Побочный эффект

Apocalyptica\Peace Muse\Space Dementia Samuel E.Wright\They Live In You       Луна медленно брела по коридору восьмого этажа, машинально ведя рукой по стене и не замечая ничего вокруг. Всё-таки Снейп частично добился своего. Если ему и не удалось поссорить её с друзьями, то он, по крайней мере, сумел настроить против неё добрую половину школы. И с этим нужно было что-то делать. Если самой Луне было всё равно, что её считают сумасшедшей, то выглядеть доносчицей и предательницей ей очень не хотелось. Что же делать?       И тут Луну осенило. Ведь она сказала Джессике, что поговорит со Снейпом, если тот не перестанет так себя вести. Кажется, сейчас самое время для этого разговора.       Луна ускорила шаг и решительно направилась к лестнице. Та, на удивление, вела себя довольно спокойно. Она лишь незначительно поменяла направление, доставив Луну на второй этаж, откуда девочка беспрепятственно добралась в холл. Лестница, ведущая в подземелья, всегда оставалась неподвижной. И неудивительно — она была зажата стенами узкого коридора, и ей просто некуда было отклоняться. Луна сбежала по ней вниз, быстро прошла по мрачному сводчатому коридору и, оказавшись у дверей кабинета зельеварения, подёргала за ручку. Кабинет оказался заперт, из него не доносилось ни звука, а в замочную скважину не видно было света. Луна стремительно бросилась дальше по коридору и, слегка запыхавшись, остановилась у двери в личные покои Снейпа. Вот сейчас… сейчас она скажет ему… Луна решительно постучалась в дверь. И вдруг замерла, так и не опустив сжатую в кулачок руку. Что же она ему скажет? Ведь она так и не придумала нужных слов, не отрепетировала мысленно своих реплик и его предположительной реакции на них…       Вся её решимость мигом улетучилась. Луне захотелось повернуться спиной к этой двери и бежать от неё, бежать без оглядки — вверх по мрачной лестнице, на свежий воздух, прочь из этих сырых давящих подземелий в свою, наполненную звенящей прохладой и свежестью башню… Но было уже поздно. Из-за двери послышался глухой недовольный голос: — Войдите.       И Луне ничего не оставалось, как подчиниться этому голосу, звук которого так странно действовал на неё. Она потянула на себя тяжёлую дверь и вошла в комнату с видом кролика, идущего на зов удава — когда какая-то часть мозга ещё понимает, что этого делать нельзя, но нет сил сопротивляться любопытству, замешанному на иррациональном, призывно манящем к себе ужасе.       Оказавшись внутри, Луна замерла на пороге, уставившись на Снейпа своими огромными серебристо-серыми глазами, в которых сейчас явно читались страх и растерянность. Впервые оказавшись в жилой комнате профессора, Луна сейчас оказалась неспособной воспринимать детали окружающей обстановки, хоть ей и было очень любопытно увидеть, как он живёт за пределами кабинета зельеварения. Сейчас всё её внимание было приковано к тёмной фигуре, сидящей за большим письменным столом прямо напротив неё. Луна попыталась сосредоточиться и собрать воедино разбегающиеся мысли. Как и сфокусировать внимание, поборов навалившуюся так некстати растерянность. Кажется, ей это удалось, потому что расплывчатая фигура за столом всё-таки приняла резкие очертания. Лицо профессора наконец стало чётким, и Луна увидела на нём привычное иронично-заинтересованное выражение. Профессор Снейп смотрел на неё слегка раздражённо, с удивлённо-презрительным любопытством. — Мисс Лавгуд? — в его голосе сквозила едва скрытая насмешка. — Чем обязан вашим посещением?       Луна набрала в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, и, поражаясь собственной смелости, выпалила: — Господин профессор. Я пришла попросить вас не делать больше этого. Не хвалить меня и не ставить незаслуженных оценок.       