльфа, который, казалось, сиял от обожания, и сглотнул ком в горле. Его сердце билось как сумасшедшее, а желудок сделал кульбит. — Т-ты знаешь, где он? Твой хозяин сказал, что он здесь. Он прав? — спросил он. Настолько полные надежды слова было даже больно произносить. — Да, сэр, хозяин Добби прав, сэр, — ответил эльф, видимо, очень радуясь возможности это сказать. — Ты когда-либо говорил с Гарри Поттером? — Нет, сэр, — помотал головой Добби. — Добби нельзя, сэр, — погрустнел эльф. — А со мной тебе не запрещали говорить? — озадаченно нахмурился Сириус. Глаза эльфа расширились, словно эта мысль только сейчас пришла ему в голову. — Дословно — нет, сэр, но сэр прав, Добби следует наказать себя, сэр, — снова схватив кочергу, Добби забормотал: — Плохой домовой эльф, Добби плохой, плохой домовой эльф… — Нет! Нет, Добби, я не это имел в виду. Я уверен, что всё в порядке, иначе твой хозяин запретил бы тебе это делать. Ты не сделал ничего плохого. — Добби не знает, сэр. На всякий случай, сэр. Сириус беспомощно зажмурился. За долгие годы он почти забыл, какие домовые эльфы бесхитростные. Теперь он хотя бы знал, что Гарри действительно здесь, что Люциус не блефует. Но этого пока не было достаточно… — Добби, пожалуйста, не мог бы ты мне сказать… Гарри ц-цел, Добби? Когда Добби моргнул, глядя на него, и начал заламывать руки, сердце Сириуса упало. Но потом эльф неуверенно заговорил: — Добби уверен, что лишь один человек в доме его хозяина ранен. Сириус забыл, как дышать. Лишь один человек… А потом он понял. Добби имел в виду его самого. И если он — тот единственный, то Гарри невредим, по крайней мере, физически. Но никто не гарантировал, что это так и останется. — Добби, послушай меня, — торопливо произнёс Сириус. — Ты ведь не хочешь, чтобы Гарри пострадал? — Нет, сэр! — уставился на него Добби с ужасом на морщинистом лице. — Добби желает Гарри Поттеру только добра, сэр! — Тогда тебе придётся помочь мне спасти его, Добби. Пожалуйста. Мне нужна твоя помощь. Эльф чуть не расплакался. — О, Добби очень хочет спасти Гарри Поттера, сэр, потому что он в опасности, в ужасной, смертельной опасности! Но Добби ничего нельзя говорить, сэр. Добби должен слушаться хозяина… Добби очень хочет, сэр, но… — эльф снова потянулся за кочергой и начал бить ею себя по ушам. Сириус с ужасом и беспомощностью смотрел на него.***
— Ничего не работает! Люциус Малфой облокотился о каминную полку, скрестив руки на груди, и оглядел призрак бывшего-будущего Тёмного Лорда в подростковом возрасте с плохо скрытым раздражением. У него не было на это ни времени, ни сил. — Тогда сделай так, чтобы оно заработало, — рявкнул он. — Не ты ли говорил, что заполучишь его в два счёта? Или ты всё-таки был самонадеянным? — Что-то меня выталкивает, — покосился на него Том. — Он мне не поддаётся, — хмуро помотал он головой. — Бред какой-то. Мальчишка как открытая книга. Меня уже тошнит от этих телячьих нежностей! — он поморщился от отвращения и продолжил фальцетом: — «Сириус, я по тебе скучаю», «Сириус, я тебя люблю»… Фу. — И чего же ты от меня хочешь? — спросил Люциус со скукой в голосе. — Возможно, стоит попробовать что-то другое. Зелье… — Ты не забыл, что сейчас время — золото? — резко перебил его Люциус. — Я не позволю тебе вечно пользоваться моим сыном, Том. Мы заключили сделку, и я свою часть выполнил. — Мы договаривались, что мне достанется душа мальчишки. У меня её до сих пор нет, — прохладно окинул его взглядом тёмных призрачных глаз Том. — И что, по-твоему, остановит меня от использования твоего мелкого отпрыска? — спросил он спустя мгновение с насмешкой в голосе. Люциус прищурился; собеседник, казалось, прочёл его мысли. — Даже не думай, — фыркнул он. — Ты его не уничтожишь. Я об этом позаботился, — улыбка медленно расползлась по его лицу, и он внезапно показался старше, стал намного более похож на того, кому Люциус служил ещё семь лет назад. — Я уже говорил тебе не недооценивать меня, Люциус. — Тогда, может, тебе стоит хоть раз меня впечатлить! — проворчал Люциус. Всё его раздражение вышло на поверхность. — Я сильно рисковал, но приволок сюда мальчишку и… — он резко оборвал фразу, когда подала тревогу защита, и начал оглядываться, словно ожидал, что незваный гость вот-вот объявится рядом. Мгновением позже раздался настойчивый стук в парадную дверь. Люциус проворчал. Мир явно решил довести его до белого каления.***
