Профессиональный риск

Одно из своих первых серьёзных заданий Аяко с треском провалила. Сопровождение и охрана пары грузовиков, под завязку наполненных контейнерами с контрафактом, поначалу показались ей не самым сложным поручением. Однако кто же мог знать, что бизнес-партнёр мафии окажется таким болтливым? Накануне операции, решив произвести впечатление на одну модель, прямо посреди очередной пафосной тусовки он додумался поделиться с присутствующими радостными известиями о своём скором обогащении. Конечно, такие интересные новости не могли пропустить очень удачно оказавшиеся поблизости члены враждебной группировки. Именно с ними у Портовой мафии и произошла перестрелка, как только грузовики покинули порт. Свинцовая пуля, задевшая плечо и давшая возможности «Синеве небес» вырваться на свободу, всё же прилично напугала не ожидавшую нападения Соно. То и дело порождая новые отростки и отравляя ядовитой пыльцой окружающих, она пыталась отбиться от неожиданных врагов и до последнего прикрывала собой такой ценный груз. Не зря господин Хироцу учил её выполнять задание во что бы то ни стало, поэтому в такой ответственный момент о дезертирстве не было и мысли. Вот только предательски дрожащие ноги, рвущиеся из груди крики и безумная паника никак не способствовали укреплению боевого духа. Несколько членов из группы сопровождения были ранены, остальные же всеми силами пытались усмирить нападавших. Ситуацию спасло лишь появление двух лейтенантов «Чёрных ящериц». Вовремя подоспевшие Тачихара и Гин в поразительно короткие сроки смогли осадить вконец обнаглевших мальцов. Аяко же удалось успокоиться лишь на пару секунд, ведь уже следом была обнаружена пропажа одного из грузовиков. Похоже, что в этой суматохе грабителям всё-таки удалось отвести внимание от нужной машины. Обстоятельства приняли не самый приятный оборот. С раненой рукой Соно пришлось завершить задание, вернуться в штаб и вместе с остальными еще выслушать нотации от Накахары, успевшего знатно распалиться после довольно напряженного разговора с боссом. Девушка стояла с покорно опущенной головой, придерживая плечо и стараясь не испачкать кровью новый ковёр. Она уже привыкла, что в мафии никому не было дела до чьих-либо травм. Всё измерялось лишь тем, как успешно ты выполняешь задания и какую пользу приносишь организации. Жаловаться и плакать было настолько глупо, что с самого начала она даже не предпринимала подобных попыток. Оставалось лишь набираться опыта, заработанного собственными потом и кровью. Иного варианта не существовало — выжить в этом жестоком мире можно было лишь играя по его правилам. Как только отчёт по заданию завершился, она с трудом смогла добраться до больничного крыла. Сегодня на смену заступил господин Сугияма, известный своим тяжёлым характером и почти полным отсутствием сострадания к пациентам. Вот и сейчас доктор видимо решил, что тратить ценный кетопрофен на штатного сотрудника, так ещё и не слишком серьезно раненного, совсем не стоит. Обмыв рану дезинфицирующим раствором, оценив глубину проникновения и необходимость операции, он чуть было не принялся прямо наживую накладывать швы. Девушка вовремя его остановила, указав на отсутствие обезболивающего и уже имеющуюся довольно внушительную кровопотерю. Сугияма недовольно фыркнул, не оценив вольности новенького сотрудника, но лекарство всё же ввёл. Лишь спустя час всевозможных хирургических махинаций дело было наконец сделано. Аяко сидела смирно и старалась как можно меньше смотреть на изувеченное плечо. Мысли путались, тело немело, а пылающее адским пламенем ранение только сильнее изводило и без того расшатанные нервы. Совсем скоро девушку оставили одну в недавно