***
В тот месяц она занималась делом одной крупной фермы по выращиванию растительных наркотиков класса стимуляторов, которую успел прибрать к рукам некий молодой наследник известного и древнего клана якудза — Мэйю-кай. Они отказывались служить Портовой мафии и долгое время вели с ними войну. Аяко собирала информацию на нескольких членов этой группировки, а их главарём занимались другие более опытные информаторы. По некоторым неизвестным Соно причинам её также включили в число сотрудников, отправившихся на переговоры с наркоторговцами. Руководил этой миссией лично Накахара, поэтому об отказе не шло и речи. Спустя некоторое время у журналистки появилось сразу несколько поводов полагать, что инициатива о подобном активном вовлечении не самой перспективной девчонки-эспера в дела мафии шла прямиком от госпожи Озаки. Пусть она и заступалась за свою потенциальную ученицу, но всё же оставалась той, кто намеренно усложнял ей жизнь. Всё это было, конечно, во благо главной цели — вербовки Соно в основной состав. Такие очевидные для многих осведомлённых сотрудников мотивы хоть и оставались на поверхности, однако по-прежнему ничем откровенно не указывали на причастность крайне осторожной Коё. Даже обычно довольно прямолинейный Чуя лишь двусмысленно усмехнулся, когда произносил имена сотрудников, выбранных для участия в спецзадании. Слишком занятая мыслями о предстоящих переговорах журналистка смутно помнила путь до места назначения. Лишь оказавшись в роскошном зале ресторана, девушка с ужасом осознала, что именно здесь Арисима работал шеф-поваром. Несмотря на этот довольно отвлекающий фактор, она упорно старалась полностью вникнуть в суть разговора между её начальником и дерзким наркоторговцем, успевшим всего за полчаса дважды довести Накахару до белого каления. И это было вполне ожидаемо, ведь Чуя ненавидел таких наглых и недальновидных мальцов. Ещё задолго до принятия решения о взаимодействии с Мейю-кай он как-то сказал, что настоящий лидер никогда не станет рисковать жизнью своих людей в угоду собственным гордости и тщеславию. Аяко хорошо запомнила эти слова, потому что именно это она всегда хотела услышать от человека на вышестоящей должности. Жадный и трусливый редактор Ямасаки отправлял на самые опасные задания кого угодно — лишь бы только добыть горячий материал раньше других. Нередко её коллеги получали травмы, попадали в полицию или зарабатывали нервный срыв, выполняя свои обязанности в почти бесчеловечных условиях. Сама некогда чуть было не погибшая на интервью Соно всей душой ненавидела руководителей, способных подвергать сотрудников неоправданному риску. По этой причине спустя некоторое время она почти радовалась, что попала под руководство Накахары. Работа в организации была налажена настолько идеально, что практически не давала сбоев. Как только кто-то решал всё бросить и уйти без разрешения босса — от него тут же избавлялись. Было время, когда секретари у довольно вспыльчивого члена Исполнительного комитета менялись так часто, что невозможно было даже успеть запомнить их имена. Гравитационный манипулятор не давал спуску никому — и сам всегда безукоризненно выполнял работу. Чуя действительно был очень суровым начальником. Но он не позволял ни одному человеку оскорблять своих людей или вредить им. Он всегда отстаивал честь подчинённых перед боссом и Исполнительным комитетом, даже если потом в кабинете собственноручно избавлялся от них. Юный глава ненавидел нытиков, слабаков и неудачников. Он требовал максимальной отдачи на службе, не прощал ошибок и никогда не изменял своим принципам. Все эти качества невольно вызывали у Аяко искреннее уважение. Без страха перед бесконечной силой гравитации, без заискивания и лицемерия — просто он располагал к себе и ему хотелось доверять. И именно из-за этого она постоянно подсознательно корила себя за провалы заданий. Пусть она и ненавидела этот этап своей жизни и каждый раз проклинала человека, по чьей вине впуталась в такие проблемы, но всё же не могла не отметить — уже второй член Портовой мафии заставлял её почувствовать странный восторг. Где-то в глубине души Соно осознавала — она уже настолько сильно погрузилась в этот опасный мир, что вряд ли когда-нибудь сможет вернуться к привычной жизни. Эти мысли посетили её и в день той внезапной встречи с Такэо, когда она столкнулась лоб в лоб с его девушкой. Правда на тот момент