Кащенко

Последние десять дней, когда Егор где-то пропадал, Данила всеми силами старался не заходить в социальные сети. Он решил, что в этот раз не будет никому надоедать своими сообщениями, самим собой. Если человек решил уйти из его жизни, то лучше просто принять этот факт и не пытаться искать общения и встреч. Поэтому каждый раз, когда он открывал переписку с Булаткиным, мысленно давал себе пощечину. Ты уже проходил это, тебе хватит. Но один раз, после очередной бутылочки пива, написал. Так, между прочим, ответил на историю какой-то шуткой про прическу. Егор не ответил. Быть может, он обиделся? Такой может не только обидеться, но и в черный список кинуть за то, что не поставил лайк. Тогда Даня решил просто и открыто написать в личные сообщения. «Привет! Как твои дела? Ты ещё в Питере?» — это, казалось бы, простое сообщение Поперечный писал около десяти минут. Всё старался замять что-то личное, спрятать под покровом повседневности и некого официоза. Рыжего ломало. Он отчего-то не хотел отправлять сообщение. Казалось, будто отправит, а на другом конце Егор прочтет, закатит глаза в своей манере и подумает, как же Даня его заебал. Парень зажмурил глаза и отправил сообщение, как восьмиклассник, который приглашает на дискотеку самую красивую девочку класса, боясь получить в ответ лишь насмешку. Егор тогда так и не ответил. Прочитал и не ответил, как ссыкло. Неужели нельзя по-человечески взять и написать прямо: «Даня, ты меня заебал, не пиши больше, пожалуйста». С другой стороны, Поперечному подошло бы и самое простое и откровенное: «Иди нахуй». Но в ответ не пришло ни того, ни другого. Тогда, чтобы не травить себе душу, не исходить на говно каждый раз, он заблокировал Крида везде. Не самый взрослый поступок, но Даниле так было легче. С глаз долой, из сердца вон, или как там было во всех этих пабликах вконтакте. И ведь действительно стало немного легче. Даня занялся новой программой, записал пару разговорных видео. И вообще ушел этот ком из груди, стало как-то посвободнее дышать, и курит он теперь ради удовольствия, а не ради мнимого успокоения. Сейчас Поперечный сидел в баре с Сашей, который позвонил на следующий день после их прошлой стычки и извинился. Все, вроде, приходило в норму. Рыжий зря переживал: это была шоковая терапия и всего лишь. — Короче, всё, выпиваем, и я вызываю тачку, — Данила поднял стакан с виски. — Чувак, посиди еще, ну, — Дима, еще один друг парня, похлопал последнего по плечу. — Бля, ты время видел? — Реально, мы сейчас тоже поедем, — Саша привстал, чтобы чокнуться, — давайте в пятницу еще встретимся. Друзья чокнулись и залпом выпили. Даня сильно опьянел, сам от себя того не ожидая. — Принцесса, поехали. — Ты кого принцессой назвал? — Саня не понял и заржал. — Ну ты как та принцесса, что на горошине спала, — Поперечный взъерошил волосы друга и пожал ему руку, — ладно, я уехал, пишите. Компания попрощалась с Данилой, тот вышел на улицу и закурил. Оговорка по Фрейду, ничего странного. Машина приехала быстро, таксист, на счастье, был неразговорчив. В машине играла какая-то попсовая радиостанция. Рыжий смотрел в окно и улыбался. Все было удивительно неплохо, и опьянение было приятным. Такое светящееся облако, в котором плывешь, а вокруг темнота. Будто ты один, а вокруг никого.

