Побочный эффект

Apocalyptica\Call My Name Dishwalla\Angels Or Devils (Piano Version)       Покинув больничное крыло, Снейп не стал задерживаться, чтобы взглянуть на пергамент, который подсунула ему Паркинсон. Снейпа мало интересовало его содержимое. Если там была жалоба на Грейнджер, что вряд ли — это подождёт. Но Снейп был уверен, что в свитке он найдёт какую-нибудь привычную девичью глупость вроде признания в любви или, не дай Мерлин, стихов. И если это так — тем хуже для Паркинсон. Он был о ней лучшего мнения.       Снейпу за время его преподавательской деятельности уже не раз приходилось сталкиваться с подобными посланиями. Как бы он ни старался демонстрировать окружающим свою мерзкую натуру и скверный характер, к его удивлению и неудовольствию время от времени находились барышни, которым взбредало в голову в него влюбляться. Хуже того — признаваться ему в любви. И чаще всего — в письменном виде, потому что сказать такое устно, глядя в глаза профессору — для этого нужно было обладать особой смелостью, наглостью и дерзостью.       Обычно пылкие поклонницы появлялись у него в те годы, когда он оставался единственным преподавателем-мужчиной, не считая Флитвика и привидение Бинса, которых вряд ли можно был считать подходящими объектами для любовных воздыханий. Снейп на эту роль подходил мало, но на общем фоне всё же выглядел более привлекательно. А на безрыбье, как говорится, и рак рыба.       Предыдущие три года оказались для Снейпа весьма удачными в этом плане. Девочки влюблялись в Локхарта, в Люпина и в мальчиков из Дурмстранга, оставляя Снейпа в покое и не раздражая своими дурацкими признаниями. Но в этом году, по всей видимости, избежать томных взглядов и идиотских признаний, не вызывающих у него ничего, кроме злости и презрения, ему не удастся. И если Паркинсон включилась в эту игру — что ж, тем хуже для неё. Во всяком случае, у него есть дела поважнее, чем чтение смущённо подсунутых ему посланий. Тем более что он уже опаздывает на урок, а это недопустимо.       Снейп ускорил шаг и успел стремительно ворваться в класс буквально через секунду после звона колокола, возвещавшего о начале урока.       Привычная будничная рутина захватила Снейпа. Он ходил по классу, придирчиво вглядываясь в содержимое котлов, поглощённый своими мыслями, не забывая, однако, пристально следить за действиями этих маленьких террористов, готовых каждую минуту сотворить нечто взрывающееся, ядовитое или брызжущее кислотой. Зельеварение — штука опасная, особенно если относиться к нему с пренебрежением, поэтому Снейп всегда был настороже, чтобы никто из этих болванов не покалечился или, не дай Мерлин, не угробил себя и окружающих. В слишком многих смертях он винил себя, чтобы взвалить на плечи ответственность ещё и за эти предполагаемые несчастья. Слишком непосильна ноша…       Заглядывая в котлы с варевом, не забывая презрительно кривить губы и время от времени отпускать едкие замечания, Снейп продолжал обдумывать ситуацию с Грейнджер. Девчонка — сильная колдунья, это очевидно. Но стала слишком много себе позволять, видимо, уверовав в собственную безнаказанность. Подключать МакГонагалл, чтобы та приняла меры, было бессмысленно. Минерва будет изо всех сил покрывать и выгораживать свою любимую ученицу. Впрочем, Снейп понимал её. Он и сам всегда отстаивал и защищал своих слизеринцев в любых ситуациях, даже когда те были неправы. Это уж потом, с глазу на глаз, они получали от своего декана по полной, если имели несчастье своим поведением опозорить собственный факультет. Поэтому с Грейнджер нужно разобраться без участия Минервы. И сделать это сегодня же.       Снейп вспомнил отчаянный взгляд Паркинсон поверх простыни, которой она закрывала лицо. Как будто ему, Снейпу, не всё равно, как выглядит это лицо… Любые лица живущих на Земле людей. Откуда девчонке знать, что для него имеет значение только одно-единственное лицо — то, которого уже давно нет и никогда не будет, которое живёт лишь в его памяти… К тому же сама Паркинсон нуждалась в этом неприятном уроке. Будет знать, как подставляться противнику и терять бдительность. Это научит её в следующий раз не допускать подобной глупости и халатности.       Но Паркинсон — слизеринка. Более того, она староста факультета. То, что позволила себе Грейнджер — это плевок как раз в сторону Слизерина. И оставлять этого ни в коем случае нельзя, тем более что оскорбление нанесено гриффиндоркой. Вот почему так важно заставить Грейнджер отменить заклятие и дать ей понять, что не всё в этой школе позволено представителям её «славного» факультета.       