освободившейся палате, и она наконец смогла выдохнуть. Лежать было не слишком приятно, но на то, чтобы сохранять вертикальное положение, сил уже не хватало. Хотелось спать, но перед глазами то и дело всплывали эпизоды почти проваленного задания. Болтливый придурок-заказчик, летящая в неё пуля, кровь, боль, ядовитые синие цветы и ещё тёплые стебли. Казалось, что эти образы отпечатались прямо на сетчатке — настолько ясно и четко всё сохранилось в памяти. Сознание отделилось от тела — иначе она бы быстрее осознала, что постоянно дрожит. По лицу потекли горячие слёзы, бесшумно проскользнув куда-то вглубь темных завитков волос и белоснежного хлопка наволочки. Она не всхлипывала, не ругалась и не истерила. Это было ни к чему. Просто позволяла маленьким солёным каплям собираться в уголках глаз и по уже проторенным мокрым дорожкам спускаться к ушам. Было так тихо, что в один момент Аяко всерьёз задумалась до сих пор ли она в сознании. Спустя пару часов, тянувшихся почти целую вечность, в палату вошли. Кто-то подошёл к прикроватной тумбе, постоял там некоторое время, шумно вздохнул и опустился в кресло. Любопытство подогревало желание как можно быстрее повернуться и наконец раскрыть личность тайного посетителя. Сознание всё ещё плавало где-то на границе между реальностью и сном, поэтому ставшее каким-то очень тяжёлым тело отказывалось подчиняться. Выбраться из этого состояния девушка смогла лишь через некоторое время, однако в комнате уже никого не было. На тумбе лежали аккуратно сложенный вдвое лист белой бумаги и связка ключей. «На следующее задание отправишься с напарником. Жди вызова для оглашения деталей. Служебную квартиру для тебя подготовили. Можешь переезжать». Каллиграфический почерк господина Хироцу она могла бы узнать из тысячи. Стоило сразу догадаться, что приходил навестить её именно он. Ведь кто бы ещё это мог быть? Отношения с остальными членами организации оставались не самыми дружественными, поэтому ждать от них сочувствия и внимания явно не приходилось. Дабы отвлечься от угнетающих мыслей Аяко принялась обдумывать планы на ближайшие дни, обещавшие наконец быть свободными от работы. Стоило начать перевозить вещи, да и наконец сходить в редакцию. Заявление на увольнение она отправила онлайн, так как не могла бросить подготовку к заданию и приехать лично. За такое открытое пренебрежение к работе Фудзимото уже успела прислать ей несколько гневных сообщений. Нелепые возмущения никого не тронули — Аяко даже не удосужилась открыть переписку и просто удалила всё разом. Сейчас её больше беспокоил тот факт, что нагловатый полицейский, вломившийся в квартиру чуть больше двух недель назад, так больше не объявлялся. На новый допрос её никто не вызывал, да и повесток в суд среди писем обнаружено не было. Значит, просто блефовал и запугивал? Может и не было у него ничего на самом деле? Аяко хотелось верить, что она видела этого неприятного мужчину в первый и последний раз. Он был братом госпожи Химуро, а это значительно всё усложняло. Не хотелось нарваться на проблемы, способные заставить её вновь просить помощи у господина Хироцу. Он, конечно, являлся человеком довольно великодушным, но всё же далеко не глупцом. Конфликтовать с собственным наставником, являющимся ещё и одним из самых влиятельных мафиози, было бы крайне опрометчиво. Всё это вынуждало её сделать лишь одно — съехать из злополучного дома как можно скорее и затаиться. С уверенностью кивнув самой себе, девушка осторожно поднялась и села на кровати. Плечо ныло, однако боль была терпимой и не доставляла слишком много неудобств. Это не могло не радовать, ведь впереди предстояла и без того довольно неприятная процедура — увольнение.