Снейп упёрся локтями в стол, переплёл пальцы, чуть склонил набок голову и с нарочитым интересом уставился на Луну. — Вот как? А почему, собственно, вы решили, что имеете право указывать мне, что я должен делать? — Я не указываю вам. Я вас прошу.       Луна почувствовала, что постепенно успокаивается. Глядя на переплетённые пальцы профессора, она не могла отделаться от навязчивой мысли, насколько они красивы. Ей вдруг очень захотелось прикоснуться к этим пальцам. Вот прямо сейчас подойти к нему и положить свою руку поверх его бледной руки… Наверное, она у него холодная? Такая же холодная, как его глаза? Луна поёжилась. Наблюдавший за ней Снейп попытался понять, о чём сейчас думает эта девчонка. Но её взгляд был устремлён куда-то мимо него, и его никак не удавалось поймать. — То есть, вы считаете себя вправе критиковать мои действия? — в голосе Снейпа послышалась лёгкая угроза. — Да, потому что они несправедливы! — кажется, девчонка ни капли не испугалась. — Кто. Дал. Вам. Право. Обвинять. Меня. В несправедливости?       Голос Снейпа был холоден и мрачен. Каждое отчеканенное им слово ледяной глыбой падало на Луну, придавливая её и замораживая до полного оцепенения. Она, не отрываясь, смотрела на то, как профессор расцепил пальцы, опёрся руками о стол и медленно встал, возвышаясь над ним мрачной чёрной тенью. Его движения были плавно-замедленными, как во сне. Даже воздух вокруг казался густым, вязким и тягучим. Голова у Луны стала тяжёлой, зазвенело в ушах… Луна тряхнула ею, отгоняя наваждение. Она не должна терять решимость. Ей нужно сохранять спокойствие, чтобы не выглядеть дурочкой в его глазах. Иначе он просто выгонит её и все усилия пропадут зря.       Луна судорожно глотнула, вновь набрала в грудь воздуха и произнесла: — Я не обвиняю вас, господин профессор. Просто… Просто, когда вы хвалите меня незаслуженно, вы навлекаете подозрения не только на меня, но и на себя. — Подозрения? — губы Снейпа презрительно скривились. — В чём подозрения? — В том, что вы… что вы… влюбились в меня, — выпалила Луна и зажмурилась в страхе.       Неужели она сказала ему это? Она? Сказала? Прямо сейчас? Значит, он убьёт её? Ну скорей бы уж… Луна втянула голову в плечи и продолжала стоять, зажмурившись, ожидая неизбежной кары за свою дерзость.       Драккл её дёрнул за язык! И ведь ничего такого она говорить ему не собиралась. Нужно было только донести до него, что такое благоволение к ней со стороны кажется подозрительным. А она — она зашла слишком далеко.       Почему так тихо? Почему он до сих пор не разразился гневной тирадой? Луна отважилась открыть глаза и несмело взглянула на профессора. Тот уже вышел из-за стола и теперь стоял между ним и Луной, скрестив на груди руки. На лице его было написано такое ледяное презрение, что Луна поёжилась, физически ощутив противный холодок вдоль позвоночника. — Мисс Лавгуд, — когда Снейп заговорил, в его голосе, помимо презрения, звучала плохо скрываемая ярость. — Только ваша репутация полусумасшедшей не позволяет мне вышвырнуть вас сейчас из этого кабинета. Я не воюю с больными людьми. Но даже она не даёт вам права нести столь дикую оскорбительную чушь. Ни один человек не только в этой школе, но и во всём мире не заподозрит меня в столь беспросветном идиотизме. И вам я тоже настоятельно советую выбросить из головы ваши дурацкие фантазии и не пытаться выдавать желаемое за действительное. — Но это не фантазии! — воскликнула Луна, чуть не топнув ногой. — У меня уже полшколы спросило, нет ли у меня чего с вами… «Лавгуд, у тебя что, со Снейпом шуры-муры?» — передразнила она интонацию Джессики. — «Нет? Тогда почему он к тебе так относится?»       