За магглоотталкивающими чарами и первичной защитой особняк Малфоев представал во всей красе — великолепный и вечно недосягаемый. Это впечатление лишь подкрепляли обширные величественные сады, покрытые слоем снега и льда. Северус сунул руки в глубокие передние карманы своей мантии: на морозе его дыхание превращалось в пар. Он напряжённо прошагал по гравийной дорожке и прошёл сквозь железные ворота как сквозь дым. Люциус редко проявлял к своим гостям такое доверие; с другой стороны, истинной крепостью всегда был сам особняк с его толстыми стенами. По правде говоря, Люциус вряд ли хоть кому-то доверял. Северус уже не впервые наносил ему визит, но сегодня что-то было по-другому, и это его беспокоило. Он чувствовал себя неловко, словно за ним наблюдали невидимые глаза, но, окинув взглядом ряды высоких окон, он никого не увидел. Северус потряс головой, чуть нахмурившись. Очевидно, он слишком много времени провёл в компании ручного оборотня Блэка, если паранойя мужчины начала затмевать его стойкий разум. Решительными шагами он поднялся на крыльцо и настойчиво постучал в дверь. Прошла минута, другая. Никто не ответил. Нахмурившись ещё больше, Северус поднял руку и постучал снова. Даже если Люциуса дома не было, это точно должен был сказать ему домовой эльф, открыв дверь. Его мысль словно материализовалась: тяжёлая дверь со скрипом приоткрылась, и за ней показался огромный зелёный глаз эльфа. — Я пришёл к твоему хозяину, — нетерпеливо сказал Северус, открывая дверь пошире и заходя в необычайно мрачный вестибюль особняка. — Иди предупреди его! Домовой эльф глубоко поклонился, но от двери не отошёл. — Добби очень жаль, но его хозяин сейчас не может принимать гостей, сэр, — ответил он, заламывая свои костлявые ручонки. Дверь за спиной Северуса по-прежнему была распахнута, оттуда дул холодный воздух. Это потрясающе просто и грубо показывало Северусу, насколько его присутствие сейчас нежелательно. — Уверен, ко мне это не относится, — едко посмотрел на эльфа Северус, повернувшись к нему. — У меня важное дело, которое надо обсудить с твоим хозяином. Иди и передай ему это! Эльф неуверенно перевёл взгляд от Северуса к двери и обратно, но в итоге таки закрыл её. Он снова глубоко поклонился и исчез. Северус воспользовался возможностью осмотреть вестибюль в поисках чего-то необычного. Люциус был из тех, кому нравится выпячивать своё богатство, однако в этот раз всё казалось странно приглушенным, хотя Северус не мог это объяснить. — Северус, — прервал его мысли низкий голос откуда-то сверху. Он обернулся и увидел Люциуса, как всегда, выглядящего безупречно, стоящим на верхней ступеньке на лестнице. — Боюсь, что сейчас не самое удачное время для визита. Северус принял эти слова кивком головы. — Тогда прости за беспокойство, но мне кажется, что этот вопрос лучше решить поскорее. Люциус поджал губы, но после некоторой паузы кивнул. — Хорошо, — ответил он, спускаясь по лестнице. — Тогда пойдём в гостиную, — он махнул рукой, жестом указывая Северусу проходить, а после кинул через плечо: — Добби, принеси нам чай. Домовой эльф, которого Северус не заметил за хозяином, исчез, поклонившись со словами: «Да, сэр, хозяин Люциус». Люциус проследовал в гостиную за Северусом и зажёг огонь в двух противоположных каминах. Северус, озадаченно нахмурившись, отметил, что до этого они были холодны и потушены. Блондин жестом указал Северусу присаживаться, и тот послушно сел, откинувшись на спинку роскошного кресла. Наблюдая за хозяином дома, он не мог не отметить, что на лице Люциуса отражалось хорошо скрытое напряжение. — И снова прошу прощения за вторжение в неудобное время, — вежливо начал он, но с невысказанным вопросом в голосе. Люциус отмахнулся, словно ничего страшного в этом не видел. — Ты сказал, что вопрос важный и быстро решаемый. Я знаю, что ты не станешь праздно тратить моё время, Северус. Так чем я могу тебе помочь? Северус уложил руки на колени и поднял взгляд прямо на собеседника, прежде чем сообщить: — На самом деле, меня Дамблдор послал. Слова на мгновение зависли в тишине комнаты, а после Люциус удивлённо поднял бровь. — Неужели? И чего на