***

Аяко, облачённая во всё чёрное, проскользнула в холл редакции. Она не слишком хотела встречаться с кем-либо из своих прежних коллег, поэтому старалась избегать особо оживлённых кабинетов. Ей нужно было заглянуть к господину Ямасаки, расписаться в приказе об увольнении и со спокойной душой уйти. Никаких лишних разговоров, никакой ненужной траты времени. Всё кратко, быстро и по делу. Бессонная ночь окончательно выбила из колеи. Утро началось с мучительной головной боли и изрядно распухшего плеча. Перевязка стала поистине адским испытанием, ведь ни наклониться, ни повернуться она почти не могла. Мысль о завтраке нагоняла тошноту, поэтому Соно смогла лишь насильно влить в себя кружку кофе, натянуть первые попавшиеся брюки с просторной футболкой и вызвать такси. Дорога до «Вестника Йокогамы» показалась невыносимо долгой, а от поднявшейся температуры всё тело покрылось испариной. Хотелось закончить всё как можно скорее и вновь вернуться в постель. Ей точно требовался отдых. Поначалу Аяко думала отложить визит в редакцию ещё на пару дней, но вспомнила о предстоящем новом задании с напарником и всё же решила разобраться со всей этой рутиной в самые короткие сроки. Можно было, конечно, просто бросить всё на самотёк и не усложнять себе жизнь соблюдением подобных формальностей. Но тогда оставался риск, что они тоже пойдут в полицию или суд — всё же она подписала трудовой договор и обязалась выполнять определённые условия. Прекрасно зная характер своего истеричного начальника, Соно решила лишний раз не рисковать и более-менее спокойно всё закончить. В пару шагов она добралась до нужного кабинета. Убедившись, что Ямасаки был у себя, девушка постучалась и вошла внутрь. Похоже, что кто-то всё же успел донести о её прибытии, ведь вместе с редактором её ждала и позеленевшая от злости Фудзимото. — Соно, нахалка, что ты вообще творишь?! Какого чёрта пропадаешь на несколько месяцев, а потом в одном сраном сообщении присылаешь заявление на увольнение? Это что за отношение вообще? Ты в своём уме?! Вопящая во всю мощь своих лёгких Сакура вызвала жгучую волну раздражения. Аяко смерила её недовольным взглядом, подметив новые бриллиантовые серьги, заметно округлившиеся формы и очередную пару наполированных брендовых туфель. Значит либо нашла себе нового богатого ухажера, либо наконец подалась в проституцию. Эта мысль невольно вызвала у девушки нервный смешок, что ещё больше вывело из себя и так взбешённую руководительницу отдела новостей. Она подлетела к своей уже почти бывшей подчинённой и резко схватила её за плечи, начав нещадно трясти. Аяко зашипела от боли, стараясь вырваться из цепкой хватки и наконец высвободить повреждённую руку. Излишне агрессивная реакция и почти истеричное состояние Фудзимото стали последней каплей. — Чертова психопатка! Ещё смеешь тут смеяться? Да как ты вообще имела наглость объявиться здесь после всего, что натворила?! Ты сорвала нам весь рабочий план, подставила целую редакцию своим безответственным отношением! Да я тебя уничтожу, слышишь?! Малолетняя дрянь! В один миг всё стихло. Голова сразу опустела. Вдох, выдох. Вспышка. Ямасаки только было неспешно поднялся со своего кожаного кресла, чтобы разнять девушек, как в один миг рухнул обратно. По комнате разнёсся звук звонкой пощёчины, которую потерявшая терпение Аяко резко отвесила вконец охамевшей Сакуре. — Закрой рот. Я уже не могу слушать весь этот бред. Ошарашенная Фудзимото сделала пару шагов назад, прижав ладонь к покрасневшей щеке. Она подняла изумленный взгляд на журналистку, а затем повернулась к главреду и скривила губы в жуткой гримасе. Тот же от шока распахнул глаза так сильно, что начал напоминать куклу-чревовещателя, без остановки открывавшую и закрывавшую рот. — Вы не хотели слушать, когда я жаловалась на невыносимые условия работы. Резали и без того мизерную зарплату за каждую мелочь. Оскорбляли и унижали без повода, хотя я и была самым младшим сотрудником в штате. Я чуть было не погибла на том чертовом интервью, но даже после этого отношение ко мне не изменилось. И после всего этого вы требуете к себе какого-то уважения? Да не пошли бы вы все к чёртовой матери с вашим рабочим планом?! Сраные лицемеры, — Соно слишком поздно поняла, что кричит. Голос