Кащенко

— Давно мы с Вами не виделись. — Три месяца — не срок, — Даня хмыкнул. — Что привело ко мне? Данила сам не понимал, для чего пришел. Наверное, просто поболтать по-дружески. Простое, ни к чему не обязывающее общение за деньги. — Не все гладко, — парень натянуто улыбнулся. — Что случилось? — сказала терапевт низким голосом. Кабинет терапевта для Поперечного такой же уютный, как то самое ощущение, когда мама в детстве кутала в полотенце, брала на руки и несла из бани до дачного домика, чтобы он не простыл. — Я боюсь своих желаний. — Расскажите о них. — Ну, — ком встал в горле, — у меня появляются желания причинять боль. Две недели после того, как Егор уехал, Данила формировал в своей голове картотеку произошедшего. Днями пытался не оставаться один, чтобы не допиться до алкогольной комы. Брал пса и гулял по городу, виделся с друзьями, старался работать. Перед выходом на сеанс несколько раз проговорил у зеркала то, что собирался выдать терапевту. Но как только он присел в велюровое кресло изумрудного цвета, то все заготовленные фразы растаяли, оставляя в голове лишь «только не плачь в этот раз, не будь идиотом». Хотя, почему-то плакать не хотелось. Напротив, настроение было боевое, хотелось противостоять и защищаться. Наверное, в таких состояниях лучше не приходить к психологу. — Моральную или физическую? — Унизить, а потом битой добить, знаете, — он потёр подбородок и ухмыльнулся. — Желательно, ещё кошелек забрать и чтобы потом не посадили. — Не все так плохо, — психолог кивнула и улыбнулась, — в этот раз Вы даже шутите. — Я просто хочу выбить скидку тем, чем умею. — Лучше продолжим. Вся картотека полетела к чертям, будто бы Ракета перевернул стеллаж с воспоминаниями, играя в мяч. Вспоминалось только последнее событие: Крид отправил огонёчек на сторис, не ответив ни на одно ранее отправленное Даней сообщение. Телефон последнего полетел в стену. Ярость и непонимание застилали глаза. Парень от злости кричал куда-то в пустоту квартиры, а внутри все скручивалось. Егора хотелось разъебать. С разворота в челюсть, ногой по яйцам и будет с него. — Да ничего особенного, обычные приступы ярости. Поперечный не шутил. Ему действительно казалось, что в этом ничего нет такого. Булаткин же заслужил своей смазливой рожей и сраным штрих-кодом на шее. Даня такого даже по акции бы не взял. — Что значит «обычные приступы ярости»? Могут быть необычные? — Я имел в виду, что они оправданы. — Расскажите. — Да рассказывать даже и нечего, — Данила закрылся. — Расскажите, вдруг мне тоже захочется начать использовать в своей жизни, как вы говорите, «обычные приступы ярости». Психолог была специалистом. Она качественно ебала мозг: дорого, мягко и с пользой. — Ну помните, я раньше приходил сюда, плакал и говорил, что меня, типа, обижают? — Помню. — Вы тогда ещё сказали, что нужно дистанцироваться. — Да. — И вот раньше, как Вы знаете, я душил заботой и гиперопекой, — психолог кивнула. — Сейчас всё по-другому. Мне в прямом смысле слова охота душить. Не до смерти, конечно, но сильно, чтобы, знаете, до посинения, — Данила вжался в кресло, ему было стыдно. — И чтобы потом, типа, поцеловать. Ну вы поняли. — У Вас появился новый партнёр? — Да. Из губ Поперечного вырвался смешок. Партнёр, ну да. Такой партнёр, который посылает огонечки в сторис и которому впадлу ответить на сообщения. Партнёр, который пропал. Партнёр, который дорожит своей прической больше, чем людьми. Хотя, зачем Егору вообще дорожить Даней, если у них было в общей сложности пять дней вместе. И то с постоянной выпивкой, поцелуями через дрожь, возникающую у Данилы каждый раз, когда Крид к нему прикасался. Ну-ну, партнёр. — Расскажите о нем. — Нахуя? — психолог вывел Поперечного из мыслей, которые заставляли напрягаться ещё сильнее, вынуждая испытывать смесь из обиды и злости. — Мне нужно составить его примерный психологический портрет, чтобы я смогла сделать выводы. И Даня, вроде бы, даже и не против что-то рассказать, но рассказать-то и нечего. Перед глазами стоял образ Крида: залитые лаком волосы, отбеленные зубы, крупные часы на руке, дорогой парфюм. Но что он знал о Егоре? Только то, что он самовлюбленный педик с замашками извращенца. — Ну, этот человек любит погрубее, — Данила сознательно избегал слова «парень». — В каком смысле? — В том самом. — Приведите пример. — Ну он, — Даню покоробило, — этот человек в сексуальных взаимодействиях очень грубый, а в жизни его, этого человека, не понять. Всегда идеальный, одетый с иголочки, а внутри у этого человека будто бы пустота и дыра вместо