этот раз хочет от меня великий Альбус Дамблдор? — спросил он, потянувшись за одной из чашек чая, которые только что появились на маленьком столике между ними. Северус также взял свою чашку, осторожно отхлебнул из неё и ответил: — Он ищет мальчишку Поттера. Ты, естественно, знаешь, что он пропал из министерства во время суда над Блэком. — Конечно, — кивнул ему Люциус. — И чем, по мнению Дамблдора, я мог бы ему помочь? — Он считает, что это ты его похитил. Люциус замер; на мгновение его лицо утратило эмоции, а после нахмурилось. — Предполагаю, ты шутишь, дружище. — Вовсе нет, — искривил рот в маленькой улыбке Северус. — Он послал меня на расследование. — Это не только возмутительно, но и попросту смешно! — фыркнул тогда Люциус. — Мой род — один из старейших и наиболее уважаемых родов в этой стране. Что я могу хотеть от этого мальчика? — Этого он не знает. — Что же, значит, по всей видимости, старый дурак вконец ополоумел. Мне всегда казалось, что это лишь вопрос времени. — Я говорил ему, что это смешно, но ты же его знаешь. И он по-прежнему очень влиятельный. Может, я по-быстрому осмотрюсь здесь, чтобы он успокоился? — Я не привык давать другим право на обыск моего дома, Северус, — нахмурился Люциус. — И у меня нет ни времени, ни желания задабривать старого дурака. Нарцисса сейчас во Франции, а Драко болен. Как я и говорил, ты выбрал неудачное время. — Мои искренние соболезнования. Тогда я скажу Альбусу, что ничего подозрительного не видел, — сардонически улыбнулся Северус. Он быстро допил чай, поднялся и направился к входной двери, но вдруг остановился и повернулся обратно к блондину. — Чем, ещё раз, Драко болен? — О, уверен, ничего серьёзного. — Может, мне взглянуть на него? — спросил Северус. — Я мог бы порекомендовать какие-нибудь зелья… — Он сейчас спит. Спасибо, Северус, но я не хочу его беспокоить. — Естественно, — кивнул Северус. — Сон для него, наверное, лучшее лекарство. — Несомненно, — мягко согласился Люциус, провожая Северуса в вестибюль. — И передай Дамблдору мои наилучшие пожелания. Надеюсь, скоро мальчик найдётся. — Ну, лично мне плевать с высокой колокольни, — ухмыльнулся Северус, — но, боюсь, старый козёл не успокоится, пока не найдёт его. Они с насмешливыми улыбками переглянулись, и Северус вышел обратно на мороз. Дверь за ним закрылась, пряча за собой все секреты хозяина.***
Когда Люциус вернулся наверх, Том уже исчез, а Драко спал. Люциус остановился в дверях в комнату сына и помедлил, а затем зашёл внутрь и подошёл к кровати с роскошным тёмно-зелёным покрывалом. Он молча рассматривал бледное лицо, потные светлые брови и мрачно изогнутый рот. Время заканчивалось. Он больше не мог медлить. Особенно если Альбус Дамблдор уже посылал к нему шпионов. Особенно когда с каждым днём в детском личике на шёлковой подушке оставалось всё меньше и меньше от Драко. Люциус не знал, сколько им осталось. Ему нужен был результат — и прямо сейчас. Эта часть плана должна была быть лёгкой. Такой бы она и была, если бы парень наконец поддался. Люциус зажмурился, но по-прежнему видел его перед собой. Бледная кожа, тёмные волосы, нежные розовые губы, горящие серые глаза. Он крепко сжал руку в кулак, словно собирался убить ею ребёнка… мужчину… ублюдка. Он помнил сладкий вкус одержанной однажды победы, помнил осознание, что он согнул эту непреклонную спину, растоптал эту жалкую счастливую улыбку своим каблуком. Он помнил полные слёз серебристо-серые глаза, помнил, какое облегчение было в них, когда он вернулся. Ничего прекраснее этого он не видел. Ничего он не желал так увидеть снова. Но нет, в этот раз он хотел даже большего. Он хотел поставить его на колени и заставить умолять. Длинные конечности, распростёртые на полу, растрёпанные чёрные волосы, расширенные серые глаза, просящий голос: — Пожалуйста, Люциус, умоляю… Делай со мной всё, что хочешь, но не трогай моего… Люциус открыл глаза; в уголках его губ играла лёгкая снисходительная улыбка, во взгляде появился безумный блеск. Возможно, это исполнит все его желания, и парень воистину сломается. И не он один. Мальчишка будет полностью готов.***
