Побочный эффект

Evanescence\Exodus (Piano Version) Velvet Acid Christ\Blood Evanescence\Secret Door        Почта, доставленная совами в Большой зал во время завтрака, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Передовица «Ежедневного пророка» повергла всех, кто её прочитал, в шок. Почуяв неладное, за газетой потянулись даже те, кто раньше никогда в «Пророк» не заглядывал. Все, за исключением Луны. Сова доставила ей свежий номер «Придиры», в котором также была напечатана статья о том, что Волдеморт возродился, но выдержана она была совершенно в ином ключе. Папа подчеркнул, что «Придира» намного раньше предупреждал всех, что возрождение Того-Кого-Нельзя-Называть – не сплетни и не выдумки Гарри Поттера. Ксенофилиус торжествовал. Его журнал оказался впереди официального издания, что существенно повышало степень доверия читателей к «Придире» и поднимало рейтинг на невиданную для него высоту.       Луна понимала, что во время вёрстки номера папа ещё не получил её письма с кратким описанием событий в Министерстве. Когда он узнает подробности – его радости не будет границ. Конечно, на этом материале он напишет такую статью, которая заставит читателей выхватывать их журнал с руками. Ну а пока, бегло просмотрев содержание выпуска, Луна испытала невероятную гордость за отца, который сумел правильно распознать истину в потоке лжи и грязи, которым Министерство до недавнего времени поливало Гарри Поттера. К тому же сам Гарри сегодня вышел к завтраку. Вид у него был расстроенный, но главное, что он был жив и здоров. Луна хотела подойти к нему сразу после завтрака, но не смогла пробиться сквозь обступивших её райвенкловцев, которые засыпали девочку вопросами о том, что произошло позапрошлой ночью в Министерстве. Слухи об этом уже успели облететь весь замок, поэтому Луне какое-то время пришлось отвечать на настойчивые расспросы тех, кто верил, что Луна принимала в этих событиях непосредственное участие. Следовало, однако, признать, что верили в это не все. Многие продолжали считать Луну полусумасшедшей, а её рассказы – бредом воспалённого воображения. Так что число студентов, пристававших к Луне с расспросами было значительно меньше, чем желающих поговорить с самим Гарри.       Тем не менее в больничное крыло Луна пришла последней. Наверное у Гарри было всё-таки больше опыта по части избавления от настойчивых интервьюеров. К тому же гриффиндорцы знали значительно больше обо всём случившемся, благодаря рассказам Джинни и Невилла, а потому уже не тревожили их расспросами.       Когда Луна вошла в палату, Гарри сидел на краешке кровати Рона, и они оба слушали Гермиону, которая читала вслух передовицу из «Ежедневного пророка». Джинни устроилась в изножье кровати Гермионы, Невилл занял стул между двумя кроватями. Луна боком пристроилась в ногах у Гермионы с другой стороны и развернула «Придиру», поскольку её совершенно не интересовало, что там пишут в «Пророке». — Ну конечно, теперь он у них снова «Мальчик, Который Выжил», — мрачно заметил Рон. — Быстро же они забыли, как обзывали его выскочкой с мозгами набекрень!       