Всё время до ужина Снейп посвятил проверке сваренных на уроках образцов зелий, после чего перешёл к чтению и правке домашних работ. Явившись на ужин в Большой зал, Снейп внимательно окинул взглядом гриффиндорский стол. Вся троица была на месте. Вот и прекрасно. Снейп быстро расправился с едой, чтобы в любой момент быть готовым подняться из-за стола. У него не было повода вызывать Грейнджер к себе, не нарвавшись при этом на протест МакГонагалл. Снейпу хотелось решить всё быстро, буквально на ходу. Поэтому он время от времени поглядывал на Грейнджер, чтобы не упустить момент, когда та закончит ужинать и встанет из-за стола.       Троица о чём-то долго переговаривалась между собой и с сидевшими поблизости учениками. «Как будто другого времени для этого нет!» — раздражённо подумал Снейп. Наконец Грейнджер, а вслед за ней и Поттер с Уизли, стали выбираться со своих мест. Снейп поднялся и размеренным шагом направился к выходу. ***       Снейп всё рассчитал верно. Он оказался за спинами трио как раз в тот момент, когда те переступили порог Большого зала и вышли в холл. — Мисс Грейнджер.       Тихий, вкрадчивый голос не предвещал ничего хорошего. Холодок опасности пробежал по спине Гермионы, когда она оборачивалась на него, словно почуявший хищника в засаде зверёк, понимающий, что бежать ему некуда. Но Гермиону было непросто напугать. Она спокойно встретила холодный непроницаемый взгляд Снейпа, ощущая, как рядом напряглись Гарри и Рон. — Да, господин профессор. — Потрудитесь снять заклятие, которое вы наложили на Паркинсон. Если до завтрашнего утра она не расстанется с украшениями на лице, ваш факультет расстанется со всеми заработанными за год баллами. А вы лично — с Хогвартсом.       Голос Снейпа был тих и лишён угрожающих интонаций. Снейп не обвинял — он констатировал факты. — Но я не накладывала заклятия на Паркинсон! — возмущённо воскликнула Гермиона. — Как я могу его снять?! — Как вы понимаете, мисс Грейнджер, это легко выяснить с помощью Приори Инкантатем, — Снейп стоял, чуть откинув назад голову, сложив руки на груди и презрительно глядя сверху-вниз прямо в глаза Гермионе. — Надеюсь, вы понимаете, что подобная проверка — не в ваших интересах. У вас есть время подумать. До завтрашнего утра. Если после завтрака с лица Паркинсон не исчезнут прыщи, мы с вами встретимся в кабинете директора школы. — Но… — Никаких «но», мисс Грейнджер. Я не собираюсь с вами торговаться.       Сказав это, Снейп опустил руки и стремительно зашагал прочь. Онемевшее трио провожало его взглядами, способными прожечь дыру в развевающейся у него за спиной чёрной мантии. — Вот гад! — тихонько прошипел Рон, сжимавший кулаки и дождавшийся, пока Снейп отойдёт на расстояние, не позволяющее ему слышать их разговор.       В этот момент к друзьям подошли Луна и Джинни, стоявшие в стороне и наблюдавшие за происходящим с безопасного расстояния. — Откуда он узнал, что ты заколдовала Паркинсон? — возмущённо воскликнул Гарри. — Тише ты! — цыкнула на него Гермиона. — Не обязательно оповещать об этом всю школу.       Гарри огляделся. Мимо проходили студенты, покидавшие Большой зал. Некоторые стояли в холле небольшими группками, что-то обсуждая или весело смеясь. — Пойдёмте отсюда, — предложила Джинни, и друзья послушно направились в коридор, служивший обычно местом их тайных бесед.       Оказавшись на месте, Луна первым делом спросила у Гермионы: — Ты что, правда заколдовала Паркинсон? — Правда, правда, — раздражённо ответила Гермиона, словно отмахиваясь от Луны с её неуместными вопросами. — А как ты это сделала? — широко распахнутые глаза Луны светились любопытством. — Это сейчас неважно, — Гермиона выглядела расстроенной. — Важно то, что Снейп каким-то образом догадался, что это сделала я. И требует расколдовать её до завтрашнего утра. — Так расколдуй, — отозвался Рон. — В чём проблема? — Да в том, что я не могу этого сделать! — в отчаянии выкрикнула Гермиона. — Я не знаю контрзаклятия от этого заклинания.       Все поражённо молчали. Если уж Гермиона не знает, как отменить собственное заклятие — дело дрянь. — Послушай, Герми, — подал голос Гарри. — Ты ведь нашла это заклятие в книге. Неужели там ничего не было сказано о том, как его отменить?       