Профессиональный риск

Аяко держалась из последних сил, чтобы не дать «Синеве небес» окончательно взять ситуацию под свой контроль. Она спешно вспоминала всё, что слышала о способностях от господина Хироцу, чему научилась на изнуряющих тренировках и то, что тайком рискнула опробовать сама. Однако размеренно дышать и представлять в уме «паутину» силы оказалось крайне непросто, когда рядом с тобой стоит подозрительно молчаливый гравитационный манипулятор. Несмотря на то, что её первые короткие объяснения он выслушал достаточно внимательно, напряжение никуда не уходило. Да и стебли «Синевы небес», давно не чувствовавшие такой свободы, продолжали нескончаемо разрастаться и обзаводиться всё новыми и новыми бутонами. Она не думала о том, какие выводы он сделал из сложившейся ситуации. Она думала о боли. Выматывающей, опустошающей, пронзающей тело электрическими разрядами. Врачи в мафии говорили, что её способность, несмотря на свою извращённую форму и паразитирующую сущность, всё же заботится о теле носителя. Внутри организма она помогает быстрее залечивать любое ранение, которое не требует «выхода» силы. Однако регенерация невозможна до тех пор, пока стебли находятся во внешнем мире. Эта особенность была вызвана тем, что всю свою жизнь Аяко подсознательно отторгала свою силу, поэтому та и приняла суть болезни, опасной даже для своего хозяина. — Отзови способность. И молча выполняй всё, что я тебе скажу, — голос Накахары звучал достаточно спокойно, однако она всем естеством чувствовала его недовольство. Ещё бы. Узнать, что одна из опаснейших группировок в Японии замешана в и без того странноватом задании. Интересно, знал ли он об этой угрозе ранее или также сейчас пребывает в замешательстве, как и сама Аяко. Ведь вариант, что он сменил Тачихару именно из-за вот таких политических игр, был крайне вероятен. Даже можно сказать, что пока это самый обоснованный вывод, который она могла сделать в нынешних обстоятельствах. К вороху имеющихся проблем стоило добавить ещё одну — только разгулявшаяся способность поразительно долго не хотела исчезать. Стебли нехотя возвращались обратно в тело, поначалу даже стараясь зацепиться за мебель и подольше задержаться во внешнем мире. Но желание хозяйки освободить себя от этого бремени было куда сильнее, поэтому спустя какое-то время последний лист скрылся в кровоточащем порезе. В комнате стало пусто и поразительно тихо. Аяко избегала возможности столкнуться с начальником, пустым взглядом уперевшись в пол и ожидая… Чего? Как вообще в мафии принято наказывать за подобные опрометчивые решения? Зная буйный характер Накахары и его умение быстро разбираться с возникшими сложностями, не оставалось сомнений, что реакция последует незамедлительно. Но ведь она предприняла максимум усилий, чтобы не сорваться и дождаться его. Он должен принять это во внимание. Просто обязан. — Поднимайся и иди за мной. Она долго ещё будет без сознания? — его вопрос она поймала уже на ходу, стараясь держать в вертикальном положении трясущиеся ноги и особо не пачкать кровью пол. — А, да. Около получаса точно. Может чуть дольше. Она эспер, вроде. Ответом на такое неуверенное утверждение стал короткий взгляд исподлобья, который он бросил на неё перед тем, как открыть ближайшую дверь. Она следовала за ним почти бездумно и как-то совсем поздно поняла, что они находятся в уже совсем остывшей ванной комнате. Накахара откинул со лба мокрые пряди и, приблизившись к большому круглому зеркалу, что-то с шорохом достал из небольшого шкафа-пенала. Дверь он предусмотрительно закрыл за собой, а из освещения оставил лишь бледноватую подсветку. И зачем они тут? Он будет вгонять ей иголки под ногти? Не, слишком вульгарно и старомодно. Да и смысл, имея такую способность, использовать подручные средства для воспитательных мер? Хотя, гравитация