опешившая журналистка ещё понятия не имела, что эта нагловатая малолетка в возмутительно коротком платье и есть его драгоценная Ясуко. Аяко ещё долго оттирала с рубашки пятно от красного вина, вылившегося из бокала хохочущей и не особо смотрящей по сторонам посетительницы ресторана. Соно только было собиралась возмутиться, но виновница порчи её внешнего вида начала первой: — Эй, чучело, смотри, куда прёшь! Ты же могла меня задеть! Визгливый голос, искривлённые пухлые губы и изящная тонкая рука с длинными ногтями, сжимающая опустевший бокал. Она смогла определить её типаж только по этим незначительным деталям — богатенькая избалованная сучка. Такая же, как уже хорошо знакомая ей Кимико Сугимото. — Эй, алло, ты чего застыла? Извиняться не собираешься? Аяко почти с удовольствием допустила мысль, что эта мерзкая девица тоже, скорее всего, спит со своим папашей ради новеньких дорогих побрякушек. Она смотрела на неё прямо и с неприкрытым интересом. Такие надменные стервы всегда вызывали у журналистки какое-то необычное чувство, отдалённо напоминающее жалость. Ведь кто-то же позволял им так себя вести. Кто-то же научил такому отвратительному отношению к окружающим людям. Такэо появился как раз вовремя — взбесившаяся принцесса была готова вцепиться в волосы своей поразительно спокойной собеседнице. Он с недоумением переводил взгляд с одной девушки на другую — и был искренне удивлён такому стечению обстоятельств. Выяснив суть произошедшего и успокоив разъярённую Ясуко, совершенно глупо улыбающийся парень наконец представил их друг другу. Его девушка на глазах сменила гнев на милость и поспешила почти по-дружески помочь Аяко с испорченной рубашкой. Соно же сухо поприветствовала её в ответ, однако от всего остального отказалась. Но не тут-то было. Её обидчица, решив обелить себя в глазах немного раздасованного такой ситуацией Арисимы, внезапно начала плакать. — Почему ты такая грубая? Ты сама врезалась в меня, так ещё и обиженную из себя строишь! Я ведь просто хотела помочь тебе! От чистого сердца! Это показательное выступление норовило перерасти в целый спектакль, если бы внезапно Аяко не окликнул знакомый низкий голос: — Соно, объясни-ка, по какой такой до охерения важной причине ты решила отлынивать от своих обязанностей? Чуя стоял прямо за ней. Оперевшись спиной о стену и скрестив на груди руки, он в упор смотрел на свою замершую подчинённую. Аяко развернулась мгновенно и почувствовала, как внутри всё будто сковало металлическим обручем. Он выглядел совершенно спокойным, но она нутром почувствовала исходящую от него опасность — Накахара был крайне недоволен её поведением. Лишь один его вид, совершенно расслабленный и холодный, заставлял все мышцы в теле мгновенно напрячься. — Ой, прости, а ты вообще кто? — Ясуко, не сразу заметившая испуг на лице подруги своего ухажёра, склонила голову набок и окинула незнакомого рыжеволосого парня оценивающим взглядом. Похоже, что его внешность вполне устроила капризную девушку — миловидное личико сразу приняло более дружелюбный вид, а губы растянулись в лёгкой улыбке. Однако слабые попытки вызвать у этого хмурого незнакомца интерес к её персоне были достаточно грубо остановлены. Накахара бросил короткий взгляд на огромное багровое пятно, расползшееся по белоснежной рубашке информатора, и с раздражением произнёс: — У тебя десять минут. И приведи себя в подобающий вид. Совсем расслабилась уже. Он развернулся и уверенным шагом направился в уборную. Похоже, что его путь лежал туда с самого начала, но тут он внезапно столкнулся с нерадивой подчинённой. Вот и вмешался. Аяко вздохнула и направилась было в дамскую комнату, как её остановила крепкая рука Такэо, сжавшая плечо с совершенно несвойственным для него рвением. Он спешно отмахнулся от своей девушки, явно возмущённой таким поведением, и почти насильно потащил упирающуюся Соно к двери кухни. — Прекрати немедленно! Ты что вообще творишь? — она не сразу смогла вырваться, всё же он был намного сильнее и крепче. Поведение старого друга шокировало — он никогда не позволял себе ничего подобного. Да ещё и устроил такое при своей подружке. Что происходит? — Я что творю?! Это ты, блять, что творишь! — его голос почти сорвался на крик, а некогда небесно-голубые глаза заметно потемнели. Тело Такэо била мелкая дрожь, а на лбу выступили маленькие бусинки пота. Он был не просто напуган — на его