На тумбочке у его кровати лежала огромная груда шоколадных лягушек; взяв оттуда целую горсть, он кинул несколько штук Гарри, Джинни и Невиллу, а потом сорвал зубами обертку со своей. На руках у него всё еще краснели глубокие рубцы, оставленные щупальцами мозгов. Мадам Помфри объяснила ребятам, что раны, нанесённые мыслями, заживают дольше любых других, — впрочем, обильно смазывая шрамы Рона Летейским эликсиром доктора Летто, она сумела добиться заметного улучшения. — Да, они отзываются о тебе прямо-таки восторженно, — заметила Гермиона, пробегая статью глазами. — «Одинокий голос правды… Этого мальчика считали неуравновешенным, но он ни разу не дрогнул под градом насмешек и клеветнических заявлений…» Гм… — Она нахмурилась. — Почему-то я нигде не вижу ни словечка о том, что эти насмешки и клеветнические заявления появлялись именно на страницах «Пророка»…       Она слегка поморщилась и приложила ладонь к ребрам. Проклятие Долохова подействовало на неё не в полную силу, поскольку тёмный маг не успел произнести заклинание вслух, однако мадам Помфри, осмотрев Гермиону заявила, что «здесь определенно есть над чем поработать». Каждый день Гермионе приходилось принимать с десяток целебных настоек, она быстро шла на поправку и с нетерпением ждала, когда же ей наконец разрешат покинуть больничное крыло. — «Как рвался к вершинам власти Вы-Знаете-Кто» — страницы со второй по четвёртую, «О чём умолчало Министерство» — страница пятая, «Почему никто не слушал Альбуса Дамблдора» — страницы с шестой по восьмую, эксклюзивное интервью с Гарри Поттером на странице девятой… Да уж, — Гермиона сложила газету и кинула её на одеяло, — теперь им долго будет о чём писать… И вовсе оно не эксклюзивное, это интервью, — оно ведь было в «Придире» ещё несколько месяцев назад… — Папа им его продал, — рассеянно сказала Луна, переворачивая страницу своего журнала. — И очень прилично на этом заработал, так что этим летом мы снаряжаем экспедицию на Скандинавский полуостров — посмотрим, удастся ли нам поймать хоть одного морщерогого кизляка.       Секунду-другую Гермиона явно боролась с собой, потом ответила: — Желаю удачи.       Джинни поймала взгляд Гарри и быстро отвернулась, пряча усмешку. — Ну ладно. — Гермиона села прямее и опять поморщилась. — А что новенького в школе? — Во-первых, Флитвик избавился от болота, которое сотворили Фред и Джордж, — начала Джинни. — Ему понадобилось на это около трёх секунд. Правда, один крошечный кусочек под окном он уничтожать не стал и обнёс его канатом… — Зачем? — удивилась Гермиона. — Он сказал, что это образцовое колдовство, — пожала плечами Джинни. — По-моему, он решил оставить в школе что-то вроде памятника Фреду и Джорджу, — рот у Рона был набит шоколадом, и слова звучали невнятно. — Это, между прочим, они прислали, — сообщил он Гарри, кивая на гору лягушек рядом с собой. — Похоже, их магазинчик приносит неплохой доход, а?       Гермиона неодобрительно покосилась на него и спросила: — Значит, после возвращения Дамблдора все неприятности кончились? — Да, — ответил Невилл. — Всё снова идет своим чередом. — Филч небось на седьмом небе от счастья? — поинтересовался Рон, прислоняя к кувшину с водой маленький портрет Дамблдора, извлечённый из обертки с лягушкой. — Не сказала бы, — возразила Джинни. — По-моему, он чувствует себя просто ужасно… — Она понизила голос до шёпота. — То и дело повторяет, что в Хогвартсе никогда не было такого замечательного директора, как Амбридж.       Все шестеро оглянулись. Профессор Амбридж лежала на кровати напротив, неподвижно уставившись в потолок. Чтобы вызволить её, Дамблдор в одиночку отправился в лес к кентаврам; как ему удалось вернуться оттуда вместе с полуживой Амбридж, не получив даже царапины, никто не знал, а сама Амбридж ничего об этом не рассказывала. После возвращения в замок она, насколько знали ребята, ещё не произнесла ни единого слова. Почему — не известно. Её мышиного цвета волосы, обычно аккуратно уложенные, теперь были растрёпаны и в них до сих пор виднелись мелкие прутики и листья, но в остальном она выглядела вполне здоровой. — Мадам Помфри говорит, что у неё нервное потрясение, — шепнула Гермиона. — А я считаю, она просто дуется, — откликнулась Джинни. — Во всяком случае, она подает признаки жизни, когда слышит вот это, — сказал Рон и тихонько поцокал языком.       