Семейная жизнь

POV Аскани Вывалились мы посредине незнакомой комнаты. Осмотрелся, отмечая все детали: огромную, под балдахином, кровать около стены, стол, накрытый минимум на десяток человек, и горы цветов, стоящих в вазах около большого, завешанного прозрачным тюлем окна. И как это понимать? — Это, наверное, подарок, — высказался я вслух, начиная беспокоиться, отчего Тим так долго молчит и никак не реагирует. Возможно, не рада? — Я хотела еще с Тин поговорить, — объяснила она своё унылое настроение, а потом неожиданно поинтересовалась, строя просительно глазки: — Можно я назад на минутку смотаюсь и вернусь? Будто я когда-то мог ей в чём-то отказать? — Конечно, иди, — выдавил из себя, стараясь не показывать, насколько не хочу отпускать её. Мы только стали мужем и женой, а она уже сбежать хочет. Вот как мне с ней быть? Сосредоточилась, по всей видимости, выстраивая формулы перехода, а потом резко распахнула глаза и припечатала: — Не выходит. Странно. Попробовал сам и тоже ничего не вышло. Формулы верные, все накопители полны. Первой неожиданно пришла совершенно бредовая мысль: «Нас похитили?», как-никак последние три года мы могли похвастаться на зависть спокойной жизнью, без всяких там стрессов в виде постоянных покушений на наши жизни. Расслабились и что-то упустили? В голове уже прокручивались варианты того, как мы будем отсюда выбираться, когда я почувствовал щелчок по лбу и недовольный голос Шона произнес: — Совсем дурак или притворяешься? Какое похищение?! Медовый месяц у вас! Заперты, кормить будут по требованию, гулять можно где хочется, книг не дам, отдыхайте. И еще! Чуть не забыл, доза пять капель, через семь дней повторить. Всё, я занят, беспокоить только в случае конца света. И отключился, прерывая первым связь. Рисковать и звать его снова, чтобы уточнить, что он имел в виду, когда говорил про какие-то там капли, я не стал. Потому что, по-моему, и сам догадался. Посмотрел, убеждаясь. В моей ладони лежал флакон из чёрного стекла с этикеткой, подписанной размашистым почерком Шона «Противозачаточная настойка», а я то сперва подумал, что подарок какой передал, наивный. Заметил, что Тим внимательно за мной наблюдает, и поспешно спрятал «подарок» в карман, объясняя любимой то, что узнал от Шона про наше заточение. С каждой репликой глаза Тим лезли всё выше на лоб, а рот приоткрывался шире и шире. Тут и мыслей читать не нужно было, чтобы понять, о чём именно она думает: «Как это читать нельзя?! У меня же еще с десяток новых книг лежит незаконченных! Кто присмотрит за лабораторией, а за Волной с Прибоем?» — Думаю, Шон обо всем позаботится, — заверил я, пытаясь успокоить побледневшую жену. Подошел ближе, обнял, легко поглаживая вдоль спины по тонкому платью. Напряженная такая, словно натянутая струна, и только через пару минут расслабилась, привычно прильнула, удобно устроила голову на моей груди и загробным голосом объявила: — Все. Замужняя, — и хихикнула истерически так, как будто подавилась. Прыснул со смеху, нашел её ладошку с обручальным семейным кольцом, которое эта красавица носит уже пять лет, но только сегодня наконец-то законно, и поцеловал тонкие пальчики. Некоторые были отчего-то бледно-фиолетовыми и как только в церкви никто не заметил? По всей видимости, морок наложила. Стало любопытно, что же ей еще маскировать пришлось? Для этого даже нагнулся, чтобы лицо получше рассмотреть. Почувствовала мой взгляд, отодвинулась, поднимая на меня глаза. Вроде чистая, только уставшая сверх меры и резерв, как обычно, видимо, полупустой. Намагичилась. — Приступим к праздничному ужину? Жаль будет, если такая красота пропадет, — повернулся, указывая на заставленный всевозможными блюдами стол. При ближайшем рассмотрении там даже торт нашелся, высокий, белоснежный, со сливками и двумя фигурками молодоженов на самом верху. По всей видимости, дело рук Тин. Надо будет потом поблагодарить её отдельно. — Я за, только помоги выпутаться из этого платья. В нём дышать невозможно, не то что есть. Не знаю, как подобное Астер носит чуть ли не каждый день. — Она в них выросла, а ты который раз в жизни платье с корсетом надела? Второй или третий? — Второй. — Вот и я о том, будет двухсотый, привыкнешь. — Отказываюсь, это мучение какое-то, а не одежда. Везде давит, вздохнуть нормально невозможно, шлейф мешает. А про туфли и прическу я вообще молчу. Вот зачем я на уговоры Астер повелась? Знала же, что ничего хорошего из этого не выйдет. — Ты прекрасна, любимая. — Я и в штанах прекрасна. И как тут поспоришь? И смотрит так хитро, ждёт, чтобы я табу на платья одобрил. — Ты прекрасна и без них, — ответил я на провокацию и, не ожидая еще одной просьбы, принялся выпутывать её из этого необъятного белоснежного облака. На то, чтобы разобрать прическу и переодеться, у нас обоих ушло около получаса и это с учётом того, что мы оба, не жалея, пользовались магией, ослабляя узлы и развязывая ленты. Как же с подобным одеянием справляются немаги? Хотя глупый вопрос, они его попросту не носят. В главной комнате, в которой мы оказались после переноса, нашлось несколько дверей, одна из которых вела в гардероб, где предусмотрительно уже были разложены наши вещи, две другие были в ванную и на улицу, на небольшую веранду, посетить которую мы пока не успели. Потому