Гермиона сокрушённо помотала головой: — Дело в том, что я его переделала. Усилила и сделала долгосрочным. В книге было написано, что Фурункулус убирают с помощью специального зелья. Но, во-первых, у меня его нет. А во-вторых, на Эджком лечение не подействовало. Она до сих пор ходит с прыщами. Значит, не подействует и на Паркинсон. — Нужно сказать Снейпу, что ты не можешь её расколдовать, — решительно сказала Джинни. — Я пыталась, — вздохнула Гермиона. — Но ты же видишь — он не захотел меня слушать.       Повисла напряжённая пауза. Каждый мучительно пытался найти выход из сложившейся ситуации. — Гермиона, — подала голос Луна, — хочешь, я пойду к Снейпу и скажу ему, что ты не можешь расколдовать Паркинсон?       Все удивлённо воззрились на неё. — Что, вот прямо так пойдёшь и скажешь? — недоверчиво переспросил Рон. — Ну да. А как ещё? — искренне удивилась Луна. — А что? Пусть пойдёт, — отозвался Гарри. — Ведь у Луны уже есть опыт общения со Снейпом, — иронично улыбнулся он, вспоминая, как она рассказывала о своём посещении этого монстра. — Нет, — решительно вмешалась Гермиона. — Почему это ты должна отвечать за меня? Я заколдовала Паркинсон — я сама и обязана всё уладить. — Но этот козёл не желает тебя слушать — ты сама говорила, — возразила Джинни. — Выслушает, куда он денется. Сейчас пойду к нему и всё скажу. Не выгонит же он меня из своего кабинета, — заявила Гермиона, хотя в её голосе вовсе не чувствовалось уверенности. — Может и выгнать, — глубокомысленно протянул Рон. — От этого ублюдка всего можно ожидать.       Луну больно кольнуло слово «ублюдок», но она промолчала, понимая, что сейчас не время и не место бросаться на защиту любимого профессора. Доказать друзьям она ничего не сможет, только выдаст себя с головой. — Всё равно другого выхода нет, — вздохнула Гермиона. — Ну, я пошла. — Мы все с тобой пойдём, — заявил Гарри. — А то ещё нарвёшься там на Инспекционную дружину. — Правильно, — поддержал Рон. — А если он тебя выгонит, мы все тогда ввалимся к нему и заставим нас выслушать.       Впрочем, Рон не верил в реальность нарисованной им картины и очень надеялся, что до этого всё же не дойдёт. — Если он тебя выгонит, я сама зайду к нему и скажу, что ты не виновата и что ты сделала это из-за меня, — голос Луны был тихим и решительным. — Да какая ему разница, из-за кого я это сделала! — раздражённо воскликнула Гермиона. — Проверять волшебную палочку он будет у меня, а не у кого-то другого.       Луна опустила голову и молча поплелась вместе со всеми к лестнице, ведущей вниз, в холл перед Большим залом, а оттуда — в подземелья. Странно, но на пути они не встретили никого из Инспекционной дружины. Откуда им было знать, что Малфой в сопровождении Гринграсс и Булстроуд отправились проведывать Паркинсон, Крэбб и Гойл, воспользовавшись случаем, бездельничали в гостиной, а более старшие члены дружины бродили по этажам в поисках нарушителей, но уже без прежнего энтузиазма. Видимо, их пыл поубавил пример Монтегю, который так и не смог оправиться после того, как его нашли в туалете.       Подойдя к дверям рабочего кабинета Снейпа, Гермиона решительно постучала. Если его там нет, придётся идти в его жилые комнаты. А если его нет и там? Ждать под дверью, когда он явится? К её облегчению, из-за закрытой двери донёсся чуть глуховатый усталый голос: — Войдите.       Медленно набрав полную грудь воздуха и резко выдохнув, Гермиона потянула дверь на себя и скрылась за ней. Оставшиеся напряжённо молчали, с тревогой ожидая продолжения. ***       Остановившись на пороге, Гермиона огляделась. Снейп сидел за столом, заваленным свитками. Когда она вошла, он откинулся на спинку стула, небрежно бросил перо на стол и воззрился на Гермиону холодными, ничего не выражающими глазами. Сложив руки на груди, Снейп молча ждал, пока та набиралась решимости. Он не собирался помогать ей начать разговор никакими вопросами. Это хорошо, что девчонка волнуется. Нужно сбить с неё эту раздражающую уверенность в собственной непогрешимости. — Господин профессор…       Наконец-то. Снейп презрительно приподнял уголок рта. — Мне нужно вам кое-что сказать.       Кажется, девчонка настроена решительно. Ну-ну, посмотрим, что она надумала. — Слушаю вас, мисс Грейнджер, — голос Снейпа был холоден и не выражал никаких эмоций. — Я не могу расколдовать Паркинсон, потому что не знаю контрзаклятия, — выпалила Гермиона на одном дыхании. — Я модернизировала заклятие Фурункулус и, как я понимаю, теперь прыщи не поддаются лечению зельем.       