могла нанести тут достаточно внушительные повреждения, так ещё и шуму наделать. Всё правильно — он увёл её в уединенное и изолированное место, которое ещё и легко будет отмыть от крови. Стоило ли готовиться к худшему? Чёрт бы побрал этого Накахару. Не поймёшь, что творится у него в голове. Вопреки всем тем здравым рассуждениям, которые она сейчас вела сама с собой, тело невольно охватила мелкая дрожь. Аяко храбрилась, но прекрасно отдавала себе отчёт в том, что на самом деле до ужаса боится физической боли. Несмотря на свою достаточно травматичную способность, отвращение к виду собственной крови и панический страх от сковывающего внутренности ощущения вторжения в тело периодически доводили её до состояния паники. Обычно травмы она получала случайно и неожиданно для самой себя, а тут же можно было ожидать чего угодно. Она своими глазами видела, как члены мафии часами пытали людей, изматывали их и упивались кошмарными мучениями. Это явно не тот случай, когда над тобой сжалятся и дадут быстро потерять сознание. — Руки. Совсем мутные от анемии глаза вяло скользнули по невозмутимому лицу Накахары. Он смотрел на неё с ожиданием, хмуря тёмные брови и чуть поджав губы. Вот и какого чёрта она вообще трогала эту гребанную посылку. Знала бы, что так будет, на километр бы к ней не подошла. Кончики пальцев еле ощутимо покалывало, когда Соно подняла окровавленные ладони и протянула их вперёд. Наверное, любой человек со стороны сейчас бы сказал, что её руки ужасны. Покрытые бесконечным числом тонких серебристых шрамов, плотных шрамов-полумесяцев, шрамов-швов — они никогда не вызывали в ней отвращения. Даже наоборот, хоть многие и являлись высеченным на теле напоминанием и вызывали ассоциации с разными сложными моментами из жизни. Однако показывать их вот так открыто было… некомфортно. Стеснительно, чересчур откровенно и даже неприятно. Она вдруг поняла, что совсем не хотела, чтобы он видел их. Видел её такой. — Дура набитая. Когда-нибудь точно сдохнешь от всей этой херни, которой страдаешь. Запястье обхватили длинные пальцы и одним уверенным рывком заставили разогнуть руку в локте. К наиболее глубокому порезу прижался мокрый кусок ткани, с еле слышным шипением оставляющий на коже пузырящиеся разводы. Кожу нещадно жгло, отчего глаза вмиг стали мокрыми. Аяко дёрнулась, извиваясь всем телом и стараясь любым способом избежать разъедающих кожу прикосновений. В нос ударил едкий запах, а пузырящаяся смесь крови, пота, пыли и дезинфицирующего раствора заструилась куда-то вниз. — Терпи. Взгляд упёрся в чёрную кожу перчаток, обтягивающих длинные и цепкие пальцы. Сознание сквозь боль вытаскивало наружу самые шокирующие мысли. Она заворожённо смотрела на полоску обнажённой кожи его рук и не могла осознать, что в эту самую секунду вот так грубо и напористо Накахара пытается ей помочь. Смачивает в прозрачной жидкости небольшие кусочки тонкого белого материала, с нажимом прикладывает к кровоточащим порезам и держит поистине железной хваткой. Его лицо было беспристрастным, плечи расслаблены, а вся эта обстановка и вовсе вызывала непонятные чувства. — Искать тебе врача некогда. Но если в следующий раз опять решишь строить из себя великомученицу — оставлю истекать кровью. Суицидница недоделанная. Она совершенно не вслушивалась в его монотонные ругательства — взвинченному от нахлынувших чувств сознанию было не до этого. Накахара впервые оказался к ней так близко. В этой своей кипенно-белой рубашке, с чуть взъерошенными влажными волосами, перекатывающимися мышцами, так выгодно подчёркнутыми влажной тканью и притягивающими взгляд каждый раз, как он решал поднять руку и убрать от лица непослушные пряди. Во всей этой бесконечной жизненной суете она никогда не могла бы и помыслить о том, чтобы приблизиться к таким людям — слишком далёкими и неприступными