Ремус ждал. Хотя ужасно устал от этого процесса. Слишком большую часть своей жизни он провёл в ожидании. Он жалел, что не похож на Сириуса, который бросался в омут без оглядки (Ремус ругал друга за это, но втайне им восхищался). Время ползло как черепаха, измерением ему служили настенные часы, которые вечность за вечностью тихо объявляли, что прошло всего пятнадцать минут. Он не мог определиться, хорошо это или плохо, что Северуса так долго нет. Возможно, это означало, что он что-то обнаружил, а возможно, это значило, что он там развлекается со своим приятелем Люциусом, выпивает за возможную кончину Сириуса Блэка. А Ремус тем временем ходил из стороны в сторону по коридору перед покоями Снейпа, считая собственные шаги. Уже не один ученик глянул на него с подозрением, но Ремусу было всё равно. Пускай считают его сумасшедшим. Ха! Именно то слово, которым его лучше всего описывать*. Что бы люди: Альбус, Молли, Северус, случайные школьники — о нём ни думали, ему уже было всё равно. Слишком долго он об этом беспокоился. Теперь всё, о чём он думал, волновался, что он чувствовал, было страхом потерять тех двоих, чьё мнение и чьи чувства к нему действительно имели значение. К чёрту всех, кто мешал ему найти их, и спасти их, и… — Ты что-то хотел или просто пытаешься стоптать свою «новую» обувь? Никогда ещё высокомерное хамство Снейпа так не услаждало уши Ремуса. Он повернулся на каблуке, едва не упал и выпустил на волю полный надежды вопрос — молитву, что играла в его голове: — Ты что-то обнаружил? — Очевидно, я, как человек с полным комплектом органов чувств, много чего обнаружил. Чего я не нашёл, так это следа твоей шавки и его щенка, — ответил Северус злобно, проходя мимо Ремуса в свой личный кабинет. — Да, но что говорил Люциус? Как он вёл себя? — спросил Ремус настойчиво, хвостом плетясь за мужчиной, который, открыв дверь в комнату, уже собирался закрыть её у Ремуса перед носом, что оборотень решительно предотвратил. — Ты вообще с ним разговаривал? — проворчал он, теряя терпение, и зашёл за Северусом в кабинет, игнорируя посланный ему злой взгляд обсидиановых глаз. — Естественно, я разговаривал с Люциусом Малфоем, как того желал Альбус. Он просто не сообщил ничего, что тебя могло бы заинтересовать. — Почему? А о чём вы говорили? — Я сообщил ему, что Альбус его подозревает, и он отреагировал с ожидаемым удивлением и возмущением. — ЧТО ты ему сказал?! — Так я проверил его реакцию, Люпин. Он был искренне поражён услышанным. — Ты хоть осмотреть дом успел? — уставился на Северуса Ремус, прищурившись. — Лишь немного. Как выяснилось, Драко приболел, поэтому он был занят и не мог проводить время с гостем. — Его ребёнок заболел? — сильнее нахмурился Ремус. — Разве он не сверстник Гарри? — Думаю, да. — Если он так волнуется, почему он не отвёл мальчика в Мунго? — Он сказал, что болезнь несерьёзна. — Ты видел ребёнка? — Нет, он спал. — И? — И Люциус не хотел его беспокоить. Серьёзно, Люпин, ты что, уже не знаешь, что спросить? — Если болезнь несерьёзна и он не посчитал нужным проконсультироваться с врачами, почему он не дал тебе взглянуть на него? А если он так волнуется, что не позволил тебе задержаться в гостях, почему он не отвёл ребёнка к целителю? Северус поднял бровь, явно показывая, что так и не получил ответа на свой последний вопрос. — По-моему, это подозрительно, — сообщил Ремус встревоженно. — По-моему, ты видишь то, что хочешь увидеть, Люпин, — фыркнул Северус. — А ты, по-моему, игнорируешь то, чего видешь не хочешь, Снейп! — прорычал Ремус. — Люциус Малфой обвёл тебя вокруг пальца. Он подслащивает твою задницу сахарком, и ты уходишь, даже не оборачиваясь, проглатываешь любую лапшу, навешанную тебе на уши! — Поскольку наши мнения по этому вопросу, очевидно, разнятся, и вероятность того, что они в ближайшее время сойдутся, крайне мала, почему бы тебе не покинуть мой кабинет и не пойти втирать бред кому-то ещё? — прошипел колдун ядовито. — И это всё? — уставился на него Ремус, несильно удивлённый. — Ты не доложишь полученную информацию Альбусу? — Я доложу директору обо всём, как только он вернётся. Было бы что докладывать. Уж извини, что я так сдерживаю своё стремление это сделать. — Было бы что?.. Мы должны вернуться в поместье Малфоев, обыскать дом, допросить ублюдка, если потребуется! — Несомненно, у тебя есть веская причина вызвать к нему бригаду авроров, — фыркнул Снейп. Ремус замер, а потом сглотнул ком в горле. — Я знаю, что что-то здесь не то. Я просто знаю. — А, так что же ты раньше не сказал, если знаешь? Уверен, это даже министра убедит в необходимости обыскивать одну из богатейших семей Англии! — Северус… — Хорошего дня. — Разве ты не види… — Я вижу, что ты всё тот же жалкий слюнтяй, который всегда смотрел Блэку в рот. Больше я ничего не вижу, Люпин. И я, откровенно говоря, устал от этого зрелища! — Ладно, — ответил Ремус холодно, расправив плечи и за счёт этого оказавшись лишь немного ниже Снейпа. — Я найду их сам. Так и знал, что хрена с два ты нам поможешь!***
