Музыка оглушала и раздражала, на виски давила атмосфера, а тело хотело прилечь. Яна наверняка заставила Данилу приехать только за тем, чтобы потешить свое самолюбие, мол «посмотрите, какие у меня друзья!». Она была приятной девушкой, Даня не имел против нее ничего, кроме того, что она слишком сильно любила внимание и восхищение собой. И вот сейчас рыжий стоял у стены, мялся и крутил третий стакан с водкой-тоником. Он такой тут не один. Рядом ещё двое парней в смокингах, которые явно не вписывались в эту маргинального вида тусовку, но и они были парой. Встречаются, наверное.
Крид, оказывается, был душой компании. Шутил какие-то свои шутки, они почти что заходили, и все смеялись. Хотя, по пьяной лавочке зайдут даже анекдоты про мужа, что возвращается из командировки. Парень периодами поглядывал на Данилу и при каждом взгляде по-блядски облизывал губы. Он также, как и Яна, слишком сильно любит внимание, слишком сильно хочет, чтобы его хотели. Данила тоже хотел, но у него не было дорогих часов и шикарно зализанной лаком шевелюры.
Егор что-то еле слышно сказал компании, все повернулись в сторону Поперечного и рассмеялись. Последнего передернуло, а к горлу подошёл ком из желчи и злобы. Он что-то сделал не так? Почему они смеются? В чем Данила виноват? К горлу подошла колкость.
— Кожаные ублюдки, да, Егор? — он сказал это громко.
— Не понял.
— Разве роботы могут чего-то не понимать?
— Поперечный, в чем твоя проблема?
— Ой, только стрелку мне не забивай, — Даня поднял обе руки.
Крид отошел от компании к Дане. Он смотрел нахмурившись, тяжело дышал и сжимал кулаки.
— Смотри, не заплачь.
— Заткнись.
Егор подошел совсем вплотную, почти касаясь своим носом носа Дани. От парня шел запах какого-то сладкого алкоголя вперемешку с ароматом удового парфюма. Поперечного это заводило.
— А что ты сделаешь? Пожалуешься на меня своему менеджеру, Барби?
Булаткин схватил Поперечного за грудки, последний заулыбался. Зрители напряглись, Яна начала громко успокаивать парней, а Саша полез разнимать.
— Саня, лучше отъебись.
— Дань, отъебись ты, — друг пытался убрать кисть Егора с воротника Данилы. — Ты сам виноват сейчас, реально.
— В чем, блять, я еще виноват, а?
Сейчас капнет последняя капля, и говно выйдет из берегов, затапливая все вокруг и убивая своей вонью. Этим говном был Даня и он был переполнен.
— Может, я ещё и виноват в том, что этот такой пидрила? — Поперечный зашипел и посмотрел в глаза Криду.
Егор ударил первым. Очень смазано, почти мимо, краем кольца-печатки на мизинце, оставляя царапину на щеке.
— Ребята, блять!
Яна ринулась разнимать. У неё ничего не вышло. Данилу понесло. Он толкнул Егора в грудь и отвесил размашистую оплеуху. Следом парень схватил Поперечного за шею и опустил к полу. Такой унизительный жест. Сразу видно, Булаткин некогда был в компании гопников, которые любят идти впятером на одного и отжимать телефоны. Эта мысль очень позабавила Даню. Вот он, этот с виду идеальный мальчик, опускает его к полу, заставляя чуть ли не вставать на колени. Любит унижать? Ну-ну.
— Долбоеб, отпусти, — подошел Саша и вновь попытался убрать руки с шеи рыжего.
— Сань, этот пидор привык идти по головам, расслабься.
Данилу одновременно смешила, раздражала и возбуждала вся эта ситуация. Смешила, вероятно, от осознания того, что Егор — та ещё скотина. Раздражала из-за того, что где-то на поверхности своих ощущений Дане хотелось действительно упасть на колени и зареветь. Он ненавидит себя за такое. А возбуждало то, что Крид на него ведется. Поперечный хоть и виноват сам, но, честно признаться, именно этого и хотел. Хотел посмотреть, есть ли у Булаткина ещё какие-то чувства: если есть, то это будет мёд для даниного эго; нет — тогда придется успокаиваться и больше не посылать нахуй своего терапевта.
