Грядёт буря

      Ночь. Тишина. На Вокзале Королевы всё спокойно, как обычно. Это огромное здание уже давно лишилось посетителей, и теперь там организован передовой аванпост, как и на других вокзалах. На этой смене всё было тихо и местный отряд экспедиционного корпуса внимательно следил за обстановкой как со стороны Каньона, так и со стороны Грибных Пустошей. Последние донесения из «Центра» повторяются одно за другим: чумные сбиваются в стаи и нападают группами. Потеряна связь с постом на Перепутье и Зелёной Тропе. Отдан приказ о закрытии всех дверей и проходов в случае столкновения с ордами, отследить которые пока что не удаётся. Перед капитаном Руби стояла непростая задача: если до них доберутся заражённые, то придётся либо ослушаться приказа и покинуть главный пост после «Центра», либо сохранить его любой ценой, понадеявшись на помощь. Их всего тридцать четыре бойца и те ополченцы, а сколько будет больных если они придут сюда? Неясно, всё слишком неясно.       Выйдя в зал ожидания, жук осмотрел его, удостоверившись, что все воины на посту и всё идёт по плану. Он не рассказал им о случившемся: незачем поднимать лишнюю панику в рядах, но если придётся защищаться — приставленный к ним рогач домчится до столицы быстрее, чем заражённые.

***

      Тем временем двое жуков, стоявших у восточного входа, ведущего в Пустоши, обсуждали сложившуюся ситуацию. — Нас так мало на такой огромный объект, не находишь? — спросил первый, лениво разглядывая свой гвоздь. — Командование бы и хотело прислать нам больше бойцов, если бы они были… — ответил второй, зевая от усталости. — Всё настолько плохо? — Понятия не имею. Но что-то мне подсказывает, что все силы стянуты на защиту Города Слёз и поддержание порядка, а до нас никому нет дела. — Что ж, понятно. Я вот ещё чего не пойму: зачем Руби послал патруль в Каньон? Нас и без того не хватает, так и теперь нас сколько? Двадцать? — Двадцать один. — Ну вот, а на кой ляд нас разделять и совершать вылазку? — Да ясно же зачем. Как минимум чтобы найти выживших. Помнится на той неделе так нашли целую семью на Зелёной Тропе, которая пряталась в одной из пещер. Мужчина, женщина и один ребёнок. Их быстренько доставили в столицу и, я думаю, с ними теперь всё хорошо. — Это-то ясно, но обычно ради таких походов собирают четыре или пять жуков от силы, а тут целых тринадцать. Почти что одно отделение. — Да, странно. Может это как-то связано с потерей связи с постом «Лист»? — Возможно, кстати. Если на него кто-то напал, то лишняя помощь не помешает. — Определённо.       Внутри вокзала стало шумно. — ЗАКРОЙТЕ ВОРОТА, БЫСТРО!       Судя по рокоту механизма, закрылась западная дверь. Послышались голоса жуков. — О, неужто вернулись? — Наверное.       Первый невольно оглянулся, пытаясь разглядеть верхний выход из вокзала, где располагался переход в Каньон. Там собралось несколько воинов, которые устроились вокруг усевшихся ополченцев. — Хм, что-то не видно остальных. — В каком смысле? — Ну, я вижу парочку наших, а всей разведгруппы нет. — Странные дела. Может, пойдёшь проверишь? — Пожалуй. Попробую.       Покинув свой пост, первый отправился к месту, где столпились жуки. Приближаясь к остальным, он всё чётче и чётче стал слышать их разговор. — Эй, а где остальные? — Нету… мы потеряли их. — В каком смысле потеряли?! — НЕТУ ИХ БОЛЬШЕ! ВСЕХ ПЕРЕБИЛИ НАХРЕН! — О Бледный…       Разговорный гул усилился. Теперь его можно было услышать из любой точки вокзала, что не мог не заметить капитан Руби. — Что здесь происходит? — спросил он, приближаясь к столпившимся. — Командир… — уже более спокойно сказал один из сидящих. Его грязное и окровавленное лицо говорило само за себя. — Мы наткнулись на орду, и она, кажется, движется сюда. Выжили только я, Лер и Ройк.       Все, кто находился в тот момент вокруг прибывших, уставились на командира. — Ясно, — коротко ответил Руби, окинув бойцов холодным взглядом. — Заприте двери и приготовьтесь к обороне. Если они попрутся, то мы их встретим красиво. Уведите раненых к Руфусу. Выполнять.       В следующее мгновение толпа рассосалась по вокзалу, начиная приготовления к обороне. Сам же капитан спешным шагом пошёл к рогачу, мирно ожидавшему приказов на своей стоянке. Когда раненую троицу, оставшуюся от разведгруппы, погрузили на ездового жука, капитан обратился к нему. — Вестовой Руфус. — Я. — У нас намечается столкновение с толпой заражённых. Твоя задача как можно скорее прибыть в столицу, сдать раненых и запросить помощь. Передай им, что у нас потери треть от личного состава. Выполнять! — Есть! — чётко прорычал рогач и в мгновение ока скрылся в темноте туннелей. «Надеюсь, успеем продержаться…»       К тому моменту как жук отдал приказы, восточный и западный входы уже были закрыты. Со стороны Каньона охрана принялась укреплять дверь подпорками, как вдруг вдали послышался грохот. — Что это? — спросил один из бойцов, устанавливавших укрепление. — Это откуда-то сверху. Кажется, Ума рванула. — ответил другой, помогавший в процессе. — Неужто они? — Будем надеяться, что это просто какой-то зверь.       