Побочный эффект

Marilyn Manson\Sweet Dreams Muse\Black Black Heart (David Usher Cover)       Луна одиноко брела по коридору в сторону библиотеки. Уроки закончились, и большинство учеников младших курсов поспешили выбраться из замка на свежий воздух. Впрочем, многие старшекурсники тоже предпочитали готовиться к экзаменам, сидя с книжками во дворе школы или на берегу Чёрного озера. После фееричного ухода близнецов Уизли атмосфера в Хогвартсе, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Причём «атмосфера» - в прямом смысле этого слова.       Вдохновленные примером Фреда и Джорджа, многие ученики вступили в борьбу за право занять освободившиеся места Главных Бузотёров Хогвартса. На блестящие подвиги, вроде запуска в кабинет Амбридж нюхлера, способен был далеко не каждый. А вот швыряться навозными бомбами и вонючей дробью было по силам практически любому. По этой причине в коридорах и туалетах замка стояло такое амбре, что многие ученики перед выходом из класса стали накладывать на себя Заклятие пузыреголовости — это обеспечивало им приток свежего воздуха, хотя выглядели они при этом весьма экстравагантно, будто щеголяли в надетых на голову аквариумах.       Филч, крадучись, ходил по коридорам с хлыстом в руке, надеясь поймать виновных, но вся сложность заключалась в том, что их стало чересчур много и он никак не мог решить, куда ему броситься в первую очередь. Усилий Инспекционной дружины тоже не хватало, чтобы навести порядок. А преподаватели, кажется, нарочно самоустранились от борьбы с нарушителями, наблюдая со стороны за героическими усилиями директора добиться хоть какого-то подобия порядка.       Луна тоже не собиралась сидеть в библиотеке. Она намеревалась обменять взятое ею недавно пособие по трансфигурации на «Сборник бытовых заклятий» Патрисии Броунс и отправиться на воздух. Конечно, атмосфера в библиотеке была обычной, не испорченной дурацкими забавами доморощенных последователей Пивза. Но уж очень благостной была погода за окном. Светило солнце, лаская теплом нежную, юную зелень трав и недавно проклюнувшихся листочков, щебетали птицы, а налетающий порывами ветерок хоть и был прохладным, но уже давно потерял зимнюю пронзительность.       Сильный хлопок у неё за спиной – характерный звук разорвавшейся навозной бомбы – и быстрый топот ног бегущего по коридору человека вряд ли вывели бы Луну из задумчивости. Она даже не успела разглядеть мальчишку, вихрем промчавшегося мимо неё и скрывшегося за поворотом коридора. Мальчишка явно стремился успеть добежать до лестницы, по которой можно было подняться в гриффиндорскую башню. Но вслед за этим у неё за спиной раздался громкий возглас: «Стой!!!» Этот хриплый скрипучий голос явно принадлежал Филчу, в чём Луна не замедлила убедиться, когда старик-завхоз с розгами в руке нагнал её и преградил путь, схватив за плечо цепкими пальцами. - Отпустите! – Луна дёрнула плечом, пытаясь стряхнуть с себя эту мерзкую лапу. Но Филч ещё сильнее вцепился в её плечо, злобно вращая глазами и пытаясь восстановить дыхание. Наконец ему это удалось, и он злобно зашипел в лицо Луне: - Вот ты и попалась, мерзкая хулиганка! Теперь не отвертишься! - От чего не отверчусь? – в отличие от Филча Луна была совершенно спокойна. Она уставилась в лицо завхоза своими выпуклыми серебристо-серыми глазищами и, казалось, абсолютно не боялась его ни его грозного вида, ни хлыста в руке. - От того, что это твоих рук дело! – Филч грубо встряхнул Луну за плечо.       По коридору к ним уже подобралась вонь от взорвавшейся навозной бомбы, и Луна наконец поняла, в чём её обвиняют. - Вы думаете, что это я бросила бомбу? – глаза Луны по-прежнему смотрели прямо в лицо Филча. – Но тогда я должна была бы убегать от вас. И запыхаться. А я, как видите, дышу ровно и ни капельки не вспотела. И мне, в моём возрасте, уже стыдно было бы заниматься подобными глупостями.       Кажется, Филч понимал, что девчонка права. Но ведь кто-то же должен был понести наказание за весь тот бардак, что творился в школе. Хватка завхоза чуть ослабла, но он по-прежнему держал её за плечо. В этот момент за спиной у Луны послышались шаги. Несколько человек приближались к ним быстрой, уверенной походкой. Луне не нужно было оглядываться, чтобы догадаться, кто эти люди. Она поняла это по выражению злобного торжества, отразившемуся на лице Филча. Конечно, это была Инспекционная дружина. И, конечно, в самом невыгодном для Луны составе. - Что здесь происходит, мистер Филч? – услыхала она презрительно-тягучий голос Малфоя. Секунду спустя и сам Малфой возник перед ней, разумеется, в сопровождении Паркинсон и своих троллеподобных телохранителей – Крэбба и Гойла. - Я поймал нарушительницу! – торжествующе отрапортовал завхоз. – Швырнула навозную бомбу!       