Амбридж подскочила в кровати, с диким видом озираясь по сторонам. — Что-нибудь не так, профессор Амбридж? — высунувшись из кабинета, окликнула её мадам Помфри. — Нет… нет, — пробормотала Амбридж, снова опускаясь на подушки. — Кажется, померещилось…       Гермиона и Джинни прыснули, зажав ладонями рты. — Кстати, о кентаврах, — сказала Гермиона, немного придя в себя. — Кто теперь преподаёт прорицания? Флоренц остался у нас? — По-моему, у него нет выбора, — ответил Гарри. — Другие кентавры уже не позволят ему вернуться. — Может, они с Трелони будут преподавать вместе? — предположила Джинни. — Но Дамблдор хочет избавиться от Трелони раз и навсегда, — заявил Рон, жуя четырнадцатую лягушку. — Спросите меня, так сам предмет дурацкий — и даже Флоренц его не спасёт… — Как можно так говорить! — возмутилась Гермиона. — Разве мы с вами не убедились в том, что истинные пророчества всё же бывают?       Луна с удивлением подняла на Гермиону глаза. Неужели она действительно произнесла эти слова? Надо же… — Жалко, что оно погибло, — тихо сказала Гермиона, покачав головой. — Да уж, — согласился Рон. — Правда, Сами-Знаете-Кто тоже так и не узнал, что там было… Куда это ты собрался? — добавил он с удивлением и разочарованием, заметив, что Гарри поднялся с места. — Э-э… к Хагриду — отозвался Гарри. — Он только что вернулся, а я обещал зайти к нему повидаться и заодно рассказать, как вы себя чувствуете. — Ну тогда ладно, — буркнул Рон, завистливо глядя из окна спальни на кусочек яркого голубого неба. — Эх, нам бы с тобой… — Передай ему привет от нас! — крикнула Гермиона вслед уходящему Гарри. — И спроси, как поживает его… его маленький друг!       Гарри скрылся за дверью. Посидев ещё немного с друзьями, Луна отправилась на кухню. Выпросив, по обыкновению, не совсем свежего мяса, девочка медленно побрела к Запретному лесу. Она надеялась, что фестралы, доставившие их в Министерство, уже вернулись в Хогвартс. Сейчас ей очень хотелось обнять костлявую шею Смерти и запустить пальцы в его клочковатую гриву. Прижаться к нему, представляя в своих объятиях того, кто точно так же гладил и ласкал фестрала, отдавая ему всю свою нерастраченную, глубоко спрятанную нежность.       Луна втайне надеялась повстречать на фестральей поляне Северуса. Однако её ожидания не оправдались. Зато сами фестралы были на месте, и девочка долго разговаривала со Смертью, стоя с ним в обнимку и замирая от удивительного ощущения, когда крылатый конь тыкался мордой в её шею и касался своими мягкими бархатистыми губами уха. ***       На следующий день, придя вместе с Джинни в больничное крыло, Луна стала свидетельницей довольно странной картины. На кровати, где раньше лежала Гермиона, сейчас находился младенец, по всей видимости, девочка. Младенец громко кричал и постоянно икал. Рон, сидя на соседней кровати, с ужасом смотрел на младенца, приоткрыв рот и выпучив глаза. - Это ещё что? – спросила у него Джинни, кивнув в сторону малышки, которая на секунду затихла, но затем вновь зашлась криком. - Эт-то… эт-то… Г-гермиона… - выдавил из себя заикающийся Рон, не сводя глаз с ребёнка. - Что?! – обернувшись, хором переспросили Джинни с Луной и внимательно уставились на младенца. Девочка действительно чем-то напоминала Гермиону, но очень отдалённо. К тому же открытый рот и перекошенное в плаче личико не давали возможность сравнить эту маленькую копию со взрослым оригиналом. В довершение ко всему, икота у ребёнка не прекращалась ни на миг. - Как это произошло? – Джинни резко повернулась к Рону, сверля его гневным взглядом, будто это он был виноват в случившемся.       