Внезапно раздался ещё один, более близкий взрыв, от которого с потолка посыпалась пыль. — Твою мать. — Надо поторопиться.       Жуки успели установить подпорки, а после отошли от двери, приготовившись к атаке. — Всем заткнуться! Кто-то идёт.       В зале ожидания наступила мёртвая тишина, прерываемая всё приближающимся грохотом чумных ядер, сотрясающих стены. Каждый, кто стоял возле той или иной двери, чутко прислушивался к наружным звукам. В один момент, абсолютно всё затихло.       Первая минута тишины, вторая, третья.       Никто не смел издать ни малейшего звука. Кто-то про себя молился, чтобы это оказалось просто ошибкой, кто-то даже успел успокоиться, заметив, что взрывы прекратились, но…       В дверь со стороны Каньона что-то ударило, будто кто-то влетел в неё всем своим телом. Потом послышались голоса и звуки, отдалённо похожие на вздохи и даже рык. — Кто бы там ни был, не открывать ворота, это приказ, — скомандовал Руби, встав в строй с бойцами и держа гвоздь с панцирем наготове.       Некто или нечто неистово билось в каменную дверь, пытаясь проломиться внутрь, но, как и ожидалось, та не поддавалась. — Стоим до последнего. Дверь они не сломают, но если что… мы должны продержаться до подхода подкрепления. — А оно точно будет? — спросил один из воинов. — Не знаю. Думаю, оно и не понадобится вовсе.       На лице бойца проскочила искра страха, но она тут же была подавлена другими чувствами, куда более сильными, даже чем ужас.       Дверь даже не содрогалась, спокойно сдерживая натиск кулаков и ног, которые неистово били её по ту сторону вокзала, только это почему-то никого не обнадёживало. После нескольких минут беспорядочного стука, снова наступила тишина. Ни один из ополченцев даже не посмел сдвинуться. — Ушли? — Заткнись.       Неожиданно послышался новый удар, куда более мощный, чем предыдущие. Что-то сильное протяжно ухнуло и начало таранить дверь, сотрясая пол и потолок. — О Бледный, защити нас. — Вы — солдаты Халлоунеста. Кто бы ни пробился через эти ворота, вы останетесь на местах! — приказывал Руби.       Снова удар, потом ещё один, и уже на третьем дверь содрогнулась, и на ней появилась крупная трещина. — Всем прижаться к стенам!       А тварь всё продолжала бить, выламывая каменную дверь как таран. И вот, случилось то, чего так боялись воины: дверь-заслонка раскололась пополам, лишив живых жуков последней защиты, даже подпорки не помогли сдержать их натиск. Перед бойцами открылась ужасная картина: по ту сторону коридора стояла огромная оболочка стражника, вооружённая деревянной дубиной, размером с фонарь, а за ним толпа жуков, глаза которых с голодом смотрели на своего единственного противника в этом вокзале — стражников. — ВСТАТЬ В СТРОЙ! ПОДНЯТЬ ПАНЦИРИ!       Толпа ринулась на гарнизон как рой саранчи, демонов, которые только и ждали, чтобы истребить всё живое на своём пути. Вся эта лавина из тел издавала лишь тяжкие вздохи и больное мычание, которое пугало не меньше, чем крики и стоны. Бойцы не отступили, хоть каждый из них и осознал, что этот вокзал станет их братской могилой. Выставив в линию панцири, они протыкали заражённых один за другим, пока сдерживая их натиск. На помощь защитникам пришли и жуки с другого входа. Брызгая слюной и пытаясь дотянуться до воинов руками, чумные, точно проклятые, пытались пробиться через живую стену, но безрезультатно. Уже буквально через пару секунд весь пол коридора окрасился литрами заражённой крови, которая как слизь, медленно растекалась. За лицами и телами падающих и пребывающих не было видно, сколько больных приближалось на самом деле. Игнорируя павших, они взбирались на них и прыгали прямо на жуков, пытаясь тех забить, загрызть или съесть. Шаг за шагом приходилось отступать, пока пол вновь не задрожал, а из толпы показалась фигура стражника, который до этого лишь стоял у входа. У ополченцев не было ни шанса. Те, кому не повезло попасть под таран, погибли сразу, упав в низ зала. Остальные же успели отойти к стене, каким-то чудом избежав летящих тел других чумных, но было уже поздно, ибо тьма других заражённых оболочек накрыла их как цунами. Они не успевали даже крикнуть что-нибудь, получая один удар за другим. Их затоптали, сломали, разорвали как бумагу, но лишь один жук успел вовремя отпрыгнуть вниз, дабы сделать последнее действие, которое оставалось. Руби, сломав ногу, спрыгнул с края верхнего яруса вокзала и, превозмогая агонию и боль, смог добраться до рычага, закрывающего ворота туннеля, чтобы орда не смогла попасть внутрь. — Успел…       Он дёрнул его из последних сил, исполнив свой долг, как и подобает истинному солдату. На станцию выбежали оболочки.