Малфой и Паркинсон брезгливо морщились от разносившегося по коридору запаха. Крэбб с Гойлом, казалось, не ощущали его вовсе, невозмутимо возвышаясь за их спинами. - Фу, Лавгуд, - в голосе и во взгляде Пэнси было столько отвращения, будто всё содержимое навозной бомбы сейчас оказалось у Луны на лице. – Докатилась. Считаешь, что это смешно? Что ты вообще делаешь в Райвенкло с такими мозгами и с таким чувством юмора? - Если ты пошевелишь остатками своих мозгов, то поймёшь, что это сделала не я, - Луна по-прежнему оставалась спокойной, хотя при виде Паркинсон из глубины души совершенно неожиданно стала подниматься непонятная Луне злость, совершенно ей не свойственная. - А кто же тогда? – ядовито поинтересовалась Пэнси. – Кажется, здесь больше никого нет. - Ты считаешь, что тот, кто это сделал, оставался бы на месте, ожидая, пока его поймают? – Луна посмотрела на Паркинсон с лёгким сожалением, как смотрят на не слишком здорового человека. – Кстати, если бы это сделала я, меня бы здесь уже точно не было. - А вдруг ты не стала убегать, как раз и рассчитывая на этот ход, - губы Малфоя презрительно кривились. – Что ты вообще здесь делаешь? - Иду в библиотеку, - Луна пожала плечом, которое Филч отпустил, как только к ним подошла Инспекционная дружина. - Её нужно обыскать, - подал голос Филч. - Если у неё в сумке найдутся ещё навозные бомбы – это будет доказательством вины. - А если нет? – спросила Паркинсон. - Тогда её придётся отпустить, - с сожалением произнёс Филч. – Я не могу утверждать, что это сделала она. - Но и отрицать этого не можете, - глаза Пэнси плотоядно сверкнули. – Значит, она виновата в любом случае. - Вы не имеете права наказывать меня без доказательства моей вины, - в голосе и во всём облике Луны уже не было прежнего безмятежного спокойствия. Она вдруг осознала, что находится совсем одна в окружении врагов, и помощи ей ждать неоткуда. Совсем одна. Как Северус… - Вот сейчас мы и поищем доказательства, - Малфой презрительно пялился на Луну из-под полуопущенных век. – Сумку! – Повелительно скомандовал он.       Луна вцепилась в сумку на своём плече, понимая, что удержать её не удастся. Их было слишком много. Но сдаваться без боя она не собиралась. - Ты не имеешь права! – произнесла она тихо и твёрдо, глядя Малфою прямо в глаза. - Имею. Я староста и член Инспекционной дружины. Кто-то ведь должен навести в этой школе порядок. Сумку!       Малфой требовательно смотрел на Луну. Та стояла, изо всех сил вцепившись побелевшими пальцами в лямку висевшей у неё на плече сумки. Малфой слегка кивнул Крэббу с Гойлом. Те подошли к Луне и схватили её за руки, отводя их за спину. Палочка Луны оставалась в кармане, и вытащить её оттуда не было никакой возможности. Филч довольно склабился, снимая сумку с её плеча и передавая её Пэнси. - Не дёргайтесь, мисс, - обратился он к едва не плачущей Луне. – Если мы не найдём у вас ничего запрещённого, будем считать, что это – не ваших рук дело.       Крэбб с Гойлом продолжали держать Луну за руки, отведённые за спину. Паркинсон с демонстративно брезгливым видом вытряхнула содержимое сумки на пол. К её ногам посыпались пергаменты, перья, справочное пособие по трансфигурации… Пэнси разгребла ногой эту кучку, не надеясь найти в ней ничего криминального, как вдруг её взгляд упал на пергамент с рисунком. Пэнси бросила пустую сумку на пол и подняла пергамент.       Сердце Луны зашлось от возмущения и какого-то болезненного безотчётного страха. Вот сейчас… сейчас эта дрянь начнёт насмехаться над ней и над её любовью к профессору Снейпу. Кровь отлила у Луны от лица. Она судорожно сглотнула. Злость, постепенно поднимавшаяся в душе с момента появления Инспекционной дружины, вдруг взорвалась и затопила её всю, с головы до ног. Теперь это чувство не было новым для Луны. Она помнила, что именно его испытывал Северус всякий раз, когда оказывался рядом со своими врагами – мародёрами. Или даже просто думал о них.       Но Паркинсон, вопреки ожиданиям, не спешила высказывать ядовитые замечания. Напротив, она быстро свернула в трубочку пергамент с портретом Снейпа и сунула его себе в карман, злобно сверкнув на Луну болотно-зелёными глазами, натолкнувшимися на столь же яростный взгляд серебристо-серых глаз. - Воровка! – тихо произнесла Луна. – Шаришь по чужим сумкам, отнимаешь то, что тебе не принадлежит. Что, карманных денег не хватает?       В этот момент Луна действительно почувствовала себя Снейпом. Её губы кривились так же, как его, когда он плевался ядом в обидчиков. Ей хотелось только одного – побольнее задеть Паркинсон. Драко, разглядывавший содержимое сумки и заметивший действия Пэнси, был слегка удивлён тем, что она присвоила себе что-то из вещей этой сумасшедшей. «Видимо, там что-то интересное, но не предназначенное для Грэга с Винсом, - подумал он. – Ничего, вечером узнаю». Его любопытство ещё больше разгорелось, когда он увидел реакцию Лавгуд на действия Пэнси. Он и представить себе не мог, что эта вечно невозмутимая и спокойная полудурочка может злиться не хуже их собственного декана. Да что же такое было там, у неё в сумке? - Мистер Филч, тут ничего нет, - проинформировал он завхоза. - Что ж, придётся её отпустить, - с явным сожаление проскрипел тот. – Но, если попадётесь повторно, мисс, пощады не ждите.       