assorted

это все сокджин виноват. очень легко обвинять чужого в своих проблемах. а ситуация, в которой оказался хосок именно подпадает в разряд проблемных. но все по порядку. -да я тебе обещаю, никто нас не увидит. — повторяет в который раз сокджин, и хосок кривит лицо. — это почти что дикий пляж, там ни души! хосок в задумчивости жуёт губы, впервые за эти полтора часа целенаправленного компоста мозгов всерьёз задумываясь. -ладно. — выдыхает. и черт возьми, чего он зажимается как девственник (но ты и есть девственник…). ему только шестнадцать, период ошибок и кочек. -чудно! -старший чуть ли не хлопает в ладони, но вспоминает про молоко в своих руках, поэтому убирает его в свой рюкзак, улыбаясь довольно. время уже за девять вечера, сумерки сгустились над океаном, скрывая между валунами на окраине пляжа подростков, в числе которых оказались и хосок с сокджином. тут все старше него самого, и джин шуточно называет это ритуалом, ночью посвящения. хосок хихикает за компанию, но передергивает плечами — ему только тяжелой атмосферы не хватало для полного счастья. -где бонг? — подает голос какой-то парень, кажется, юнги, хосок не уверен. парни сидят перед костром, который развели джин и намджун (опять же, кажется, он этих парней вообще впервые видит), хосок как-то вообще нигде не участвовал, только сидел на нагретом солнцем огромном валуне и следил одном глазом за парнями, другим — за прибоем. ребята же быстро скоординировались, очевидно, не впервые тянут вместе — кто-то достает спайс в маленьком прозрачном пакетике, кто-то собирает бонг, стараясь не повредить колбы в своих неумелых руках, а джин достает молоко. хосок все ещё не уверен, хочет ли пройти этот «обряд посвящения», поэтому спрыгивает с горячего камня в сторону океана, кинув ребятам, что скоро вернётся. никто, само собой, его не останавливает. хосок бредет чуть выше, дальше от их места, а пляж становится все более каменистым и труднопроходимым. скинув свои кроссы, заходит в воду и медленно идет дальше. он хочет искупаться, но как-то лень одному. а купаться с обкуренными и вовсе не тянет. вдруг совсем близко слышится плеск воды, и в испуге подняв глаза, хосок видит абсолютно голых людей прямо перед собой. вот совсем голых. то есть, без одежды. без купальников. -э-э, — зависает хосок, спотыкаясь на месте. молодая пара проходит мимо него, не обращая внимание на него. он что, забрел на нудистский пляж? но ведь никакого знака не было… чон, впервые оказавшийся в подобном месте, во все глаза осматривается вокруг, красноту на щеках и шее складывая на духоту и не спавшую жару. в основном, на пляже были молодые парочки, отдыхающие на толстых одеялах, чтоб камни не мешали. чаще у таких за спиной стояли аккуратные палатки. а некоторые крепко сложенные парни, не смущаясь, группой лежали на прогретых валунах, как недавно сам хосок, только, в отличие, совершено нагими. парнями были лишь на один-два года старше самого чона. возможно, среди них может оказаться даже его одногодки. и, скорее всего, стоящие выше у дороги, среди пролеска, редкие машины принадлежали им. этой ночью ему будто открылся новый мир, он был в таком восторге, что было вообще-то необъяснимо. в хосоке, непонятно на что вдруг отзывается какая-то струнка, подстегивающая присоединиться. ведь, все, что происходит на нудистском пляже, остается на нудистском пляже. и, камон, когда ему ещё выпадет такой шанс? выбрав около большого валуна, чуть поодаль, теплое местечко, хосок неуверенно начинает скидывать с себя одежду, все время поглядывая вокруг, осматриваясь, не смотрит ли кто на него. и оставшись полностью голым, опускается на колени, чтобы поспешно сложить свои вещи, как вдруг сталкивается с блестящим в темноте взглядом незнакомого парня, который внимательно рассматривал его. -ты…долго тут? — задает самый тупой вопрос хосок, ведь, очевидно, что давно — рядом с незнакомцем разбита одноместная палатка, а сам лежит на циновке, накрыв свой пах тканью. наверное, футболкой