лице застыло выражение бесконтрольного ужаса. Аяко, приготовившаяся отчитать осмелевшего парня за возмутительную вольность, остолбенела — сгорбившегося, паникующего, с трясущимися руками и покрасневшими белками глаз Арисиму она увидела впервые. За все годы их дружбы. — Что случилось? Я же не сделала ничего такого кошмарного. Почему ты так себя ведёшь, как будто привидение увидел? — девушка нервно хихикнула, стараясь немного разрядить напряжённую атмосферу. Она начинала догадываться, что же могло его так шокировать, но всё же хотела верить, что это были проявления извечной паранойи. Такэо уставился на неё широко распахнутыми глазами и, сделав небольшой шаг, оказался совсем близко. Он медленно склонился к её уху и, обжигая шею горячим дыханием, прошептал: — Если ты не сделала ничего кошмарного, то как объяснишь этот твой разговор с одним из руководителей Портовой мафии? Его можно считать привидением? И тогда, она готова была поклясться, её сердце остановилось. Грудь продолжала вздыматься и опадать, но дышать было нечем. Весь воздух вокруг стал похож на вязкий гудрон — он проникал внутрь, заполняя собой лёгкие, и кусками вырывался наружу вместе с прерывистыми выдохами. Её поймали с поличным. Прямо здесь и сейчас. Теперь не только она могла оказаться на грани — её слишком осведомлённого друга убьют, если узнают об этом. Некогда было выяснять, откуда он владел такой опасной информацией — нужно срочно выпутываться из сложившейся ситуации. Но как? Что ему сказать? Как соврать, чтобы он поверил? Они с Такэо знают друг друга столько лет — вдруг он почувствует ложь? И что он подумает о ней теперь? Как отнесётся к связи с мафией? Может, стоит рассказать всю правду и наконец очистить душу? Металлический вкус во рту мгновенно привёл в чувство. Она прикусила щёку изнутри, поддаваясь порыву паники и совершенно позабыв об этой своей детской привычке. Ноющая боль отрезвляла и помогала мыслить более холодно. Она работает на мафию уже несколько месяцев. И всё это время дела шли вполне себе сносно. Она обвыклась, научилась справляться с некоторыми трудностями и даже настроилась на то, что в некоем далёком будущем сможет начать тренировать контроль над способностью. К ней относились без излишней мягкости, оценивали строго и никогда не жалели. Но зато платили отлично, держали своё слово о безопасности отца и считали равной. Неужели она позволит Такэо, который столько лет пудрил ей мозги своими милыми походами на летний фестиваль, невинными поцелуями у фонтана и сладкими речами, разрушить тот хрупкий мир, который она с таким усилием смогла построить? Неужели даст ему, все последние годы глумившемуся над её светлыми чувствами, подставить её семью под удар? Да никогда. Внутри всё внезапно затихло. Стало так пусто и холодно, что Аяко насторожилась — не мертва ли она уже? Но нет. Следом за ледяным спокойствием пришла жгучая волна злости, снося на своём пути все сомнения и страхи. Ей некогда было тут с ним отношения выяснять — Накахара ясно дал понять, что у неё есть только десять минут. Да и с чего бы вдруг она позволит кому-то обвинять её в спасении собственной жизни? Потянув носом ароматные запахи специй и раскалённого масла, доносившиеся с кухни, девушка растянула губы в сдержанной улыбке. Отчего-то сейчас перекошенное лицо её бывшего объекта воздыхания вызывало лишь почти зудящее под кожей раздражение. И ни следа от прежней безумной любви. — Ты что? Какая тут мафия! Я этого парня вижу второй раз в своей жизни. Он жених моей университетской подруги. У них сегодня помолвка, вот и пригласили меня в качестве свидетельницы. Он очень напряжённый и агрессивный, поэтому иногда ведёт себя довольно странно. Ну ты и напугал меня! Такую херню ляпнул! Её смех был даже более громким, чем следовало. Однако сейчас она ничего не могла с этим поделать — слишком много тщательно скрываемых эмоций были готовы вот-вот выплеснуться наружу. Арисима же в этот момент напоминал обиженного ребёнка — столь проницательного и осведомлённого парнишку так нагло обманули, публично выставив в неприглядном виде. Его робкий протест был остановлен вновь воскликнувшей подругой: — Ох, почему ты не сказал мне, что уже так поздно? Нам же совсем скоро ехать к её родителям! Нужно срочно бежать! Передай мои извинения Ясуко за такую необычную первую встречу. Пусть будет внимательнее, когда распивает в многолюдных местах спиртные