Луне терять было нечего. Раз уж она осмелилась сказать ему такое, пусть знает, что говорят о его поведении ученики. У неё даже хватило смелости поднять на него глаза и взглянуть прямо в лицо. Взглянуть — и поразиться его мертвенной, нездоровой бледности. На серо-землистом лице Снейпа сейчас была написана такая злость, что Луна снова опустила взгляд и втянула голову в плечи. — Убирайтесь, — услыхала она тихий, но очень внятный голос. — Господин профессор, — у неё ещё хватило смелости обратиться к нему, несмотря на недвусмысленный приказ. — Пожалуйста. Не завышайте мне оценки. Очень вас прошу… — Вон! — рявкнул Снейп.       Луна вздрогнула, ещё сильнее ссутулилась, неловко развернулась и толкнула входную дверь. Оказавшись в коридоре, она обессиленно привалилась к этой тяжёлой холодной двери с обратной стороны, не в силах сделать ни шагу.       За этой дверью Снейп стоял, бессильно опустив вниз руки, крепко сжимая кулаки и тяжело дыша. Немного придя в себя, он сделал несколько шагов к дивану и тяжело опустился на него. Как же он был зол! Причём не на эту полоумную, а на себя. Идиот! Нашёл с кем сражаться! Захотел проучить малолетнюю дурочку, отбив у неё охоту влюбляться в него. И поэтому вновь стал посмешищем для всей школы! В который уже раз… Глаза Снейпа сузились и он с досадой грохнул кулаком по дивану. Диван издал глухой усталый звук. Снейп вскочил, сделал несколько кругов по комнате и снова сел. Нет. Пора всё это прекращать. Правильно говорят, что нельзя связываться с сумасшедшими — сам таким же станешь. Все его приёмы, отточенные на других, на этой Лавгуд не работали, оказывались совершенно бесполезными. Ну и драккл с ней. Пусть делает, что хочет — влюбляется в него, мечтает, страдает. Он не будет обращать на это внимание — только и всего. Будет вести себя с ней так же, как и с остальными. Всё равно эта дурь у неё скоро пройдёт. Найдёт себе более подходящий объект для любви, и оставит его наконец в покое.       Снейп вдруг с удивлением ощутил, что эта мысль вместо того, чтобы успокоить его, больно кольнула сознание. Он неожиданно для самого себя понял, что ему этого отчего-то не хочется. Ему не хочется, чтобы Лавгуд влюбилась в кого-то? Мерлин всемогущий, да что же это с ним происходит? Он что, настолько привык к мысли, что небезразличен сумасшедшей девчонке, что теперь боится расстаться с этой мыслью?       Снейп в уме грязно выругался, специально для того, чтобы прогнать это дурацкое слюнявое предположение. «Подозрения, — услышал он дрожащий голос Лавгуд. — В том, что вы… влюбились в меня». Да как все эти мерзавцы смеют думать, что он способен влюбиться в кого-то?! В кого-то, кроме…       Горло сдавило. Снейп рывком расстегнул несколько верхних пуговиц сюртука и рванул ворот рубашки, судорожно глотая воздух. Дрянь. Как она посмела?! Дура пучеглазая! «Сам виноват, - подумал Снейп. - Чтоб больше никаких разговоров с этой Лавгуд и никаких мыслей о ней». Злость уже покидала его, уступая место привычной тупой и ноющей тоске. Приближалась ночь и, судя по всему, ночь бессонная — с видениями, воспоминаниями и привычным терзающим чувством вины и пустоты. Мерлин, сколько же лет прошло? Какой идиот сказал, что время лечит? Или оно действительно лечит, но не всех, а только тех, кто хочет излечиться? А он не хотел…       Снейп упёрся локтями в колени и уронил голову на руки. Пусть всё идёт так, как идёт. Он сам приговорил себя к этой боли. И будет терпеть её столько, сколько понадобится. Недолго осталось. Кажется, уже недолго… ***       Мало-помалу Луна вновь обрела способность чувствовать. Стоя спиной к двери, она ощущала холод, пробиравшийся под мантию и вызывавший противную дрожь. Что она наделала? Как решилась сказать ему такое? Мысли проносились в её голове со страшной скоростью. Среди них вдруг возникла одна вполне здравая и рациональная. Нужно выбираться отсюда — и как можно скорее.       