Мерзкие лапы, сжимавшие за спиной локти и запястья Луны наконец отпустили её. Луна изо всех сил кусала губы, стараясь не расплакаться прямо перед обидчиками и скрывая от них мелкую противную дрожь, сотрясавшую её тело.       Малфой с телохранителями бросил высокомерный взгляд на Луну и прошествовал мимо неё за поворот длинного пустого коридора. За ним поковылял Филч. Паркинсон ненадолго задержалась. С ненавистью глядя на бледную, дрожащую Луну, она тихонько прошипела, приблизив к ней насмешливое лицо: - Наша полоумная мисс Лавгуд очень любит злого дяденьку профессора? И надеется, что он пожалеет её и ответит на чувства убогой? Только вот беда – дяденька профессор терпеть не может идиотов. Они его бесят. Так что, Лавгуд, у тебя нет шансов. - Отдай, - прохрипела Луна, одной рукой схватив Паркинсон за грудки, а второй пытаясь нащупать карман её мантии. Пэнси с силой оттолкнула соперницу. Луна отлетела к стене и замерла, дрожа от ненависти и унижения, прижавшись к ней спиной. - Десять баллов с Райвенкло, - злорадно бросила Пэнси, удаляясь по коридору.       Дождавшись, когда та скроется из виду, Луна медленно сползла по стене на пол, обхватила руками колени и сжалась в комок, пытаясь унять колотившую её дрожь. Слёзы катились по лицу, но Луна не замечала их. Как не замечала холода стены, о которую опиралась и каменных плит пола, на котором сидела.       Ей казалось, что руки Паркинсон, коснувшиеся её рисунка, замарали грязью всё светлое и чистое, что она испытывала к Северусу. Луне было невыносимо больно от того, что не он первый узнал о её чувствах к нему. Не он, а эта мерзкая Паркинсон с её отвратительно наглой мордой и подлой натурой. Она не смогла сохранить свою тайну для Северуса. Разве он может простить ей это? Такое не прощается.       Луна уронила голову на колени и разразилась тихими безмолвными рыданиями. В таком состоянии и нашла её Гермиона, вышедшая из библиотеки с полной сумкой книг, которые собиралась прочитать в ближайшие несколько дней. ***       Луна не слышала звука шагов, раздавшихся со стороны библиотеки. Она подняла голову лишь тогда, когда рука Гермионы коснулась её плеча и легонько потрясла его. - Луна… Эй, Луна, - голос Грейнджер выражал тревогу и озабоченность, - что случилось? Гермиона оглядела разбросанные по полу вещи Луны и вновь склонилась над ней. - Кто это сделал? Инспекционная дружина? – спросила она возмущённо.       Луна молча кивнула и постаралась взять себя в руки. Вытерев заплаканное лицо рукавом мантии, она тяжело, прерывисто вздохнула и попыталась встать на ноги. Гермиона протянула ей руку, помогая подняться. Луна молча принялась собирать в сумку разбросанные по полу вещи. Гермиона подняла книгу, отряхнула её и отдала Луне, которая уже побросала в сумку остальные принадлежности. - Так что случилось? Они обыскивали тебя? - Угу, - слегка кивнула Луна. – Кто-то бросил навозную бомбу, тут появился Филч и подумал, что это я. А потом появились эти… - Луна вздохнула. - Они хотели найти у тебя в сумке навозную бомбу? – догадалась Гермиона. - Ну да. - Они тебя как-то наказали? - Сняли десять баллов, - Луна почти совсем успокоилась. - И ты из-за этого так расстроилась? – Гермиона удивлённо смотрела на Луну. Та взглянула на неё почти равнодушно и покачала головой. – Не из-за этого. Просто Паркинсон наговорила ещё много всего… - вздохнула Луна.       Гермиона сжала кулаки: - Что она сказала тебе?       Луна покачала головой: - Я не хочу об этом говорить.       Не рассказывать же ей, в самом деле, об украденном портрете? Гермиона понимающе кивнула и, взяв Луну за руку, произнесла: - Ничего. Паркинсон ещё пожалеет об этом. Вот увидишь. *** - Ну, показывай, что ты там конфисковала у Лавгуд.       Драко и Пэнси сидели на диване в опустевшей гостиной, освещаемой лишь огнём, жарко полыхающим в камине. В дальних углах комнаты царил полумрак, всё более сгущавшийся по мере отдаления от источника света и тепла. Драко любил сидеть здесь по ночам, когда гостиная пустовала, а огонь в камине создавал иллюзию уюта и защищённости, скрывая за игрой света и теней холодные слизеринские краски, окружающие его днём. Пэнси тоже нравились эти ночные посиделки с Драко. Не потому, что со стороны они походили на романтическое свидание. Ничего романтичного в их посиделках не было. Они с Драко были коллегами, единомышленниками, соратниками… Пожалуй, это можно было назвать дружбой в том понимании, которое вкладывают в него слизеринцы. Им обоим нравилось, что друг с другом они могут быть более откровенны, чем со всеми остальными. Впрочем, каждый понимал, что степень этой откровенности чётко регулируется соображениями пользы и трезвым расчётом, и это их тоже вполне устраивало. Они были "змеями", а потому понимали один другого и не сомневались в том, что каждый из них будет предан другому до тех пор, пока их интересы совпадают и пока обоим это выгодно.       