***

      Наступал новый день. Город Слёз вновь просыпался ото сна в беспросветной ночной мгле. За окном было темно, но Карлия уже бодрствовала. Тарус всегда спал крепко и, пожалуй, даже драка в этой комнате его бы не разбудила. Стрекоза запланировала сделать один маленький сюрприз, который должен заметить муж, пока будет собираться вместе с ней. Это были записки, серия записок, связанных между собой как загадки. Одна вела к другой, пока путь не должен был довести воина до последней бумажки, лежащей в столе в кабинете его отца. Она гласила: «Сюрприз, пухнатик. У тебя будет ребёнок».       Она узнала об этом неделю назад, когда ей внезапно стало плохо на прогулке. Врач сказал, что подобное явление вполне возможно, поскольку есть случаи успешного зачатия гибридов. Карлия знала, что до Таруса у неё никого не было вообще, а значит отцом может быть только он. Единственное, что тревожило жучиху, так это вопрос о здоровье ребёнка. Гибриды лишь в половине случаев переживают беременность или младенчество, а в остальных они бесплодны. Тем не менее из выживших получаются столь уникальные и невероятные виды, что просто залюбуешься. Это внушало надежду, а потому Карлия наконец решилась сообщить об этом Тарусу таким особенным способом.       Стоя у окна, которое выходило на набережную, стрекоза с упоением представляла, как будет выглядеть их будущий малыш. Они ведь такие разные! Карлия худая, стройная и голубого цвета, а Тарус большой, пушистый, и его хитин похож на обожжённую глину. — «Будет здорово если он станет таким же пушистым как его папа. Ещё его рожки были бы кстати. А вот крылья… нет, мои крылья красивее».       Утопические мечтания прервал чей-то стук. — Хм, кого так рано носит…       Быстро накинув халат и маску, стрекоза открыла дверь, в которой стоял городской стражник. — Железный страж Карлия Блестославная? — Да, я. Можно и без фамилии…       Встав по стойке смирно, жук представился. — Городской рядовой Честер. Мне поручено передать послание от Хегемола и ввести вас в курс дела по пути.       Стрекоза зевнула. — Что там случилось? — Он просит вас придти в шпиль, немедленно. — Ясно, жди здесь. — Есть.       Заперев дверь, жучиха облокотилась на неё, задрав голову в потолок. — Ну вот, ни дня покоя…       Быстро пройдя в спальню, Карлия начала тормошить Таруса. — Милый, вставай. У нас тут аврал, — сказала она, попутно переодеваясь. — …Мф… который час? — Никакой, вставай. Хегемол срочно вызывает. Нас ждут за дверью.       Хрущ перевернулся на спину, обречённо положив подушку себе на лицо. — Пропади ты пропадом, Хега… — Давай, подъём, пушистик, иначе я буду щекотать тебя за пятки. — Хах, хорошо-хорошо, сейчас…       Смирившись с неизбежным, Тарус тоже встал и начал одеваться.       Много времени не прошло и уже через несколько минут пара вышла к стражнику, что покорно сидел на лестнице. — Веди, — коротко приказал Тарус.       Направившись в шпиль по улице, где фонари только-только начали рассветать, Карлия обратилась к Честеру. — Боец, ты хотел нам всё объяснить. — Так точно. Разрешите начать? — Разрешаем, — вместе ответили супруги. — Сегодня ночью на одну девушку и ещё нескольких жуков было совершено нападение. Четверо в бессознательном состоянии и ещё несколько пропали без вести, кроме бабочки, она-то нас и нашла. Нападавший… пойман. Личность установлена. — И кто же он? — спросила Карлия. — Мастер Лейб. — Из Санктума что ли? — удивился Тарус. — Так точно. И ещё, разрешите мне уведомить вас кое о чём? — Продолжай. — Бабочка, Мариссой звать, к слову, когда нашла нас, провела меня и моего напарника к своему дому, но входить отказалась, оставив моего товарища рядом с собой. Я пошёл один и обнаружил труп на кухне её квартиры. — Труп? Ты же говорил, что жертв нет. — Нет, потому что когда я начал его обыскивать, тот встал и попытался меня убить. Чтобы вы понимали, он лежал там весь в крови, а из его шеи торчал нож. По словам певицы, это она его воткнула, пока защищалась. Пришлось избить его до полусмерти, прежде чем он перестал сопротивляться. — Значит, это был чумной? — предположила стрекоза. — В том-то и дело: мы не знаем. — Это почему же? Только чумные восстают из мёртвых. — Он не похож на чумного. Лейб всё ещё осмысленно разговаривает, но отказывается отвечать на наши вопросы. Его связали. Пока что. — А мы-то зачем понадобились Хегемолу? — спросил Тарус. — Не могу знать. Мне приказано сопроводить вас к командующему. — Что ж, приказ есть приказ. Через некоторое время жуки оказались в здании. Внутри главного зала пока никого не было. — Вам наверх, Хегемол ждёт вас там, — сказал стражник, остановившись у лифта на второй этаж. — Хорошо, свободен, — ответил Тарус, отпуская Честера. — Есть.       