сорвался и дрогнул, а горло будто бы сковало колючей проволокой. В груди бушевал пожар, своими жаром обдавая внутренности и разогревая кровь. Руки сжались в кулаки до побелевших костяшек, но глаза по-прежнему оставались сухими. Слёз не было. Как не было и страха. Она просто выплеснула всю накопившуюся обиду и злость, всё это время пожиравших её изнутри. Скорее всего, в этом даже не так виноваты были именно её коллеги, но разбираться в истинных причинах уже никто не пытался. Хотелось просто избавиться от гнетущего чувства, не дававшего спокойно жить дальше. — Я так больше не могу. Найдите себе другую дуру, — Аяко повернулась к молчавшему всё это время Ямасаки и подошла ближе. — Подписывай приказ. И я покину это проклятое место навсегда. В тот момент она даже не могла представить, что такого он увидел в её глазах, но почему-то обычно очень смелый и резкий на язык редактор сделался самым робким мужчиной на свете. Он за пару секунд подписал все бумаги и протянул ей страницу с согласием. Соно поставила размашистую подпись первой же попавшейся ручкой, схватила свой экземпляр и отправилась к выходу. — Ах ты, ненормальная стерва! Да я тебя засужу за нападение! Как ты могла поднять на меня руку?! — взвизгнула наконец пришедшая в себя Сакура. Она откинула с плеч длинные светлые волосы и почти было кинулась вслед за своей обидчицей, но та оказалась намного проворнее. Фудзимото схватила воздух в паре сантиметров от взметнувшихся завитков волос, когда Аяко ловко уклонилась и юркнула в коридор. Дверь громко захлопнулась, и в кабинете повисла гробовая тишина. Приказ был подписан, и «Вестник Йокогамы» теперь навсегда остался в прошлом. Очередной этап жизни, на который Соно некогда возлагала большие надежды, завершился вот такой эмоциональной кульминацией. Девушка вышла из здания и наконец выдохнула. Ладонь всё ещё жгло, и удовлетворение, тёплой негой разлившееся внутри, опьяняло и заставляло растягивать губы в широкой улыбке. И даже если учесть такие неприятные моменты, как всё ещё болевшее плечо, страх неизвестности перед следующим опасным заданием и предстоящий переезд в новую квартиру, настроение немного улучшилось. Времени было около полудня, а это могло означать, что у Аяко оставалась ещё пара часов до приезда грузчиков. Стресс наконец отступил, пропустив вперёд не на шутку разыгравшийся аппетит. Потянув носом воздух и уловив ароматы кофе и свежей выпечки, доносившиеся из соседнего кафе, она побрела в нужном ей направлении, намереваясь всё же устроить себе нормальный завтрак. Несмотря на довольно сумбурное утро, день выдался довольно спокойным и мирным. Остановившись у уютной веранды, Соно выбрала самый дальний столик на одного и принялась изучать меню. После нескольких минут раздумий она заказала порцию пышных панкейков с сиропом и чашку чёрного кофе и принялась с отрешённым видом рассматривать прохожих. Галдящая детвора, постоянно занятые офисные работники, хохочущие подружки и воркующие влюбленные. Последние особенно привлекали внимание, ведь всё вокруг них словно бы пропитывалось этой особой атмосферой вечной весны. Наблюдать за целующимися молодыми людьми для Аяко было очень интимным, но от этого не менее увлекательным занятием. Она прекрасно понимала, что в последнее время всё чаще безумно желала почувствовать себя любимой. Работа в мафии хоть и закаляла её характер, но не превращала в бездушную машину. Поначалу Соно была уверена, что такой образ жизни обязательно искоренит в ней все обычные человеческие радости, оставив место лишь для совершенно механического выполнения заданий. Это являлось довольно распространённым заблуждением. Строгая красотка Хигучи была тому самым ярким подтверждением. Беспрекословно выполняющая все приказы, умная, смелая и внимательная, она не вычеркнула из своей жизни дела любовные. Её томные вздохи, взгляды и чрезмерную заботу об Акутагаве мог не заметить только слепой. Конечно, холодный и неприступный Рюноске обычно был довольно груб со своим телохранителем, но всё же изредка стал принимать её помощь. Вряд ли здесь могла идти речь о большой и светлой любви до гроба, однако и безразличия явно не наблюдалось. Сложные отношения между людьми с трудными судьбами. Аяко накинулась на еду сразу же, как официант