сердца, понимаете? — Понимаю, продолжайте. — И как бы я не пытался, — Поперечный поднялся с кресла и подошел к окну, — он не открывался мне. Только делал вид, а на деле всё это было ложью. Кулак непроизвольно сжался, хотелось что-нибудь ударить. Лицо Егора, например. Расписать его физиономию за то, что с ним, как с говном. Но на смену агрессии к горлу подступил ком, а на глазах почему-то навернулись слезы. Привязался, как малолетка, к одиннадцатикласснику, который всего лишь передал ей в столовой соль. Ничего не было, почему слезы? — Вы уже расстались, верно? — С чего Вы взяли? — парень повернулся в сторону терапевта и шмыгнул носом. — У нас ничего не было, чтобы мы расставались. — Почему Вы плачете сейчас? — Не знаю, просто захотелось так, знаете. Жить скучно стало, решил поплакать. — Мне нужно знать Ваше внутреннее состояние, что именно в Вас резонирует. Дане хотелось уйти домой, упасть лицом в подушку и проспать несколько лет, чтобы всё вот это само как-то улеглось, растворилось. — Обида. — Еще что? — Злость. — Ещё? — Страх, наверное, не знаю. — Чего Вы боитесь? Мысли путались, слова не складывались в одно предложение, чувства размывались. — Не знаю. — Только Вы знаете. — Да не знаю я! — Данила, не защищайтесь, я не нападаю. Даня ничтожество. Сидит перед сорокалетней женщиной и плачет, как мальчик. Нагнулся к коленям и закрыл лицо руками, чтобы совсем не выглядеть смешно со своим раскрасневшимся от слёз лицом. — Лжи. — Вам ведь и раньше лгали, тогда почему только сейчас начала проявляться агрессия, как считаете? — Да не знаю я ничего. Парень чувствовал, что ещё немного и его сорвет, а рыдать на полу у своего психолога как-то неловко, хоть и само собой разумеющееся. — Зачем вы это спрашиваете? Я говно, которое недостойно нормального к себе отношения, какие тут еще могут быть выводы? — руки тряслись. — Для чего этот разговор, я не понимаю? — Потому что мы вместе хотим разобраться с тем, что с Вами происходит. — Не надо ни с чем разбираться, и так всё ясно уже. От напряжения сводило скулы и спирало дыхание. — Вы зеркалите его. — Чего? — Зеркалите Вашего бывшего партнера. — Нет, он не вел себя так. Парень на каждое слово готов был вставлять десять «нет». Егор спокойный, рассудительный, холодный, у него не ёкает, а Даня горит. Огонь ощущается в груди. Он сгорает изнутри, а потом, когда уже ничего не остается, начинает жечь всё вокруг себя. А Егор не такой, нет. Егор холодный, ледышка. — Понимаете, Вам не за что было зацепиться в его характере, так как он не открывался, а таким людям, как Вы, обязательно нужно за что-то цепляться. Поэтому подсознательно выбор пал на то, чтобы зацепиться за сексуальное поведение. Возможно, это правда. У Дани начало сносить крышу, как только Егор даже на малую толику проявил характер в сексуальном контакте. Он целует сначала нежно, а потом напористо, будто пожирает, овладевает человеком, изо всех сил прижимает к себе, полностью контролирует ситуацию. В голове всплыли картинки их последней встречи и поцелуев в прихожей. Данилу по спине обдало холодом, внизу живота разлилось приятное тепло, а в груди почему-то загорелось раздражение. — Мне, видимо, вообще нельзя с людьми общаться, — Поперечный отшутился и натянул улыбку. — Нам просто нужно позаниматься, и Вам обязательно станет легче. — Спасибо, я уже позанимался несколько месяцев, и, как видите, это не принесло результатов. — Зачем же Вы тогда пришли ко мне? — Сам не знаю, — парень задумчиво провел пальцами по отросшей щетине. — Злость, которую я испытываю, наоборот, подбивает меня что-то делать, даёт энергию. — В начале сеанса о Вас такого нельзя было сказать. — Мое мнение изменилось, — он поднялся. — Я лучше пойду. Данила быстро сбежал по лестнице и вышел на улицу, под нос бубня «знает она больше всех, ну-ну». И зачем он вообще пришёл сегодня? Чтобы в очередной раз услышать, какой он конченый и что счастье в личной жизни доступно лишь после пятилетнего присмотра у психолога, как ачивка в игре? Ну его нахуй. На улице душно, конец июня. Вокруг парочки, и все такие счастливые. Противные рожи. Хочется летней грозы, свежести и легкости, но увы. Окружающий мир давил бетонной плитой, тошнило. — Я говно, — тихо сказал сам себе и положил в рот сигарету, — и никакие психологи не нужны, чтобы это подтвердить. Махом головы убрал волосы со лба. Зазвонил телефон. Яна, подруга из Москвы. — Да, привет. — Ты уже на вокзале? — В смысле? — Поперечный, ты че? Сегодня двадцать шестое июня, день рождения Яны. Она за месяц договорилась о том, что Даня приедет; купила