Снейп продолжал всё также буравить стоявшую перед ним Грейнджер пустым непроницаемым взглядом. Ишь ты. Модернизировала она Фурункулус. В принципе, её стоило бы за это похвалить. Не каждому удаётся в таком возрасте добиваться подобных успехов. Но, разумеется, он не станет этого делать. Пусть теперь трясётся от страха, что вылетит из школы за свои модернизации. — То есть, вы пришли сюда, чтобы поставить меня в известность, что не в состоянии выполнить мои условия? — Да, — понурилась Гермиона. — С тем большим удовольствием я выполню свои обещания, — Снейп слегка подался вперёд, чуть прищурившись и неотрывно глядя в глаза Гермионе. — Но… Господин профессор! — в отчаянии выкрикнула та. — Может быть, вы поможете мне? — И чем, по-вашему, я могу вам помочь? — вот тут нужно окатить её таким презрением, чтобы она почувствовала себя вообще никем — мошкой, микробом, пылью на полу. Кажется, ему это удалось? Девчонка сжалась, низко опустив голову и изо всех сил кусая губы. Но вот она нашла в себе силы поднять на него взгляд и произнести достаточно твёрдо и чётко: — Помогите мне найти контрзаклятие. Я скажу вам, какие изменения внесла в заклятие Фурункулус и, возможно, вы придумаете, как с этим справится. — Значит, «модернизировать» заклятия мисс Грейнджер под силу, — Снейп с особым сарказмом выделил слово «модернизировать», — а убирать последствия своих экспериментов мы не в состоянии? Пусть этим занимается кто-то другой?        К его удивлению, Грейнджер не опустила голову. Она стояла, глядя Снейпу прямо в глаза, и лишь искусанные губы да сжимающиеся кулаки свидетельствовали о том, каких усилий девчонке стоило сохранять спокойствие. — Да, господин профессор, — тихо ответила она. — Я не думала, что мне придётся самой разбираться с последствиями. — Это неудивительно, — на лице Снейпа появилась брезгливая гримаса. — Гриффиндорцам вообще не свойственно думать. Даже тем, которые считают себя умнее всех.       Грейнджер молча проглотила эту пилюлю. Да и что она могла возразить? Сейчас её судьба целиком и полностью находилась в руках Снейпа, поэтому возражать ему было чревато. — Так вот, мисс Грейнджер. Я не обязан расхлёбывать с вами последствия вашей неуёмной деятельности. Поэтому вы свободны, — Снейп сделал вид, что углубился в чтение лежавшего перед ним пергамента.       Он ожидал бурных возражений, просьб, возможно даже слёз. Но ничего этого не последовало. Дверь тихо отворилась и так же тихо захлопнулась за Грейнджер. Ну что ж. Она сделала свой выбор.       Снейп попытался вернуться к проверке домашних заданий, но не смог. Кажется, он совершил ошибку. Пережал. И как теперь вернуть Грейнджер? Ведь ему необходимо узнать заклятие, которым та пользовалась, чтобы расколдовать Паркинсон. Снейп с досадой отбросил перо, вновь откинулся на спинку стула и с ожесточением растёр лоб, виски и щёки. Ничего. Он обязательно выжмет информацию из Грейнджер. А Паркинсон подождёт. Пусть попереживает. Возможно, это её хоть чему-то научит. *** — Ну что? — все ожидавшие под дверью кинулись к Гермионе. Та удручённо покачала головой. — Он не захотел тебя выслушать? — Рон сжал кулаки. Гермиона взглянула на него с лёгким укором: — А что я тогда там делала так долго? — Он выслушал? — Гарри внимательно смотрел на подругу. — Да. Но отказался помочь снять заклятие. Сказал, чтоб выпутывалась сама, — упавшим голосом ответила Гермиона. — Сволочь, — тихо выругался Рон. — Идёмте, — Гермиона понуро направилась к выходу. — Стойте, — вдруг воскликнула Луна. — Ждите меня здесь. Только не уходите никуда. — Ты что, пойдёшь к нему? К этому ублюдку? — Джинни смотрела на Луну широко раскрытыми глазами. — Не надо, — Гермиона покачала головой. — Это бесполезно. — Посмотрим, — ответила Луна. — Вы, главное, не уходите.       С этими словами она громко постучала в дверь. — Войдите! — голос из-за двери звучал значительно более раздражённо, чем в первый раз. Луна тихонько открыла дверь и прошмыгнула в неё. — Она точно ненормальная, — Рон широко раскрыл глаза, глядя на закрывшуюся за Луной дверь. — Ей конец, — изрёк Гарри. — И нам тоже, если он застанет нас здесь. — Но мы ведь не можем бросить её тут одну, — возразила Гермиона. — Конечно, нет, — согласился Гарри. — Значит, будем ждать, — подытожила Джинни. ***       Услыхав стук в дверь, Снейп облегчённо вздохнул. Мисс Грейнджер поборола свою гордыню и готова умолять его о помощи. И, разумеется, он ей эту помощь окажет. Предварительно помучив, но всё же… Дверь отворилась очень тихо и так же тихо закрылась. Снейп поднял взгляд от лежавшего перед ним пергамента. Вместо раскаявшейся Грейнджер на пороге стояла мисс Лавгуд.       «Этой-то что здесь нужно?» — подумал Снейп скорее устало, чем раздражённо. Он сейчас был абсолютно не готов к разговорам о нарглах и морщерогих кизляках. Голова и без того раскалывалась. — Добрый вечер, господин профессор, — поздоровалась Луна и, не дожидаясь ответа, выпалила: — Пожалуйста, помогите Гермионе. Она не виновата, что заколдовала Паркинсон. Она сделала это из-за меня. Паркинсон… — Луна замялась, — она обидела меня, а Гермиона заступилась. Если нужно, накажите меня, господин профессор, только не наказывайте Гермиону и не выгоняйте её из школы.       Снейп смотрел на Луну почти с интересом. Эта девчонка в который раз смогла вызвать его удивление, а такое вообще редко кому удавалось. Он вспомнил, как Лавгуд приходила к нему просить за себя, впервые поразив его своей смелостью, в которой он, сколько ни старался, не усмотрел дерзости и наглости. Теперь она просит за Грейнджер, которая, якобы, мстила за неё Паркинсон. Интересно, что это за девичьи разборки такие? Впрочем, нет, ему неинтересно. — Мисс Лавгуд. Меня не волнуют причины, по которым Грейнджер навела порчу на Паркинсон. Меня возмущает сам факт наведения порчи и нарушения школьных правил. Поэтому ваша трогательная забота о Грейнджер, — эти слова Снейп постарался выделить с особым сарказмом, — представляется мне неуместной. — Но… Но ведь это несправедливо, господин профессор! — воскликнула Луна, вызвав на губах Снейпа издевательскую улыбку. — А жизнь — она вообще несправедлива, — произнёс он одну из своих коронных фраз. — Но Паркинсон…. — голос Луны дрожал. — Она поступила подло! Гермиона просто разозлилась на неё за эту подлость и… и… — И ответила на неё такой же подлостью, — закончил Снейп, насмешливо глядя на взволнованную Луну. Та опустила голову, не зная, что сказать.       Вот прекрасный случай узнать, что же там на самом деле произошло. Нет, ему действительно это неинтересно. Но информация — это то же оружие. Знание о том, что происходит, помогает делать правильные выводы и извлекать пользу из любой ситуации. Ну, мисс Лавгуд, рассказывайте, что случилось между вами и мисс Паркинсон. — Ну, мисс Лавгуд. Поведайте, чем же м-м-м… — пауза, подчёркивающая брезгливое звучание следующего слова, — обидела вас мисс Паркинсон? — Она обыскала мою сумку, — спокойно ответила Луна. — И вы сочли это унизительным для себя? — бровь Снейпа поползла вверх. — Да, господин профессор. — Мисс Паркинсон — член Инспекционной дружины. И у неё есть право обыскивать учеников, если возникает подозрение, что они хранят у себя нечто запрещённое, — холодно ответил Снейп. — Но она… — Луна замялась. Стоит ли ей продолжать? Ей очень не хотелось говорить о пергаменте, который отняла у неё Паркинсон. Но раз речь шла о спасении Гермионы… Что ж, она скажет, тем более, что никто не заставит её признаться, что было в этом свитке. — Она забрала у меня из сумки пергамент. Мой пергамент, — тихо произнесла Луна. — То есть, вы сейчас обвиняете мисс Паркинсон в воровстве? — грозно произнёс Снейп. — Я никого ни в чём не обвиняю, — уверенность Луны таяла на глазах. — Просто Паркинсон отняла у меня мою вещь, а Гермиона узнала об этом. И решила наказать Паркинсон, потому что та поступила подло. — А что было в этом самом пергаменте? — Снейп смотрел на Луну, словно судья на обвиняемого. — Возможно, это был документ, разоблачающий деятельность какой-нибудь незаконной организации? Вроде Отряда Дамблдора? — грозно спросил он. — Там был мой рисунок, — упавшим голосом ответила Луна. — И в нём не было ничего предосудительного. — Я обязательно поинтересуюсь у мисс Паркинсон, действительно ли всё было так, как вы рассказываете, — взгляд Снейпа пронизывал Луну холодом до мозга костей. Она ощущала этот взгляд физически, несмотря на то, что голова её была опущена, а глаза упорно разглядывали пол под ногами. — А сейчас убирайтесь.       Луна уже открыла рот, чтобы сказать, что не уйдёт до тех пор, пока Снейп не согласиться помочь Гермионе снять заклятие с Паркинсон. Но Снейп опередил её: — И позовите сюда Грейнджер.       Луна вскинула голову, улыбнулась и со словами: — Спасибо, господин профессор, — метнулась за дверь. — Иди, он велел позвать тебя, — обратилась она к Гермионе. Та недоверчиво уставилась на Луну. — Ну, иди же! — Луна подтолкнула подругу к двери. Гермиона неуверенно постучала и, не дождавшись ответа, вошла внутрь. — Как тебе это удалось? — удивлённо спросила Джинни, пока все остальные молча вопросительно пялились на Луну. Та пожала плечами: — Я сказала ему, что Паркинсон обыскала меня и отняла у меня мой пергамент. — И всё? — изумлению Рона не было предела. — И всё. Он сказал, что расспросит Паркинсон и велел позвать Гермиону. — Не может быть, — Гарри пытливо вглядывался в её лицо. — Ты что-то темнишь. — Но ведь всё так и было, — равнодушно пожала плечами Луна. — Странно, — протянула Джинни. — И совсем не похоже на Снейпа, — поддакнул Рон.       