напитки. Аяко похлопала его по плечу и, продолжая широко улыбаться, поспешила вернуться обратно в зал. — Скоро увидимся! Звони почаще! И успехов на работе — такой крутой ресторан ведь у вас, — она вскинула большой палец вверх, повернулась к нему спиной и больше не оборачивалась. В тот вечер её работа информатора была оценена Накахарой как «отвратительная». Она всю ночь просидела, застёгнутая на все пуговицы плотного чёрного пиджака, в наспех арендованной машине у тайной нарколаборатории главаря Мейю-кай. Утром от неё потребовали подробный отчёт о прошедшем задании. Ещё месяц после этого она исправляла последствия своего недальновидного поведения — и пасла главного покупателя, делавшего весь основной объём выручки наглым малолетним якудза. С того дня они с Такэо созванивались лишь раз — в её день рождения. Он был довольно немногословен, говорил заученными фразами и часто сбивался. Но Аяко всё равно от всей души поблагодарила его за звонок. Они поговорили всего минут десять, а затем послышался противный голос Ясуко, и Арисима поторопился скорее попрощаться. Соно лишь ответила мягким «Будь счастлив» и нажала на отбой. Это был их последний разговор. Ведь в этот же вечер её телефон уже покоился на дне Йокогамского озера.***
По истечении полугода мысли о спасении отца и его семьи продолжали тревожить её, но теперь уже чаще сопровождались полнейшим спокойствием и холодной расчетливостью. Изначально могло показаться, что причиной для подобных изменений стала чрезмерная храбрость и полученный опыт. Однако всё было с точностью да наоборот — Соно просто смирилась. Она так долго наблюдала за мафией изнутри и не видела ничего, что могло бы помочь ей совершить побег. Даже напротив — раскрылось много фактов, доказывающих полнейшую невозможность самостоятельно скрыться от вездесущего взора Портовой мафии. Это осознание словно бы сняло с её плеч огромный груз постоянной ответственности — теперь ей оставалось просто-напросто научиться выживать в этом опасном преступном мире. Никакого героизма и трагедии. С самого начала голос разума твердил, что ни одной из её заветных недостижимых мечт не суждено было сбыться. Совершить головокружительную спецоперацию по спасению семьи, попытаться построить карьеру журналиста на такой ценной и опасной информации, убедить мафию в её очевидной никчёмности для организации и бесспорной важности для всего остального мира — слишком самоуверенно, глупо и наивно. Ей нужно было просто жить. Как угодно, но жить. Будет ли хорошо или очень плохо, легко или невыносимо сложно — она хотела отвечать только за себя. За те поступки и решения, которые совершала умышленно и обдуманно. Не плясать всю жизнь под чью-то дудку, не потакать чужим желаниям и не пытаться заслонить собой каждого. Она убедила себя, что если станет хорошим информатором — всё вновь будет нормально. Она всё выдержит, всему научится и когда-нибудь всё же сможет найти в этом свои плюсы. А даже если и не сможет — со временем удастся привыкнуть ко всему. Её не заставляли убивать или грабить, а со всем остальным можно смириться. С этими мыслями принять свою не самую лёгкую участь оказалось немного проще. Аяко почти перестала проваливать задания. Вся её жизнь свелась к постоянному балансированию на грани нервного срыва. Она больше не спорила с Ямасаки, в редакции почти ни с кем не общалась и совершенно пустые заказные статьи сдавала в срок. Доступ к базе данных новостного портала удалось получить спустя три месяца очень осторожного общения с одним из программистов, а для того чтобы прочесать весь недавний архив хватило и пары недель. Работа журналиста больше не казалась ей увлекательной и важной. Совершенно искусственные эмоции в репортажах, сотни раз заранее согласованные вопросы для интервью, вылизанные до блеска статьи и хвалебно-заискивающие рецензии. Отличительной чертой всех публикаций стала удобная и очень хорошо оплачиваемая ложь. Скрывать это уже не имело смысла, поэтому вскоре редактор Ямасаки на очередной планерке заявил, что они начнут продавать места на сайте. Кто больше платит — тот и красуется выше в информационной ленте. Хочешь рассказать о своей деятельности, похвастаться новым крупным приобретением или блеснуть незаурядными увлечениями — готовься выкатить кругленькую сумму. Среди сотен сидящих в тот день сотрудников не было ни одного протестующего. Ни один человек тогда не