они казались. Но не сейчас. Сейчас они были одни. Меньше чем в полуметре друг от друга. В небольшой ванной комнате где-то совсем-совсем далеко от Йокогамы, от душевных терзаний по Такэо, от настойчивых предостережений госпожи Озаки, от ужасов новой жизни и постоянного желания сбежать. В очередной раз подметив, что длинные рыжие пряди так и норовят соскользнуть на глаза, Аяко решила переключить своё внимание на маленькую дождевую каплю, скользнувшую от сведённых у лба бровей к прямому носу. Она очертила взглядом выступ скул, совсем чуть-чуть выгоревшие по краям тёмные ресницы, острую линию подбородка и вернулась всё к той же прозрачной горошине, переливающейся в тусклом желтоватом свете. Та уже сбежала вниз к кончику носа — и сорвалась. За окном некоторое время шумел ливень, а значит он успел застать грозу на этапе её рождения. Эта мысль вызвала почти бесконтрольное желание узнать — какой же запах был у него сейчас? И ответ, последовавший за навязчивым желанием вдохнуть поглубже, чуть было не лишил рассудка — от Накахары пахло влажностью ночи и терпким дорогим одеколоном. Сочетание, заставившее пульс набатом застучать в висках. Она не хотела знать этого. Не хотела чувствовать. Ей нельзя было думать об этом. Здравый смысл сдерживал бушевавший внутри пожар. Но сознание будто заволокло вязкой дымкой. — От Вас приятно пахнет. Глубоко-глубоко внутри будто бы что-то с надрывом разорвалось и вонзилось в органы миллионом стеклянных осколков. Она сказала это. Произнесла вслух с таким придыханием, это можно было принять за чёртово признание. Его пальцы, до этого ловко скользившие от одного пореза к другому, застыли на полпути к ещё одной кровоточащей ссадине. Чуя медленно поднял глаза на подчинённую. Что она только что сказала? Мысли были так заняты обдумыванием плана их дальнейших действий, что в один момент он с удивлением для себя осознал, что всё ещё крепко сжимает чужое запястье и продолжает исступленно обрабатывать порезы. Когда он преодолел ту самую дистанцию, чтобы вот так запросто прикасаться к кому-то постороннему? И к чему это лохматое недоразумение вообще говорит такие странные вещи? Мозги поплыли от потери крови? Все эти вопросы роились в голове и затормаживали реакцию. Он смотрел на неё прямо — и не мог найти на разрумянившемся лице даже намёка на шутку или бредовое состояние. Ненароком Чуя даже захотел спросить об этом, уточнить, разобраться. Однако молчать было комфортнее и менее трудозатратно, поэтому он просто продолжал упрямо прожигать её взглядом. Мотивы её слов и поведения не хотелось даже обдумывать. Огонёк понимания вспыхнул где-то глубоко внутри, но тут же был потушен яростной ледяной лавиной раздражения. Почему ему вообще нужно лезть в голову какого-то никчёмного сотрудника, с трудом удерживающегося на позициях низших рангов в мафии? Ему нужно было обдумывать хронологию действий, определить тактику нападения отряда «Чёрных ящериц», допросить чёртову драконью крысу, не дать старухе Оно сдохнуть от рук собственного отпрыска. Он не должен сейчас замирать, как грёбанная статуя, и таращиться на эту лохматую девчонку. У него нет времени на всю эту херню. Но что-то заставляло его выжидающе молчать — и продолжать впитывать в себя её пронзительный взгляд. Он только сейчас подметил, что глаза у неё были не чёрными, а синими. Синими, до омерзения. И на левой щеке, будто поставленная кем-то мелкая чернильная клякса, темнела еле заметная родинка. Обычно Соно вечно была такая… взъерошенная, поэтому её лицо редко можно было увидеть открытым. Но сейчас он впервые смотрел на неё прямо. Держал стальной хваткой, пачкая перчатки в багровой крови. И отчего-то не торопился отчитывать за самоуправство. Игра в гляделки длилась мучительно бесконечные пару минут. Чуя в гробовой тишине наблюдал, как осознание приходит в её пустую