Побочный эффект

Muse\Exogenesis Symphony Part 3 (Instrumental) Depeche Mode\Little 15       Приготовление зелий помогло Северусу обрести относительную свободу. И не только свободу духовную, в рамках материальной тюрьмы. Хотя это тоже было важно. Спускаясь в подвал и занимаясь варкой снадобий, Снейп как будто на время ускользал из-под контроля Хозяина, ощущая внутреннюю раскованность, порождённую отсутствием необходимости постоянно следить за словами, мыслями, мимикой, движениями, обдумывать каждый шаг и каждый вздох. Эта мнимая свобода была словно глоток свежего воздуха в удушливой атмосфере мертвенности и страха, царившей в Малфой-мэноре.       Однако занятия зельеварением позволили Снейпу получить не только эту свободу. Узнав о том, что Северус развлекается варкой зелий, Волдеморт приказал изготовить несколько ядов и психотропных снадобий, которые рассчитывал использовать, чтобы окончательно подмять под себя Министерство. Сыворотка правды ему тоже могла пригодиться. Запас целебных зелий также не мешало пополнить — Тёмный Лорд понимал, что они могут понадобиться его слугам, если при захвате власти те встретят сильное сопротивление. В общем, Снейп получил «добро» на изготовление самых разных зелий, чем и занялся с большим энтузиазмом.       Однако запасы ингредиентов в лаборатории Малфой-мэнора не отличались тем богатством и разнообразием, которым радовал душу зельевара Хогвартс. Было сразу видно, что зельеварение не входило в число первостепенных интересов обитателей замка, а лаборатория в подвале была для них скорее данью традиции, чем жизненной необходимостью. Обнаружив отсутствие многих нужных ингредиентов, Снейп обратился к Хозяину с просьбой разрешить ему пополнить их запасы. Когда Волдеморт предложил поручить это кому-нибудь из Упивающихся, Снейп смиренно склонил голову и заявил, что, если ингредиенты не будут отобраны им лично, за качество полученного продукта он не ручается и ответственности не несёт. Понимая, что в этом деле полагаться на исполнительность и компетентность соратников не стоит, Волдеморт, скрепя сердце, позволил Снейпу самому покупать необходимые для зелий ингредиенты, разумеется, меняя внешность при помощи оборотного зелья. Чем Снейп и не преминул воспользоваться.       Часть ингредиентов он действительно купил, часть взял из своего тайного убежища, не забыв прихватить склянку Охранного зелья. Снейп собирался сегодня же вечером употребить для связи с Луной, по которой истосковался за эти несколько дней до скрежета зубовного. Однако, как назло, воспользоваться зельем в тот вечер не удалось — Тёмный Лорд собрал своих слуг, чтобы обсудить стратегию захвата Министерства. Когда Снейп поздно ночью вернулся к себе в спальню, пить зелье не было смысла — Луна наверняка уже спала. Мысленно костеря Повелителя во все лопатки, Снейп решил, что уж завтра ему точно никто не помешает связаться со своей любимой девочкой, которая так же, как и он сам, ждала возможности соприкоснуться с ним душой.       На следующее утро, только Снейп спустился в лабораторию и приготовился зажечь огонь под котлом, его сердце ёкнуло, словно он получил сильный толчок в бок. Снейпа охватило неясное беспокойство. Он что-то должен был сделать. Что-то очень важное. Но вот что?       Тело решило за него. Рука сама полезла в карман, в котором был спрятан заветный галлеон. На ободке монеты он прочёл слова. Надпись требовала, кричала, умоляла: «Срочно приходи! Очень нужно».       Снейп похолодел. Что-то случилось. С его девочкой стряслась какая-то беда, иначе она бы ни за что не стала так настойчиво призывать его. Снейп опрометью бросился к себе, написав перед этим ответ на ободке монеты: «Скоро буду». Рассовав на всякий случай по карманам несколько пузырьков с целебными снадобьями, Снейп прихватил флакон Оборотного зелья, которым воспользовался накануне и, придав лицу безразлично-холодное выражение, неторопливо направился к выходу, моля все Высшие силы, вместе взятые, о том, чтобы никого не встретить по дороге.       