Пэнси молча вынула из кармана мантии свиток и протянула Драко. Тот придвинулся к огню и развернув пергамент, понимающе выпятил подбородок и закивал головой. Снейп на портрете выглядел почти как живой. И нарисован был человеком, явно относящимся к нему с симпатией. Если не сказать больше. - Однако… - задумчиво протянул Драко, вглядываясь в рисунок. – Эта полоумная, кажется, действительно влюблена в него. - С чего ты так решил? – Пэнси наблюдала за Малфоем, прищурившись, словно кошка, заметившая мышь. - Ты и сама видишь, - усмехнулся Драко. – Он у неё вовсе не похож на монстра. А раз она не замечает его отвратительного характера, это может означать только одно…       Драко выпрямился и взглянул на Пэнси, продолжая усмехаться. Она попыталась придать своему лицу презрительно-насмешливое выражение, и это ей почти удалось. Но обмануть этим Драко было трудно – слишком хорошо он знал Паркинсон. Он был уверен – сейчас у неё внутри всё кипит и бушует от негодования. - Ревнуешь, Паркинсон? – поддел он Пэнси, возвращая ей рисунок. - Нет, - зло бросила та, скручивая пергамент и засовывая его обратно в карман мантии. - А что тогда? – Малфой продолжал усмехаться, и это ещё сильнее злило Пэнси. - Негодую, - бросила она, с ненавистью глядя в огонь, будто пытаясь представить корчившуюся в пламени соперницу. – Как она посмела? Эта дурочка с выпученными глазищами, вечно нечёсаными патлами и этими мерзкими пробками на шее! Как она посмела даже подумать, что имеет право ставить себя рядом со Снейпом?! Она что же, считает его настолько глупым, что позволяет себе мечтать о нём? - А почему бы и нет? – лицо Драко стало совершенно серьёзным и озабоченным. Внутренне он хохотал над яростью подруги, пытавшейся выдать ревность за негодование и с удовольствием распалял кипевшую в ней злость. – Кто ещё обратит внимание на наше неухоженное страшилище? Только полоумная. Небось, мечтает обласкать его, приручить, причесать… - Пусть сначала сама причешется! – зло прошипела Пэнси. - Ну, я не в том смысле, - окончательно развеселился Драко. – Причесать его растрёпанную неухоженную душу, - пафосно провозгласил он, с удовольствием наблюдая, как Пэнси изо всех сил старается сохранить остатки самообладания. - Ты это серьёзно?       Всё-таки она сумела взять себя в руки. Губы Пэнси искривила презрительная усмешка, почти такая же, как у Малфоя, когда он разговаривал с теми, кого считал ниже себя. Драко по достоинству оценил умение подруги владеть собой. - Нет, конечно. Шучу.       Они помолчали. - Что ты собираешься делать с этим? – спросил Драко, неопределённо кивнув головой в сторону спрятанного в кармане у Пэнси пергамента. - Ещё не знаю. Но обязательно придумаю. - Я в тебе не сомневаюсь, - понимающе хмыкнул Драко. – Спать? - Спать, - согласилась Пэнси, поднимаясь с дивана и направляясь в сторону девичьих спален. Драко проводил её взглядом и тоже отправился к себе. ***       На следующий день окончание сдвоенного зельеварения Слизерин – Гриффиндор у пятого курса ознаменовалось небольшим, ничего не значащим происшествием. Нерасторопный болван Уизли, выходя из класса, умудрился уронить на пол свою сумку с учебными принадлежностями. Пока он собирал их, копошась у выхода, в дверях образовался затор из студентов, стремящихся покинуть класс. Пэнси Паркинсон, стоявшая достаточно близко к Рону, с брезгливой усмешкой на губах наблюдала, как тот ползал у её ног и торопливо складывал в сумку своё нищенское барахло. В какой-то момент она ощутила лёгкое прикосновение к своей спине. Ей показалось, что её коснулись волшебной палочкой и прошептали что-то неразборчивое. Резко обернувшись, она увидала позади толпу гриффиндорцев. Из-за её плеча выглядывал Лонгботтом, всецело поглощённый манипуляциями Рона. А за его спиной маячили Поттер и Грейнджер, которые, казалось, тоже полностью сосредоточились на действиях своего дружка. Не заметив в их поведении ничего подозрительного, Пэнси поискала глазами Драко. Тот стоял у своей парты, оперевшись на неё и высокомерно наблюдая за вознёй у двери. Разумеется, он был выше всего этого. Не станет же наследник рода Малфоев толпится среди всех этих плебеев. Он дождётся, когда препятствие устранится само по себе и уж тогда покинет помещение, исполненный достоинства, приличествующего ему, как представителю древнего чистокровного рода.       Пэнси пожалела о том, что по окончании урока ринулась к выходу вместе со всеми, тем самым как бы уравняв себя с остальными, окружавшими её сейчас. Она находилась в общей массе студентов, а значит, для Драко Малфоя стояла на одном уровне с ними. И это было очень неприятно, потому что Пэнси Паркинсон делала всё, чтобы соответствовать требованиям, которые предъявлял к людям Драко.       