Поднявшись по лифту, супруги направились в сторону двери, возле которой неподвижно стояли двое жуков в броне. — Хм, Хегемол уже здесь, — сказала Карлия, проходя по коридору вместе с мужем. — Он вообще когда-нибудь уходит домой? — Говорят, что он и живёт здесь, в одной из гостевых комнат, — ответил Тарус, — Слишком много работы в последнее время, вот и работает на износ. — Действительно похоже на него.       Поравнявшись с охраняемой дверью, Карлия обратилась к стражникам. — Приветствую, командующий здесь? — Приветствуем, — одновременно ответили стражники. Один из них продолжил: — Никак нет, здесь находится заключённый. Командующий Хегемол сейчас на мосту, ожидает вас.       Железные стражи прошли на мост, связывавший шпиль и бедный район. Как и было сказано, посреди шумного от воды сооружения стоял Бледный Рыцарь, уставившись на реку, что проходила под мостом. — Командующий Хегемол, Железный Страж Тарус и Железный Страж Карлия по вашему приказанию прибыли, — доложил хрущ. — Вольно, — ответил великан, повернувшись к подчинённым. — Нам обо всём доложили, командующий, — первой начала Карлия. — Значит вы в курсе, с кем мы имеем дело, так ведь? — голос Хегемола звучал слегка отстранёно и мрачно. — Так точно. Мастер Лейб из Санктума. — Отлично. Извините, что так рано разбудил, но время не ждёт. Этот жук — маг, а потому может вытворить какую-нибудь ересь. Кроме вас из моей группы взять некого. Керис, Ксирф и Горо заняты другими делами. — А-а, значит допрос? — спросил хрущ, складывая руки. — Да, именно. Надо выведать у него хоть что-то, что может объяснить его поведение и его… внезапную способность. И да, у нас снова пропавшие. — Ещё? — Да. Скорее всего он как-то связан с пропадающими жуками. Когда мы начали прочёсывать соседние башни, то обнаружилось, что исчезло ещё несколько. Пока есть время, допросите его. Когда закончится утренний разбор приказов, я пошлю за вами, а до того… даю вам полную свободу действий. Нам нужно добиться от него показаний как можно быстрее. Если этот урод знает хоть что-то, то мы обязаны это добыть. Свободны. — Есть! — ответили супруги, разворачиваясь обратно в шпиль. — Погодите, — внезапно остановился Тарус, обернувшись к Хегемолу. — Разрешите спросить? — Разрешаю. — Куда направилась Марисса? Нам сказали, что она в порядке, но всё же. — Её проводили домой, на Золотую Аллею. К ней приставлено четверо бойцов, не волнуйтесь. — Хорошо, спасибо.       Пара прошла в комнату, в которой находился мастер Лейб. Это была одна из гостиных шпиля: в ней стояли каменные полки с книгами, расписной камин, уже заполненный горящими грибными дровами и стул, на котором и сидел заключённый.       В комнате стояла гробовая тишина. В воздухе так и витало эдакое чувство… умиротворения, будто все в этом месте подавляется чем-то невообразимо тяжёлым и при этом лёгким и неосязаемым. Нет зла, нет добра, лишь умеренность, сухая умеренность, играющая неслышный ноктюрн на рояле душ тех, кто вошёл сюда.       Уже без своей накидки, но в святилищной робе, Лейб сидел неподвижно с тряпкой на глазах, будучи привязанным к подлокотникам стула. — Кто-то пожаловал? — тихо спросил спокойным голосом маг, учтиво приподняв голову в сторону вошедших. — Надеюсь, это не те же идиоты, что пытались «успокоить» меня. — Тарус, — Карлия подозвала хруща к себе поближе, — давай я сначала с ним поговорю, а потом, если будет туго, вступишь ты, хорошо? — Как всегда. В общем понял, — ответил жук, облокотившись об дверь спиной.       