— Поперечный, какой же ты отбитый.
Укуса на губе Егора уже не было видно, а сам он начал повторяться.
— Где-то я уже это слышал, принцесса, — опущенный к полу Данила заулыбался
Музыка все ещё продолжала играть. Песни группы Пошлая Молли добавляли ситуации комичности. Толпа людей, тем временем, молча стояла и наблюдала за двумя парнями, которые сами не понимали, из-за чего они так сильно друг друга раздражают. Ведь пару недель назад они целовались всю ночь напролет, беспробудно пили и делились чем-то очень личным. Но Поперечный всё испортил. Наверное, это само собой разумеющееся, ведь в жизни когда-нибудь вряд ли что-то будет безоблачно.
— Вы знакомы что ли?
Яна спросила с раздражением, будто бы узнала об измене мужа. Она не любит чего-то не знать.
— Да так, виделись пару раз.
Сказав это, парень толчком к полу отпустил Данилу и пошел в сторону балкона. Покурить, наверное.
— Что это такое? — именинница подошла к рыжему.
— Шутка моя ему не понравилась, Ян, — Поперечный поднялся с пола и улыбнулся. — Забей.
И вот так бы провести весь оставшийся вечер, всю оставшуюся жизнь не общаясь с Кридом; не зная, как у него дела, даже не интересуясь этим. Вообще, жить спокойно свою жизнь, не ввязываясь в авантюрные истории. Жить без болтанки, а то браслеты от укачивания на этом лайнере никто не раздает. Даже конфет не дают, чтобы уши не закладывало. Вот бы взять и просто спокойно прожить свою жизнь, насколько это возможно.
Но прямо сейчас Даня зачем-то шел на балкон к Булаткину. Внутри всё кипело.
— Чё, Барби, вышел отдышаться, а потом опять на передовую? — парень поджёг сигарету и глубоко затянулся.
— Дань, ты отъебёшься когда-нибудь?
Егор сейчас совсем не тянул букву «а», говорил чётко, отчеканивая каждое слово, как в Холостяке. Он опирался на перила и смотрел куда-то вдаль, не удостоив Данилу даже малой толикой желанного внимания.
— А чего ты бесишься? — Поперечный оперся на стену и прищурился. — Сам ведь хотел внимания.
— Не от тебя точно.
— Тебе уже меня мало, да?
Даня съязвил. Сейчас ему очень хотелось язвить, лезть в драку и выяснять отношения от того, что на самом деле хотелось лишь обнять Егора со спины, уткнуться носом в шею и чувствовать аромат дорогого парфюма вперемешку с запахом выпитого алкоголя. И чтобы потом Егор к нему повернулся и крепко-крепко обнял уже спереди, прижал к себе, молчал. Это отвратное чувство того, что сейчас ты почему-то не можешь сделать то, что хочется. Но не потому, что человек может отказать и даже не из-за страха. Ты просто не можешь, стоишь, как идиот, тупишь взгляд, пытаешься вывести на эмоции, а внутри всё переворачивается. Воображение рисует картинки, но ты стоишь, смотришь и ничего не делаешь. Это чувство не объяснялось. По крайней мере, Данила с объяснением еще не знаком, а гугл наверняка скажет, что это какой-нибудь рак флирта, который никак не лечится.
— Ты знаешь, — Булаткин выдохнул, — я успел пожалеть о том, что у нас что-то было.
Егор к Дане так и не повернулся. Стоял, оперевшись на кованые перила балкона, курил, а ветер развевал его волосы, портил прическу.
— Блин, я не должен был приезжать к тебе после твоего поцелуя. Меня правда к тебе тянет, но это типа сложно.
— Что сложно?
Воздух становился душным, пахло приближающимся дождем, ветер усиливался, а где-то вдалеке уже сверкала молния. Погода свирепела, а Данила успокаивался.
— Я сложный, ты сложный.
— Бля, Егор, все сложные, — Поперечный оперся рядом и уставился на видневшуюся высотку на Баррикадной.
— Мне непривычно что-то выяснять, что-то обсуждать. С тёлками как-то легче, знаешь.