Луна присела на краешек Гермиониной кровати и осторожно погладила плачущего младенца по голове. Плач стал тише, но икота продолжалась с прежней силой. Луна поглаживала постепенно успокаивающегося ребёнка, внимательно слушая сбивчивый рассказ Рона. - У Г-гермионы на тумбочке стояли пузырьки с зельями, к-которые м-мадам Помфри в-велела ей пить, - по мере повествования Рон постепенно успокаивался. – Она выпила зелье – и тут же стала икать. И уменьшаться. И вот…       Рон тяжело вздохнул и кивнул в сторону Гермионы. Та уже почти затихла, успокоенная поглаживаниями Луны, но продолжала икать всё более устрашающе. - Ясно, - ответила Джинни. – Кто-то подсунул ей Уменьшающее зелье вместо лекарства. - И добавил в него Икотное зелье, - подсказала Луна. - И я даже знаю – кто, - Джинни сверкнула глазами в сторону Луны, как будто хотела обвинить её в чём-то. Та ничуть не смутилась и не обиделась. - Паркинсон, - скорее констатировала, чем спросила Луна. - Больше некому, - кивнула Джинни. - Но как ей удалось? – удивлённо воскликнул Рон. - Ночью прокралась, - ответила Джинни. – Под дезиллюминационным заклятием. Ты ведь обычно так дрыхнешь, что тебя можно вместе с кроватью выносить. Вот ты и не заметил ничего.       Рон хотел что-то возразить, но в этот момент к ним подошла мадам Помфри с пузырьком в руках. Она уселась на стул у кровати, ловко подхватила младенца на колени и одним быстрым движением вылила содержимое пузырька ему в рот. Все в ожидании уставились на Гермиону. Через пару минут икота уменьшилась, но не прошла совсем. Тело ребёнка странно дёрнулось в руках у целительницы, но никаких изменений с ним не произошло. - Странно… - задумчиво протянула мадам Помфри. – Кажется, действие Уменьшающего зелья было усилено какой-то добавкой. Девочки, сходите-ка, приведите сюда профессора Снейпа, - обратилась она к Луне и Джинни.       Джинни скорчила презрительную гримаску и нахмурилась. Зато Луна с готовностью встала и молча направилась к выходу. - Ну, я тогда здесь подожду, - с явным облегчением бросила ей вслед Джинни. - Ага, - ответила Луна своим обычным полусонным голосом, так не вязавшимся с её быстрой походкой.       Добравшись до подземелий, Луна первым делом толкнула дверь кабинета зельеварения, проверяя, не там ли сейчас находится профессор. Но дверь была заперта, и Луна зашагала дальше по коридору. Пэнси возникла перед ней ниоткуда, словно материализовалась из окружавшего их полумрака. - Лавгуд, ты снова здесь? – прошипела она, преграждая Луне путь. – А я ведь тебя предупреждала. - Пусти, - ничуть не смутившись, Луна сделала шаг вперёд. – Мне поручено пригласить профессора Снейпа. - Куда же это? – язвительно поинтересовалась Паркинсон. - Не твоё дело. Я не обязана отчитываться тебе, - Луна взглянула на соперницу с таким безмятежным спокойствием, что Пэнси удивилась. Сама она уже закипала от гнева, и ей стоило большого труда сдерживать себя.       Нет, она не допустит, чтобы эта сумасшедшая встретилась с профессором наедине! Пэнси резко развернулась и бросила Луне через плечо: - Идём. Я, как староста, доложу профессору Снейпу о твоём приходе.       Луна молча пожала плечами и отправилась следом. Пэнси постучалась в дверь комнаты Снейпа и, услышав его глуховатое «Войдите», распахнула её. - Господин профессор, тут к вам пришли, - доложила она со смесью иронии и насмешки и сделала шаг вперёд и в сторону, пропуская Луну. Та остановилась на пороге и спокойно произнесла: - Добрый день, господин профессор. Мадам Помфри просила вас срочно прийти в больничное крыло.       