Люциус, успокоившись, со свежими силами вернулся к своему узнику. Возможно, лежащий на полу мужчина считал происходящее соревнованием на выносливость, но участники каждого соревнования должны быть примерно равны по силам и неуверенности в исходе. Может, Блэку и казалось, что у него будет шанс поправить своё положение, но Люциус понимал, что это не так. Всё почти закончилось, и Люциус не знал, что чувствовать: восторг, радость или что-то ближе к разочарованию. В конечном итоге Блэк споткнётся на самой большой своей слабости. Его уже медленно, но верно лишили всего самого дорогого; осталось лишь одно. И Люциус мог отнять у него последнее, сломать его у Блэка на глазах, чтобы он смотрел, беспомощный, бесполезный, чтобы его добить. Люциус был уверен, что, сломав мальчишку, он сломает и Сириуса. Вопрос в том, кого раньше. — Знаешь, я тут подумал, — любезно начал Люциус, не глядя на скованного узника. — Удивительно, — кашлянул волшебник, очевидно, неспособный перестать быть раздражающим придурком даже под угрозой боли. Люциус сразу должен был понять, что Блэк боли не боится. — Я и впрямь был с тобой слишком жесток, — продолжил Люциус, словно не слышал Блэка. Он проигнорировал брошенный на него при этих словах удивлённый взгляд. — Ты сидишь здесь, волнуешься, переживаешь за своего дорогого малыша-крестника, а я и пальцем не пошевелил, чтобы снять твою тревогу. Блэк на это не отреагировал, но отсутствие реакции сказало ему больше, чем любые слова, жесты, мимика. Серые глаза спокойно на него смотрели. Блэк не позволял себе ни надеяться, ни отчаиваться. — Хочешь увидеть юного Гарри? — тепло спросил Люциус. Блэк тяжело сглотнул, и это его позабавило. Он ждал. Его слова повисли в воздухе приманкой. Люциус почти видел, как за ширмой лица мага хаотично метались мысли и чувства. Если Блэк откажется, он потеряет свой, возможно, единственный шанс убедиться, что его драгоценный крестник действительно жив, здоров и находится в поместье Малфоев. Если он согласится, то покажет Люциусу свою больную мозоль — а ведь тот мог жестоко обманывать. И если Гарри действительно в доме Малфоев, Люциус подпустит Блэка к его маленькому мальчику, чтобы сделать того свидетелем страданий крёстного. В принципе, Люциусу вовсе не нужно было разрешение Сириуса, но тупой придурок даже что-то, отдалённо напоминающее «да», вряд ли скажет в скором времени. — Да. Или он был не прав… Но Люциус не собирался облегчать ему задачу. — Что «да»? — весело переспросил Люциус. — Да, я хочу увидеть Гарри. — Вспомни, как нужно говорить со старшими, Блэк. Мужчина закатил глаза. — Да, я бы хотел увидеть Гарри, пожалуйста. Сэр, — ответил он, и Люциус был почти впечатлён и немного разочарован тем, как он мастерски воздержался от сарказма. Он молча смотрел на Блэка ещё несколько секунд, а после ответил: — Очень хорошо. Раз ты так любезно попросил, то получишь за это награду, — он несколько раз взмахнул палочкой, и цепи вырвались из стен и связались друг с другом, а также с ошейником Блэка, связывая вместе его щиколотки и запястья. Одна из цепей протянулась к Люциусу, и тот, взяв её в руку, резко дёрнул, заставляя Блэка встать. Блэк еле поднялся на ноги: цепи почти не оставили пространства для манёвров, а сам он был не в лучшей форме. Однако, наконец встав, он гордо расправил плечи, словно был одет в свою лучшую робу, а не в наручники поверх слоя грязи. Люциус это не комментировал. Пусть дурак думает, что сохранил каплю собственного достоинства. Скоро он и этого лишится. На мгновение задумавшись, Люциус взмахнул палочкой, и старое грязное одеяло, прилетевшее из дальнего угла, обернулось вокруг ног и талии Блэка, превращаясь