поставил тарелки на стол. Уплетая свой незамысловатый завтрак, она продолжала размышлять о том, кем же она на самом деле теперь являлась и к какой цели шла. В окружении суетящихся, громких и активных йокогамцев ответ нашёлся почти сам собой — даже после всех этих событий она осталась всего лишь обычным человеком. Да, её жизнь теперь кардинально переменилась. Сама Соно перестала себя узнавать, но от этого изначальная сущность её осталась прежней. Она всё та же маленькая ячейка огромного улья. Вот только согласны ли были с этой причастностью к общему коллективу все остальные? Мысли о смысле существования и необходимости постоянной борьбы не покидали её уже довольно продолжительное время. Аяко наблюдала за сильным и властным Накахарой, собранной и холодной Хигучи, спокойным и мудрым Хироцу и постоянно пыталась понять, что же движет ими в этой вечной схватке со смертью. Каждый день балансирующие на самой грани, почти пляшущие на лезвии ножа, они продолжали из раза в раз выходить из схватки победителями. Такие же люди, из плоти и крови. Со своими страхами, ошибками и целыми кладбищами в сердцах. Хотела ли она стать такой же? Безусловно. Соно рвалась к свободе. А свобода могла быть только в силе. Той силе, которую мафия поможет ей обрести. Нужно лишь выстоять. Расплатившись за заказ и ещё раз сверившись со временем, девушка отправилась домой пешком. Выбрав маршрут, так удачно лежащий через небольшой парк, она уверенным шагом направилась вперёд. Вновь встретившаяся ей на пути парочка держащихся за руки подростков воскресила в памяти образ улыбающегося Такэо. Они ведь совсем недавно тоже были беззаботными, весёлыми и свободными. По крайней мере, Аяко хотела помнить, что они были такими. Но даже если и не совсем, то могли бы они хотя бы попытаться остаться вместе надолго? Построить отношения, принять друг друга, начать жить вдвоём? Соно ведь мечтала об этом с самой школы. На тот момент это казалось идеальным планом на всю дальнейшую жизнь. И вот сейчас они совершенно чужие люди. Как резко всё переменилось. Остановившись на перекрёстке и бездумно ковыряя носком кроссовка застрявший между плит камушек, она не заметила, как её окружила небольшая группа людей, ожидающих зелёный сигнал светофора. Тяжёлые волосы липли к взмокшей шее, и Аяко почти машинально потянулась собрать их в хвост. Она подняла голову, стараясь разглядеть время ожидания на мигающем табло, и на долю секунды выхватила взглядом стремительно пролетающее мимо тёмное пятно. Локоны рассыпались по спине и плечам, подхваченные потоком ветра. Соно застыла на месте не в силах оторвать глаз от увиденного. Блестящий корпус новенького спортивного мотоцикла, чёрный костюм и, конечно, никакого шлема. Только шляпа, благодаря управлению гравитацией в любой экстремальной ситуации по-прежнему идеально лежащая на голове своего хозяина. Накахара даже не попытался притормозить и на полной скорости пролетел между двумя высокими грузовыми машинами, взмывая вверх и остальную часть пути срезая ещё более оригинально — проезжая прямо по стенам близлежащих домов. Минута — и рёв мотоцикла стих где-то вдалеке. Аяко услышала, как громко люди вокруг неё сетовали на «совсем распоясавшихся эсперов», а сбившиеся в кучку школьницы верещали в полный голос, параллельно что-то высматривая в своих телефонах. Он явно умел привлечь к себе внимание. Как бы Соно не пыталась активно отрицать свой интерес к нему, но в этот самый момент даже она перестала дышать, лишь жадно впившись взглядом в пламя его волос и стройную фигуру, ставшую единым целым с переливающимся чёрным металлом. Всю дорогу домой мафиози не выходил из головы. И это жутко раздражало. Воспоминания о Такэо словно бы ветром сдуло, как только на пару секунд поблизости возник он. Это откровение совсем не обрадовало и без того совершенно сбитую с толку Аяко. Стоило задуматься и сразу становилось ясно, что мысли о Накахаре в последнее время стали появляться всё чаще и чаще. Конечно, он был её начальником, они нередко контактировали и его тайная личность обоснованно вызывала определённую долю любопытства, но даже это никак не могло объяснить столь повышенного внимания к подобной неординарной персоне. Это подметила даже Коё, резко пресекавшая любые вопросы