Снейп с интересом взглянул на стоявших перед ним девочек. Две барышни, влюблённые в него. Как странно… Почему они добиваются его внимания? Они такие разные. Впрочем, по поводу «влюблённости» мисс Паркинсон у него не было никаких иллюзий. А вот Лавгуд… Лавгуд оставалась для него загадкой.       Снейп какое-то время молчал, наблюдая за обеими, кожей чувствуя искрящее между ними напряжение, от которого ему становилось неуютно. Впрочем, длилось это недолго. - Скажите мадам Помфри, что я сейчас приду, - бросил он Луне, давая понять, что та свободна. - Хорошо,- отозвалась она и вышла за порог. Пэнси ничего не оставалось, как последовать за Луной.       Когда дверь за ними закрылась, Пэнси злорадно ухмыльнулась и тихо прошипела: - Можешь передать своей подруге, чтобы в следующий раз думала, на кого наводит порчу. Можно ведь и на ответочку нарваться. - Всё равно Гермиона сильнее тебя, - Луна говорила громко, не таясь. – И всегда сумеет постоять за себя. А нападать на больных и слабых – подло. - Иди-иди, блаженная, - хмыкнула Пэнси. – В борьбе с врагом все средства хороши. И нужно использовать любой подходящий случай, чтобы отомстить. Жаль, у меня с собой соски нет, а то я бы передала гостинец этой нечёсанной грязнокровке.       Луна хотела что-то ответить, но в этот момент дверь распахнулась и на пороге появился Снейп. - Вы до сих пор здесь? – холодно обратился он к Луне и, не дожидаясь ответа, перевёл взгляд на Пэнси: - Мисс Паркинсон, передайте мистеру Малфою, что я жду его в своём кабинете не через четверть часа, как было условлено, а через час. - Хорошо, господин декан, - деловито отозвалась Пэнси и зашагала в сторону гостиной, не удостоив Луну взглядом.       Снейп быстро зашагал по коридору к выходу. Луна побрела за ним значительно медленнее. Её страшила перспектива идти с ним рядом и напряжённо молчать. Поэтому она отстала и пришла в больничное крыло тогда, когда Снейп уже находился в кабинете у мадам Помфри. Малышка-Гермиона по-прежнему лежала на кровати, но уже не плакала, а сосредоточенно сосала большой палец и изредка икала. Рон всё так же сидел на кровати, время от времени бросая на младенца испуганные взгляды. А Джинни возмущённо вышагивала в проходе между кроватями, пытаясь унять гнев.       Когда Снейп и мадам Помфри вышли из кабинета и подошли к Гермионе, целительница взглянула на девочек и сказала им: - Идите к себе. - Мадам Помфри, вы вылечите её? – Джинни с надеждой посмотрела на колдомедика.       Луна молча подняла на Снейпа глаза, в которых светился тот же немой вопрос и та же надежда. Но взгляд профессора был привычно непроницаемым. Зато мадам Помфри отозвалась охотно: - Разумеется, мы её вылечим. Если вы не будете нам мешать. - А можно нам прийти сегодня вечером? – спросила Джинни. - Приходите, - нетерпеливо отмахнулась целительница, склоняясь над малюткой-Гермионой.       Луна бросила на Снейпа ещё один тревожный взгляд и поплелась к выходу вслед за Джинни.       Когда вечером они обе вернулись в больничное крыло, Гермиона, принявшая свой обычный облик, крепко спала. - Долго они возились с ней? – шёпотом спросила Джинни у Рона. - Ага. Час, не меньше! - А что они с ней делали? – продолжала расспрашивать Джинни. - Не знаю. Они поставили ширму, так что я ничего не видел. - А что слышал? – не унималась Джинни. - Заклинания они шептали, - потерял терпение Рон. - А она иногда кричала, видимо, пока не стала расти обратно. - Ну и ладно. Главное, что её вылечили, - сказала Джинни.       