С тобой я не могу И без тебя никак, Мой самый лучший друг И самый злейший враг

Наверное, чтобы окончательно удалить Егора Крида из своей жизни, нужно все время ходить в наушниках, в которых будет орать жесткий хардкор. — Не могли бы Вы переключить музыку? Даня ощутил некогда знакомое давление в висках. Боль растекалась, словно разлитая краска, заливалась во все внутренние щели, заполняла пустующие места. Лучше бы им оставаться пустыми. Водитель молча переключил радио на другую волну, и Даниле немного полегчало, хотя трепет в груди и ком в горле, кажется, останутся с ним до завтра. Поперечный открыл Инстаграм и в огромном потоке сторис искал профиль Егора Крида. Просто интересно, чем он сейчас занимается. Может, сидит сейчас один, скучает, хотя он бы никогда не дал об этом знать. У Дани на мгновение как-то вылетел из головы тот факт, что Булаткин уже как несколько дней у него заблокирован. Ну и к лучшему. Рыжий убрал телефон. — У меня по карте. На скамье у подъезда сидел парень в капюшоне. Он вытянул ноги и опустил вниз голову. Данила в темноте быстро прошёл мимо парня в надежде на то, что последний не попросит у него закурить. — Даня. Знакомый голос. Даня обернулся у подъездной двери и всмотрелся в темноту. Егор. — Не узнал меня, да? — Булаткин поднялся со скамейки, подошел к рыжему и приобнял. — Привет. — Привет, — Поперечный дернул плечом и полез в карман за ключами. — Зайду? — Наверное. Данила пытался показать полное спокойствие и невозмутимость, но внутри всё разрывалось. Почему Егор приехал? Скорее всего, по той же причине, почему и не отвечал ему — дать понять, что ничего и быть не может, чтобы Даня закатал губу и успокоился. Парни вошли в лифт, и Поперечный смог разглядеть лицо гостя. Тот натужно улыбался, вертел телефон в руках и глубоко дышал. Тем не менее, выглядел, как всегда, прекрасно, а запах парфюма заполнял небольшое пространство лифта. — Извини, что без приглашения, — замялся Крид, — я пытался связаться, но ты везде меня заблокировал. — Все ок, — односложно ответил Даня. В тот момент, когда Егор сказал про блокировку, Данилу будто бы прошибло током от стыда. Хотелось провалиться прямо в шахту лифта. Парню всегда было стыдно за порыв — взять и заблокировать. Так делали только маленькие девочки, которым подружка на контрольной не дала списать. Но Даня ведь не девочка, и даже уже немаленький. Он взрослый парень с проблемами, которые заставляли жрать себя каждый раз, когда он видел человека у себя в друзьях, в переписке, в ленте. Поэтому, чтобы попытаться как можно скорее избавиться от ноющего чувства в груди и кома в горле, что мешал дышать, он нещадно блокировал всех, кто некогда был ему дорог. Но чувство стыда за поступок, несвойственный его возрасту, полу и образу вкупе, не давал ему покоя. Поперечный открыл дверь, Ракета как всегда начал носиться по квартире. Пес радостно кинулся на Егора. — Привет, жук! — Булаткин присел на корточки и начал чесать за ухом хрюкающего от радости пса. — Он козявка, — Даня кинул ключи куда-то в угол и прошел в кухню. Крид разулся и прошел следом. — Ты зачем здесь? — Заехал повидаться, — блондин широко улыбнулся и оперся о дверной косяк. — Понятно, — Поперечный ухмыльнулся. Выпитое в баре мгновенно улетучилось, ощущение легкости пропало. Осталась лишь тяжесть и головная боль, усиливающаяся с каждой секундой. Даня достал водку и рюмку. Водка из морозилки становится тянущейся, словно кисель. Парень плохо знал физику, поэтому вид тянущегося напитка немного завораживал и успокаивал, как если бы он смотрел на горящую свечу. Каждому свое. — Налей мне тоже. — Налей сам, — Данила залпом выпил и сильно поморщился. Дрянь. Какая же дрянь эта водка. Она приносит на утро головную боль, от нее тошнит, а еще от нее влюбляешься во всяких Егоров Кридов: сначала в музыку, потом в человека. Рыжий закурил и уставился в окно. — Дань. Поперечного коробило от того, как Булаткин