о своём бывшем ученике. — Аяко, моя милая девочка, я не советую тебе спрашивать о Чуе у кого-нибудь. Поверь, такая заинтересованность в нем ещё никому не приносила счастья, — госпожа Озаки в тот день была особо разговорчива. Она сама позвала новенькую к себе для беседы, а затем очень холодно отреагировала, когда Соно невзначай спросила её о прошлом Накахары. — Госпожа, я Вас уверяю, всё это вызвано лишь моим искренним уважением. Я спрашиваю об этом потому, что хочу получше узнать своих коллег и саму систему мафии, — Аяко покачала головой, принимая кружку с чаем из рук миниатюрной служанки, одетой в красивое красное кимоно. Дом одной из глав Исполнительного комитета мафии был прекрасен. Выполненный в классическом японском стиле, с потрясающим садом и десятками человек прислуги. Особняк истинной королевы. Госпожа Озаки была его полноценной частью и логичным продолжением — такая же красивая, утончённая и изысканная. Она порхала из одной комнаты в другую, тихо шелестя длинными одеждами и изредка переговариваясь о чём-то со старенькой домоправительницей, следующей за своей хозяйкой по пятам. — Лишь бы так оно и было, моя дорогая. Мне не слишком нравится этот твой интерес. Чуя вырос невероятно могущественным эспером и очень привлекательным мужчиной, но он явно птица не твоего полёта. Настоятельно рекомендую не тратить время и силы на бесполезные душевные терзания, — она аккуратно сделала глоток, лишь слегка касаясь своими пухлыми губами краёв фарфоровой чашки. Аяко невольно задержала дыхание, совершенно очарованная такой неприкрытой женственностью и чувственностью. Коё полулежала на маленьком диванчике, расшитом золотой нитью. Её персиковое кимоно ниспадало на пол, приоткрывая миру стройные ноги с поразительно белой кожей. Мужчин в особняке почти никогда не было, поэтому его хозяйка могла встречать своих редких посетителей даже в подобном откровенном образе. В мафии поговаривали, что господин Мори был в её доме частым гостем. Соно во все эти россказни верила слабо, но всё же держала ухо востро. — Вы можете быть уверены — я в подобном не буду замешана. Мне это ни к чему. Соно вспомнила эти слова, так легко сорвавшиеся с языка, и тяжело вздохнула. Сказать-то она сказала, но думала ли так на самом деле? Просто пыталась внушить себе, что мимолётное любопытство по отношению к столь эксцентричному руководителю было вызвано стрессом и гормонами. Никакой химии, никаких чувств. Да и глупо всё это. Какая тут заинтересованность, когда она его боится до дрожи в коленях и старается всегда избегать встречи при первой же возможности? Воодушевлённая собственными рассуждениями, Аяко добралась до дома и принялась за сбор вещей. Так как ждать повестки в суд она не собиралась, нужно было как можно быстрее сменить квартиру. Навязчивый призрак Химуро исчез несколько дней назад, и она предпочитала считать, что это из-за скорого переезда. Такие мысли стали неплохой мотивацией, чтобы не откладывать решение о смене места жительства в долгий ящик. К вечеру с упаковкой было покончено. Соно встретила немного опоздавших грузчиков, указала им на коробки с особо хрупкими вещами и отправилась за порцией кофе. Ночь предстояла быть сложной, поэтому дополнительный заряд энергии явно бы не помешал. По пути в небольшую кофейню она позвонила отцу. Общение в последнее время у них совсем не ладилось, но она упорно пыталась поддерживать хоть какую-то иллюзию нормальных взаимоотношений. — Опять переезжаешь? Почему? — совершенно сухой голос отца каждый раз заставлял поёжиться. Она знала, что он был крайне недоволен ею. Аяко почти ничего ему не рассказывала, часто пропадала и совсем перестала приезжать. И если последние два пункта его слабо волновали, то первый совсем выводил из себя. Привыкший к постоянному контролю Масаши никак не мог свыкнуться с тем, что его дочь может просто жить своей собственной жизнью и даже иметь какие-то тайны. — Мне надоела эта квартира. Решила перебраться в другой район, — Аяко уже десять раз пожалела, что вообще заикнулась об этом. Отец задавал много неудобных вопросов, на которые она никак не могла ему ответить. Да и что говорить? Что она теперь преступница и квартиру ей предоставляет Портовая мафия? Или что у некогда одного из самых перспективных