В это время Гермиона громко икнула во сне, и все трое с испугом уставились на неё. Но за этим ничего страшного не последовало, и Джинни с Луной вскоре отправились каждая к себе. ***       За три дня до окончания семестра Рон с Гермионой вышли из больничного крыла совершенно здоровыми. Профессор Амбридж покинула Хогвартс за день до конца семестра. Она выскользнула из больничного крыла во время ужина, рассчитывая, очевидно, уехать незамеченной, но на свою беду встретила по дороге Пивза; тот не упустил последнего шанса выполнить прощальное пожелание Фреда и со злобным ликованием погнался за ней, осыпая её ударами трости и носка, набитого мелом. Многие ученики выбежали в вестибюль посмотреть, как она удирает из замка, и деканы факультетов пытались их урезонить — впрочем, похоже, только для виду. И правда, после недолгих и неубедительных увещеваний профессор МакГонагалл, незадолго до этого вернувшаяся в школу из лечебницы Сент-Мунго, ушла обратно в учительскую и, усевшись в свое любимое кресло, довольно громко выразила сожаление по поводу того, что не может сама с улюлюканьем помчаться за Амбридж, поскольку одолжила Пивзу трость.       Наступил последний вечер учебного года; почти все студенты собрали чемоданы заранее и уже стекались в Большой зал на прощальный пир. Луна, тоже решившая собрать чемодан, к своему огорчению обнаружила, что все её вещи снова куда-то подевались. Она осмотрела все шкафы и заглянула под кровать и, ничего не найдя, грустно вздохнула. Её однокурсники снова решили подшутить над ней. Очень вовремя, нечего сказать…       Луна спустилась из спальни в гостиную. Там никого не было – все уже отправились в Большой зал на праздничный пир. Обнаружив на столе несколько листов чистой бумаги, Луна присела за стол и быстро написала объявление, в котором перечислила все пропавшие у неё вещи и попросила их вернуть. Взмахнув волшебной палочкой, девочка размножила это объявление и, прихватив с собой стоявшую тут же на столе коробочку с кнопками, подошла к доске объявлений, находившейся у выхода их гостиной. Она прикрепила первое объявление к этой доске и, покинув гостиную, отправилась по пустынным коридорам замка от одной доски объявлений к другой, оставляя на каждой свою просьбу вернуть спрятанные вещи.       У доски объявлений, расположенной на площадке второго этажа, Луна услышала чьи-то шаги и обернулась на них. Она уже прикрепила очередное объявление и теперь, отступив от доски на шаг, скользнула взглядом по подошедшему к ней Гарри. - Привет, - рассеянно поздоровалась Луна. — Почему ты не на празднике? — спросил Гарри. — У меня почти все вещи куда-то пропали, — честно призналась Луна. — Понимаешь, ребята берут их и прячут. Но сегодня последний вечер, надо собираться — вот я и вешаю объявления…       Гарри, который только что перед этим разговаривал с Почти Безголовым Ником в надежде, что тот подтвердит возможность возвращения Сириуса в этот мир и в результате разговора окончательно утративший эту надежду, чувствовал себя так, будто повторно пережил потерю крёстного. Но после этих слов Луны в душе у него всколыхнулось странное чувство. Это был уже не гнев и не тоска, которая не отпускала его со дня смерти Сириуса. Лишь через несколько секунд он понял, что это за чувство — ему было жаль Луну. — Зачем они прячут твои вещи? — нахмурясь, спросил он. — Ну… — Она пожала плечами. — Они ведь считают, что я немного странная, сам знаешь. Кое-кто так и зовет меня — Полоумная Лавгуд.       Гарри посмотрел на неё, и его грудь болезненно стиснуло. — Это не причина, чтобы отнимать вещи, — ровным голосом сказал он. — Хочешь, я помогу тебе их найти? — Да нет, — улыбнулась она. — Они найдутся — в конце концов они всегда находятся. Просто я хотела уложить их сегодня. А ты… Тебе сейчас не хочется быть на празднике? — Угу, - неохотно проворчал Гарри. — Я понимаю, — Луна пристально поглядела на него своими выпуклыми, чуть затуманенными глазами, — они ведь убили твоего крёстного.       