произносил его имя: еле заметно протягивая букву «а» так, будто это не имя, а та водка из морозилки. Или ему это наоборот нравилось, рыжий пока не разобрался. Ему сейчас было понятно лишь то, что Егор раздражал своим присутствием. Его было слишком много. Он заполнял всю квартиру не то своим дорогим парфюмом, не то энергетикой, от которой было уютно и хотелось спать. Она обволакивала, как та самая водка из морозилки. — Прости меня. Егор постепенно подходил ближе, как нашкодивший пес, что по-своему просит прощения. — Я просто не уверен. Начинается. Он пришел сюда только за тем, чтобы сказать, что не уверен? Лучше бы просто написал это. Или бы совсем ничего не говорил, так удобнее. — Пожалуйста, давай просто не будем никогда больше это обсуждать. Даня сказал это куда-то в открытое окно, во двор, который освещался уличными фонарями. Обида потихоньку начинала закипать внутри. Почему нельзя сразу говорить напрямую? Почему люди всегда убегают? Но срываться нельзя. Надо держать себя в руках, не подавая виду, что Данилу все это бьет глубоко в сердце. Булаткин подошел ещё ближе и уже стоял почти впритык к рыжему. Последний чувствовал его дыхание на своем затылке. — Почему? Я хочу обсудить это с тобой. Поперечный повернулся к Егору лицом и оказался очень близко. В полутьме парень не мог разглядеть лицо блондина, не видел его эмоций, только слышал, как тот глубоко дышит. Это от чего-то раздражало. Наверное, от непонятных эмоций, которые Даня испытывал к Криду, а может от того, что вся ситуация уже начинала наскучивать. — Для чего, Егор, скажи? — Потому что это важно. — Для меня — нет. Данила врал плохо. Взгляд предательски начинал бегать, ладошки потеть, а дыхание учащаться. Но сейчас, в комнате, которую освещал лишь свет прихожей, парень отчего-то чувствовал мнимую уверенность, что в этот раз слукавить удастся, что теперь он точно не выдаст себя. — Даня. Опять эта ледяная водка из имени, которая лилась из губ Егора. — Да что тебе нужно, я не понимаю? — Поперечный снова не сдержал данное себе обещание и снова срывался. — Что ты хочешь мне сказать? Что это было ошибкой? Что вообще все неправильно? Что вообще-то ты не пидор? Или что? — Послушай, пожалуйста. — Егор, я всё это и так знаю. Даня попытался отойти от Булаткина в сторону, чтобы не чувствовать эту обволакивающую энергию, клонящую в сон, заставляющую верить в лучшее. Ведь лучшего здесь не будет. Но Крид не выпускал парня, слегка придерживая его за плечи. — Я хочу сказать лишь то, что сейчас моя очередь. — Какая нахуй очередь? — В нашей игре, — блондин пристально смотрел в глаза Данилы. — А я не хочу больше играть, потому что это хрень какая-то, а не веселье. Поперечному удалось отойти от Егора только после того, как он дернул плечами и резко шагнул в сторону. Обстановка нагнеталась. В воздухе уже ощущалось некогда привычное для Дани напряжение, которое, как показывала практика, не сулило ничего хорошего. — Поцелуй меня, — Булаткин опустил голову как тогда на скамейке, когда то же самое сказал Данила. — Бля, Егор, несмешно, — рыжий усмехнулся и снова налил себе водки. — Я сейчас серьезно. И правда. Блондин сказал это слишком тихо, еле слышно. Даню это даже немного огорошило. Он бы хотел это сделать, но сейчас просто застыл с поднятой к лицу рюмкой и рассматривал гостя. Рыжий боялся вновь подставиться, вновь разочароваться. Поэтому просто стоял и рассматривал его. Булаткин не стал дожидаться ответа. Он забрал рюмку у Данилы, быстро опрокинул ее и не стал закусывать. Просто выдохнул и крепко поцеловал Даню в губы. Последний опешил и сначала не знал, как ему реагировать. Но пока в голове рыжий беседовал сам с собой, Егор углублял поцелуй, языком проникая в рот Поперечного. Крид целовал жадно, не так, как в прошлый раз. Парень не давал себе возможности отдышаться, прижимал Даню к себе, как прижимает к себе бутылку с водой человек, найденный в пустыне. Рыжего это