Все эти мысли вихрем промелькнули в голове у Пэнси, заставив её забыть о том, ради чего, собственно, она оглянулась. Уизли наконец-таки собрал свои жалкие пожитки и освободил проход. Пэнси медленно направилась в класс, где их ожидала лекция по истории магии. Хвала Мерлину и тому, кто составлял расписание уроков! После напряжённой работы на зельеварении история магии казалась райским отдыхом, позволяющим расслабиться. Некоторые умудрялись даже поспать под монотонный убаюкивающий голос профессора Бинса.       Но расслабиться в этот раз Пэнси не удалось. Ещё на пути к классу она почувствовала неладное. Её лицо вдруг стало гореть, словно в него плеснули кипятком. Спустя несколько секунд Пэнси страшно захотелось почесать щёки и лоб. Желание было настолько непреодолимым, что она остановилась, не дойдя до класса нескольких шагов и потёрла лицо ладонями, ощутив, что всё оно покрыто чем-то, на ощупь напоминающим фурункулы. Но этим дело не ограничилось. Стоя перед классом и изо всех сил стараясь заставить себя не чесать лицо ногтями, Пэнси ощутила, что на голове у неё вдруг появились две шишки, которые стали стремительно увеличиваться. Кожа на них лопнула, что-то проклюнулось наружу и продолжило расти. Пэнси в ужасе ощупала голову. Сейчас её украшала пара рогов, на ощупь напоминавших козлиные.       Пэнси взвизгнула не столько от страха, сколько от злости, мгновенно восстановив в памяти последовательность событий в кабинете зельеварения. Ну конечно, это дело рук Грейнджер! И этот негодяй Уизли не просто так рассыпал на пол своё барахло. Он сделал это умышленно, чтобы организовать пробку, в которой Грейнджер смогла бы поближе подойти к ней. И ведь ничего не докажешь! Хотя… Всё происходило на глазах у Снейпа, а их декан всегда защищал своих студентов и добивался наказания для их обидчиков. Тем более теперь, когда директором Хогвартса стала Амбридж, Пэнси будет легче доказать, что именно Грейнджер виновна в её теперешнем состоянии.       В этот момент к Пэнси подошёл Драко. Взглянул оценивающе, скривил уголок рта, покачал головой. - Неплохо выглядишь, Паркинсон, - «посочувствовал» он. – Сама расколдуешься или помочь? - А ты сможешь? – с сомнением произнесла Пэнси. - Не знаю. Но попробовать стоит.       Возле них уже собралось несколько человек с их факультета, так же, как они шедших на урок. Они наблюдали за происходящим – кто-то с молчаливым интересом, кто-то тихонько обсуждал увиденное. Пэнси показалось, что обсуждали с возмущением, но она не могла бы поручиться, что некоторые при этом не испытывали злорадства.       Драко направил на Пэнси волшебную палочку и уверенно произнёс: - Фините Инкантатем!       Как и следовало ожидать, ничего в облике Пэнси не изменилось. Она осталась по-прежнему с рогами на голове и с лицом, усеянным отвратительными фурункулами. - Тебе надо в больницу, - заявил Драко, пряча волшебную палочку. – Гринграсс, - обратился он к стоявшей рядом Дафне, - отведи её к мадам Помфри. А я – к Снейпу. - Пойдём, - Дафна тронула Пэнси за рукав. Та бросила на неё сердитый взгляд и отдёрнула руку, молча зашагав к лестнице, мимо класса истории магии. Дафна поспешила следом.       Проводив их обеих взглядом, Драко развернулся и отправился к Снейпу. Класс уже почти заполнили четверокурсники с Хаффлпаффа и Райвенкло. Луна без всякого интереса взглянула на Малфоя, который, ни на кого не глядя, быстрым шагом проследовал в кабинет Снейпа. Малфой был старостой. Мало ли, какое дело могло привести его к собственному декану. Ничего необычного в подобном визите не было.       Драко постучал и, не дожидаясь разрешения, резко открыл дверь и уверенно шагнул внутрь. Снейп, стоявший к нему спиной и перебиравший ингредиенты в шкафу, стремительно обернулся, готовясь парой ядовитых слов уничтожить наглеца, посмевшего столь бесцеремонно ворваться к нему, но, увидев Малфоя, сменил гнев на милость, тем более, что лицо его старосты выражало явную озабоченность. «Опять что-то случилось», - констатировал про себя Снейп. - Господин профессор, - Драко убедился в том, что дверь в кабинет плотно закрыта, - кто-то заколдовал Паркинсон. У неё на голове рога и всё лицо в прыщах. Я отправил её в больничное крыло. - Хм, - Снейп недовольно дёрнул уголком рта. – Есть предположения, кто это сделал? - Скорее всего, кто-то из гриффиндорцев, пока Уизли делал вид, что рассыпал вещи из сумки. - Вы сами видели в этот момент что-то подозрительное? - Нет, господин профессор. Я видел только, что непосредственно за спиной у Паркинсон стояли Лонгботтом, Поттер и Грейнджер. У них была возможность навести порчу. И её проявления не заставили себя долго ждать. - Благодарю, Драко. Я постараюсь выяснить обстоятельства этого дела. Но мне нужно будет расспросить саму Паркинсон. - Да, конечно, господин профессор. Эти гриффиндорцы совсем распоясались, - недовольно бросил он. - Полностью согласен с вами, - ответил Снейп. – Вы можете идти.       