Луна ещё раз пожала плечами и умолкла, вместе со всеми ожидая возвращения Гермионы. ***       Когда Грейнджер вновь возникла на пороге, Снейп выдержал долгую паузу. «Совсем как Волдеморт», — подумал он. Что ж, иногда театральные эффекты бывают полезны при выработке навыков повиновения у окружающих. Пусть Грейнджер помучается неизвестностью, чтобы лучше запомнить этот урок. — Вы помните те изменения, которые внесли в заклинание? — наконец обратился он к Грейнджер. — Да, господин профессор, — с готовностью отозвалась она. — Подойдите, — приказал Снейп, не вставая с места и не собираясь предлагать Грейнджер сесть. Гермиона повиновалась. — Рассказывайте. — К Паркинсон я применила формулу «Фурункулус перманентум кальцес», — ответила Гермиона. — И вот так изменила движение волшебной палочкой.       Она вынула из кармана палочку, собираясь показать это самое движение, но Снейп вовремя рявкнул: — Стоп.       Ещё не хватало, чтобы в результате её демонстраций он сам весь опрыщавел на манер Паркинсон и Эджком!       Снейп встал из-за стола, подошёл к Грейнджер и, встав с ней рядом, приказал: — Направляйте палочку на стену и молча показывайте движение. Не вздумайте при этом произнести само заклятие.       Гермиона понимающе кивнула и сделала всё, что требовал Снейп. Он также извлёк свою волшебную палочку и несколько раз повторил за ней движение, оказавшееся совсем несложным. — Это всё? — поинтересовался он. — Вы ничего от меня не скрыли? — Нет, господин профессор, — Гермиона энергично мотнула головой. — Надеюсь, у вас всё же хватает ума понять, что это не в ваших интересах, — ядовито процедил Снейп, возвращаясь на своё место.       Гермионе в этот момент мучительно захотелось запустить в его спину каким-нибудь особо чувствительным заклятием, чтобы раз и навсегда сбить с него спесь и высокомерие. Жаль, что это было невозможно.       Усевшись за стол, Снейп ещё какое-то время наслаждался её бессильной яростью, после чего произнёс брезгливо-недовольным тоном: — Вы можете идти, мисс Грейнджер. И молите Бога, чтобы мне удалось приготовить зелье, избавляющее вас от ответственности за ваши эксперименты. — Благодарю вас, господин профессор, — Грейнджер потупилась, чтобы скрыть от него взгляд, исполненный явно не благодарности. — И минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, — бросил он ей в спину вместо прощания.       Когда дверь за Грейнджер закрылась, Снейп ещё несколько раз повторил движение волшебной палочки, которое показала Грейнджер и, досадливо поморщившись, отправился варить зелье от фурункулов с учётом всего, что поведала ему эта выскочка. У него имелся свой собственный рецепт подобного зелья. Он придумал его после того, как Поттер и компания однажды навели на него подобную порчу. Теперь ему предстояло усовершенствовать это зелье, использовав информацию Грейнджер. «Модернизировать», — мысленно ухмыльнулся он, вспомнив выражение самой Грейнджер. Работы на несколько часов. Так что спать сегодня почти не придётся. Возможно, это и к лучшему. Работа избавляет от мыслей, с ней не связанных.       Но перед тем, как найти в шкафу все необходимые для зелья ингредиенты, установить котёл и разжечь под ним огонь, Снейп сунул руку в карман мантии и извлёк оттуда свиток, который вручила ему Паркинсон и про который он успешно позабыл, отвлечённый заботами текущего дня. Он развернул свиток. Внутри не было ни стихов, ни длинного послания. Только рисунок, портрет, с которого на него смотрел он сам — Северус Снейп. ***       Какое-то время Снейп пристально вглядывался в изображение. Похож, очень похож. Но совсем не на того Снейпа, образ которого он так старательно лепил в течение долгих лет. Не на того, которого боятся, ненавидят, которым брезгуют и которому втайне желают умереть в страшных муках все — и студенты, и преподаватели. С портрета на него смотрел тот Снейп, которого знал только он сам, тот что не спал по ночам, мучая себя воспоминаниями и наслаждаясь ими. Тот, что вечно сгорал на костре собственной вины, старательно подбрасывая в него дров, когда огонь ослабевал. Тот, чьё сердце истекало кровью, потому что его хозяин не желал залечивать раны и бередил их сам, чуть только они начинали затягиваться. Драккл! Как?! Как она смогла разглядеть этого Снейпа? Неужели всё-таки зелье? Неужели она так же чувствует его, как он — её? Но ведь этого не может быть… Скорее всего, виновато её обострённое, скорее даже, извращённое мировосприятие. Ведь он помнил, что творится в голове этой девчонки. Видимо, сумасшедшим дано особое чутьё и способность понимать, особенно тех, кого они любят. А что Лавгуд влюблена в него — у Снейпа не было ни малейших сомнений.       