Стрекоза кивнула. Взяв второй стул, что стоял возле камина, она присела напротив Лейба, попутно заметив его рану. Кухонный нож, что воткнула Марисса, всё ещё торчал из шеи жука. Что удивительно, из раны не текла кровь, будто её там и нет вовсе. — Здравствуйте, господин Лейб. — поприветствовала вежливо Карлия. — О-о, какой милый голос. Я-то думал в страже сидят только глупые мужланы, или Вы не из числа синяков, дорогая?       Его голос хрипел. Очевидно, что жуку трудно говорить. Однако, судя по его абсолютно спокойному положению и… умиротворённой улыбке, тот не испытывал ничего, что могло быть похоже на неудобство и боль. — Я — Железный Страж. Это всё, что Вам нужно знать, — ответила жучиха, принимая столь же спокойную и даже несколько скучающую позу, подпирая голову рукой. — Вот как. Замечательно, значит наш разговор будет также контрпродуктивен, — чуть более разочарованно ответил мастер. — Сомневаюсь. У меня за спиной стоит мой коллега, который будет не против несколько ускорить процесс дознания, если вы откажетесь сотрудничать. — Хах… прошлые синяки также говорили. Они тоже меня били. Как видите, им пришлось вызвать Вас. Только предупреждаю: судя по тому, что мои болевые ощущения притупились, я при всём желании не смогу поддаться вашим просьбам. — Посмотрим. — ответила воительница, оценивая взглядом рану. Она явно была смертельной — стрекоза была готова поклясться — но он говорит и чувствует себя, кажется, просто отлично. На его теле нет следов чумы, а в глазах… неизвестно, есть ли оранжевый огонёк. Было бы легко просто посмотреть в них, но тогда мастер однозначно попробует сбежать с помощью магии. — Для начала было бы неплохо узнать, с какой целью вы совершили нападение? — Хах, наивные. При всём желании… я бы не хотел раскрывать свою цель и намерения до самого конца, особенно когда он так близок: — его голос перешёл на близкий к шёпоту, — Так близок, что можно руку протянуть. Красота. — Господин Лейб, не пытайтесь заговорить мне зубы. Из-за вас меня и моего мужа разбудили в такую рань. И я думаю не для того, чтобы мы слушали ваши глупые речи. — Глупые? Не-е-т, я говорю сущую правду. Не это ли вы хотите узнать, как и все другие жуки, ищущие истину? — Прямо сейчас мы ищем истину локальную, а не глобальную. — О-о, да вы грамотны, милая. Вы мне всё больше и больше нравитесь. Не окажись я в таком… затруднительном положении, я бы пригласил Вас на ужин. — Не стоит, у меня есть более важные дела. Например, мне нужно разобраться: почему такой уважаемый учёный как Вы, решился на столь безумный и отчаянный поступок? — Это не жест отчаяния. Я делаю то, что должен: собираю материал для спасения от той напасти, что преследует всех нас вот уж который год. Вы знаете, о чём я. — Нет, допустим, не знаю. Расскажите. — Не надо этих принижений, дорогая. Я прекрасно знаю, что Вы не глупая и в курсе, что такое чума.       Голос мага звучал так спокойно и нежно, что создавалось двойственное ощущение, будто всё происходящее в гостиной противоестественно. Никаких оскорблений, никаких криков о помощи или какой бы то ни было агрессии, только тактичность и в высшей степени вежливость.       Тарус тем временем стоял в ожидании, злобном ожидании. Этот жук фамильярничает и говорит с Карлией так, будто она какая-то молодая студентка, ещё ничего не понимающая в жизни. Однако, это не повод чтобы сорваться и набить ему рожу, пока что. — Надо же. Значит, Вам необходимо душить и похищать жуков для того, чтобы создать лекарство от чумы? — Да Вы сама проницательность. — И какую роль в этом играют ни в чём не повинные горожане? — Самую непосредственную. Их души крайне полезны, если применить их в нужном направлении. Впрочем, это единственная полезная функция, которую они могут предоставить нам. «Ублюдок. Сама бы вспорола ему горло» — Вы достаточно успешно этим занимаетесь. Я так понимаю, что последние эпизоды исчезновения жуков — это Ваша работа? — Да, конечно. В частности исчезновение семьи на Базарной Площади, на улице Крылатой и ещё мно-о-ого, много где. — Вот ка… — Перед тем, как вы зададите вопрос, — перебил Лейб, — к чему такая щедрость, я отвечу: я горжусь тем, что делаю, а потому не желаю скрывать своих деяний. В любом случае… мне уже ничего не грозит.       Услышав слова о семье Ома, Тарус отпрянул от стены и хотел было приблизиться к Карлии, но та, будто почувствовав приближение супруга, обернулась и жестом попросила остановиться, что он и сделал.       