билет на Сапсан, чтобы тот снова не забыл, как в прошлом году, когда выслеживал девушку, которая пошла с подругами по магазинам. Тогда это казалось важнее всего на свете. — Блять, Ян, я забыл, — Данила посмотрел на часы, — пиздец. — Я не буду с тобой разговаривать, если ты снова не появишься. Девушка бросила трубку. На часах четыре, за час должен успеть. В девять будет в Москве, к десяти у Яны. От Кировской до Невского полчаса пешком. Данила даже успеет заскочить в магазин за бутылкой чего-нибудь хорошего. Приятно забывать. Раз, и вот у тебя неожиданная поездка, которая была запланирована ещё месяц назад. Приятно на месяц выпадать из жизни из-за Того Самого Егора Крида, а потом позвонить Джарахову, чтобы присмотрел за Ракетой, и на вокзал. Поперечный уснул в Сапсане, даже не притронувшись к виски. Хотя, лучше бы выпил. Когда пьешь, не снятся красочные сны о том, как Крид беспробудно пьет и занимается беспорядочным сексом, а Даня все время сидит привязанный к стулу, не может освободиться. Только и остается ему, что смотреть. Потом всё как-то резко обрывается, и парень в пустой белой комнате с серым икеевским диваном. На диване Егор. — Какие у тебя красивые веснушки. Он подходит к парню, гладит по щеке, а потом дает размашистую пощечину. — Молодой человек, Москва, — проводница дотронулась до плеча. В Москве на удивление солнечно и даже без ветра. Даниле определенно не везет. От Комсомольской до Красной Пресни на метро полчаса и на месте. В метро не протолкнуться. Давка — синоним Москвы. Девушка с розовыми волосами на весь вагон окликнула Данилу. — Ой, это ты, да? Привет, — она стеснялась и от волнения накручивала на палец прядь пластиковых волос. — Привет, приятно, что узнают. У Поперечного такое амплуа — улыбаться до последнего. Вспомнился Крид с девочкой в кафе. Раньше было интересно, всегда ли он такой пластиковый, теперь уже точно известно — всегда. С другой стороны, Даню это никак не должно волновать, потому что всё. — А ты правда с Кридом тусовался не так давно? В твиттере у тебя прочитала. — Да, мы встречаемся. Интересно было бы потом прочитать фанфик этой девушки о том, какой нежный Егор Крид и какой Данила Поперечный мудак, что мучает влюбленного в него Егора. А хочется взять и рассказать всё, чтобы люди не обманывались. Девушке будто бы было некуда спешить. Она стояла рядом с Данилой, улыбалась во все тридцать два и что-то спрашивала. Парень отвечал холодно, но улыбался. Хочется быть для всех хорошим.

Станция Краснопресненская, Краснопресненская стэйшн

Данила выскочил из вагона, розоволосая фанатка махала вслед. Она даже не попросила фото. — Поперечный, ну какой же ты мудак! — Яна бросилась на шею сразу, как только открыла дверь. — Здорово, приятно, спасибо, — парень замялся и улыбнулся. — С днем рождения! Пусть у тебя будет всё то, чего у других не было. Но только не триппер. — Ты как всегда, — подруга смеялась, — проходи. Поперечный вошел в квартиру. В помещении стоял стойкий запах выпивки и сигарет, громко играла музыка, на потолке висел диско-шар в виде солнца, толпа малознакомых людей болтала друг с другом. — Даня, привет! — Саша окликнул. — Рад, что и ты здесь. Как дела? — Отлично, мы с Олей здесь. Как сам? — Потихоньку, — Данила налил себе рюмку водки и осушил. Дрянь. Друг растворился в толпе, Яна болтала с друзьями, Даня стоял в гостиной со стаканом водки-тоника и смотрел, как поют в караоке. — Прошел мимо и не поздоровался. Конечно, Булаткин тоже здесь, как можно было сразу не догадаться. Яна работала в пиаре и знала всех. Естественно, Крид быстро расположил её к себе. Сейчас он стоял справа от Данилы и улыбался, прикусив нижнюю губу. — Я не знал, что куклы разговаривают. — Тебе опять что-то в голову ёбнуло? — Егор уже хорошо выпил, и язык окончательно развязался. — Но не всем же восхищаться тобой. — Почему нет? Внутри закипела желчь и вновь разгорелся огонь. Булаткин смотрит этим своим взглядом, чуть-чуть прищурив глаза, улыбка с лица спала, а ладонь сжалась в кулак. — Егор, отвали. Поперечный всеми силами не хотел чувствовать то, что чувствовал в их последнюю встречу. Тело тогда трясло, как от разряда током, голова кружилась, а внутри ярость смешивалась с возбуждением. Но это всё же почему-то нравилось Дане. Ощущение того, что ты живой, что чувствуешь. Пусть от этих чувств и хотелось убивать. И прямо сейчас, видя, как Крид отошел поболтать с каким-то смазливым худеньким парнем, парень в первый раз за их совместную историю почувствовал разрушающей силы ревность. Наверное, теперь точно назад дороги нет.