голову. Он видел, как противно алеют её щеки, как бешено мечутся глаза. И, наконец, как она в ужасе выдёргивает повреждённую руку, отстраняясь и неловко хватаясь за раковину. — Прошу прощения. Думаю, мне всё же стоит проследовать в кинозал. Отправитель наверняка еще там. Стоит сбить его со следу. Хорошо. Он сыграет с ней в ещё одну тупую игру «представим, что ничего не было». Тем более, что сейчас явно не лучшее время для воспитательных процессов. — Думаю, лучше будет отправить туда кого-то другого. Ты же опять вляпаешься во что-нибудь по пути. Я не стану в очередной раз вызволять твою задницу из проблем. Слишком много чести, — почти выплюнул он, остервенело стирая с рук её кровь первым же попавшимся полотенцем. Она спешно выскользнула из ванной, чем-то зашуршала в недрах номера, а потом затихла. Что. Блять. Происходит. Это охамевшее создание только что проигнорировало приказ? Только было Чуя собрал всё бурлящее раздражение в один клокочущий ком и двинулся в направлении спальни, как в проёме на секунду появилось чуть более собранное гнездо волос. — Господин Накахара, буду на связи. Достану всю необходимую информацию и вернусь. Если нет — пожалуйста, пусть команда зачистки заберёт моё тело. Не хочу оставаться тут. И исчезла. Даже хлопка входной двери не послышалось. Она была не странной. Она была тронутой на всю свою херову голову. Раздражение сменилось негодованием. Ведь, как только она произнесла свою последнюю фразу, он каждой клеткой ощутил, как внутри всё всколыхнулось и замерло. Все едкие фразочки, все колкости и оскорбления застряли поперёк горла, так и не достигнув своего конечного адресата. Ведь она могла оказаться права. И эта мысль не покидала его голову вот уже битый час. Связанная и отравленная ядовитой способностью наёмница из токийской группировки продолжала быть агрессивной, будто дикий зверь. Она стирала кожу в кровь, тщетно пытаясь вырваться из сковавших её оков. Разбрасывалась своей аномально огромной физической силой, разламывая тонкую плитку под ногами в мелкую крошку. Но всё это было бесполезно, ведь главным сдерживающим фактором выступали совсем не они. Глава Исполнительного комитета вальяжно восседал в кресле прямо перед ней. Он молча смотрел, как она бьётся в яростном бессилии и раз за разом предпринимает тщетные попытки задеть его. Рыжий дьявол сейчас злил её похлеще той наивной дуры, что парой часов ранее так бестолково попалась в самую идиотскую на свете ловушку. — Закончила истерику? А теперь давай поговорим о твоём неудавшемся нападении, мисс «незнакомка из «Красных драконов», — низкий голос, вкупе с ледяным спокойствием и жутким взглядом выбивал из колеи. Колени у девушки дрожали, но она всем своим видом продолжала выражать ненависть. — Пошёл к чёрту. Хера с два я тебе что-то скажу. Будь Накахара чуть менее взвинчен и чуть более свободен во времени, он бы явно пропустил её едкий тон мимо ушей. Искусством растягивать пытку до бесконечности, изматывать противника и вызывать в нём почти животный страх он овладел в совершенстве. Сестрица Коё долгое время руководила отрядом мучителей, которые могли расколоть даже самых натренированных и крепких бойцов. Именно там он и научился всем тонкостям самых изощрённых пыток и ведения допроса. Сейчас ему было совершенно не до чужих капризов. Перед глазами всё ещё мелькал образ его безмозглой подчинённой, по собственному желанию отправившей себя на верную смерть. Оставалось лишь надеяться, что она не была похожа на его бывшего напарника и не планировала своё самоубийство с самого начала. Иначе тогда он мог ещё в первые часы задания просто выбросить её из окна. И не пришлось бы перчатки пачкать. Сейчас все обстоятельства складывались в их пользу — организация сможет укрепить свои позиции, ведь столичная мафия уже запятнала свою репутацию и первой