или шортами, в темноте непонятно. -дня три. — отвечает парень, опуская взгляд чуть ниже, и хосок интуитивно прикрывает свой член ладонью. -ты куда зыришь. — шипит недовольно. чон как-то наивно решил, что на подобном пляже никто никому не интересен. точнее, никому ни до кого нет дела. -было бы на что. — беззаботно отмахивается незнакомец. -это от нервов. — отвечает с вызовом хосок, тут же встряхивая головой — чего он вообще оправдывается. паренек на это всего лишь кивает, откидывая футболку в сторону, заставляя хосока отвернуться. -пошли. — зовет. -ээ, куда? -купаться. надеюсь, ты ради этого разделся. — кидает колкость, посмеиваясь, и встает. хосок же как ошпаренный вскакивает с колен, когда раскрытый пах незнакомца оказывается аккуратно перед его лицом. тот, кажется даже внимания не обратил на это, не оглядываясь заходит в воду и сразу же с головой ныряет. и когда в темной пучине сверкает чужая пятая точка, хосок словно завороженный идет к соблазнительно покачивающейся на волнах воде, тоже с головой исчезая в толще океана. -думал, сбежишь. — усмехается, лежа на спине, позволяя волнам нести себя. — я чимин. -хосок. — вот так вот, ничего лишнего. только имя, а ты поди докажи, что и оно настоящее. улыбнувшись, чимин неожиданно переворачивается, кидаясь на хосока. чиминов смех заглатывает шум прибоя, а ответный хосоков затыкается водой. смущение от трения чужого тела как-то даже не появляется, что не в его характере, но хосок и не планирует сейчас думать об этом — он принимает игру чимина и тоже начинает дурачиться, хватая парня за крепкой торс и вцепляясь ногами, оказываясь с ним ближе некуда. тяжесть океана быстро выбивает силы, поэтому хосок первым выплывает (он первым смывается не потому, что устал сильнее, а потому что близость чужого тела соответствующе повлияла на подростковый организм, что бьется в пубертате) на берег и накидывает на плечо свою футболку. чимин выходит вслед за ним, и чону почему-то вспоминается фильм «спасатели малибу», что очень даже кстати — крепкое тело чимина совсем уж не выглядит подростковым, в отличие от его тощих костяшек, налитые мышцы бедер блестят в свете скудных костров и фонарей других отдыхающих, а крепкий торс свидетельствует о ежедневном занятии спортом. и слегка покрупневший член, за который чон цепляется краем взгляда, доказывает, что чужая близость повлияла не только на него одного. и это приносит колосальное облегчение. -дать полотенце? — хосок качает головой. жарко, и так высохнет. чимин падает рядом с ним, бросая ранее скинутую футболку обратно на пах. — ты не против музыки? хосок вновь качает головой, осторожно откидываясь на локти — мелкие камушки неприятно впивались в мягкую кожу, но было вполне терпимо. — звучит как какой-то гимн. — хихикает хосок, вслушиваясь в непонятные английские слова зазвучавшей из беспроводной колонки бодрой песни. -ага, гимн гомосексуалов. — в ответ смеется чимин, убирая со лба мокрые, слипшиеся волосы. хосок исподтишка разглядывает его идеальный профиль, ожидаемо задерживаясь на нереально пухлых губах. а какого, интересно, ощущать эту мягкость языком и между зубами? какого толкаться в эти щеки? быть сжатые м этими крепкими руками? -нравится? — вдруг спрашивает чимин, и застигнутый врасплох слегка увлекшийся рассматриванием хосок часто моргает. а подняв голову, сталкивается с внимательными глазами чимина, которые горят в свете чужого костра. -да. — отвечает сипло. ведь что может быть лучше, чем в подростковом возрасте впервые получить поцелуй на диком пляже, впервые быть крепко сжатым не в дружеских объятиях, и, обещая вернуться завтра, пьяно уйти с опухшими губами, когда телефон уже начал кипеть от постоянных звонков джина. уйти, чтоб вернуться уже подготовленным к продолжению. ведь для чего этот подростковый период, если не для неловкого первого раза и последующего традиционного кризиса ориентации, особенно когда все, что происходит на нудистском пляже, остается на нудистском пляже.