Луна отлепилась наконец от двери и сделала шаг в сторону выхода из подземелий. В тот же момент на её пути в неверном свете факела, освещавшего коридор, колыхнулась тень. Неясный силуэт выскользнул откуда-то сбоку и преградил ей путь. Луна замерла. Перед ней стояла Пэнси Паркинсон. Луна глянула ей за спину. Пэнси была одна. В пустом коридоре больше никого не было. — Что ты здесь делаешь, Лавгуд? — прошипела Пэнси, хищно сузив глаза. — Не твоё дело, — Луна вдруг отчего-то сразу успокоилась, услыхав привычный враждебный тон слизеринки. — Нет, это как раз моё дело, — Пэнси говорила тихо, и от этого казалось, что она продолжает шипеть. — Я - староста и обязана следить за порядком. Ты шляешься здесь так поздно — это непорядок. Что ты вынюхиваешь здесь, Лавгуд? — Ничего я не вынюхиваю, — Луна сделала шаг вперёд. — Пусти. — Стоять, Лавгуд, — Пэнси и не думала отходить в сторону. — Поговаривают, у тебя какие-то тайные дела со Снейпом? Ты ведь от него сейчас выползла, я знаю. — Откуда знаешь? — спокойно спросила Луна. — Ты следишь за ним? — А вот это уже не твоё дело! — воскликнула Пэнси слишком эмоционально, из чего Луна сделала вывод, что она попала прямо в точку — Паркинсон явно торчала в коридоре, наблюдая за дверью Снейпа. Но зачем она это делала? — Ну, если хочешь узнать, зачем я была здесь, спроси об этом своего декана, — равнодушно пожала плечами Луна.       У Пэнси глаза снова сузились, а побелевшие губы вытянулись в тонкую ниточку. — Слушай, Лавгуд, — вновь зашипела она, — слушай внимательно. Ещё раз застану тебя здесь — и ты об этом очень сильно пожалеешь. — А что ты мне сделаешь? — Луна попыталась придать своему взгляду то насмешливо-презрительное выражение, с каким недавно на неё смотрел Снейп. — Прокляну, — злобно бросила Паркинсон. — Никакое Мунго не вылечит.       Луну вдруг осенила догадка. — Паркинсон, ты что, ревнуешь? — удивлённо спросила она, причём её удивление было совершенно искренним. — С какой стати? — быстро спросила та. Пожалуй, слишком быстро. — Тогда почему мне нельзя приходить сюда? — Луна качнула головой в сторону комнаты Снейпа. — Потому что ты не слизеринка. Нечего ходить тут и вынюхивать. Небось, стучишь Снейпу на своих друзей, а им докладываешь всё, что выведала здесь. — Ага, — усмехнулась Луна. — Очень много я выведала в этом пустом коридоре. Если бы не встретила тебя, так и рассказать было бы нечего. Пусти, а то ещё чего-нибудь лишнего наговоришь в пылу дискуссии.       Пэнси стояла, закусив губу и не двигалась с места. Луна сделала ещё шаг ей навстречу и произнесла: — Слушай, Паркинсон, почему вы все такие злые здесь? Может, эвилинги любят подземелья, потому что здесь холодно и сыро? А ещё темно… Наверное, они здесь прячутся по тёмным углам и нападают на вас… — Луна задумалась, глядя куда-то сквозь Пэнси. Та вздрогнула. Переспросила: — Эвилинги? — Ну да. У меня сейчас с собой нет паффопода, а то я бы с тобой поделилась. Но ты всегда носи его с собой, чтобы отгонять эвилингов, — серьёзно посоветовала Луна.       Пэнси посмотрела на Луну с опаской, как обычно смотрят на сумасшедших, и посторонилась, давая ей пройти. Луна побрела к выходу из подземелий своей полусонной походкой, чувствуя спиной тяжёлый взгляд Паркинсон.       