ввязалась в конфликт. Мирному соглашению и регулярной поставке товара придёт конец, но рано или поздно это должно было случиться — ведь информатор в Токио предоставил все доказательства, что именно их бойцы в демонических масках выслеживают и убивают новичков Портовой мафии. Самое простое задание с похищением на территории Киото — и они опять тут как тут. Оставить такое наглое пересечение всех возможных границ без внимания было бы проявлением трусости. — Милочка, мне кажется, ты плохо понимаешь, с кем имеешь дело. Если считаешь, что ты всех тут можешь напугать и поразить своей безумной силой, то очень заблуждаешься, — Чуя с хрустом размял шею, подавшись вперёд и упирая локти в колени, — Я тебе язык из глотки голыми руками вырву и заставлю захлёбываться собственной кровью. Мне нет дела, кто ты и какого хера вообще здесь забыла. Не станешь говорить — сдохнешь, усекла? Воздух в комнате стал тяжёлым и вязким. Разрушительная способность только и ждала возможности наконец разгуляться. «Смутная печаль» была кошмаром наяву для всех, кто хоть раз с ней сталкивался. Ведь удавалось им это один раз — и он всегда был последним. Его оппоненты за пару мгновений превращались в бесформенную смесь из перемолотых в крошку костей, раздавленных органов, крови и остатков одежды. Конечно, зачастую он не прибегал к таким радикальным мерам, предпочитая избавляться от нападавших их же оружием — просто возвращал обратно всё то, что было направлено на него. Но иногда приходилось применять что-то более эффектное, так сказать, в качестве назидания другим. В этом случае он предпочёл бы выбрать именно второй вариант. Очень уж хотелось поставить зарвавшихся столичных недоумков на место. Девчонка тут же вытаращила глаза, чувствуя растущее давление и впившиеся в кожу оковы. Она ещё некоторое время шумно сопела, прижатая к стальному стулу, и заговорила лишь когда из носа и ушей тонкими струйками потекла густая кровь. — Вы не наёмники, верно? — Смотря, что ты подразумеваешь под этим. — Вас наняли убить нашего главу? Чуя рассеял способность, позволив собеседнице наконец нормально вдохнуть. Она шмыгнула носом и сплюнула кровавую слюну, встряхнув головой и отбросив с шеи намокшие пряди. — Я знаю, что на нашего главу готовили покушение. Он прибыл сюда под прикрытием, однако вы можете даже не рассчитывать приблизиться к нему. Он вас в порошок сотрёт. — Стоп-стоп-стоп. Что за лютую чушь ты сейчас порешь? Какой к чёрту глава? Какое ещё покушение? Вы вырезаете наших новичков, заявляетесь на аукцион в одно с нами время, нападаете на моего сотрудника. Тебе не кажется, что твой херов пазл тут совсем не сходится? — произнёс он, чувствуя, как закипает кровь. Они безжалостно убивали только-только завербованных ребят. Они ни на одно серьезное задание не успевали попасть, а их фото уже перетягивала чёрная лента. Служба в организации никогда не была светлым и весёлым времяпрепровождением, люди гибли достаточно часто, все всё понимали и осмысленно шли на риск. Однако никогда не было такого, чтобы членов Портовой мафии вот так ловили и вырезали в переулках у собственных домов, будто какой-то мелкий скот. Ожидая ответной реакции в виде едкой ухмылки, самодовольных ядовитых возгласов или града из проклятий, Чуя совершенно не был готов увидеть искреннее изумление. Эта тварь издевалась над ним что ли? Чему это она сейчас так удивляется? Наёмница обмякла, жадно всматриваясь в его лицо и будто бы наконец осознавая, что происходит. Было видно, что его слова задели её за живое. Вот только она совсем не была похожа на человека, которого поймали с поличным. — Что? Мы никого не вырезаем, если на это нет заказа! Кто вы вообще такие, чёрт бы вас побрал?! — воскликнула она, срываясь на крик и сжимая подрагивающие губы. — Мы — Портовая мафия. А вот, кто вы такие, ты мне сейчас и расскажешь.