сказал, что настоящей журналистикой эта вакханалия называться больше не может. Все молча приняли информацию к сведению — и отправились дальше по своим делам. Тогда, сидя на одном из неудобных стульев в конференц-зале, Соно с совершенно отрешённым видом уставилась пустым взглядом на свои ладони. Счёсанные ногти, багровые порезы и тонкие белёсые шрамы. Она так часто травмировалась в последнее время, что перестала замечать их. «Синева небес» теперь появлялась куда чаще прежнего, но была слишком слаба и истощена, чтобы действительно доставить неприятности. Аяко это устраивало, поэтому она всё меньше думала о том, что стоило получше скрывать свою способность. Изо дня в день она всё больше и больше свыкалась со своей новой жизнью. «Вестник Йокогамы» медленно отошёл на второй план, оттеснённый работой на Портовую мафию. Информатор всё больше внимания уделяла той деятельности, что сразу приносила деньги, не унижала её достоинство и позволяла использовать полученные навыки журналиста. На опасность и противозаконность приходилось просто закрывать глаза. Ведь, по сути, на своей официальной работе она занималась такими же заказами — только получала копейки и регулярно терпела оскорбления в свой адрес от вконец обнаглевшего редактора. Успешное выполнение заданий не осталось незамеченным и в мафии — отношения с коллегами из натянутых перешли в нейтральные. Даже постоянно недовольный её работой Накахара начал относиться так же, как и ко всем остальным своим подчинённым — ровно, холодно и без явной неприязни. И теперь всё шло вполне себе медленно и размеренно. Смятение и страх сменились смирением и спокойствием. Её навыки явно улучшились, а результаты порученных заданий вызывали всё меньше и меньше нареканий. Она была уверена, что сможет со всем этим справиться в одиночку. Твердила себе, что всё будет хорошо и нужно лишь жить сегодняшним днем. Только вот судьба не могла быть к ней так благосклонна. Одна ошибка — и всё полетело к чертовой матери. — За что мне это? Как такое могло произойти? — воющая во весь голос Аяко сползла по двери туалета, онемевшими пальцами хватаясь за ручку и оставляя на деревянной поверхности неровные багровые полосы. Её взгляд устремился к залитому тусклым лунным светом полу просторной кухни. Прямо посреди светлой плитки лежало что-то массивное и тёмное. В квартире было так тихо, что задушенные рыдания девушки отражались от стен и постепенно тонули в глубине комнаты. Просидев так ещё неизвестное количество времени, Соно на негнущихся ногах всё же заставила себя подойти немного ближе — и её тут же согнуло пополам от подступившего приступа тошноты. Зажав рот рукой и сдержав рвущийся наружу вопль ужаса, она рухнула на колени перед лежащей на холодной поверхности женщиной. Это была её соседка. Сетсуко Химуро. Дама средних лет, с ярко выраженным наличием лишнего веса и очень неприятным характером. Несколько последних месяцев они частенько контактировали, поэтому её визит в столь поздний час не удивил девушку. Она заранее настроилась на очередное выяснение отношений, так что даже не смутилась, когда эта громкая дама снова начала сыпать нелепыми обвинениями. И вот сейчас эта самая скандалистка в упор смотрела на девушку своими стеклянными помутневшими глазами. Яркая кружевная блузка на её груди была залита кровью и рвотой, а тонкие губы приоткрыты, обнажая неровный ряд желтоватых зубов и остатки белёсой пены. Пухлые руки и ноги раскинулись в разные стороны, а на коже тут и там виднелись синие пятна. Именно такой пигмент оставляла после себя «Синева небес». И некогда её обладательница мечтала никогда не увидеть проявления своей жуткой способности на других людях. Соно запустила руки в растрёпанные волосы и с силой сжала их, ненароком вырывая несколько тонких прядок. Она ведь так хотела спокойной жизни. Всё только начинало налаживаться. Ей приходилось так долго скрывать правду от всех вокруг. Лгать, изворачиваться, избегать любых компрометирующих моментов, нарушать закон и подвергать свою жизнь опасности. Карьера журналиста, крепкая семья, здоровые отношения — от всех этих нормальных человеческих желаний пришлось отказаться навсегда. И всё это было разрушено за один вечер. Окружённая густой темнотой, она сидела на коленях перед совершенно чужой ей женщиной и захлёбывалась в истошных рыданиях. Ведь Сетсуко Химуро была мертва. И именно Аяко собственноручно убила её.