***
Несговорчивая работница оказалась ещё тем крепким орешком. Она упорно отнекивалась от всех вопросов про местонахождение хозяина особняка, отказывалась выдавать ключ и не сдавалась даже после демонстрации оружия и печати на документах. Терпение у Соно таяло быстрее, чем снежинки на её раскрасневшихся щеках. Она готова была придушить эту упёртую мадам своими же руками, но допускать таких всплесков эмоций было нельзя. Сейчас раздражающая незнакомка — её единственный шанс попасть внутрь и узнать правду. И она его ни за что не упустит. — Я уверена, что Вы знаете, что случилось с господином Накахарой. И если Вы сейчас не позволите мне ему помочь, то будете нести на себе груз вины всю жизнь. Вы это понимаете? — на последнем вопросе нижняя губа затряслась от злости и подкатывающей истерики. Она была на пределе. Жуткий холод, расшатанные нервы, тело, готовое развалиться от количества увечий, нанесённых ему всего за каких-то двое суток. Всё это было слишком. — Госпожа Соно, Вы можете произносить здесь любые пафосные речи, но сути это всё равно не изменит. Господин настрого запретил впускать кого-либо в дом — и я не нарушу его приказа даже под угрозой своей смерти. И даже сам Мори Огай не сможет изменить моего решения. Как драматично, чёрт бы побрал эту суку упрямую. Он может гордиться, что воспитал таких верных собачек. Только вот они прямо сейчас потакали его безграничной глупой гордыне. Чёртов мученик. Аяко сделала глубокий вдох и убрала документы обратно в сумку. — Вы правы, это ничего не изменит. Девушка слегка улыбнулась, сложив ладони и поклонившись в знак благодарности: — Хорошо, что Вы это поняли. Я рада… Пистолет приятной тяжестью давил на ладонь, был снят с предохранителя, курок взведён. Идеально, прям точно по инструкции. Рука уверенно направила дуло в белоснежный лоб, прям в район светлого завитка, вывалившегося из-под капюшона. Аяко не чувствовала ни капли сомнения или страха — и такая перемена в собственном характере в любой другой момент точно бы повергла в ужас. Но не сейчас. Сейчас на кону было слишком многое. — Ваша смерть для меня ничего не изменит. Не хотите отдавать добровольно — я заберу ключи сама. Работница сжала губы, сверля Аяко гневным взглядом. Она не молила о пощаде, не поддавалась на шантаж, но и явно не рассчитывала умереть от рук какой-то диковатой девчонки из мафии. Верность господину была настолько безграничной, что заслужила поистине высокой оценки и похвалы. Но только если он серьёзно пострадает, то хвалить и оценивать такую самоотверженность будет некому. — Не стреляйте. Я отдам ключ за неё. Голос позади заставил резко обернуться, выхватив из кобуры на бёдрах ещё один небольшой короткоствольный пистолет и направив в сторону нежданного гостя. Им оказался высокий мужчина средних лет, одетый в длинное чёрное пальто и кожаные перчатки. Его лицо показалось подозрительно знакомым. — Я водитель господина Накахары. Мы виделись с Вами один раз, госпожа Соно. Я привозил Вас в штаб, когда Вы только вступили в мафию. Аяко коротко кивнула в знак приветствия и опустила оружие. Наконец хоть кто-то со здравым смыслом. — Предатель… — прошипела девушка в белом, с ненавистью косясь на мужчину. Он окинул её грустным взглядом, достав из кармана небольшую связку ключей: — Говори, что угодно. Я предпочту спасти молодого господина, чем подыгрывать его безумному желанию разбираться со всеми сложностями в одиночку. А ты можешь таскать в химчистку окровавленные вещи и дальше — чистые рубашки никак не смогут ему помочь. Соно не стала вслушиваться в их разговор, плотнее затянув шарф на шее и двинувшись в сторону особняка. Теперь, когда она точно знала, что с ним случилось страшное, нельзя было терять ни минуты на все эти бестолковые споры. Нужно что-то делать. — Я Вас подвезу. Заодно и расскажу, что знаю, — мужчина положил руку ей на плечо и мягко направил в сторону блестящего чёрного автомобиля. Противиться его предложению никто не стал — так точно будет быстрее, чем тащиться на своих двоих. В салоне дорогой иномарки было тепло и аномально чисто, особенно учитывая