***

Пока её начальник вёл занимательные разговоры с их пленницей, Аяко пыталась построить внятный диалог с ублюдком по имени Юкио Оно. Как и ожидалось — именно он отправил ей тот странный презент и теперь, возмущённый столь долгим ожиданием, явно желал разобраться с бесцеремонной гостьей как можно быстрее. Только было Соно нырнула в темноту частного кинозала, как её грубо повалили на пол и скрутили за спиной руки. Это было уже второе падение за эту ночь, о чём услужливо напомнили жутко саднящие на бёдрах порезы и ушибленная до кровоподтёков спина. Ещё неделю будет страшно на себя в зеркало смотреть. Лишь бы только в лицо не били — она явно не сможет самостоятельно скрыть такую «красоту». Заявится на аукцион в маске? Вполне можно на все вопросы со смехом отвечать, что она спутала его с балом маскарадом. Будут считать сумасшедшей, но зато быстро привыкнут. К женщине с разбитым носом или губой, заплывшим глазом или рассечённым лбом не удаётся привыкнуть никому и никогда. Особенно на мероприятии, собравшем весь свет японской знати. — Отвечай, сука, вы из токийской мафии? — заверещал во всю мощь лёгких уже холёный блондин, как только Аяко рывком подняли на ноги и подтащили к его чересчур вычурному креслу. Она смотрела на уже знакомого ей богатенького отпрыска с неприкрытым презрением, кривя пересохшие губы и сведя брови. Значит столичную группировку нанял не он. Конечно, стоило догадаться об этом сразу, ведь для него это был бы чересчур умный ход. Тогда теперь оставался открытым вопрос, зачем нужно было избивать её в туалете, но что-то подсказывало, что сейчас эту информацию из той крысы достаёт Накахара. И он явно сможет докопаться до истины. — Что у тебя с рожей? Отвечай, пока мы из тебя всё дерьмо не выбили! Я знаю, что твои документы — подделка! Какое же он мерзенькое создание однако. Трусливый, самовлюбленный и жалкий до тошноты. Богатенькие уродцы в её новой жизни продолжали поражать разнообразием форм и видов. Педофилы, убийцы собственных жён и матерей, жадные и обделённые интеллектом. Их жизни были так никчёмны и приносили лишь проблемы окружающим. Желание плюнуть прямо в напыщенную рожу было так велико, что Аяко стоило поистине невероятных усилий сдержать себя. Ей нельзя было нарываться на неприятности. Не дважды за такой короткий промежуток времени. Накахара четко дал понять, что не станет помогать, так что полагаться ей стоило только на себя. Конечно, всегда оставался шанс, что организация не бросит своего сотрудника в трудной ситуации, но рассчитывать только на это было бы крайне глупо. Поэтому оставалось лишь делать то, что получалось лучше всего — вызывать жалость и лгать. — Господин, простите меня! Нужно было признаться сразу! Простите! — она судорожно закивала головой, изображая самый раскаивающийся вид из возможных. Из глаз хлынули слёзы, а под носом тут же стало мокро. Видимо, рыдала она так громко и искренне, что даже его мордобои опешили и прекратили сжимать её руки. Аяко тут же рухнула на колени и, чувствуя подступающий приступ тошноты, за мгновение приблизилась к массивному креслу. Красный ковролин мог казаться мягким лишь на первый взгляд, а по факту царапал кожу не меньше асфальта. Зализанный урод тут же в ужасе отшатнулся от пугающей девицы, ревущей, будто белуга, и заливающейся слезами. Она выглядела так правдоподобно нелепо, глупо и ничтожно, что, похоже, с каждой минутой вызывала всё меньше и меньше подозрений. — Господин, я не хотела! Простите, господин! — Да, блять, прекрати рыдать и скажи нормально! — он окинул взглядом охранников, ответивших ему таким же недоумевающим взглядом. Похоже, сложившаяся ситуация поразила их не меньше его самого. — Это мой босс! Мой