Страж был в предвкушении «усиленного допроса». Этот жук только что сознался в том, что похитил как минимум четверых жуков, двое из которых — дети. Уже за это как минимум его ждёт казнь, так что сейчас не оставалось никаких причин давать ему так вальяжно сидеть на стуле, хоть и будучи привязанным. Карлия же не спешила делать выводы: что-то не давало ей покоя в этом внезапном признании. — Что же, с одним делом мы уже разобрались, замечательно, — невозмутимо ответила Карлия. — Однако, у нас остались ещё вопросы. — Спрашивай, дорогая. — Попрошу не фамильярничать, Лейб или я… — Тарус, — мягко ответила стрекоза, — потерпи немного.       Стражу не нравилось происходящее, но он держал себя в руках. Даже несмотря на то, что это далеко не первый допрос, которым они занимались, общение со столь наглыми жуками всегда вызывало настоящий гнев. Как можно так смело и рьяно хвастаться тем, что ты проклятый маньяк? Хрущ не понимал этого, как и любой другой разумный жук. — Я вижу, Ваш зверь в нетерпении, чтобы растерзать меня. Что ж, я дам ему пищу для размышлений. Тарус, да? Так вот, представь себе тёмную-тёмную комнату… — Говори по делу. — Позволь сказать, пожалуйста. Я даю показания, между прочим, — голос мастера всё ещё развевался в воздухе как окровавленный шёлк.       Карлия вновь указала жестом мужу, чтобы тот пока не предпринимал никаких действий. — Так вот, о чём я? Ах да. Буду краток: так замечательно, что эти нищие наконец пригодились для высшей цели. Та же девочка, что рисовала какие-то каракули, когда я… нагрянул к ним. Она, видимо, так увлеклась, что не заметила возни у себя над кроватью, и мне пришлось потащить её за ноги, чтобы достать оттуда. Там вроде даже след остался от мелка, которым она пыталась зацепиться за пол. Эх… как иногда сложно направить плебеев на путь истинный. Все эти слёзы и крики после… ничтожная цена ради спасения. «Урод…»       Кулаки Таруса сжались, уже готовые к превращению лица Лейба в паштет, но он всё ещё стоял на месте, ожидая реакции супруги. — Это… не то, что мы бы хотели узнать сейчас. Спасибо за признание и доказательства вины, но мне что-то подсказывает, что вы работаете не один. — Правда? И что же вас навело на эту мысль? Может, вам подсказывают голоса в голове, как и тысячам других заражённых?       Карлия мягко вздохнула. — Тарус, помоги мне его убедить сотрудничать.       На лице стража вспыхнула улыбка. — Есть рекомендации к процессу дознания? — Начни с третьего уровня. Левая кисть, любые три пальца. — Сразу с третьего? — Да. Раз уж господин Мастер утверждает, что имеет некоторую сопротивляемость к боли, то мы обязаны узнать её предел. — Как скажете, Железный Страж Карлия.       Быстро подойдя к магу, Тарус схватил средний палец жука и резко потянул его назад, заламывая до тыльной стороны ладони. Раздался вскрик Лейба, который, возможно, можно было услышать даже в другом конце коридора. Карлия сидела напротив допрашиваемого абсолютно неподвижно, равнодушно наблюдая за тщетными попытками жука вырваться из плена. — …Сука… — Что-что сказал, сволочь? — спросил Тарус, хватая Мастера за подбородок. — Это кто тут сука?       Страж ударил жука локтем по лицу, а после раздался хруст мизинца бедолаги. Хрущ настолько сильно потянул его, что он, как и средний палец, так и остался в неестественном положении. — Говори. Где похищенные жуки? Кто ещё помогает тебе?       Несмотря на удар и боль, Лейб всё ещё блаженно улыбался, будто мученик, смиренно принимавший судьбу. — Слишком поздно… ах… стражи…       Хрущ действовал быстро, и уже через секунду большой палец Мастера был свёрнут, а хитин, что находился между большим и указательным, треснул от усилия. По всей ладони вспыхнула мучительная и ноющая боль, отдающаяся всё сильнее и сильнее при малейшем движении. Казалось, будто даже остатки крови, текущей по сосудам прямо сейчас, причиняла боль своим движением. Во время перелома каждого из пальцев мастер хоть и кричал, но быстро приходил в себя, не давая никаких намёков на то, что он расколется. Впрочем, Железные Стражи умеют работать с упрямыми, как бы последние того не хотели. — Передохни, Лейб, — уже снисходительно продолжила Карлия. — У Вас есть достаточно времени, чтобы раскрыть нам своих товарищей прежде, чем Тарус приготовит нож. — Нож? — спросил Тарус. — Обработай его в камине, пожалуйста. И кочергу раскали, на всякий случай.       