Гарри коротко кивнул, но слова Луны о Сириусе почему-то не вызвали у него досады. Он вдруг вспомнил, что она тоже видит фестралов. — А ты… — начал он. — В смысле, кто… у тебя тоже кто-то умер? — Да, — просто ответила Луна. — Мама. Она была выдающаяся колдунья, но ей нравилось экспериментировать, и с одним заклятием вышла беда. Мне тогда было всего девять. — Извини, — пробормотал Гарри. — Да, это был просто ужас, — сказала Луна так спокойно, будто речь шла о погоде. — Мне до сих пор бывает очень грустно. Но у меня остался папа. Да и вообще, это ведь не значит, что мы с мамой больше никогда не увидимся, правда? — Э-э… не значит? — озадаченно повторил Гарри. Она покачала головой. — Брось. Ты же сам их слышал — там, за занавесом. — Ты имеешь в виду… — Ну, в той комнате с аркой. Их просто не видно, вот и всё. Но ты их слышал.       Они поглядели друг на друга. Луна слегка улыбалась. Гарри не знал, что и думать: Луна верила в такие фантастические вещи… однако он действительно слышал за тем занавесом голоса. — Значит, ты честно не хочешь, чтобы я помог тебе разыскать то, что пропало? — спросил он. — Да нет, — ответила Луна. — Не надо. Пожалуй, я просто спущусь вниз и съем кусочек пудинга, а они пока сами найдутся… как оно всегда и бывает… ну, счастливых тебе каникул, Гарри. — Спасибо. Тебе тоже.       Повернувшись к ведущей вниз лестнице, оба они – и Луна, и Гарри – едва не подпрыгнули от неожиданности. Увлёкшись разговором, они не услышали, как у них за спиной чёрной тенью внезапно возник профессор Снейп. Бесшумно поднявшись по лестнице, он стоял, чуть откинув голову назад и насмешливо поглядывал на них сверху-вниз, скрестив на груди руки. Губы Снейпа кривила такая знакомая обоим насмешливая полупрезрительная ухмылка. Быстро пробежав глазами написанное Луной объявление, Снейп ещё презрительней скривил рот и произнёс почти брезгливо: - Поттер. Не знаю, чему вы обучали своих сторонников на ваших самовольных занятиях в… - Снейп сделал паузу и вложил в последующие слова столько яда, что Гарри побледнел и невольно сжал руки в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. - … «отряде Дамблдора». Но если вашим друзьям незнакомо элементарное заклинание «Акцио» - кнат вам цена, как учителю.       Желание задеть Гарри и вывести его из себя слышалось не столько в словах, сколько в брезгливо-презрительной интонации. При этом на Луну Снейп не обращал никакого внимания, словно её не было здесь вовсе. Гарри скрипел зубами от плохо сдерживаемой ярости. Зато Луна уставилась на Снейпа своими огромными глазами и удивлённо воскликнула: - Мерлин! Какая же я глупая! Ну конечно же! Акцио! Как я могла забыть про это заклинание! Спасибо вам, господин профессор!       Снейп, уже открывший было рот для того, чтобы произнести нечто язвительное по поводу удивительной проницательности мисс Лавгуд в отношении собственных умственных способностей, неожиданно утратил весь свой сарказм. Ему вдруг расхотелось язвить, и даже реакция Поттера его сейчас не забавляла. Чуть закатив глаза и изобразив на лице гримасу, означавшую: «я поражаюсь человеческой тупости», Снейп прошёл мимо, слегка задев Луну полой взметнувшейся мантии. И до самого поворота спиной чувствовал взгляд, которым провожала его девчонка. Хвала Мерлину, завтра они все разъедутся по домам, и он какое-то время поживёт в относительном спокойствии без любовей и ненавистей этих взрослеющих детей.