Высшие силы оказались к нему не слишком благосклонны, но и не слишком безжалостны. По дороге он встретил лишь Нарциссу, которая одарила его вымученной улыбкой и поинтересовалась, достаточно ли хорошо он устроился. Холодно поблагодарив Нарциссу и поинтересовавшись самочувствием Драко, Снейп продолжил свой путь, желая только одного — чтобы больше никаких задержек не возникло на его пути.       Оказавшись за высокими коваными воротами Малфой-мэнора, Снейп с облегчением вздохнул и аппарировал в неизвестность — туда, где жила его Луна, к странному дому, который он помнил с тех пор, как был ею и который, казалось, был знаком ему с самого детства. К счастью, Снейпу не пришлось карабкаться на вершину холма — он аппарировал к самой калитке. Северус усмехнулся, глядя на красовавшиеся на ней самодельные таблички. Первые две гласили: «Кс. Лавгуд, главный редактор журнала «Придира» и «Омела на ваш выбор». Третья явно была написана Луной: «Не наступайте на сливы-цеппелины!» Калитка со скрипом пропустила Снейпа. Он наложил на себя дезиллюминационное заклятие и пошёл к дому по зигзагообразной дорожке, заросшей самыми разнообразными растениями, включая куст, увешанный оранжевыми плодами в форме редисок. Увидев его, Снейп испытал тёплое щемящее чувство — он вспомнил эти «редиски» в ушах у Луны, и его сердце сжалось от нежности, хотя раньше, помнится, эти украшения его сильно раздражали, наряду с ожерельем из пивных пробок.       У входной двери стояли, как часовые, две старые яблони, согнувшиеся от ветра, покрытые яркими зелёными листьями, в гуще которых прятались малюсенькие зародыши будущих яблок и лохматые клубки омелы в бусинках белых ягод. Всё это казалось Снейпу настолько родным и знакомым, словно он вернулся домой после долгого отсутствия и с радостью понял, что с течением времени здесь ничего не изменилось. Эти чувства на какое-то время оказались даже сильнее тревоги, которая гнала Снейпа вперёд, на зов любимой. Однако он ни на секунду не забывал о том, что его девочка нуждается в нём, что она, скорее всего, в беде, иначе не позвала бы его к себе так срочно.       Стоя на пороге, Снейп прислушался. В доме было тихо. Он осторожно потянул на себя массивную чёрную дверь, утыканную железными гвоздями. Та, на удивление, подалась, и Снейп бесшумно скользнул внутрь, аккуратно прикрыв за собой это заградительное сооружение, охраняющее дом скорее своим внушительным видом, чем реальной прочностью.       Снейп знал, что, войдя в дом, он окажется на кухне. Оглядевшись, он не смог сдержать удивления, хотя воспоминания об этой кухне жили в нём с тех самых пор, как он ощутил себя Луной. Но воспоминания эти были неясными, словно маячили где-то на заднем плане сознания. Зато теперь Снейп мог оценить всю необычность обстановки, в которой жила его Луна.       Кухня Лавгудов была совершенно круглой, как будто он стоял внутри гигантской солонки. Всё в комнате было изогнутым по форме стен: плита, рукомойник, шкафы с посудой — и всё расписано птицами, цветами и насекомыми ярких, чистых оттенков. Снейп подумал, что тут чувствуется стиль Луны; эффект в замкнутом пространстве получился довольно-таки ошеломляющий. Неудивительно, что его девочка казалась всем очень странной. Жить в таком доме и каждый день сидеть в такой кухне — это не могло не оставить определённый отпечаток в сознании. Снейп чувствовал себя здесь не слишком уютно. Однако его грела мысль, что на этой кухне его девочка провела всё своё детство. Она расписала здесь всё собственными руками, а значит, вложила во всё частичку своей души.       Снейп вспомнил свой мрачный дом и собственную унылую серую кухню. Он чувствовал себя на ней не то, чтобы комфортнее, но… привычнее, что ли? Интересно, что бы сказала Луна о его кухне, сравнивая её со своей?       