***
— Ну и разговор у них был, скукота, — Лукас хмыкнул. Всё это время они стояли неподалёку в толпе, не то чтобы видимые для кого-либо. Дракону вдруг стало любопытно, что за человечишка украл его пленницу, а потому он крепко схватил принцессу, чтобы та больше не исчезла столь внезапно, и последовал за незнакомцем. От него за версту несло чем-то дорогим и антикварным, а ещё такой запах… Дракону и смотреть на людей не надо было, чтобы понимать их чувства. Всё было в запахах. Ненависть пахла резко, сочилась из человека как из решета, нежность обволакивала, у неё был свежий запах, который заставлял вздохнуть полной грудью, а вот грусть была горькой и жгла у самого горла. У всех чувств был свой аромат, а вот парнишка неровно дышал к Атанасии, и Лукаса это почему-то невероятно задело. Так, будто его драгоценную монетку кто-то покрутил пальцами по столу, оставляя на ней свои грязные отпечатки. — Иджекил такой беспечный, оставил Леди Магриту прямо посреди незнакомцев. Очень опрометчиво, — задумчиво проговорила Атанасия, доедая мороженное, которое она успела выпросить по дороге. Одному богу было известно, сколько за сегодняшний день съела принцесса. Дракон не успевал создать новых звонких монет, как она просила всё новое и новое лакомство, впихивая в себя кебабы, рисовые пирожки с мясом (такие большие, надутые, брызгающие маслом), а потом заедала это сладкими данго и посыпанными сахаром печенюшками. За сегодня она перепробовала пять видов парфе и чуть больше молочных коктейлей, в то время как Лукас просто съел один шашлык, и то его дали в подарок за то, что он купил три для неё. И даже после всего этого она не постеснялась выпросить рожок мороженного. Но это последнее. Хватит с неё. Пока дракон о чём-то активно размышлял, Атанасия подслушала разговор двух крестьян, жаловавшихся на то, что у них пропадают овцы. — Это наверняка дракон из легенд тащит твой скот. Как бы тебя не сожрал! — Старый идиот, драконов не существует! Волк какой-нибудь или чужой кто, — принцесса нервно засмеялась. Последний ужин в логове дракона подсказывал ей, что первый мужчина был явно прав. В утешение она могла лишь сказать, что барашек был невероятно вкусный и он отлично его вырастил. «Лукас, ты и правда воруешь скот с пастбищ, боже мой…» Она слегка отошла, возвращаясь мыслями и телом к юноше, который так же задумчиво стоял и смотрел в ту точку, где раньше стояли Дженнет и Иджекил. Лукас продолжал крепко сжимать её руку, так что она попробовала высвободиться, привлекая к себе его внимание. — Возвращаемся, — юноша нахмурился, поворачиваясь к Атанасии. Она вопросительно посмотрела на него, не услышав его бормотания. Вокруг было шумновато, и она собиралась переспросить, что он сказал, но не успела. Лукас звонко щёлкнул пальцами, и они оказались в пресловутой Чёрной Башне. — Эй, мы ещё даже салют не посмотрели! — Она, конечно, не была удивлена тому, что сразу же после встречи с Иджекилом, Лукас, вероятно, разозлился и решил отправиться домой, но всё равно, что такого сделал этот Иджекил, что дракон так взбесился. Она переступила с ноги на ногу, переживая очередное головокружение из-за внезапной телепортации. — И вообще, прекрати делать это без… — Атанасия не договорила: юноша молча стал двигаться на неё, заставляя вжаться спиной в холодную кирпичную стену. В полумраке она не могла понять, какую эмоцию выражает его лицо, лишь красные глаза горели недобрым огнём. — Свобода в голову ударила? — он схватил её за плечо, нависая над ней, заставляя вжаться в стену сильнее. — С чего ты решила, что ты можешь куда-то уходить? — Атанасия слегка согнула колени, когда его лоб оказался в паре сантиметров от её. Резкая смена настроения Лукаса застала принцессу врасплох, и она даже особо не успела разозлиться, скорее, ей было пока не совсем понятно, что происходит, но при всей сложившейся ситуации она старалась сохранить хладнокровье, а поэтому тяжело выдохнула, заглядывая ему в глаза. — Чего это ты так близко? Может, спокойно поговорим на расстоянии? — она положила ладони ему на грудь и упёрлась, пытаясь немного его от себя отодвинуть. Вот только он принял свою обычную форму, и теперь едва ли она могла как-то на него воздействовать. Он лишь хмыкнул на её потуги. — Я же не убежала, просто отошла поболтать со знакомым! Что с тобой? — Знакомый, значит? Что ты с ним делала, пока меня не было? — девушка