полицейских Йокогамы дочь — убийца, скрывающаяся от преследования и теперь заметавшая следы? Уж явно не это он хотел услышать. — Аяко, так ведь нельзя жить. Что за ветреность? В твоём возрасте уже следовало бы быть благоразумнее, остепениться наконец. У многих моих друзей внуки подрастают, а ты всё со своей писаниной по городу носишься. Не стыдно? Его нравоучительный тон злил. Отца только недавно повысили, и после этого он взял недельный отпуск, который провёл с семьёй в Европе. За всё это время он даже не заикнулся о том, чтобы позвать загруженную работой дочь с собой. Не стоило даже говорить о том, что о приезде разговора и близко не шло. — Пап, знаешь, мне уже пора. Созвонимся на неделе, хорошо? Передавай всем привет от меня, — протараторила Аяко, уже приготовившись нажать на отбой. Кофе в её руках ходил ходуном, расплёскивая горячее содержимое по побледневшей ладони. — Не смей так уходить, когда я с тобой говорю! Ты опять сорвалась? Опять распустила себя и позволила этой болезни взять верх? — его голос сорвался на крик. Раньше он редко позволял себе такое, но сейчас сразу пошёл в наступление и даже не попытался уладить всё мирно. — Я не больна. И не проклята. И я не выбирала эту силу, не просила её, — слова вылетали толчками вместе со слезами. Она хотела вытащить это из себя, вырвать с корнями и вышвырнуть прочь. Избавиться. Агрессия и злость, ещё днем охватившие всё внутри, теперь вновь вернулись обратно. Они не давали мыслить здраво, снося всё на своем пути подобно безумному урагану. — Нет, подожди, ты не так меня поняла… Но она не дала отцу закончить, в сердцах выкрикивая: — Я всё поняла верно. Ты такой же, как и та жестокая женщина, которую я даже матерью назвать не могу. Бросаешь и бежишь? Я мешаю твоей идеальной новой жизни? Не вписываюсь в неё? Да к чёрту вас всех! Тонкие пальцы с силой сжали бумажный стаканчик. Она даже не обратила внимание на то, что ещё дымящийся кофе обжёг ей ладонь, оставляя после себя коричневые подтёки и покрасневшую кожу. Она глотала слёзы и упрямо смотрела перед собой невидящим взглядом. Телефон в руке подрагивал, но экран продолжал гореть, оповещая о том, что разговор всё еще продолжался. — Послушай, Аяко, ты не в себе. Это всё она на тебя влияет. Я же учил тебя быть сдержанней. Прекрати плакать и возьми себя в руки. Ты говоришь сейчас то, о чём потом пожалеешь. Соно опустилась на землю, обхватывая себя руками и пытаясь успокоиться. Изнутри рвался бесконтрольный истеричный смех, каждое мгновение рискующий перерасти в настоящую истерику. Проходящие мимо люди с подозрением косились на странноватую незнакомку. С копной взъерошенных волос, в огромной серой майке и довольно поношенных джинсах она была слишком похожа на городскую сумасшедшую. — Да мне уже плевать. Я устала терпеть. Устала сдерживаться. Мне всё это надоело, — её шёпот был еле слышен, но внутри от этих слов будто бы прорвало плотину. Всё рухнуло. — Ты ведь понимаешь, что очень расстраиваешь меня. Это недостойное поведение для дочери полицейского. Что ещё за заявления? — отец явно уже был в бешенстве, но рыдающую Аяко это мало беспокоило. Она услышала всё, что хотела, и теперь не видела смысла в том, чтобы продолжать разговор. — Я очень надеюсь, пап, что когда-нибудь ты всё поймёшь. Лишь бы только не было слишком поздно. И экран потух. Пальцы отпустили телефон, с характерным треском рухнувший на асфальт.

***

Малиновое зарево разлилось по небу, окрашивая своими цветами бурлящую жизнью Йокогаму. Лучи заходящего солнца скользнули по сгорбившейся фигуре, медленно бредущей по заметно опустевшей улице. Аяко пила вновь купленный кофе, спешно вытирала с лица поплывшую тушь и старалась привести свои мысли в порядок. Задумываться о происходящем было страшно, но жизненно необходимо. Она обрубила все связи и все концы. Ей некуда было возвращаться и некуда отступать. Впереди намечалось серьёзное задание, которое нельзя было провалить. Контроль способности улучшился совсем немного, тренировки всё ещё заканчивались больничной койкой, а отношения с коллективом оставались натянутыми. Нужно было исправлять всё. Раз уж ввязалась, то следовало идти до конца. Ведь как бы там ни было, но Портовая мафия теперь была единственным, что у неё осталось.