Все эти мысли пронеслись в голове Снейпа буквально за несколько секунд, пока он осматривался и оценивал обстановку. В доме было тихо. Тишина казалась неестественной и какой-то напряжённой. Впрочем… нет. На чугунной винтовой лестнице, расположенной в центре кухни, послышались лёгкие шаги. Это могла быть только она. Снейп поднял голову. Луна быстро спускалась вниз. Вот она остановилась на ступеньке, не дойдя до конца лестницы и оглядела кухню. В её взгляде смешались тревога, ожидание и надежда. Наверное, она услышала звук открываемой двери, подумал Снейп. Он бесшумно подошёл к лестнице — Луна при этом напряглась, вглядываясь в пространство — и еле слышно позвал её по имени.       Луна вздрогнула, бросилась вперёд и угодила прямиком в его объятия. Её тело сотрясалось от беззвучных рыданий, руки судорожно обвили шею Северуса. Он крепко прижал её к себе, погладил привычно спутанные волосы и замер, терзаемый противоречивыми чувствами — тревога в его душе тесно переплелась с невероятным, бесконечным счастьем ощущать её рядом, держать в своих объятиях и каждой клеткой впитывать её удивительное волшебное тепло.       Несколько минут спустя Луна уже взяла себя в руки и перестала плакать. Она слегка отстранилась от Северуса и оглянулась назад — не услышал ли папа стук входной двери. Но отца на лестнице не было, видимо, он с головой погрузился в написание новой статьи. В такие моменты он не видел и не слышал ничего из происходящего вокруг. Да и вряд ли он станет реагировать на звук открываемой двери. Просто подумает, что Луна вышла из дому.       Оставаясь невидимым, Северус внимательно вгляделся в стоявшую перед ним Луну. Она была такая домашняя без строгой школьной формы — в стареньком застиранном платьице, из которого уже явно вырастала, но никак не могла заставить себя расстаться с любимой одёжкой. Её светлые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Было заметно — Луна настолько взволнована, что, ожидая его, она совершенно не думала о том, как выглядит. Впрочем, её и раньше не слишком заботила собственная внешность, и Снейпу это очень нравилось. Ему нравилась её естественная, безыскусная красота, в которой не было ничего фальшивого, ни малейшего желания обмануть и выглядеть лучше, чем она была на самом деле.       От Снейпа не укрылись ни покрасневшие глаза с мокрыми ресницами, ни тревога в этих глазах, ни припухший нос, ни бледность. Что-то случилось, понял Снейп. Что-то очень серьёзное. Луна приложила палец к губам, после чего наугад приблизилась к уху Северуса и шепнула: — Пойдём.       Он отступил, давая Луне возможность пройти и направился следом за ней к выходу. Луна постаралась открыть дверь как можно тише, придержала её, пропуская Северуса и неслышно закрыла её. Найдя в воздухе его невидимую руку, Луна крепко сжала её и повлекла Северуса за собой, вниз к подножию холма, туда, где по камням весело журчал ручей, скрытый от посторонних глаз густыми зарослями.       Спустившись к ручью, она остановилась, повернулась к Северусу и вновь крепко обняла его. В её вздохе было столько облегчения, столько тихой радости от возможности быть рядом с ним, ощущать его так близко, прижиматься к нему… Он почувствовал, как грудь сдавила сладкая боль. Мерлин, как же он соскучился! Все эти дни Северус старался подавить в сердце тоску по ней, не позволял себе погрузиться в мрачный омут отчаяния, порождённого невозможностью быть рядом с ней. Иногда ему удавалось забыться, отвлечься, думать о чём-то другом. Но тоска всё равно жила в нём, разъедая сердце, и только теперь Северус смог понять, как же сильно ему недоставало этих глаз, этих губ, этих ласковых прикосновений!       