Драко вышел, не слишком довольный реакцией Снейпа. Уж очень просто он отреагировал на столь вопиющий случай. А Снейп едва дождался ухода Малфоя, чтобы тот не стал свидетелем его гнева и, не дай Мерлин, не подумал бы, что его декан не в состоянии владеть собой.       Снейпа жутко бесил тот бардак, который царил в стенах школы после воцарения там Амбридж. Разумеется, он не собирался помогать ей в наведении порядка. Но когда речь заходила о нападении на его слизеринцев, он вскипал от ярости, видя бессилие новоиспечённого директора, которая была не в состоянии найти виновников и примерно наказать их.       Так было с Монтегю, который не сумел оправиться после того, как был найден в туалете. Его мысли, и в обычном состоянии весьма смутные, теперь постоянно путались, и ему, Снейпу, в конце концов пришлось известить об этом родителей Грэхема. Утром во вторник они явились в Хогвартс и попытались закатить скандал по поводу состояния сына лично ему. Объяснив им, что он не нянька и не может находиться рядом с каждым студентом, Снейп отправил разгневанную чету Монтегю к директору. Пусть она выслушивает их претензии и отвечает, отчего в её школе творится подобный беспорядок.       И вот теперь Паркинсон. Снейп не присутствовал в классе во время происшествия, описанного Малфоем. Он удалился к себе в кабинет сразу по окончании урока, а потому не мог видеть деталей случившегося. Но ему и не нужно было видеть их. И так понятно, что всё это – дело рук Поттера и компании. Вот только как это доказать? В любом случае следует поговорить с Паркинсон. Возможно, она что-то услышала или почувствовала. Вряд ли кто-то из гриффиндорского трио овладел невербальными заклинаниями. Хотя… От Грейнджер всего можно ожидать. Снейп был почти уверен, что всё это – её рук дело. Но его уверенности мало. Нужны доказательства. Впрочем, если их не будет, Снейп всегда сможет создать ситуацию, в результате которой Грейнджер можно будет наказать. На то он и Снейп – гроза подземелий, сальноволосый ублюдок и слизеринское чудовище.       Ухмыльнувшись этим мыслям, Снейп распахнул дверь кабинета и стремительно вошёл в класс, тут же привычно наткнувшись на выжидающе-сочувственный взгляд выпуклых серебристо-серых глаз. Взгляд, который всякий раз бесил его своей неуместностью и будил в душе какое-то мерзкое, тревожное чувство, с которым, впрочем, он уже сроднился и расставаться не хотел. И это небольшое дурацкое опасение – не встретить взгляд полоумной мисс Лавгуд – злило его ещё сильнее.       Обычный сдвоенный урок зельеварения Райвенкло – Хаффлпафф начался. ***       Сразу после обеда Снейп поспешил в больничное крыло. Он должен был успеть справиться о состоянии здоровья Паркинсон и вернуться в класс, чтобы продолжить занятия. Ему предстояло провести сдвоенное зельеварение с седьмым курсом Слизерина и Гриффиндора. Настроения это не улучшало.       Поднимаясь по лестнице, Снейп всё больше злился – теперь уже на своих слизеринцев, которые были настолько глупы и неосторожны, что позволили причинить себе вред. И ладно бы ещё Монтегю, никогда не блиставший умом и вечно делавший ставку на грубую силу. Такому попасться в ловушку – раз плюнуть. Но Паркинсон! Он был о ней лучшего мнения. Девчонка производила впечатление умной и хитрой. И, тем не менее, позволила себя так просто заколдовать, совершенно по-идиотски клюнув на простенькую уловку Уизли! Снейп вспомнил, какими взглядами одаривала его в последнее время мисс Паркинсон. Неужели и вправду влюбилась? Мерлин всемогущий, помилуй нас от этой напасти! Но чем ещё можно объяснить столь внезапное снижение умственных способностей своей старосты, он решительно не знал, а потому злился на неё всё сильнее. Из-за её куриных мозгов ему теперь приходится бегать по этим дурацким лестницам, чтобы, как заботливой наседке, справляться о здоровье вполне взрослой и самостоятельной девицы. Снейп всегда твердил своим слизеринцам, что он им не нянька. Но вынужден был брать на себя эту не свойственную ему функцию, потому что те вдруг начинали вести себя не как хитрые, коварные змеи, а как глупые, доверчивые барсучата. Дракклово дерьмо! Когда уже закончится этот учебный год?       В таком настроении Снейп вошёл в школьный лазарет и постучал в дверь кабинета мадам Помфри. Та откликнулась сразу: - Войдите!       Снейп вошёл и остановился у порога неуместной чёрной кляксой на фоне сияющих стерильной белизной стен, столов, шкафов и шкафчиков. Впрочем, ни он, ни хозяйка кабинета давно уже не обращали внимания на этот контраст. Снейп был здесь довольно частым гостем. Готовить зелья для нужд больницы и доставлять их в этот кабинет было святой обязанностью школьного зельевара. А теперь вот ещё представители его факультета зачастили сюда. Так что Снейп без предисловий приступил к делу, лишь слегка кивнув Поппи с порога кабинета. - Как Паркинсон? - Неплохо, - отозвалась целительница. – С рогами справимся быстро. У неё под повязкой зелье, которое ты варил в феврале, помнишь? По действию противоположное костеросту. И каждый час я накладываю на эти рога заклинание отмены. Уже сейчас они уменьшаются и, думаю, за ночь исчезнут совсем. А вот прыщи наведены качественно, видимо, у того, кто это сделал, уже есть достаточный опыт. Скорее всего, понадобится два-три дня, чтобы их свести. Если только… - Поппи замялась. - Что «если только»? – покосился на неё Снейп. - Если только эти фурункулы не появились при помощи того же заклинания, что и у Эджком. С теми мне так и не удалось справиться, - тяжело вздохнула целительница.       