кошмарную погоду за окном. Странные люди работали на этого человека. Такие же чудные, как и он сам. — Мы не сразу поняли, что с господином что-то неладное творится. Лишь спустя сутки горничные забили тревогу. Он не выходил из комнаты, грубо выгнал всех прочь из дома и приказал никого не впускать. Та девушка, которую Вы недавно встретили, Масами, пару раз пробиралась внутрь через чёрный ход, чтобы забрать вещи. Она не сказала, что увидела там, но вышла белая, будто мел. А потом разрыдалась. Я проследил за её передвижениями и узнал, что она втайне выносит из дома окровавленные вещи и через время возвращает уже отстиранные. Наверное, думает, что так помогает и продолжает выполнять свою работу. Она очень верна господину. Как и я. Желудок свернулся в узел от стресса, а к лицу будто прилипла маска холодного равнодушия. Она не могла ни открыть рот, ни нахмурить лоб. Все эмоции застыли, ушли глубоко внутрь и теперь ядовитыми иглами кололи под пылающей кожей. — Господин, пожалуйста, расскажите боссу обо всём, что знаете. Он точно знает, что делать. Он… — Аяко нервно затараторила, ощущая, как дрожит голос. Слёзы душили, не выходили наружу, но и не давали сделать вдох. Обжигали адским пламенем изнутри, крошили кости и выдавливали воздух из лёгких. — О, госпожа Соно, он знает. Сегодня утром его помощник сообщил мне, что Вы прибудете. Сказал, что сможете помочь дождаться решения проблемы.***
Массивная дверь открылась поразительно тихо для своих внушительных размеров. Последнее, что донеслось до её слуха, было «Пожалуйста, продержитесь как можно дольше». Что это всё могло значить? Босс обо всём знал — и обманом заставил её вмешаться? Знал, что она не сможет бросить его в таком состоянии? Ловко сыграл на чувствах. Как же это в его духе. Аяко едко усмехнулась потрескавшимися губами. Она вновь и вновь напоминала себе, что мафия — не добрая и милая компания друзей, где все готовы прийти тебе на помощь и поддержать в сложную минуту. Это клубок ядовитых змей, ласково обвивающихся вокруг тебя, заглядывающих в глаза лишь ради того, чтобы в удобный момент заглотнуть целиком и растворить в желудочном соке. Ты лишь игрушка в руках опытных кукловодов. Смирись и играй свою роль до конца. Влюблённая идиотка. Вот посмотри, к чему же привели твои грёбанные чувства. В доме было чуть более тепло, но всё также тихо. Кромешная тьма сменялась редкими проблесками бледного лунного света, пробивавшегося из единственного неплотно затянутого шторами окна. Всё казалось совсем спокойным и безлюдным. В воздухе висел густой запах старой крови, гари и, совсем немного, чистого белья. Скорее всего, она попала в прачечную или котельную. Под ногами чувствовалась холодная плитка, а где-то рядом гудело что-то похожее на газовый котёл. Аяко стянула с себя пуховик и сумку, оставив их на ближайшей ровной поверхности. Рядом положила две кобуры с оружием — они точно не смогут ничем помочь, поэтому не стоило утруждать себе жизнь лишним грузом. Телефон, бинты, складной нож рассовала по карманам пиджака, мысленно перебирая, что ещё могло бы понадобиться. Она не знала, к чему стоило готовиться. Пальцы подрагивали, а лицо обжигали горячие слёзы. Если всё совсем плохо, что она будет делать? Как она может ему помочь, если даже себя не всегда способна защитить? Зачем она так рьяно рвалась сюда, если теперь дрожит от ужаса перед неизвестностью? Что страшнее — больше никогда его не увидеть или увидеть, но в последний раз? Руки сжались в кулаки. Стоп. Необходимо сдерживать панику. Ещё ничего не случилось, она ничего не видела. Нужно сначала разузнать обстановку, всё проверить. Нужно найти его. Она кралась по пустому тёмному дому, всматриваясь в каждый силуэт и стараясь ничего не задеть. Повсюду беспорядочно валялись вещи, мебель была перевёрнута, а люстры выдраны с корнем. Состояние дома внутри оказалось кошмарным и больше напоминало последствия землетрясения. Аяко держалась за стены — и чувствовала, как они крошатся под её пальцами. Каждый шаг был мучительно тяжёлым, но ноги упорно продолжали идти вперёд. Страх давил на виски, от