аж опешила от такого вопроса. Что он подразумевал под «Что ты с ним делала»? Вроде бы они просто разговаривали. Младший Снежок её даже почти не трогал. Она айкнула, когда его пальцы крепче сжали её плечо, но он не замечал ни боли на её лице, ни просьб отпустить её. Принцесса не на шутку испугалась. Перед ней стоял не тот, кого она знала. Это был не Лукас, а кто-то другой. Кто-то злее и безжалостней. Тот, кто позволил себе положить руку ей на шею, перекрывая кислород при их первой встрече. Хотя… Нет, стоявший перед ней дракон был другой. В его глазах была только злость и желание выгрызать душу из тела и рвать её в лоскуты. Девушка осознала, что перед ней истинная сущность Лукаса — драконья, первородная, звериная и опасная. Рубиновые глаза продолжали гореть словно фонари в полумраке башни, тонкие губы были поджаты, а скулы перекатывались под смуглой кожей, когда он напрягал челюсть. Кончик драконьего хвоста яростно хлестал пол, наполняя помещение характерными хлопками. Атанасия не узнавала его. Что такого произошло, что сменило его облик настолько? Она продолжала упираться в него, чувствуя мягкую, тёплую ткань под ладонями. Всё такой же тёплый, но совсем другой. Она не могла пошевелиться, её сковал страх. — Ты вся… — Лукас! — собрав волю в кулак, принцесса крикнула и гневно толкнула его, лишь слегка качнув, но этого хватило. Дракон осёкся прежде, чем зашел слишком далеко. Её голос выдернул его из забытья, возвращая ему человечность. Затуманенный гневом и ревностью разум прояснился. Он отстранился, отходя от неё на три шага, как если бы она из прекрасной девушки превратилась в старуху в один миг. Юноша смотрел на неё ошарашенным взглядом, сам не понимая, что только что с ним было. — Я взбешён?.. — Ты издеваешься? Кто тут взбешён, так это я! — Почему мне вдруг стало так плохо? — Лукас задумчиво почесал затылок, не обращая внимание на возмущения пленницы. Он посмотрел куда-то в стену, а потом снова на неё. — Я был слишком беспечен, не надо было тебя выпускать, — он со злостью щёлкнул пальцами, телепортируя её в импровизированную темницу. Магические браслеты на тонких запястьях стали ещё туже. Теперь любое движение руками причиняло дискомфорт. Воронуля, что до этого терпеливо дожидался Атанасию, радостно к ней подбежал, махая пушистым хвостом. Принцесса обняла питомца за шею и запустила пальчики в его густую шёрстку, от чего Священный Зверь радостно зафыркал, в благодарность облизывая ей лицо, только вот мыслями она была совсем не с ним. Скорее, она искала какого-то утешения в своём питомце, обнимая его крепче, вдыхая запах волшебства, исходившего от его чёрно-голубой шерсти. Она улеглась с ним на кровать, прижимаясь к Воронуле сильнее, греясь о его тёплое тело и чуть-чуть впитывая в себя свою же ману в его проявлении. Атанасия скрупулёзно обрабатывала в мозгу всё, что случилось с ней за последние полчаса. Странное поведение сначала Младшего Снежка, а за ним и Лукаса заставляли её мозг кипеть. Раньше ведь всё было лучше? Раньше даже если Лукас и злился, ему не сносило крышу, так что же послужило причиной? Атанасия не верила во влюблённость, по крайней мере, не дракона Чёрной Башни. Едва ли такой, как он, мог полюбить, к тому же её. Ту, которую он ежедневно называет глупой, подшучивает, издевается и грозится не то сожрать, не то отправить домой прямо на эшафот. А вот о чувствах Иджекила ей было прекрасно известно, только все эти чувства слишком раздражающие. С Лукасом ей было лучше именно потому, что он относился к ней как к равной, не смотря ни на её происхождение, ни на то, что она девушка. — Ну и что это было? — она слегка отстранилась от питомца, и он в недоумении посмотрел на неё чёрными глазами-бусинками. Принцесса, казалось, сейчас заплачет, но с чего ей было плакать? Верно, он никогда не был-то особо хорошим, разве что ему было интересно поощрять её желания, наблюдая за реакцией. Чтобы она продолжала живо перепрыгивать с ветки на ветку, чтобы её звонкий смех тешил его слух. — Атанасия, ты такая дура, забыла, что это золотая клетка… — она усмехнулась сама себе. Своей собственной глупости и доверчивости. Девушка нежно похлопала Воронулю по спине, и он тявкнул, слезая с кровати. Разве изменится что-нибудь, если она будет просто лежать тут и жалеть себя? Нужно было пойти и поговорить с ним. Принцесса приподнялась, бросая взгляд на дверь. Как ни взгляни, она выглядела так же, как всегда. Пленница встала с кровати и тихонько подошла к ней, неуверенно кладя ладонь на ручку. Она дёрнула дверь, но та не поддалась. Если до этого она чувствовала некую обиду и разочарование, то теперь она гневно топнула босой ножкой по холодному полу, ещё раз активно подёргав дверь. — Он закрыл? Закрыл нас тут?! Тц, ну что за тупица! — девушка уже догадалась, что он может как-то слышать мысли, касающиеся его, а поэтому мысленно передала ему «пару ласковых» и сложила руки на груди. — По-хорошему не хочешь? Будем по-плохому! — Атанасия осмотрела замок, думая, как его можно взломать.***