Страж же хоть и был рад покалечить этого мастера, но даже он удивился, обратившись непонимающим взглядом к супруге. Та ему также ответила взглядом полным сожаления. Стрекоза сама надеялась, что прибегнуть к пятому уровню не придётся. Тарус послушался и принялся раскалять кочергу и свой нож, что до этого был в чехле. — Итак, на чём мы остановились? Да, точно, назовите нам своих сообщников, Лейб. Иначе нам придётся продолжить. Как видите, мы не шутим. — И я не шучу, тупая ты сука. Делай что хочешь, мне всё равно не жить.       Тарус оторвался от камина уже готовый дать новую порцию, но стрекоза его снова остановила. — Так вот, как мы заговорили. Что ж, это уже хорошо. — Хорошо то, что вы до сих пор не вырвали мне язык за то что я мешаю тебя с говном, дрянь трусливая? Ты даже пытаешь меня не своими ру… — Закрой рот, мразь паршивая! — голос воительницы стал громким и чётким, почти командирским. — У тебя всё ещё есть шанс уйти с почестями. Тебе только стоит засунуть свою гордость себе в жопу и ответить на наши вопросы. Поверь, ты не хочешь знать каково это, когда в свежую рану входит горячий металл. — А ты что… на себе пробовала? — Нет. Просто я видела, как жуки выламывали себе руки, пытаясь вырваться из оков, когда их касались калёным железом. Сначала тебя ждёт неописуемая боль, а после от ожога будет вонять горелым мясом и хитином, и от этого запаха тебя будет тянуть блевать, сильно тянуть. — Запугиваете? Вы не представляете, что с вами произойдёт, если я не выйду отсюда живым. Вы не сможете спрятаться, вы не сможете отбиться от тех, кто придёт мстить за меня. Так уж и быть, я забуду имя вашего друга и забуду про сломанные пальцы если вы прямо сейчас проявите благоразумие и… — Мастер Лейб! — Карлия встала со стула, приблизившись к жуку. — Вы обвиняетесь в покушении на убийство, нанесении тяжкого вреда здоровью и НЕСКОЛЬКИХ эпизодах похищения. Думаете, у Вас всё ещё есть шанс уйти отсюда так просто? Да пусть даже Вашим покровителем будет Бледный Король, мне всё равно. Ваша гнилая душа недостойна даже прощения. Если в начале разговора я ещё питала надежды, что Вы умный жук, то теперь мне всё ясно. — И что же Вам ясно, Железный Страж? — спросил ехидно маг.       Стрекоза взяла голову Лейба правой рукой и положила большой палец ему на глаз, слегка прижимая его. — Мне ясно, что ты — тля ничтожная, ботан.       Её голос звучал почти невозмутимо и холодно, когда та решила надавить пальцем. Ещё немного, и у мага не окажется левого глаза. — ДА ПОШЛА ТЫ… А-А… шлюха…       В исступлении Лейб плюнул, как он подумал, в лицо стрекозы, но промахнулся. Это было последней каплей. — Тарус, доставай нож. Пятый уровень. — Как скажешь.       Страж всё это время наблюдал за супругой, и уже сейчас желал либо увести жену отсюда, либо сделать так, чтобы Лейб молил о прощении на коленях. Однако, они должны его расколоть, хоть это и будет сложно. — Отдохни. Теперь я им займусь.       Карлия послушалась мужа и отступила к двери. — Скажи «А-а».       Тарус вонзил нож в руку Лейба, медленно двигая раскалённое лезвие всё ниже и ниже, к левой кисти со сломанными пальцами. Казалось, что из-за воплей Лейба сейчас сбежится вся башня, но, как и ожидалось — никто не пришёл ему на помощь. Из-за своих мучительных конвульсий жук едва ли не начал выламывать себе запястья и чуть не опрокинул стул, но Тарус оказался куда сильнее, а потому маг не смог ни на секунду облегчить свои страдания. Он всё ещё не жаждал смерти, он просто был в ярости, животной ярости, от которой хотелось собственными зубами выгрызть вены тому, кто сейчас причиняет ему боль.       Когда на руке уже красовался глубокий и длинный порез, а места перелома пальцев были прожарены, Карлия подошла к Тарусу и тронула его за плечо. — Стой. Надо пойти поговорить.       Страж вырвал нож из руки Лейба и обернулся к стрекозе. — Что-то не так? — Пойдём. Дадим ему подумать в тишине.       Мастер стонал, не в силах сказать что-то вразумительное.