что сейчас Тим, одетая в домашнюю тунику и короткие, до щиколотки, штаны, сидела с ногами на стуле и кусок за куском таскала к рот сочное мясо прямо из основного блюда. Наверное, мне нужно было радоваться, что делала она это вилкой, а не руками. Потому что могла. Когда голодная, она вообще плохо помнила правила этикета, которые, как бы ей и не хотелось, выучила назубок. Просто день был долгий и сложный. Одно то, что она согласилась надеть свадебное платье и пережила все остальные сопутствующие процедуры, давало ей поблажку. Теперь имеет право отдохнуть, заслужила. — Почему не кушаешь? Мясо просто пальчики оближешь! — заявила моя рыбка, прожевав очередной кусочек. Большое на вид блюдо медленно, но уверенно пустело. — Сейчас. Пока не определился, чего хочу. Мясо, говоришь, пальчики оближешь? Сейчас проверим, — ответил я, накладывая в свою тарелку несколько сочныв кусочков, взял в руки нож, вилку и принялся есть, аккуратно нарезая свинину на небольшие, почти одинаковые кубики. Когда тебе всю жизнь вдалбливают в голову правила хорошего тона и поведения за столом, то, наверное, только смерть заставит уступить привычке, ну или же сильнейший голод. А я пока был жив и относительно сыт, поэтому делаем всё по-правилам, не поперёк натуре. Тим доела довольно быстро, выдохнула, будто кушала на одном дыхании, и потянулась за графином с соком. — Шампанского? — предложил я взамен, поднимая бутылку магией. Пробка со свистом выскочила и я разлил игристую жидкость по двум бокалам. Один отлевитировал к жене. Второй взял сам и отсалютировал, произнося тост: — За нас! — За нас, — раздалось в ответ. Напиваться никто из нас не планировал, поэтому я лишь пригубил хмельной напиток, отдавая дань столь праздничному событию, и отставил в сторону, замечая, как Тим жадно смотрит на торт, поедая его глазами. — Хочешь сладкого? Режь давай, будем пробовать, что там Тин испекла… Не заметить, как с каждым съеденным кусочком любимая начинает нервничать всё больше, мог разве что слепой. Приборы она роняла с постоянной переодичностью, съела целых три куска торта вместо одного и, наверное, впервые избегала прямого взгляда. Я знал причину её тревоги, но понятия не имел, как могу её успокоить. Сказать, что всё будет хорошо? А имею ли я право ей лгать, учитывая, что сам знаком с этим аспектом семейной жизни только лишь в теории? Вдруг авторы тех книг, которые я перечитывал много раз еще будучи ребенком, упустили что-то важное? Пусть не специально, а просто посчитали какую-то мелочь неважной и всем известной? Сейчас я очень жалел, что у меня нет отца или другого взрослого мужчины рядом, которому можно было бы довериться и рассказать о своих страхах и сомнениях. Одновременно с этим пришла мысль о том, что подходящий мужчина как раз есть и обо всём можно было просто спросить у Шона. Он бы точно не обсмеял и рассказал всё подробно и с иллюстрациями. Мысленно прыснул от смеха, представив себе такую лекцию. Верно говорят: «Хорошая мысля приходит опосля». — Тим, ты же мне доверяешь? Кивнула. — Тогда отчего ты смотришь на меня словно на палача перед смертью? Хочешь, давай вообще перенесем секс на потом? Три года я ждал, подожду еще. Ничего страшного. Удивленно приподняла брови. — Я сейчас хочу, — выдохнула решительно, а потом тихо добавила, — наверное. — Давай так, когда решишься — скажешь, а пока отложим это дело. Поздно уже, спать пора. Боюсь, еще немного и ты клюнешь носом прямо в тарелку. Вон уже зеваешь. Смутилась, поспешно прикрыла рот ладошкой и улыбнулась. Родная такая, русые волосы, завитые в крупные локоны, спадают чуть ли не до пола и пахнут, уверен, так полюбившейся мне мелиссой. Карие глаза переливаются золотыми искорками, а на носу россыпь мелких веснушек, которые только оживились на летнем солнце, стали ярче. Вот как её такую можно не любить? Если бы можно было, то вообще отказался бы от секса, лишь бы ей боль не причинять. Но нельзя, для её же блага нельзя, так как даже самый маленький страх, если с ним не бороться, способен разрастись до неимоверных размеров, захватить полную власть над человеком и разрушить веру в себя. Как бы я ни старался внушить ей, что мужские прикосновения могут быть приятны, а поцелуи необязательно приводят к чему-то большему, но весь страх полностью не прошел, пустил ядовитые корни в её душу, делая из истинной драконицы, способной убить сотни людей одним своим дыханием, слабую дрожащую девочку, пугающуюся всего на свете. Нет, не пойдет так. Пару дней еще подожду, а потом надо будет что-то делать. Не дело нам обоим неизвестностью мучиться. Как-никак и не такое вместе пережили, а тут такая глупость как потеря девственности в тупик поставила. Смешно. — Не сегодня? — Когда ты сама скажешь. — А если никогда не скажу? — спросила хитро, но уже без паники в глазах. Лицо расслабилось, и руки вон лежат спокойно, а не терзают ни в чем не повинную салфетку, как раньше. — Значит, я недостаточно старался, — усмехнулся в ответ, любуясь тем, как её светлая кожа краснеет от смущения. — Я первая в душ, — заявила весело, спрыгивая со стула, и мигом унеслась в ванную. Сбежала. Обернулся, наблюдая за тем, как закрывается дверь и уловил лишь последнюю мысль — «Интересно, Тин положила мой клубничный гель для душа или нет?» Вот как мне с ней быть, а?