Этот рисунок расставил всё на свои места, подтверждая рассказ Лавгуд. Вот что обнаружила Паркинсон у неё в сумке и что присвоила себе. Только знает ли Грейнджер, что конкретно забрала Паркинсон? Ему бы не хотелось, чтобы эта всезнайка была в курсе. Снейп вдруг ощутил прилив злости. Какого драккла Лавгуд таскала этот рисунок в своей сумке? Считала её надёжным укрытием? Неужели трудно было сунуть его в чемодан, а чемодан запечатать заклятием? Скорее всего, не хотела расставаться с ним…       Снейп представил, как Лавгуд время от времени вынимает из сумки свиток, разворачивает его и любуется своим творением. Тьфу, дракклово дерьмо! Есть на что любоваться. Но от этой мысли совершенно неожиданно злость прошла. Вместо неё он вдруг снова почувствовал тепло — слабое, едва уловимое, такое неуместное и такое… необходимое? Да что с ним происходит, мерлиновы кальсоны?!       Снейп опустился на стул, упёрся локтями в столешницу и тяжело опустил голову на сцепленные пальцы. Почему он, Северус Снейп, человек, привыкший полностью контролировать свои эмоции, не может справиться с этим, невесть откуда возникающим ощущением тепла в своём сердце? Мало того — он не хочет с ним справляться. Почему он дорожит этим чувством — таким дурацким и абсолютно недопустимым для него? Чувством, вызванным в его душе жалостью и состраданием ученицы — пятнадцатилетней девчонки, которая годится ему в дочери?       В очередной раз обозвав себя идиотом, Снейп попытался переключить мысли на другие аспекты этого происшествия. Если с Лавгуд ему было всё более или менее понятно, то поведение Паркинсон вызывало вопросы. С какой целью она отдала ему это рисунок? Причём явно намекнув, что авторство принадлежит ей? Хотела таким образом привлечь к себе его внимание? Давала понять, что влюблена в него?       Снейп ещё раз взглянул на портрет. С первого взгляда было понятно, что его нарисовал человек, неравнодушный к оригиналу. А раз это понятно ему, значит, понятно и Паркинсон. Лучшего признания в своих чувствах не придумаешь. Видимо, Паркинсон сообразила это и воспользовалась случаем. Что ж, молодец. Это как раз по-слизерински — извлекать из любой ситуации выгоду для себя. Вот только девочка не учла, что он никогда бы не поверил в её авторство. Потому что стиль и манера рисунка были ему слишком хорошо знакомы и узнаваемы. Сколько таких рисунков он встречал в работах Лавгуд. Сколько оценок снизил ей из-за этих рисунков. К тому же Снейп понимал, что невозможно ожидать от Паркинсон столь глубокого проникновения в суть его натуры. Паркинсон не знала, да и не могла знать всего этого. И если она ждёт, что рисунок пробудит в нём какие-то чувства к ней, то она глубоко ошибается. Что, впрочем, не отменяет необходимости сварить зелье, избавляющее её от прыщей. Ибо ему, Снейпу, не доставит удовольствия лицезреть эти «украшения» на её дерзком личике. Как и не доставит удовольствия потеря самоуверенности и деловой хватки его старосты.       Снейп тяжело поднялся, свернул пергамент и отнёс его в самый дальний закуток шкафа, в котором он хранил всё самое ценное, не предназначенное для посторонних глаз и рук — редкие и опасные ингредиенты, свои записи, касающиеся зелий, тёмных искусств и смежных с ними магических дисциплин вперемешку с собственными мыслями, скорее философскими, нежели практическими. Теперь в нём будет храниться и его портрет, нарисованный странной девочкой Луной Лавгуд. Портрет, который лучше всего было бы уничтожить и забыть о нём навсегда. Но сделать это почему-то не поднималась рука. Может быть потому, что ему, Снейпу, не хотелось расставаться с тем необъяснимым трепетным чувством, которое вызывал в его душе этот рисунок и за которое Снейп ненавидел себя и её, но которое уже готов был оберегать, как величайшую, хоть и не заслуженную им ценность.       На приготовление зелья ушло несколько часов. Оставшуюся часть ночи Снейп, вопреки ожиданиям, провёл не в мучительных воспоминаниях или кошмарных снах. Повалившись на кровать, он мгновенно уснул, спокойно и крепко. И даже этих нескольких часов ему хватило на то, чтобы утром почувствовать себя отдохнувшим и полным сил, что случалось с ним в последнее время крайне редко.       