Снейп задумался, потирая подбородок. Кому из присутствовавших в кабинете зельеварения по силам навести такую порчу? Уж конечно, не Поттеру, хоть он и строил из себя крупного специалиста по Защите от Тёмных Сил, обучая этот свой «отряд Дамблдора». И не болвану Уизли, которого использовали для отвлечения внимания.       Снейп мысленно хмыкнул. Только один человек мог наложить подобное заклятие. Тот же, что накладывал заклятие «Ябеда» на всех членов пресловутого ОД. - По виду прыщи у Паркинсон похожи на прыщи Эджком? – поинтересовался Снейп. - Очень, - ответила Поппи. – Только из них не складывается никакое слово – они просто усеивают лицо. - Мне нужно поговорить с Паркинсон, - заявил Снейп. – Возможно, она что-то помнит об обстоятельствах случившегося. - Хорошо, Северус, - кивнула колдомедик. – Если у тебя появятся идеи, как это вылечить, надеюсь, ты поделишься ими со мной. - Разумеется, - буркнул Снейп, покидая кабинет мадам Помфри.       Стремительно пройдя между рядами пустых коек, Снейп оказался в дальнем конце лазарета, где на кровати одиноко лежала Паркинсон. Завидев издалека приближающуюся к ней мрачную фигуру декана, Пэнси резко села в кровати и натянула на лицо простыню, которой была укрыта, оставив лишь глаза, глядевшие на Снейпа с тревогой и напряжением. Лоб, усеянный прыщами, Пэнси предусмотрительно закрыла чёлкой. Он не должен видеть её такой! Ни в коем случае не должен!       Снейп остановился в проходе рядом с кроватью Пэнси и посмотрел на девочку долгим осуждающим взглядом, отчего напряжение её ещё более возросло, усиленное внезапно возникшим чувством вины. Но в чём же она виновата?       Снейп разглядывал Пэнси так, как смотрят на неизвестное науке, не слишком привлекательное, но совершенно безопасное существо – с брезгливым интересом и некоторой долей показного сочувствия. Этот взгляд вызывал у Пэнси приступ гнева пополам со стыдом – за себя, за то, что она оказалась здесь, в этом дурацком лазарете, в таком виде, что вынуждена прятать от него лицо. Пэнси едва сдержала злые слёзы, готовые вот-вот брызнуть из глаз. Но удержалась – разреветься в присутствии Снейпа значило покрыть себя в его глазах несмываемым позором. А ей нужно было вызвать у него к себе совсем другие чувства.       Наконец он заговорил, презрительно скривив тонкие бледные губы: - Итак, мисс Паркинсон. Поведайте, что означает ваш внешний вид, - он слегка кивнул в сторону Пэнси, не отводя от неё брезгливо-сочувственного взгляда.       Пэнси собралась, вдохнула воздух и отрапортовала ему таким же спокойным деловым тоном, каким говорила всегда, докладывая Снейпу обстановку на факультете: - Меня заколдовали на выходе из кабинета зельеварения в тот момент, когда Уизли устроил затор в дверях.       Снейп мысленно похвалил девчонку. Не зря он назначил её старостой. Никаких лишних эмоций. Никакой жалости к себе. И никаких слёз-соплей, только злость. На себя или на того, кто её заколдовал – неважно. - Вы знаете, кто это сделал? – Снейп ничем не выдал своих мыслей по поводу поведения Паркинсон. Ещё не хватало, чтобы девчонка возгордилась, думая, что сумела вызвать уважение своего декана. - Точно – нет. Могу только предполагать. - Ваши предположения? – тон Снейпа не менялся, но Пэнси нутром ощутила, что ведёт себя правильно, и что он одобряет её линию поведения. - Думаю, это сделала Грейнджер. Уизли специально рассыпал вещи из сумки, чтобы создать пробку в дверях и дать ей возможность навести на меня порчу. - У вас есть доказательства? – взгляд Снейпа стал более заинтересованным. - Нет, - Пэнси помотала головой. – Но больше некому. Я почувствовала, как моей спины коснулась волшебная палочка, а когда обернулась, увидела позади Лонгботтома, а чуть дальше Поттера и Грейнджер. - Как я понимаю, это, - Снейп вновь дёрнул подбородком в сторону Пэнси, - появилось не сразу? Сколько времени прошло? - Минуты три -пять, - быстро отозвалась Пэнси. – Я успела дойти до класса истории магии. - Покажите мне ваши «украшения», - потребовал Снейп, небрежным жестом указывая на её лицо, спрятанное под простынёй.       