assorted

Герцог себя недооценивал: он отлично ориентировался в запутанных коридорах поместья барона. Он не только смог выбраться из оранжереи, не заплутав, но и вернуться в парадную. Граф Чон, до последнего сохраняя хладнокровие, шел подле него ни выговорив ни слова, кажется, откровенно не следя за их местонахождением. Тем не менее герцог почел на правильно проводить омегу в его покои, дабы тот смог успокоиться и здраво размыслить. — Отдохните. — не находит ничего лучше, что пожелать, когда доходит до нужных дверей. Граф, встрепенувшись, убирает руку с его локтя и приглашающе широко распахивает двери. — Заходите. — требует, и жестко усмехается, когда видит потрясение на лице лорда. — О, уверяю, моему жениху дозволено намного больше, чем простое посещение моего будуара. Герцог чувствует, как начинает задыхаться от плохого предчувствия. Да, он знал, что граф будет недоволен, но яростный стальной блеск в его глазах скорее свидетельствует о желании убивать, нежели скандалить. Но что мог сделать благородный джентельмен, кроме как взять ответственность за содеянное? Господин Чон не повторяется в своем приглашении: первым исчезает в покоях, герцог заходит вслед за ним, и оказывается в маленькому тамбуре: справа находится гостиная, слева — спальная комната, и слава богу, омега свернул направо. — Ждите за дверью. — выставляет своего камердинера и личную служанку, и тех словно ветром сдувает. Герцог провожает их завистливым взглядом, но стойко остается на месте. — Я даже спрашивать не буду, как вы будете исправлять весь этот абсурд. Но исправьте. Граф мечется по комнате, словно загнанный в угол хищное животное. Ему не хватает места, ему хватает воздуха, поэтому лорд проходит к окне и отворяет его, несмотря на глубокую осень во дворе. — Я джентельмен. — веско напоминает лорд. — Вы тоже. Я бы ни за что не оскорбил вас подобным обращением, если бы не был намерен жениться на вас. — Жениться! — вскричал граф, и это было настолько непривычно, что лорд глазами начал искать хоть какую-то алкогольную выпивку. Для себя или господина Чона, — пока не решил. — Я выбрал вас именно потому, что вы джентельмен! И случившееся осталось бы между нами! Ваша честь не позволила бы болтать о нашей близости! — признание графа бьет ровно под дых, и лорд замирает, не находясь с ответом. — Не знаю, стоит ли быть мне благодарным за ваш сомнительный комплимент, но вы ошиблись на мой счет. Я не из такого числа альф, которые компрометируют уважаемых омег, даже по обоюдному согласию. — Если бы барон не явился… Дьявол! Вы обязаны были спровадить его, а не потакать! — Барон явился туда лишь потому, что заметил ваше исчезновение, о, умоляю, ему было плевать на то, кто с кем милуется в его оранжерее. — на лице господина Чона презрительное недоверие, и герцог остро осознает, что тот не понимает. — Неужели вы не знали, что барон был намерен сделать вам предложение? — Вздор! — Вздор то, в чем он лично признался одному из гостей?! Барон был вами увлечен, и это не только мои наблюдения! — Я не…Джихе. — с нажимом напоминает, словно одно имя его подопечной все поясняет. — Я лишь хотел, чтобы барон был подальше от нее! — И вашу заботу за свою подопечную тот принял за поощрение. — Господин Чон качает головой в неверии, и вновь начинает метаться по комнате, заламывая руки. — Простите, но мне глубоко плевать. И на предложение барона, и на ваше! Я не намерен выходить замуж в очередной раз. И барон будет молчать об увиденном и услышанном, если вы его попросите. — герцог качает головой. — Я уверен, что он уже разболтал обо всем. Даже о случившемся в оранжерее. — Дьявол! — граф во второй раз поминает дьявола, но герцог понимает его эмоциональность. Он сам колотиться внутри. Предложение руки и сердца он представлял несколько иначе. — Вас беспокоит заинтересованность в другом человеке? Поэтому не можете принять меня? — Меня беспокоит сам факт того, что я обязан принять вас… — граф резко разворачивается к нему. — Вы сами отлично знаете, что я не хочу замуж. Что я не хочу детей… Я даже прикоснуться к себе не позволю! — Я не намерен вас принуждать к близости, Хосок. — серьезно говорит лорд, хотя, видит бог, резкие слова графа бьют все больнее и больнее. — Я… у меня был план. Надежный план. Стать вашим хорошим другом и после рождества сделать вам предложение. И это только моя вина, что моя несдержанность все испортила. — Я соблазнил вас! — Уверяю, вам даже стараться для этого не надо было. — откровенный намек на безоговорочную власть над ним, но граф пропускает мимо ушей этот комплимент. — Я поговорю с братом. И буду надеяться на его понимание. — Понимание? — Вы сказали, что никаких чувств не испытываете к нему, и я вам верю. Но касаемо его чувств к вам у меня сомнения. — господин Чон неожиданно взрывается смехом. В нем скопилось все: нервное потрясение, праведный гнев и ущемленное достоинство, герцог понимает и уважает каждое их проявление, но истерический смех сбивает столку. — Вы…вы настолько слепы. Я…даже не понимаю, куда вы смотрите. — господин Чон прячет лицо в ладонях и мычит непроизвольно, и лорд твердо намерен найти хотя бы вино. — Тэхен давно и безоговорочно влюблен в Джихе. С первых дней его появления в поместье Паков, с того самого первого ужина вместе, он увлекся Джихе. — Что…? — граф усмехается, видя недоверие на лице герцога. Лорд же резко разворачивается и выходит из комнаты, чтобы отдать приказ служанке, ожидающей за дверью. — Немедленно найдите и приведите сюда господина Кима. Без госпожи Сон. — затем обращается к камердинеру. — Подайте мне коньяк.