в узкие чёрные брюки. Сириус лишь молча поднял бровь. Прогулка по дому была долгой и сложной. Ну, сложной она была для Блэка, Люциуса она просто раздражала. Они поднялись на второй этаж и подошли к резным деревянным дверям. Люциус остановил свою зверушку, дёрнув за поводок. Блэк обернулся и с сомнением посмотрел на него. — Всего один последний штрих, — сказал Люциус и невербально наложил на него Обездвиживающее заклятие и Силенцио, наслаждаясь тем, как расширились глаза узника. Бросив цепь, он запустил руку под мантию и вытащил оттуда аккуратно сложенную блестящую серебристую ткань. Блэк обвёл его взглядом, полным такой тихой ненависти, что Люциус тотчас понял: до него дошло, что происходит. — Я сказал, что разрешу тебе его увидеть. Я не говорил, что он сможет увидеть тебя или пообщаться с тобой. Право, Блэк, ты что, действительно, такой тупой?***
Альбус слушал доклад Северуса молча, не перебивая его, лишь несколько раз вопросительно поднял бровь. Директор ожидал от Северуса не совсем этого, но доверял его решениям. Он знал, что некоторые границы младшему магу переступать нельзя — хотя Волдеморт и исчез, они оба пришли к выводу, что положение Северуса в качестве шпиона слишком ценно, чтобы его терять. Кроме того, Альбус всегда знал, что ещё не пришло время их последней битвы с Томом Реддлом. Когда Северус закончил, Альбус задумчиво обвёл взглядом профессора зельеварения. — Интересный подход, если можно так выразиться. — Люциус Малфой — умный и осторожный человек. А в хорошей лжи всегда есть доля правды. Альбус задумчиво кивнул. — Ваше мнение о данной ситуации и возможном влиянии на неё Люциуса Малфоя изменилось с нашего последнего разговора? — спросил он наконец. — Нет, абсолютно, — отрезал Северус. — Хммм, — Альбус поднялся, подошёл к большому окну и окинул взглядом территорию школы. Придётся нелегко, но, возможно, Артур сможет им помочь. И, конечно… — Вы не встретили по дороге сюда Ремуса? — Зачем вы спрашиваете? — прищурился Мастер зелий своими тёмными глазами. — Его отсутствие весьма любопытно. Он наверняка даже больше нашего переживает за Сириуса и Гарри. Северус опустил уголки губ со скрытым недовольством. Ему вряд ли понравилось предположение, что он в какой-то мере волнуется за ребёнка и, тем более, за взрослого. — Когда я вернулся, он протаптывал дыру в моём дверном коврике. Альбус прекрасно себе это представлял. Ремус занимался самобичеванием и едва сдерживался от искушения прибежать к Люциусу Малфою и допросить его самому. Он прикрыл глаза. — Ты рассказывал Ремусу о своём визите? — спросил он, уже зная ответ. Северус саркастично посмотрел на него. Альбус вздохнул. У него внезапно появилось предположение о причине отсутствия Ремуса.***
Гарри здесь. На большее мозг Сириуса сейчас не был способен. Гарри был здесь. Сидел прямо перед ним на подоконнике и неуверенно смотрел на Люциуса, который улыбался малышу так, что Сириусу тотчас же захотелось придушить ублюдка. Но Сириус не мог пошевелиться. Даже пальца поднять не мог. Он был связан и обездвижен, спрятан от чужих глаз и задвинут в угол. Наверняка этого Люциус и хотел: применить новый пыточный метод, отвести Сириуса прямо к сыну, но не дать им увидеться, поговорить, не дать Сириусу его утешить. Сириусу оставалось только пожирать Гарри глазами, наслаждаться видом своего любимого маленького щеночка, целого и невредимого, и надеяться, что каким-то чудом тот почувствует присутствие крёстного. Люциус бросил на него триумфальный взгляд и повернулся к мальчику. — Здравствуй, Гарри, — сказал он с фальшивой, ужасной улыбкой, которую Сириус желал стереть с его лица кулаком. Но Люциус продолжил его игнорировать, что было достаточно легко делать в отношении невидимого человека. Гарри, его солнечный мальчик, слез с окна и, цепляясь маленькими ручонками за брюки, поднял на светловолосого незнакомца взгляд из-под ресниц. — Здравствуйте, — прошептал он так тихо, что Сириус едва услышал. — Прошу прощения, что до сих пор не поприветствовал тебя как следует, Гарри, — продолжил Люциус, проходя дальше в комнату, словно хищник, подкрадывающийся к жертве. Подойдя к огромной кровати с балдахином, он осторожно сел на край матраса. — Я очень рад, что мы наконец можем узнать друг друга поближе. Гарри