Сейчас Булаткин улыбнулся и повернул голову в сторону рыжего. Улыбка была тревожной, взгляд бегал. Парень в руках крутил зажигалку и тряс ногой.
— Знаю.
А Данила не улыбался. Он опустил взгляд и вздохнул. Как вообще возможно, чтобы Крид и он? То есть, попсовый певец с белоснежной улыбкой и толпой фанаток, которые еще не получили паспорт, и заросший чувак с синяками под глазами, который шутит за деньги, а сам качается на ментальных качелях — как?
Егор приблизился к Дане.
— Не нужно нам, наверное, это всё, да?
— Совсем не нужно.
— Ведь так и до греха недалеко.
— Грех уже был, но это неважно.
Булаткин то ли клеил Поперечного, то ли пытался как можно мягче съехать с темы, но улыбка переставала быть тревожной, а взгляд больше никуда не убегал. Егор смотрел на губы Данилы. Последний думал было податься вперед, сделать шаг первым без всех этих «слабо», но снова лишь вздыхал и прятал глаза.
— Давай последний раз?
Егор не дождался ответа. Он уткнулся в губы Дани своими и задержался. Губами никто не двигал. Каждый будто бы боялся спугнуть лишним движением. Первым не выдержал Данила. Парень рукой прижал Крида к себе и углубил поцелуй. Крид ответил, проводя ладонью по затылку.
Ветер развевал ветки деревьев, начался дождь. Парни целовались на балконе. Даниле показалось, что он когда-то видел такое в каком-то фильме про любовь. Там, кажется, был хэппи энд. Но в этой истории хэппи энда не будет, потому что это последний раз.
Яна пьяно звала Егора, а потом, когда Егор не отозвался, из квартиры начали доноситься звуки коллективного пения. Пьяная компания пела в караоке песню Крида — Слеза.
— Очень актуально, — Данила отвлекся от поцелуя и ухмыльнулся.
— Надо выйти, зовут всё-таки.
Булаткин больше ничего не сказал. Вошел в квартиру, оставляя Даню одного. Дождь усилился, перешел в ливень.
С тобой я не могу и без тебя никак
Мой самый лучший друг и самый злейший враг
Друзья пели плохо. Практически никто не попадал в ноты, все были слишком пьяны. Из квартиры донесся смех Егора и улюлюканья компании. Крид вошел в амплуа и взял микрофон.
С тобой я не могу и без тебя никак
И снова упадет разбитая слеза
Поперечный вошел в квартиру. Компания стояла вокруг Крида и подпевала. Кто-то сидел на диване, уткнувшись в телефон, кто-то выпивал, кто-то разговаривал. Один лишь Данила стоял у стены, улыбался и смотрел на Егора, который теперь совсем не такой, каким был только что, когда они были на балконе. Сейчас его снова не хочется целовать, ему снова хочется дать по лицу. Неужели бывает такое, когда человек за одну лишь секунду становится другим, меняя не только свое настроение, но и отношение к себе?
Егор сейчас светился. Ему нравилось быть в центре внимания, всем нравиться. Ведь если всем нравиться, можно владеть любой ситуацией, держать её за яйца. Возможно, Крид держал за яйца и самого Данилу. Но на балконе был последний раз, а значит, что парня уже никто не контролирует. Егор решил так. Да, снова решил Егор, снова не Даня. Это и есть то самое выкручивание яиц?
— Ты как?
Булаткин выбрался из круга фанатов и подошел к Дане. Тот сначала даже не заметил, поэтому в ответ на вопрос дёрнулся. Блондин погладил его по плечу и еле-еле коснулся своими пальцами пальцев опущенной руки Данилы. Никто не заметил.
— Уедем? — Егор нагнулся к уху Поперечного.
— Зачем?
— Ты странный.
Булаткин рассмеялся. Но ведь правда, зачем? Чтобы Поперечный снова расслабился, выдавая свою одержимость? Или чтобы Егор потешил свое самолюбие и в очередной раз убедился в том, что действительно нравится всем?
Крид потянул Даню за рукав в сторону выхода. Егор шел уверенно, будто бы готовил это заранее. Неизвестно, приведет ли это к чему-то положительному, но отчего-то сейчас рыжему хотелось поддаться эмоциям, а там будь что будет.
Это ведь последний раз.