А он и правда слышал. Слышал каждую мысль, связанную с ним, слышал своё имя, если она думала о нём, и то, что следовало за именем. Юноша устало опустился на кровать, вытирая ладонью лицо. Его бросало то в холод, то в жар, и он не понимал, что с ним происходит, точнее, понимал, но активно отрицал, предпочитая думать, что это лишь простая лихорадка. И дело не в том, что его волновала эта девка, не в том, что он не переставал думать о ней, если только на мгновение. Он мог забыть, пока в голове снова эхом не прозвучит её голос или пока смешная голова не покажется из-за его двери. Он протянул руку вперёд себя, вспоминая её испуганный взгляд, пока эта рука впивалась в красные рюши на платье, созданного из его магии, чуть не врезаясь ногтями в её тонкую, бледную кожу. Он действительно чуть не навредил ей? Действительно хотел вымыть из неё этот мерзкий запах другого мужчины, разорвав на ней всю одежду? Пусть даже этого запаха было совсем немного и он с лёгкостью выветрится, досточно просто вымыть руки, ему казалось, что этот запах просочился в неё всю. Дракону самому от себя было мерзко, но его вновь и вновь охватывали первородные животные инстинкты. — Отвратительно, — он сжал руку в кулах, врезаясь длинными когтями в кожу на ладони. Лукас перевернулся на бок и закрыл глаза, настойчиво прогоняя её образ с внутренней стороны век. Её голубые глаза смотрели на него и сейчас. — Уйди… — прошептал он, прикладывая ладони к лицу. Ему хотелось больше темноты, чтобы голубой свет погас в нём навсегда, чтобы всю её поглотило и никогда ему больше не показывало, но вместо неё появилось другое воспоминание. Ещё более светлое и надменное. Взгляд золотистых глаз, раздражающие длинные белые волосы почти касались запястий Лукаса, пытаясь завязаться на них узлом. Он поднял взгляд и растянул губы в змеиной улыбочке. — Ты жалок. — Да что ты? — Спас человека, а теперь ещё и неровно к ней дышишь. Разве таковы драконы? Ты не можешь называть себя драконом. Драконы не любят! Им чужда дружба, но что сделал ты? Снюхался с человечишкой. Ты смехотворен! — мужчина в белом одеянии смотрел на него сверху вниз. Конец его белого хвоста с раздражением упал на пол, хотя пола не было. Была лишь однородная тьма без начала и конца. — Я рад, что дракон Чёрной Башни — единственный дракон. Ты позор всей нашей расы. — Что ты несёшь?.. Я? Позор рода? Кто бы говорил, — хмыкнул Лукас, с вызовом смотрев на мёртвого учителя. — Я уж лучше предпочту её общество и во сне, и наяву, чем болтать со слабаком вроде тебя. Исчезни, — дракон махнул рукой, и прежде, чем раствориться в темноте, беловолосый мужчина иронично засмеялся, говоря что-то о любви человека и дракона. Однако Лукас проигнорировал его, открывая глаза. Всё вокруг него было то же, что и неделю назад, что и год назад, так и не скажешь, что что-то изменилось. А ведь ничего не изменилось, лишь его взгляд на всё то, что его окружало. Всё стало серое, противное. Даже плазменные колбы не сияли так же ярко, как они сияли раньше. Витражи вызывали лишь омерзение, хотя раньше он был рад, что через них не видно мира. Он вдруг стал видеть красоту в том, что казалось ему лишь слабостью. Раньше птицы были шкатулками со звуками, небо — купалом, трава — странным полом, город — скучным лабиринтом без начала и конца, а люди — бумажными декорациями, которые со временем рвались в потоке времени, заменяясь другими бумажными куклами. Солнце село, и в комнате стало темно, лишь всё те же пресловутые плазмы горели во тьме зелёными, фиолетовыми и голубыми шарами через клетки из железа, будучи его собственными звёздами, солнцем и луной. В голове вновь пронеслось нелестное высказывание о нём её голоском, а потом тишина, абсолютная. Она уснула.