босс подделал документы, чтобы я сопроводила его сына на аукцион! Он хотел, чтобы мы тут всё разнюхали и завели полезные знакомства! Он меня заставил! Он всегда так делает! — и для пущей уверенности Аяко повернулась к нему спиной и продемонстрировала синяки и порезы на оголившихся руках. Длинные перчатки сползли на ладони и очень вовремя открыли выгодный обзор на не успевшие срастись увечья. Регенерация работала медленно, ведь после использования способности она даже не успела поесть. Голова кружилась, руки успели затечь от неудобного положения, а кожу будто жгло раскалённым паяльником. Но всё это не могло и близко сравниться с тем, какой огонь сейчас пылал у неё внутри. Ошеломлённое лицо рыжеволосого мафиози так мёртво впечаталось в сознание, что даже все эти обстоятельства, мысли и ощущения не могли вытащить его оттуда. Она двинулась умом? Как она могла ляпнуть такую херню?! Ей жить надоело? Реально решила запасть на этого надменного барана?! Вашу мать, это конец. Это точно край. — Но… как же токийская мафия? Мы ведь знаем, что они здесь. Эта старая тварь точно наняла их, чтобы избавиться от меня… Как же так… — нервный лепет Юкио Оно вскоре стал совсем неразличим. Он судорожно грыз ногти на правой руке, теребил край своего жаккардового пиджака и подёргивал ногой. Аяко наблюдала за такой сменой настроения с явным удовольствием. Как же быстро он раскис. Боится за свою жалкую задницу, не хочет сдохнуть от рук наёмного убийцы. Сам готов убить родную мать ради наследства, но как только речь заходит об угрозе ему самому, так превращается в дрожащего червя. — Господин! Господин! Простите меня! Я слышала от своего босса лишь о Портовой мафии! Господин, я ничего не знаю о токийской мафии! Простите! Не успела она даже всхлипнуть, как её крепко схватили за плечи и встряхнули с такой силой, что голова резко откинулась назад и чуть было не столкнулась с лопатками. Всего мгновение назад трясущийся в ужасе Юкио теперь обжигал горячим дыханием её лицо и таращился безумным немигающим взглядом. — Мафия? Портовая мафия? Где? Когда? Говори, твою мать!!! — он встряхнул её еще раз, отчего Аяко позволила себе скрипнуть зубами и представить, как на него падает самолёт. Или на полном ходу врезается поезд. Так, как этот истеричный недоумок, её не злила даже госпожа Химуро. А ведь её она убила. На благо задания нужно было стоически терпеть, но представлять его мучительную смерть никто не мог запретить. Аяко изобразила оленьи глаза, хлопая ресницами и заливаясь смущенным румянцем. Он готов был сожрать её прямо со всеми внутренностями, только бы достать ответы. Выдержав короткую паузу, она заверещала: — Она здесь, в городе. Мой босс предупреждал, что нужно будет связаться с ними. Для… заказа. Ну, вы понимаете. Юкио притянул её ближе, обдав горячим смрадным дыханием. Он был так ужасающе близко, что она могла рассмотреть каждую пору на длинном крючковатом носе. Плюнуть в лицо захотелось ещё больше, но она пытливо ждала его реакции. Он заглотнул наживку. Повёлся, как тупой осёл, на первую же заброшенную фразу. Его трусость и жадность прямо сейчас рушили все его планы. И Аяко с поразительным удовольствием впитывала эту секунду в себя, запоминала её, смаковала. Она видела, как в чужих глазах вспыхивает решимость. Она чувствовала возникшую вновь его уверенность в себе, его доминирование, власть. Упивалась чувством медленного, но верного разрушения чужой никчёмной жизни. — Давай сюда мне их контакты. Я хочу предложить этим псам работёнку. Лезвие гильотины со свистом опустилось вниз, вонзаясь в плоть и отделяя её от всего остального тела. Один неверный шаг — и всё катится к чертям. Не сделала ли она тоже этот шаг сегодня?