Малахитовый элефантъ. Былина

Как идёт по коридору претёмному, Да ведёт за собой Епифанушку Тот Маслаев, поганый страж-пьяница, Да корит он его за безделие. Вот захлопнулась дверь, да в неволю ведущая, Вот встречает его наш Пахомушка. «Ах ты, братец ты мой, вернулся, родимый мой! Ты мой братец не по крови — по оружию. Ты пошто повесил буйну голову? Ты пошто печалиться изволишь-то? Все мы люди, право слово, ты скажи-ка мне. Всё ты дрался, да тузил меня, ругался всё. А теперь тебе погано стало, вижу я… Ну так что же, что случилось-то с тобою, Храбрый русич мой?» «Успокойся, не трещи, я прошу тебя», — Говорил так в ответ Епифанушка. А Пахому всё одно, всё болтать ему. Всё неймётся былины побаить. «А быть может, я спою тебе что-нибудь? про оркестр потешный не желаешь ли? И там первые аккорды: «вот так-так»… подожди же, подожди, я запамятовал», — Говорил так Пахом, приговаривал, Да затягивать стал свою песенку: «Ах ты гой еси, да оркестр наш потешный! Ах ты гой еси, ты зверь невиданный! Ты здоровый, да ты малахитовый, Ой да чуден ты, мой зверь, моё чудище! А зовут тебя как? Элефантом-то! Элефантом каким? Малахитовым! Как ушла детвора восвояси, Стало чудище на трубе играть Не весёлую мелодию, а грустную, От которой ты слезами-то горючими умоешься, От которой весельчак повесит голову. А играл тот элефант да про жизнь свою, Да про жизнь всё во клетке той тесной, Да про волчью сыть, про невкусную, про невкусную, да проклятую, И на свете белом худо всем живётся, Худо, пока царь Батый по земле русской хаживал, Ну а хуже всего житие-бытие У него — элефанта чудного!» Вот такая сложилась вот песенка, Песня дивная, преизрядная. И замолк вконец богатырь Пахомушка, И заснул богатырским он сном, да прекрепким-то. А в то время Маслаев, страж-пьяница, Всё ходил себе, да ругался он. Ох не любо ему богатырей стеречи! Ох, не люба ему доля горькая!