Проснувшись и приведя себя в порядок, Снейп отправился в больничное крыло. Несмотря на ранний час, Поппи уже не спала. Она бодро доложила Снейпу, что за ночь рога на голове Паркинсон почти совсем исчезли, и в течение дня она ожидает, что от них не останется и следа. Прыщи же на её лице лечению пока не поддавались. Снейп отдал целительнице несколько флаконов с приготовленным ночью зельем и посоветовал внести изменения в отменяющее заклинание, которое мадам Помфри применяла параллельно с использованием снадобья. Колдомедик не спрашивала, откуда Снейпу известно, как и, главное — почему нужно изменить заклинание. Она вообще редко задавала лишние вопросы. В случаях со Снейпом — никогда. Поппи точно знала — ответов на свои вопросы она всё равно не получит, а вот нарваться на утончённую грубость и вежливый сарказм может легко. Поэтому она просто записала все рекомендации Снейпа и отправилась в палату смазывать лицо Пэнси новым лекарством.       Снейп не пошёл с ней. Ему не о чем было говорить с Паркинсон. Он понимал, что девчонка с нетерпением ждёт его прихода, чтобы узнать реакцию на вчерашний подарок. Но он не собирался ни обсуждать с ней эту тему, ни давать ей возможность хоть что-то понять по его мимике, голосу или словам. Пусть помучается неизвестностью. Может быть, это поможет ей избавиться от той дури, которую она вбила себе в голову. Обычно это помогало. Но не в случае с Лавгуд — это Снейп понимал отчётливо. Лавгуд — не Паркинсон. Тут всё сложнее. Эта мысль злила и немного пугала. И оттого, что пугала, ещё больше злила. Мерлин, когда же закончится этот учебный год! ***       Заключительный матч сезона — Гриффиндор против Райвенкло состоялся в последние майские выходные. Хотя хаффлпафцам удалось-таки выиграть у Слизерина с минимальным перевесом, гриффиндорцы почти не надеялись на победу, в основном из-за обескураживающей игры Рона в прошлых матчах (конечно, ему никто об этом не напоминал). Однако сам он, похоже, был настроен оптимистически. — Я ведь не могу выступить еще хуже, чем раньше, — мрачно сказал он Гарри и Гермионе за завтраком в день матча. — Стало быть, и терять нечего! — Знаешь, — сказала Гермиона Гарри чуть позже, когда они шли на поле вместе с толпой возбужденных болельщиков, — по-моему, теперь, когда Фреда и Джорджа здесь нет, Рону будет немножко легче. Они никогда по-настоящему в него не верили.       В этот момент друзей нагнала Луна. У неё на шляпке сидел самый натуральный живой ворон, который иногда принимался хлопать крыльями. Она с безмятежным видом проследовала мимо группы слизеринцев, которые хихикали и показывали на неё пальцами. Гарри в который раз позавидовал её умению не обращать внимания на насмешки, причём не только внешне. Она и внутренне оставалась абсолютно спокойной — это Гарри точно знал и завидовал этой её способности.       Снейп, разумеется, тоже заметил Луну во время завтрака. Впрочем, сегодня её внешний вид уже не вызвал в нём такого раздражения. Понимая, что от Лавгуд можно ожидать всего, чего угодно, он перестал удивляться и старался вовсе не реагировать на её странности и чудачества. К тому же ворон на её шляпе выглядел гораздо лучше, чем львиная морда. Поэтому Снейп, бросив в сторону Луны рассеянный взгляд, перестал обращать на неё внимание. Тем более что за слизеринским столом сидела Паркинсон, наблюдавшая за каждым его жестом и движением лица. С тех пор, как она покинула лазарет, Снейп постоянно ощущал на себе её пристальный, напряжённый, выжидающий взгляд. Паркинсон следила за ним и не скрывала этого, чем несказанно бесила Снейпа, который, впрочем, делал вид, что ничего не происходит. Когда они с Драко приходили к нему в кабинет с докладом об обстановке на факультете, Пэнси время от времени бросала на него такие выразительные взгляды, от которых любому другому стало бы не по себе. Любому, но не Снейпу. Если эта дерзкая девчонка думает, что можно чего-то добиться от него с помощью таких взглядов — она глубоко заблуждается. Он ясно давал ей это понять всем своим видом и поведением. Но Паркинсон пока не теряла надежды и не оставляла своих попыток «зажечь» Снейпа — попыток, вызывавших у него насмешливую жалость и усталое раздражение. Ему оставалось потерпеть всего месяц, после чего все эти дети разъедутся по домам на каникулы и оставят его, наконец, в покое. Все. И Лавгуд тоже.