Любимица Богини

      Скорый приезд Моники одновременно радовал и печалил Уильяма. С одной стороны он очень рад, что его дорогая подруга вернется в королевство. С другой, её здесь ждут очень неприятные известия. Кроме того, в момент до поездки, Моника с отцом планировали к внедрению очень важный проект, смерть матери ударит не только по девушке, но и пагубно скажется на деле.       Уильям отложил книгу и поднялся с кресла. Он уже десять минут скользил глазами по одной строчке, что нисколько не помогало понять смысл написанного. Он волновался. Приближался день получения гримуара, а после и состязание за титул рыцаря-чародея в колизее. И Уильям отчаянно не представлял, как пригласить туда Монику. Вроде бы было просто подойти и сказать, что он очень хотел ощущать её присутствие в столь значимый для него день, но все портило осознание того, что у Моники и так хватает проблем.       Положив книгу на полку, Уильям снова опустился в кресло. Всё это так смущающе сложно. Возможно, будь он более открытым, как Моника, у него бы с легкостью получилось сделать это, но даже после столь длительного общения с принцессой, Ванджанс так и не смог перенять эту её черту. Моника самостоятельно вписывала себя в его жизнь, но сделать шаг навстречу ей Уильям отчаянно боялся.       С кухни повеяло прекрасным ароматом трав и мяса. Приглашенная горничная готовила ужин. Обычно девушка приходила в обед, помогала с уборкой, глажкой и готовкой, а после уходила к себе. Юноша с какой-то долей ностальгии вдохнул приятный аромат. Даже он в какой-то момент начал наводить на мысли о Монике. Тот самый сад, где они впервые разделили вместе еду, стал для Уильяма приятным воспоминанием, что он бережно хранил в памяти.       Сколько он себя помнил, то всегда был один. Странный шрам на лице действовал словно проклятие, отгоняя от себя людей и вызывая в них ненависть. Сейчас Уильяму очень тяжело вспомнить, какова была его жизнь с матерью. Тогда он был очень юн, а запоминать было особо и ничего. Мать была дочерью ремесленника и неплохо вышивала, зарабатывая этим себе на жизнь. Наблюдая за ней и от скуки пробуя повторить Уильям и обучился шитью, можно считать, что это был один из навыков, что достался ему от родительницы. Большую часть времени женщина ходила словно в прострации, не замечая ничего вокруг, в том числе и сына. Уильям сначала пытался звать её, но после показательного игнорирования прекратил попытки. На улице люди сторонились его, шепчась за спиной и уводя детей, словно от прокаженного. Так и сидел он у себя в коморке около печи в одиночестве.       Спустя несколько лет осознанной жизни, когда Уильям смог прочувствовать всю тяжесть своего положения, на него, как гром среди ясного неба, свалилась новость о том, что его заберёт настоящий отец. Хоть мальчик и был совсем юн, но прекрасно понимал, что отношение отца к нему будет такое же, если не хуже. Но все же сердце грела мысль о том, что возможно отец примет его, сможет выразить ту любовь, что не смогла дать ему мать.       Но он ошибался. Уильям понял это, когда ему сказали, что барон Ванджанс прислал карету для того, чтобы его забрали. Все хрупкие мечты о жизни с отцом разбились, словно хрустальный замок, брошенный о каменный пол.       «Он не приехал, потому что я ему не интересен. Ему что-то от меня нужно, вот и все», — вспоминает Уильям свои тогдашние мысли. И он оказался прав, у барона не было наследника, ему просто нужна была кукла, которая бы плясала под дудку старших сестёр. Расчёт был простым: выдать всех трех девушек замуж, а после, чтобы не отдавать бразды правления мужьям дочерей, поставив нужного человека на место барона Ванджанса и вертеть им как вздумается. Этот план Ванджанс-старший даже скрывать не стал. Выдал это при их первой встрече. А после отдал ребёнка на попечение мачехе и сёстрам. А уже они смогли полностью отыграться на Уильяме. Тогда мальчик понял, что попал, если не в ад, то в его ближайший филиал.       