моргнул, перетаптываясь с ноги на ногу. Ему явно стало неловко, хотя он не понимал, что происходит. Он всегда стеснялся незнакомцев, и Люциус не сделал ничего, чтобы развеять его страх. — Не хочешь подойти посидеть со мной немного, Гарри? — Люциус разгладил зелёное бархатное покрывало рядом. — Я много слышал о тебе от твоего крёстного и думаю, что мы станем очень хорошими друзьями, — сказал он с фальшивой добротой, от которой в жилах Сириуса застыла кровь, а его пульс ускорился. Он не знал, что задумал Люциус, и это его пугало. Гарри казался неуверенным, но его учили делать то, что говорят взрослые, а при упоминании Сириуса его глаза тут же засветились радостным интересом. Он просеменил к кровати и поднял взгляд на Люциуса. — В-вы видели моего крёстного? — Конечно. Это ведь он просил меня о тебе позаботиться, верно? Естественно, Сириус не делал ничего подобного, но Гарри согласно кивнул. Тогда Люциус наклонился, схватил Гарри под мышки и посадил его на кровать. Гарри тихо пискнул от неожиданности и страха, его маленькое тельце застыло в ожидании боли, по-прежнему глубоко впечатанной в подсознание, и Сириус захотел оттащить его от кровати и крепко обнять. Люциус пригладил рукой непослушные чёрные волосы Гарри. — Ты очень милый мальчик, Гарри, — протянул он, проведя ладонью по его щеке. — Готов поспорить, что из тебя выйдет очаровательный ручной зверёк. — УБЕРИ ОТ НЕГО СВОИ ГРЯЗНЫЕ ЛАПЫ! Люциус резко повернулся к Сириусу всем телом, Гарри тоже резко вскинул голову и расширил глаза в поисках чего-то. И только тогда Сириус понял, что эти слова прозвучали вслух. Его слова.***
Ремус знал, что ведёт себя глупо. Он понимал, что ничего не добьётся, стоя на морозе у особняка Малфоев и глядя на его могучие непробиваемые стены. И всё же он не мог уйти. Он пытался выключить рациональное мышление, говорившее, что он, возможно, находится совершенно не там, где нужно искать. Но даже если Ремус скорее откусил бы себе язык, чем признал это, Северус был прав. Каким бы подозрительным ни было поведение Люциуса (а Ремус понимал, что таковым оно казалось скорее вследствие его собственного отчаяния, чем из-за действий этого урода), это ни о чём не говорило. Возможно, Сириус был не в этих стенах, возможно, его уже вовсе не было. Но об этом Ремус не мог думать без тошнотворного чувства, поэтому он отторгал все сомнения и продолжал смотреть. Он стоял и смотрел, словно одно его желание могло сокрушить толстые стены. Он смотрел на них, потому что того требовало его шестое чувство. И разве не была эта мысль просто невероятно нелепой? Возможно, ему стоит попросить Руфуса Скримджера выслать поисковый отряд из-за предчувствия оборотня. Это хотя бы людей насмешит. У Ремуса ведь не было никаких пророческих талантов, да и смотрели на эту область магии в основном косо. В чашках из-под чая Ремус никогда не видел ничего, кроме мокрой заварки, а хрустальный шар показывал ему лишь собственное отражение. Но Сириус менял для него всё. Возможно, Ремус принимал желаемое за действительное, но он чувствовал себя связанным с Сириусом такими крепкими узами, которыми он не был связан ещё ни с кем, даже со своей семьёй. Словно Сириус заполнил пустоту в его душе, сделал его целым. Он пытался игнорировать эту связь, он неоднократно наломал дров, он попросту не мог снова бросить Сириуса, даже если это приведёт его к новым ошибкам. Он обвёл взглядом железные ворота, о которых знал, что главное в них — их защищённость магией. Ремус осторожно помахал палочкой, чтобы хоть немного нащупать чары, чёрным покрывалом нависшие над поместьем. От древней магии, использованной в некоторых из них — кровавой, клятвенной, тёмной — Ремуса била дрожь. Он понимал, что у него нет шансов на вторжение — если он и прорвётся, то поднимет тревогу, всколыхнёт защиту и явно лишится пары конечностей. Он только не знал, как скоро ему станет на всё плевать.***