Ночью Луна долго лежала без сна, вспоминая сегодняшний вечер. В конце концов, у неё в мозгу явственно выкристаллизовалась одна мысль — Паркинсон действительно ревновала её. К Снейпу. Это означало, что Паркинсон влюблена в него. Так же, как и она, Луна. Сердце у неё больно сжалось. Кого из них двоих предпочёл бы Снейп? Холёную, дерзкую, уверенную в себе слизеринку или её — рассеянную, странную, «полоумную» Лавгуд? Ответ был очевиден, и это заставило Луну испытать неведомые доселе муки ревности, не дававшие ей уснуть полночи. Масла в огонь её ревности подливал и тот факт, что Паркинсон была значительно ближе к Снейпу. Он был её деканом, а она — старостой, которая могла часто приходить к нему, чтобы решать всякие факультетские вопросы. Приходить к нему, видеть его, говорить с ним… Луна порывисто села в кровати, поджав колени и уткнувшись в них лицом. Её щёки непривычно горели, глаза пощипывало, но они оставались сухими, а в сердце клокотало чувство, никогда ею ранее не испытываемое. Чувство это было мучительным, оно лишало привычного покоя и душевного равновесия. И справиться с ним Луна не могла до самого утра, до тех пор, пока её наконец не сморил спасительный сон. ***       Спустя несколько дней «гриффиндорское трио» тихо сидело на диване в углу гостиной и сосредоточенно поскрипывало перьями по пергаменту, готовясь к завтрашнему зельеварению. Было уже довольно поздно, и народу в гостиной оставалось не слишком много, а те, кто ещё не разбрелись по спальням, сидели на удивление тихо. Влюблённая парочка с шестого курса молча смотрела в каминный огонь, держась за руки и время от времени прижимаясь друг к другу. Третьекурсница что-то старательно выводила на пергаменте. Да двое второкурсников сосредоточенно играли за журнальным столиком в магические фишки.       Гарри не заметил, откуда в гостиной появилась Джинни. Он поднял голову от пергамента лишь тогда, когда она с шумом поставила стул перед диваном и уселась на него. Рон с Гермионой тоже вынырнули на поверхность реальности из тёмных дебрей зельеварческой премудрости и уставились на Джинни. — Снейп перестал хвалить Лавгуд, — заявила она конфиденциальным шёпотом. — Я же говорила, что ему это быстро надоест, — ответила Гермиона. — А может быть он наконец-то понял, что таким образом выдаёт её? — быстро зашептала Джинни. — Вдруг она действительно его шпионка? — Не думаю, — покачал головой Гарри. — Нужно будет спросить у неё, не случилось ли чего-то такого, что заставило Снейпа изменить к ней отношение. — Спроси, — кивнула Джинни. — А то как-то странно всё это. — Завтра же поговорим с ней, — отозвалась Гермиона, вновь погружаясь в своё эссе, почти уже законченное, в то время как пергаменты Рона и Гарри были исписаны едва ли до половины.       На следующий день после обеда Гарри отозвал Луну в тот же коридор, где происходил их предыдущий разговор. Вместе с Роном и Гермионой туда пришла Джинни. Ей хотелось самой убедиться в том, что Лавгуд не врёт. Каким образом — она и сама не знала, но ей казалось, что она сумеет отличить правду от вранья. — Как там Снейп? — начал разговор Гарри. — По-прежнему хвалит тебя? — Нет, — ответила Луна со своим обычным безмятежным спокойствием. — Теперь он снова меня не замечает. — Как думаешь, почему?       Все четверо уставились на Луну, напряжённо дожидаясь ответа. — Потому что я поговорила с ним и попросила его не делать так больше, — пожала та плечами. — Что? — изумлённо выдавила из себя Гермиона.       Остальные стояли молча, с отвисшими челюстями и вытаращенными глазами. Ответ был столь же поразителен, сколь и неправдоподобен. От Лавгуд можно было ожидать всякого, но чтобы вот так просто — пойти и поговорить со Снейпом… Это казалось настолько невероятным, что все невольно сочли ответ Луны неудачной выдумкой. — Ты что, действительно говорила со Снейпом?! — это наконец пришёл в себя Гарри. — Да, — Луна искренне не понимала, что их всех так удивило. — Вот просто так пошла и сказала ему, чтоб он больше так не делал? — недоверие в голосе Рона было сравнимо только с его же изумлением. — Да. А что тут такого? — в свою очередь удивилась Луна. — Когда ты с ним говорила? — спросила Гермиона. — Когда меня выгнали из Выручай-комнаты.       