***

      Покинув комнату, Тарус приказал одному из стражников охранять допрашиваемого, пока они не вернутся. Жучиха же провела мужа по коридору и, предварительно проверив, нет ли посторонних, прошла с ним в одну из комнат. — Что случилось?       Карлия сняла маску. Было видно, что на её почти ангельском лице проступили слёзы. Она заплакала, уткнувшись мужу в грудь. — Я так больше не могу, Тарус.       Хрущ в первое мгновение опешил, но тут же обнял Карлию. — Ну-ну, не плачь. Ты же держишься молодцом. — И что, что молодцом? Я ведь не в первый раз это делаю. Я никогда не пытала никого сама, но даю команды, — в этот момент воительница подняла взгляд к лицу Таруса. — Я плохой жук, так ведь? Я погорячилась, надо было ещё с ним поговорить, а я тут же сказала тебе его заму… — Даже если ты прикажешь мне вырезать ему сердце и заставить его съесть, то я это сделаю, милая. То что мы делаем — настоящее зло, но если мы не будем это делать, мы не сможем найти пропавших, ты это понимаешь? — Понимаю… — Тогда почему ты распустила нюни? Да, может, ты и поторопилась, поддавшись эмоциям, как и я. Может мы проявили непрофессионализм, но отступать некуда. Нам дали полную свободу действий, так что ни мне, ни тебе ничего не грозит, поняла меня? — Да, поняла… — А теперь улыбнись и скажи мне, что ты спасёшь этих жуков, пусть даже если придётся убить этого выродка.       Карлия не дала ответ сразу. Лишь через полминуты она смогла взять себя в руки и ответить. — Обещаю. Мы заставим его говорить. — Вот так-то. Сколько тебе ещё нужно времени на передышку? — Дай мне… минуту. — Две. — Хорошо…       Они стояли куда дольше двух минут. Тарус не боялся замарать руки, но Карлия… она была другой. Одно дело — убивать ради спасения и защиты королевства, а другое — мучить жуков, пока те связаны и беззащитны. Может это и их работа, но никто и понятия не имеет, какое раскаяние их преследует после, как эпитафия на могиле совести. А вдруг их за это накажут теми же страданиями? А что если они сами превратятся в маньяков, ищущих чужой боли? Всё это, как снежный ком, собиралось и не давало ей покоя каждый раз, когда приходилось прибегать к пыткам. Да и, честно говоря, ещё сегодня утром никто из них не ожидал, что придётся заниматься допросом. Стражи как-то слишком быстро прибегли к насилию. Неужели уже наступает профессиональная деформация, из-за которой супруги медленно, но верно превращаются в цепных зверей?       Тем временем Лейб медленно приходил в себя. Он и его соратники знали, на что идут, когда взялись за эту авантюру. Они всегда были умнейшими жуками королевства, а потому не ведали сомнений ни когда пришла идея о спасении от чумы через душу, ни когда встал вопрос о том, куда прятать первые трупы. Но чёрт возьми… кто бы мог подумать, что он проколется в самый последний момент. Эта чёртова бабочка превратила его в мертвеца и теперь неясно, стало ли этому причиной насыщение душой или что-то иное.       Рука так сильно болит, что даже не хочется снимать повязку, дабы лицезреть это самому. Эту боль можно сравнить с куском пылающей арматуры, который вошёл через палец и проткнул всё предплечье, сковывая как болезненный паралич. Стоило ли оно того, чтобы выгораживать своих товарищей? Лейб лишь на секунду усомнился, не более. Да, они придут за ним и вытащат отсюда и не только потому, что он знает слишком многое, но и потому, что он — уважаемый учёный, как и Фолион. Осталось только немного потерпеть.       Единственный, кого было слышно в этой комнате, стоял прямо сейчас неподвижно, охраняя Лейба. Жуку не хотелось с ним говорить: что-то подсказывало, что обычный боец будет ещё менее сговорчив, чем Железные Стражи. Но вдруг раздался какой-то тихий шум и… шёпот. Да, несомненно, они пришли к старине Лейбу на помощь! Всё было быстро: в комнате всего на мгновение прозвучало бряцанье доспеха и чей-то хрип, будто кто-то захлебнулся в собственной крови, потом ещё стук, будто кто-то аккуратно положил что-то громоздкое, и наконец… наступила тишина. — Ну здравствуй, друг, — внезапно прозвучал до боли знакомый голос. Этот вежливый и всегда доброжелательный тон ни с чем не спутать. — О боги, наконец-то вы пришли. Эти уроды успели покалечить меня, но я ничего не сказал, — начал тараторить Лейб, обретая надежду в своём голосе с каждой секундой. — Замечательно, значит ты не выдал нас? — Да, именно. — Хорошо, мы не сомневались в тебе. — Развяжите, пожалуйста, я хочу поскорее уйти из этого гадю…       Ему не дали договорить. Лишь боль, смертельная боль перехватила дыхание в горле. Потом удар, ещё один, и ещё, и ещё… и так до тех пор, пока Лейб не перестал сопротивляться. Но даже тогда, когда всё тело парализовало из-за необратимых повреждений мозга и органов, жук всё ещё был жив и чувствовал каждой клеточкой своего тела, как его превращали в кровавое месиво. В то мгновение ради глотка воздуха своими изрезанными лёгкими Лейб готов был продать душу и все свои богатства. В последнюю минуту своей предсмертной агонии он услышал лишь одну фразу: — Прости, друг, но так надо. Мы тебя не забудем.       А дальше лишь тьма, беспросветная, как пустота. Он умер в муках, неспособный принять такое предательство. Всё было зря, всё было… тщетно.