— С-сириус? — вырвался шёпот из дрожащих губ. Сириус желал упасть на колени в ответ на этот вопрос, но, естественно, не мог. «Да, Гарри, это я», — откликнулся он. Или откликнулся бы, если бы его губы могли двигаться. Чего они не могли, как и его голосовые связки. Сириус беспомощно ругнулся про себя. Но Гарри всё ещё разглядывал совсем не пустой угол комнаты, где был спрятан Сириус, а после соскользнул с кровати и неуверенно шагнул в его сторону. — Сириус? — переспросил маленький мальчик тихо. — Ты здесь? Ты меня слышишь? Надежда в голосе Гарри разбивала сердце Сириуса. Люциус кинул на Сириуса злой взгляд, встал и потянулся, чтобы оттащить Гарри назад. Но мальчик внезапно ахнул и сделал ещё один шаг, дрожащей рукой указывая на пол. Сириус опустил взгляд и понял, что сам бы сейчас ахнул, если бы не стоял столбом. Там была стопа. А точнее, часть стопы. Грязная, босая, ни к чему видимому не прикреплённая. Должно быть, когда Сириус вскрикнул, мантия-невидимка съехала набок. Неужели он тоже двигался? Мог ли он сделать так снова? Но Сириус не успел и подумать, что произошло и каким образом он мог бы это повторить, как в дверях раздался голос. — Ничего не хочешь мне сказать? Что, по-твоему, ты здесь делаешь? Сириус поискал взглядом говорящего и нашёл его. Если бы он мог пошевелиться, его глаза бы от удивления расширились. Он даже не понял, что именно видит. Говорящий выглядел как мальчик-подросток лет шестнадцати, но что-то с ним было не так. Он казался размытым, словно видение, но более плотным, чем призрак. Однако больше всего тревожило выражение его лица — уродливая насмешка, искажавшая черты, которые иначе можно было бы назвать красивыми. — Том, — напряжённо произнёс Люциус, — надеюсь, ты хорошо отдохнул? — Видимо, достаточно, чтобы ты попытался провернуть свою затею за моей спиной, — высокомерно ответил ему этот Том. Брови Люциуса взлетели вверх. — Ты серьёзно считаешь, что я должен спрашивать твоего разрешения перед тем, как сделать что-то в собственном доме? — фыркнул он. Насмешка на лице подростка превратилась во что-то намного более холодное и опасное. Сириус затаил дыхание. Да, внешность бывает обманчива, но он знал, что это видение могущественно и опасно. И что оно здесь делало? Что Люциус хотел от него? — Это ты заблуждаешься, Люциус, если считаешь, что твоё мнение имеет какое-то значение. Ты со своей жалкой одержимостью уродцем из семьи невежд никому не интересен. Ты думал, что сможешь использовать меня в собственных целях и интересах? Меня, Лорда Волдеморта! Последние слова зазвенели эхом в ушах Сириуса, и он почувствовал, как в его жилах застыла кровь. Этого не могло быть. Чудовище давно погибло. Исчезло в ту судьбоносную ночь, которая сломала жизнь Сириуса. Сириус ни разу не встречался с Волдемортом лицом к лицу, но тёмный маг ведь должен был быть намного старше! Хотя что-то внутри него подсказывало, что это правда. Волдеморт купался в тёмных искусствах, в таких ответвлениях, куда другие даже не заплывали, и некоторые считали, что он способен пережить даже смерть. Существо перед ним явно было чем-то очень неестественным. От него сквозило злом. Было не столь важно, как это произошло и что это значило. Сейчас Сириус мог думать лишь о том, что в комнате находится убийца Джеймса и Лили, и Гарри стоит от него в пяти ярдах. — Я устал от этого, Люциус, — снова заговорил Волдеморт. — Пора бы тебе определиться в своих приоритетах. И мне кажется, что этого не произойдёт, пока я не избавлюсь от объекта твоего обожания. И вдруг прямо в угол, где стоял Сириус, оказалась направлена палочка. — Возможно, когда мальчишка увидит смерть своего любимого крёстного, он наконец расколется. Взгляд Волдеморта пылал чем-то твёрдым, жестоким и насмешливым. Он резко поднял вверх палочку, и Сириус почувствовал, как с него силой слетела мантия-невидимка, обнажая голову и плечи. — Сириус! — закричал Гарри и бросился к нему. Всё случилось одновременно. Волдеморт отвёл назад палочку, с презрительной улыбкой глядя на Сириуса. Сириус почувствовал, как протянул руки к Гарри, а где-то вдалеке его голос кричал: — Гарри, НЕТ! Гарри его не слышал. Он бежал к Сириусу, а тот смотрел на Волдеморта, который произнёс кошмарные слова: — АВАДА КЕДАВРА! И Сириус бросился вперёд, протянув руки к Гарри, повернувшись спиной к Волдеморту с его палочкой, и в его груди что-то разорвалось, и столкнулись его ослепительная ненависть к убийце его братьев и его ослепительная любовь к своему сыну, и что-то взорвалось вспышкой яркого света, и начался пожар. Пламя стояло стеной, всепоглощающее, голодное, злобное, беспощадное. И оно подняло голову, и оно взревело.