Луна была настолько спокойна, что можно было не сомневаться — она говорит правду. — И что, ты вот так просто пришла к нему и сказала, чтоб он перестал тебя незаслуженно хвалить? — всё это было настолько поразительно, что не укладывалось у Гарри в голове. Он представил себя на месте Луны, как он подходит к Снейпу и заявляет: «Господин профессор, хватит надо мной издеваться, прекратите свои гнусные выходки, а то меня уже вся школа считает врагом». Гарри тряхнул головой, отгоняя эту дикую, несуразную мысль. — Пришла и сказала, — вздохнула Луна, вспоминая их с профессором разговор. — Ну ты даёшь… — протянул поражённый Рон. — А он что? — продолжала допрашивать Гермиона. — Ничего, — вновь пожала плечами Луна. — Наорал на меня и выгнал. Сказал, чтоб я не указывала, что ему делать. Но после этого перестал хвалить.       Друзья переглянулись между собой. С одной стороны, смелость Луны казалась им невероятной. С другой стороны, они понимали, что от неё всего можно ожидать. Что возьмёшь с сумасшедшей. Держалась она спокойно, вела себя естественно, что подтверждало правдивость её рассказа. — Ну, ладно, — Гарри поправил очки и ещё раз переглянулся с друзьями. — Мы верим тебе. Приходи завтра на занятия ОД. — Хорошо, — просияла Луна, но тут же улыбка сошла с её лица. — А как же Смит и остальные? — Мы убедили их в том, что они неправы, — ответил Гарри. — Но если они снова начнут меня подозревать, потому что Снейп изменил ко мне своё отношение? — встревоженно спросила Луна. — Тогда пусть катятся, — раздражённо буркнул Гарри. — Нет, так нельзя, — Луна опустила голову. Ей очень не хотелось ссорить Гарри с остальными членами Отряда Дамблдора. — Если они уйдут… — Не уйдут, — уверенно заявил Гарри. — Завтра мы попробуем вызывать Патронуса. Вряд ли они захотят пропустить это занятие. ***       На следующий вечер Луна пришла в Выручай-комнату одной из последних. Видимо, Гарри уже успел поговорить с остальными, потому что её появление было встречено нарочито- равнодушными взглядами, словно все пытались сделать вид, будто ничего необычного в прошлый раз не произошло. Правда, некоторые косились на неё украдкой, но Луна старалась не обращать внимания на эти взгляды. И ей это удалось, потому что вскоре все были настолько увлечены занятием, что перестали думать о посторонних вещах и сосредоточились на главном.       Гарри объяснил, что для вызова Патронуса нужно обязательно вспомнить самое счастливое событие в своей жизни. Все задумались, вспоминая то лучшее, что происходило с каждым из них. Задумалась и Луна, перебирая в памяти самые весёлые и приятные моменты. Может быть, она была счастлива в тот день, когда отец подарил ей замечательную мягкую игрушку — бундящую шицу, которая двигалась и издавала звуки, почти как живая? Луна улыбалась, вспоминая, как она долгое время укладывалась спать только вместе с ней. Или, может, счастливым был тот день, когда мама впервые разрешила ей присутствовать на своих опытах? Но Луна тут же погрустнела, подумав о том, чем закончились эти опыты. И вновь улыбнулась, вспомнив чудесное майское утро, когда солнце ярко светило в окно их странного цилиндрического дома, она, Луна, сидела на табуретке посреди кухни, а мама очень бережно и аккуратно расчёсывала её волосы волшебной расчёской. Каждое её прикосновение к голове Луны было невероятно приятным и отзывалось беготнёй бесчисленных мурашек под кожей затылка. А потом в кухню вошёл улыбающийся папа, и они все вместе пили чай с изумительно вкусным пирогом и болтали обо всём и ни о чём. Оказывается, это ощущение счастья всегда жило у Луны в груди, даже когда она совершенно забывала об этом эпизоде. И вот теперь оно всплыло из глубин памяти и оказалось самым счастливым воспоминанием её жизни.       