Мачеха любила всячески изводить его: морить голодом, кидать объедки со стола, словно собаке, заставляла работать везде, где только можно, и вечно говорила, что Уильям должен быть им благодарен, ведь они дают ему кров и даже позволяют учиться с дочерью. Уильям с удовольствием променял бы все это на прошлую жизнь с матерью.       Отношения с Астрой у него были ничуть не лучше. Девочка, копируя поведение матери, начала активно унижать его словесно и физически. Особенно Уильям боялся истеричного характера Астры. Она в любой момент могла словно обезуметь, начать всë крушить и кидаться вещами. Что в мальчика только не прилетало за все время проживания с ней в одном поместье.       Уильям и сам не знал, почему продолжал верить, что все станет лучше. Намного лучше. Возможно, его таинственные сны, где он проживал лучшую жизнь, хоть немного помогли ему оправиться от жестокой реальности. Он словно погружался в мир, где он любим, оттого просыпаться было ещё больнее. Но у этого сна всегда был плохой финал. Кровь и смерть. Уильям не совсем понимал, что происходило в конце, но чувствовал чью-то жгучую ненависть и боль.       А потом его жизнь разделилась на «до» и «после».       Моника.       Один человек и один проведённый с ним вечер смог аккуратными стежками зашить его огромную кровоточащую рану, что с каждым днем все сильнее изводила его.       Они встретились при странных обстоятельствах, но Уильям иногда благодари судьбу, что она оказалась рядом. В каком-то смысле он был даже благодарен мачехе, что решила запереть его в амбаре, лишь бы он не мешался.       Моника была маленькой и очаровательной, словно фарфоровая кукла, которые он видел у Астры в комнате. Её белоснежная кожа сильно контрастировала с тёмными волосами и глазами. В темноте амбара Уильям так и не смог рассмотреть цвет, но когда они вышли на свет, то мальчик с трудом сдержал восторг, такой цвет он видел, только когда вглядывался в темноту ночи.       Но больше, чем внешность девочки, Уильяма подкупило ее отношение к нему. Она мало того, что не боялась его, так еще и фонила дружелюбием. Правда, ему тогда показался странным её взгляд. Сквозь внешнее спокойствие и добродушный настрой, отражалась какая-то печаль.       Хоть Ванджанс и был отвергнут обществом, но он продолжал наблюдать за ним, ведь только так можно было понять, как наладить с ним отношения. И из всех увиденных им детей никто взглядом не походил на Монику. Слишком уж сложные эмоции были в глубине. Дети не умеют играть роли, они ещё слишком малы, чтобы надевать маски. А тут, в тёмных и бездонных очах, смешался странный коктейль из эмоций. — Господин Ванджанс, все готово. Ужин на столе, проходите! — крикнула с кухни служанка. — Спасибо, я уже иду, — ответил ей Уильям и пошёл в сторону кухни, оттуда доносились приятные ароматы жареного мяса, свежих овощей и какой-то выпечки. — Приятного аппетита, Господин. На сегодня все дела выполнены, так что я пойду, — девушка стояла около стола и развязывала передник.       Уильям кивнул ей и служанка вышла, забрав свои вещи из коридора. Он остался один на кухне. Солнце медленно клонилось к закату. Смотря на него, Уильям думал, что рассвет ему нравится больше.       Он сел ужинать. Мысли о Монике снова заполнили сознание. Он вообще любил вспоминать тот момент в саду. Моника тогда обработала ему раны и накормила. Уильям очень сильно переживал из-за того, что Моника увидела ту сцену с Астрой. Детям свойственно копирование. Он боялся, что Моника, узнав о небрежном и жестоком отношении к нему, будет вести себя также. Но девочка вновь поразила его, встав на его сторону и отказавшись от общества Астры.       Уильям впервые познал заботу. Словно те сны о другой жизни начали исполняться. Хотя его немного пугало то, что все в итоге может закончится, как и там — кровью и смертью. Он старался отогнать эти мысли.       