В устремлённых на него болотно-зелёных глазах промелькнул испуг. Пэнси отчаянно затрясла головой, вцепившись в край простыни и сильнее прижимая её к лицу. - В чём дело, мисс Паркинсон? - Снейп недовольно скривил губы. На самом деле он отлично понимал её чувства, но потакать им не собирался. Раз уж у девчонки не достало ума уберечься от порчи, раз она была столь неосторожной, что подставилась врагу – пусть пожинает плоды своей глупости, чтобы в следующий раз думала, как обезопасить себя. - Я н-не могу показать вам лицо, мистер Снейп, - Паркинсон из последних сил пыталась сохранить остатки самообладания, но оно, кажется, всё же покидало её. - Почему? – холодно поинтересовался он. - Потому что… потому что… это – неэстетично, - выпалила Пэнси. - А я и не надеялся увидеть эстетичные картины в больничном крыле, мисс Паркинсон - ядовито парировал Снейп. – И если я требую у вас показать ваши прыщи, то уж поверьте – я не рассчитываю получить от этого эстетическое удовольствие. - Но… Зачем вам это? – упавшим голосом поинтересовалась Пэнси. - Раз требую, значит нужно, - отрезал Снейп. – Или вы думаете, что я действительно горю желанием полюбоваться на это зрелище?       Он не видел, как Пэнси кусала губы, не в силах заставить себя убрать с лица простыню. В его взгляде, направленном на девочку, явственно сквозило раздражение, вперемешку с нетерпением. Пэнси понимала, что, если Снейп чего-то требует, он своего добьётся. Но как же ей было невыносимо открыть перед ним лицо, покрытое этими ужасными фурункулами! Нет, Грейнджер поплатится за всё, особенно за этот стыд, который сейчас душит Пэнси вместе с гневом и яростью! - Паркинсон, я жду, - недовольно напомнил о себе Снейп. Ему надоело упрашивать девчонку, которая думает, будто ему не наплевать на то, как она выглядит. Её внешний вид вызывал у него чисто научный, практический интерес. Он хотел сравнить прыщи на лице Паркинсон с теми, что он видел у Эджком, чтобы окончательно убедиться, что и те, и другие – дело рук одного человека. Времени до начала послеобеденных занятий оставалось всё меньше, а Паркинсон ломалась, будто у неё было с ним свидание, а он выклянчивал у неё поцелуй. Тьфу, что за сравнения посещают его голову? Снейп нахмурился.       Под этим строгим взглядом Пэнси, тяжело вздохнув, опустила руки, сжимавшие простыню, вниз. Снейп деловито подошёл ближе и осмотрел лицо, не прикасаясь к нему руками. Что ж, по виду эти фурункулы действительно были идентичны тем, что украшали лицо Эджком. И Снейп не сомневался в том, кому принадлежит их «авторство».       Во время этого осмотра Пэнси чувствовала себя так, будто явилась голой в Большой зал Хогвартса. Такого мерзкого чувства она не испытывала, пожалуй, никогда. Хорошо, что пытка не продлилась долго, и Снейп, закончив с этим, милосердно отвернулся от Пэнси. Но она не стала вновь прятать лицо за простынёй. Какая теперь уже разница, если он всё равно видел её «неземную красоту»?       Ни слова не говоря, Снейп направился к выходу. Но Пэнси окликнула его, ещё не зная, зачем это делает. - Господин профессор!       Снейп резко остановился, обернулся и недовольно уставился на Пэнси. А она, совершенно неожиданно для себя, словно повинуясь какому-то приказу и абсолютно не осознавая, что и зачем делает, вдруг вскочила с кровати, сунула руку в карман лежавшей рядом на стуле мантии и извлекла из него свёрнутый в трубочку пергамент с портретом. Уже не думая о том, как выглядит её лицо, Пэнси подбежала к Снейпу и протянула ему свиток: - Господин профессор, это вам. Только не смотрите его здесь, пожалуйста. Посмотрите дома, после уроков.       Бровь Снейпа удивлённо поползла вверх: - Что это, мисс Паркинсон? – холодно поинтересовался он. - Это… Это вам от меня, - выдохнула Пэнси и дерзко взглянула прямо в глаза Снейпа, поражаясь собственной смелости. Тот пожал плечами, молча сунул свиток в карман и, развернувшись по обыкновению резко, дал возможность Пэнси полюбоваться, как его чёрная мантия парусом взвивается у него за спиной, медленно оседая и окутывая его стройную фигуру удивительно красивыми складками. Стремительно преодолев расстояние до выхода из лазарета, Снейп скрылся за дверью, оставив Пэнси размышлять о том, что же такое с ней сейчас произошло и зачем она подарила ему этот портрет, выдав его за собственную работу.       В конце концов Пэнси пришла к выводу, что, хоть она поступила импульсивно и необдуманно, зато правильно. Прыщи – да Мерлин с ними, они пройдут. И это гадкое чувство стыда, которое она испытала сегодня – тоже. А вот полученный от неё подарок Снейп будет расценивать, как знак внимания. Сразу же видно, что его рисовал человек влюблённый. Ей, Пэнси, такое никогда не нарисовать. Вот и пусть знает, что он ей не безразличен. И что она, Пэнси, гораздо лучше этой полудурочки Лавгуд, неизвестно каким чудом оказавшейся на Райвенкло. Снейп ей явно не по зубам. А вот Пэнси… Пэнси попробует его приручить. Ей интересен и сам процесс, и его результат. Мысль о последствиях этого «приручения» тревожным холодком пробежала у неё по спине, вызвав странную дрожь во всём теле. Странную, но такую приятную. Пэнси улеглась на кровать и до самого вечера, до прихода к ней Драко, Дафны и Миллисенты воображение рисовало ей смутные, но очень волнующие картины, главными участниками которых была она сама и профессор Снейп.