сводило с ума. Голова кружилась, ноги подкашивались, а дыхание само по себе становилось тяжелым. Запах парфюма Егора смешивался с запахом водки и сигарет Дани. Это создавало невероятно возбуждающий букет, совмещало несовместимое. Булаткин холодными пальцами гладил шею Поперечного и опускался ниже, что заставляло последнего дышать еще быстрее. Блондин коленом раздвинул ноги Данилы и прижался сильнее. Даня был возбужден. Он чувствовал сладкую истому, разливающуюся внизу живота, заставляющую издавать еле слышный стон. От этого Егор улыбнулся в поцелуй и спустился губами на шею. Поперечный боялся лишь того, что Крид сейчас остановится, уйдет и больше никогда не выйдет на связь и тем более не приедет к нему. Но страх сменился нестерпимым ожиданием после того, как Булаткин опустил свою руку на ширинку Дани и, не отрываясь от поцелуев на шее, начал осторожно поглаживать. — Блять, — Даня неожиданно для себя выругался и закусил губу. — Прости, я не должен был, — парень убрал руку и оторвался от шеи. — Заткнись, Егор. Данила закрыл рот Крида поцелуем и сжал волосы на его затылке. Хотелось, чтобы Егор издавал звуки, говорил что-то непристойное, что-то такое, что больше никто не должен был узнать. Поэтому рыжий ловким движением руки расстегнул ширинку на джинсах Булаткина, просунул руку в трусы и сжал его член. — Дань, — блондин тяжело выдохнул и заерзал. Парень быстро приспустил штаны с Поперечного и взял в ладонь его уже вставший член. Данила застонал и в ответ начал двигать рукой. Булаткин сильнее прижался к рыжему, прикасаясь своим членом к члену парня. — Давай я. Даня взял в руку оба возбужденных члена и начал двигать рукой. Он никогда раньше так не делал. Только несколько раз видел такое в порно и друзья-геи рассказывали, что это приятнее, чем обычная дрочка чужой рукой. Поэтому Поперечный надеялся, что справится, что порно-актерам это действительно нравилось, а друзья рассказывали это всерьез. Егор положил голову на плечо Данилы и скулил, закрывая себе рот рукой, другой рукой сжимая волосы на затылке парня. — Посмотри на меня, — прошептал Даня. Булаткин все также продолжал стонать парню в плечо и ничего не отвечал. — Барби, — Поперечный немного сжал член Егора, чтобы тот отреагировал. Блондин поднял голову и посмотрел Даниле в глаза. Губы гостя были сжаты, глаза прищурены, а на лбу выступили капельки пота. Он сдерживался. Рыжий ускорял амплитуду движения, а свободной рукой держал лицо Егора перед собой. Он хотел видеть, как меняется Крид, хотел видеть его чувства. Даню это возбуждало еще больше. Булаткин рвано целовал Поперечного. Он задыхался от нахлынувшего удовольствия, а самого Даню охватывало нестерпимое возбуждение и радость. Радость от того, что он все же нужен, что человеку нравится то, что он делает и как. — Дань, я сейчас кончу, — Егор застонал и уткнулся носом в шею парня. Поперечного повело от одной фразы. Он увеличил скорость. Возбуждение накатило с новой силой. Егор Крид извивался в его руках, двигал бедрами в такт движению руки. Сейчас он переставал быть идеальным, но до сих пор казался прекрасным. Булаткин укусил парня за мочку уха, заскулил и кончил на ладонь и покрасневший член Дани. Буквально через пару мгновений Данила кончил следом, издав нечто похожее на рык и оставляя в памяти лишь этот последний звук. Егор все также продолжал стоять, уткнувшись носом в плечо Поперечного. Последний тяжело дышал и боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть это мгновение спокойствия и приятного опустошения мыслей. Булаткин гладил Даню по голове и целовал в ухо. Дане же хотелось лишь одного — узнать. — Когда ты в Москву? — Данила спросил это тихим хриплым голосом. — Завтра. У Поперечного ухнуло в груди. Он знал, что блондин здесь не навсегда, но не знал, что так скоро. Покоробило, что Егор Крид таким образом пришел попрощаться. Но главное, что к нему, а другое, наверное, уже не так важно.