спёртого воздуха тошнило. Хотелось открыть окно, вдохнуть полной грудью, увидеть свет. Лестница на второй этаж предстала лишь в одной своей цельной части, остальная представляла собой редкие фрагменты прежнего великолепия. Добраться наверх получилось лишь с помощью способности — поднявшись на плотных стеблях к приоткрытой двери в одну из комнат. В ней было пусто, но на освещённой кровати лежало нечто похожее на проломленный мотоциклетный шлем. Она сделала два шага к нему, как дверь позади захлопнулась. Что-то с огромной силой отшвырнуло её к изголовью кровати и навалилось сверху. Из носа хлынула кровь, стекая по губам и опадая вниз крупными каплями. Аяко с силой дёрнулась в сторону, но не смогла даже на миллиметр сдвинуть с места это нечеловечески сильное создание. Оно сжимало её запястья в стальных тисках, тяжело дышало и пахло очень-очень знакомо. Влажностью ночи, табаком и кровью. Тонкий серебряный серп вынырнул из-за плотного потока облаков, залив своим молочным светом разрушенную комнату. Глаза распахнулись, а в груди всё сжалось до размеров крошечного атома. Каждый вдох и выдох стал таким коротким, что, перестань диафрагма подниматься ещё секунду, и лёгкие с хлопком разорвались бы прямо в груди. Его лицо было покрыто кровью. Безумный животный взгляд, с мечущимися глазами и посиневшими веками. Распахнутая рубашка, больше похожая на один большой багровый лоскут, чёрные классические брюки, со временем покрывшиеся серой пылью и разорванные сразу в нескольких местах. На нём не было перчаток. Но осталась шляпа. Оголённые длинные пальцы с содранными ногтями и сбитыми костяшками смотрелись до безумия странно рядом с её собственными руками. Аяко смотрела на них, будто заворожённая, почти целую вечность. Пока наконец не вернулась к нему. С осунувшимся лицом, острыми высокими скулами, сжатыми челюстями и гневно раздувающимися ноздрями такого аккуратного носа. Огненные пряди разметались по плечам и лицу, наконец избавленные от крепко сдерживающей их тонкой чёрной ленты. Совсем непохожий на себя. Дикий хищный зверь с рвущимся изнутри гортанным рыком. Напряжённый и готовящийся вот-вот разорвать свою жертву в клочья. С алыми скользящими метками на голой бледной коже. Аяко не успела получше рассмотреть хотя бы одну из них — комната вновь погрузилась в беспроглядную тьму. — Господин Накахара, это я… Совсем тихо начала она, но в ответ получила лишь усилившуюся хватку. Кости рук долго не выдержат, поэтому, если она всё же хочет что-то сделать, то нужно освободиться. Соно попыталась расслабить запястья, чтобы оставить немного места для манёвра, но как только попыталась рвануть вниз — оказалась резко поднята вверх и прижата к изголовью. Его рука сжимала шею так сильно, что можно было услышать собственное сердцебиение под натиском окровавленных пальцев. Аяко потянула носом, сглатывая попавшую в горло кровь. В таком состоянии он убьёт её — и даже не заметит. Словно муху прихлопнуть. — Приди в себя, чёрт бы тебя побрал… Она обхватила слабеющими пальцами его руку, но та была будто выкована из стали. Сердце напуганной птицей заметалось в груди, выбивая толчками густую кровь. Он совсем близко. Прикасается, смотрит прямо в глаза, пытливо ждёт. Она до ужаса боится его в эту самую секунду. И боится, что он погибнет от этой заразы, если прямо сейчас ничего не предпринять. Это всё закончится так бестолково. Аяко почувствовала, как по засохшей на щеках крови вновь скользнули предательские горячие слёзы. Почему она может только реветь в этой ситуации? Почему не использует способность, не остановит его? Разве она так жалко хотела сдохнуть? Он пристально всматривался в лицо, продолжая медленно сжимать хватку. Безумный пустой взгляд скользил по телу, но ничего не находил, не узнавал. Это «нечто» не видело необходимости останавливаться. Сила гравитации сломала бы ей все кости разом. Его удар мог бы раскрошить слабое человеческое тело вместе со стеной. Но зверь жаждал власти. Жаждал видеть, как растворяется жизнь в чужих глазах. И он довольно скалился, пока искра сознания в чужом лице не погасла.