Гарри тем временем рассказал, как нужно правильно держать палочку и что произносить во время заклинания. Взмахнув своей волшебной палочкой, он громко и отчётливо произнёс: — Экспекто патронум!       И все восхищённо замерли, глядя на то, как из кончика его палочки вырвалось облачко серебристой субстанции, принявшее форму оленя с прекрасными ветвистыми рогами. Олень медленно и величаво прошёлся по комнате, а после, разогнавшись, взмыл к потолку и исчез, растворившись в царившем по углам комнаты полумраке.       Конечно, каждому тут же захотелось попробовать сотворить нечто подобное. Все стали резко махать палочками и выкрикивать слова заклинания. У кого-то оно не получалось вовсе, кто-то смог вызвать появление серебристого облачка. Палочка Гермионы испускала густые клубы серебряного дыма. От напряжения у неё на лбу выступили капельки пота.       Луна тоже старалась изо всех сил, вспоминая то счастливое майское утро и отчётливо произнося раз за разом: — Экспекто патронум! Экспекто патронум!       Поначалу ей не удалось вызвать даже бесформенного облачка, которое получалось у Гермионы. Но Луна не отступала. К концу занятия её уже окутывали по-настоящему густые клубы серебристого дыма. Вдруг у Гермионы, предпринявшей очередную попытку, с кончика палочки сорвалось нечто, имеющее форму зверька. Все восхищённо ахнули, глядя на то, как юркая выдра пронеслась по воздуху и растаяла, как мираж. — У тебя получилось! — с восторгом вскрикнул Гарри.       Гермиона счастливо улыбалась, глаза её сияли. В это время Луна взмахнула своей волшебной палочкой, снова вспомнила маму, расчёсывавшую ей волосы и произнесла совсем тихонько: — Экспекто патронум…       Серебряное облачко, сорвавшееся с кончика её волшебной палочки, неожиданно приняло форму зайца, промчалось по комнате и растаяло в воздухе на глазах у изумлённых зрителей. По толпе студентов вновь пробежал вздох восхищения. — Поздравляю, — Гарри повернулся к Луне с широкой улыбкой на лице. — У тебя получилось! — Спасибо, — Луна тоже улыбнулась ему. В её глазах ещё стояло удивление от того, что ей так неожиданно удалось вызвать Патронуса. Причём, сделать это почти одновременно с умницей - отличницей Гермионой. — Пора расходиться, — обратился ко всем Гарри. — На следующем занятии продолжим.       Студенты покидали Выручай-комнату по одному — по двое. И после ещё долго возбуждённо шептались в гостиных и спальнях, предвкушая, как они проведут следующее занятие и какой вид будут иметь их патронусы.       А Луна думала о том, умеет ли Снейп вызывать Патронуса. Наверное, да, он ведь очень сильный волшебник. Интересно, как выглядит его Патронус? А самое интересное — какое воспоминание помогает ему вызвать его? Луна пыталась вспомнить, что она чувствовала, когда была им. Наверное, в тот момент она знала о нём всё. Но только в тот момент. Она не могла запомнить ВСЕ его мысли, чувства и воспоминания. К тому же тогда она не думала о его Патронусе и о том, что помогает Снейпу вызывать его. С этими мыслями она и уснула, счастливая от того, что сегодняшний день завершился для неё так удачно. Вот если бы можно было рассказать об этом папе… Конечно, он бы порадовался за дочь. Но в письме об этом писать было нельзя. С тем большим нетерпением Луна ожидала пасхальных каникул. Ей нужно столько всего рассказать папе!