Моника помазала синяки мазью и отдала остатки ему, а после они поели. Странное чувство нереальности накатило на него тогда. Словно Моника исчезнет, а он проснётся на своём месте в амбаре. Все было слишком сладко, чтобы в итоге оказаться правдой. И Уильям почему-то стал это понимать. Он вдруг вспомнил, что совсем не поблагодарил свою новую подругу за все, сделанное для него. К тому же он понимал, что ему совсем нечем отплатить ей за доброту. Слезы навернулись на глаза сами по себе. Если он что-то не сделает ей в ответ, она уедет и никогда больше не вернётся. Маленький Уильям тогда не понимал, что иногда люди делают что-то, ничего не требуя взамен. Моника оказалась одной из них.       Она его обняла. Это были не те прикосновения, когда Моника со страхом прижималась к нему, увидев паука. Нет, это были приятные объятия, словно она укутала его тёплым пледом. Уильям тогда впервые с кем-то обнимался. И ощущение поддержки, что он тогда испытал, показалось ему невероятным. Казалось, словно Моника заменила собой все те тяжбы, что выпали на его судьбу. Девочка, встреча с которой кардинально изменила мир мальчика, перевернула страницу его книги, открывая взору чистый лист. Она старательно помогала писать продолжение его истории, оказываясь на каждой еë странице.       Уильям не знал любви своей матери, но чувствовал словно именно так и должна она выглядеть.       Моника была очень тактильной. Уильям это понял с их первой встречи. Там, под деревом в саду, когда она прижимала его к себе и гладила, мальчик ощущал себя самым счастливым человеком на свете. Эти мягкие прикосновения возвращали его в реальность и давали ощущение надёжности. Того, что все это не исчезнет.       С ходом времени Уильям понял, что ему тоже хочется касаться Моники. Он словно заразился от неё этой любовью к прикосновениям. Правда, появлялась она только по отношению к самой Монике, к другим людям Уильям такого не испытывал, даже наоборот, избегал лишних касаний.       Хотелось вернуть всю ту теплоту, с которой Моника относилась к нему. Вообще, долг Ванджанса перед Моникой был непомерно огромный. Принцесса столько сделала для него: дала образование, позволила съехать из поместья и жить отдельно, купила квартиру и в целом обеспечивает его. Благодаря ей Уильям стал вхож в аристократические круги. И самое главное, она дает ему уверенность в том, что его шрам — это не проклятие. Моника словно прекрасно знала о комплексах Ванджанса, потому всегда напоминала ему о том, что шрам его нисколько не уродует.       Осознать свою глубокую привязанность к Монике было несложно. Уильям прекрасно понимал, что каждый день проведённый с ней вместе делает его счастливым. И с каждым днем хотелось все больше и больше. Уильям начал со смущением осознавать, что ему мало объятий, мало чмоков в щеку, мало прикосновений. Но Ванджанс слишком благоговел перед принцессой, он просто не мог сказать ей о своих постыдных желаниях. Боже, а если она посчитает его извращенцем и отдалится. Уильям не представлял себе жизни без Моники, хоть его и начали окружать хорошие люди. Например, Юлиус — чародей из Серого Оленя, один из немногих, кому был интересен сам Уильям, а не его шрам. Но это было совсем не то. Моника вселяла уверенность, Моника помогала, Моника любила и проявляла ласку. И Уильям осознал, что образ матери, который он изначально видел в Монике, сменился на другой, более щепетильный и нежный. На образ родственной души, который будет рядом, с которым хочется связать душу и сердце. Он влюбился. Окончательно и бесповоротно.

***

      Поужинав, Ванджанас пошёл готовиться ко сну, завтра важный день. Он рассчитывал встретить Монику и хоть минуту поговорить с ней. Слишком много всего накопилось, а их общие раскопки в библиотеке об эльфах ничего не дали. Словно люди самостоятельно закопали все воспоминания о них в глубинах шкафов.