Они целовались и целовались, не в силах оторваться друг от друга. У Северуса не было возможности даже избавиться от Чар невидимости. Один поцелуй перетекал в другой, с каждым разом становясь всё глубже и горячее. Кто-то должен был проявить благоразумие. Северус понимал, что, как обычно, эта роль достанется ему, но всё никак не мог разомкнуть объятий и оторваться от жадных девичьих губ, таких нежных и страстных.       Поняв, что ещё несколько минут — и он уже не сможет остановиться, Северус отстранился и глубоко вздохнул, пытаясь обуздать желание, сосредоточившееся внизу, от которого тело одновременно бросало в жар и трясло, как в лихорадке. Он тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение, и огляделся по сторонам.       С того места, где они сейчас стояли, дом был не виден. Их окружали только заросли, сквозь которые пробивалось яркое июльское солнце, рассыпающееся по воде озорными бликами. Там, куда оно доставало, вода была совершенно прозрачной. В затенённых местах она оставалась тёмной и слегка зеленоватой, словно ручей скрывал какую-то тайну, хоть и не мрачную, но будоражащую воображение.       Чары невидимости стали ослабевать. Силуэт Снейпа неясным контуром обрисовывался на фоне окружающей зелени. Снейп вынул из кармана мантии волшебную палочку и обошёл с ней по кругу то место, в центре которого находились они с Луной. Она не разобрала слов, но поняла, что Северус окружает их защитными чарами, скорее всего, Сальвио Гексиа или Репелло Инимикум, которым он в своё время обучал Луну. А судя по движениям палочки, обоими этими заклинаниями вместе. На душе у неё вдруг стало спокойно и легко. Северус рядом — значит, он защитит их от всего дурного, решит все проблемы и справится со всеми трудностями. Он продолжал оставаться в её глазах едва ли не всемогущим, рядом с ним можно было ничего не бояться — он всё предусмотрит и обо всём позаботится. Страх, поселившийся в душе Луны и всё сильнее разраставшийся, пока она ждала Северуса, наконец отступил. Луна просто любовалась любимым, не в силах оторвать взгляд от его хмурого, сосредоточенного лица и выверенных чётких движений.       На фоне окружающей сочной зелени и солнечных бликов его расплывчатый силуэт казался чем-то инородным, призраком, зачем-то вышедшим из мрака на свет яркого летнего дня. Оградив участок Защитными чарами, Северу снял с себя дезиллюминационное заклинание и поскорее вынул из кармана флакон со снадобьем, нейтрализующим действие Оборотного зелья. Выпив его, он повернулся к Луне и вопросительно взглянул на неё. Луна опустила голову и тихо произнесла виноватым голосом: — Северус… Ох, Северус… Я такая дура… Правильно про меня говорят - полоумная... - Прекрати, - строго оборвал её Северус. - Рассказывай.       Она взяла его за руку и потянула к нагретому солнцем валуну, на который сейчас падала ажурная тень от листьев нависшего над ним дерева. Это был тот самый камень, сидя на котором она когда-то мечтала о поцелуях Северуса. Мерлин, как давно это было! Её мечты сбылись и превзошли все самые смелые ожидания. Но только не в том, что касалось понимания со стороны отца. Как ей хотелось — и тогда, и сейчас — чтобы два этих главных мужчины в её жизни поняли друг друга и, если не подружились, то хотя бы испытали взаимное уважение. Как жаль, что этому не суждено было случиться.       Сейчас Северус сидел рядом, так близко, обнимал за плечи и слушал её взволнованный рассказ о разбившемся вдребезги доверии и развеявшихся иллюзиях. Он не сердился на Луну. С детства не привыкший доверять людям, ждущий подвоха и пакостей отовсюду, он, тем не менее, не осуждал доверчивости, которую Луна питала к отцу. Кто знает, может быть, это правильный стиль жизни? Может быть, так и нужно строить отношения в нормальных семьях? Для него это было непривычно и странно, но… его семья ведь не являла собой образец теплоты и взаимопонимания, не так ли?       Странно другое. Северус не испытывал злости и раздражения по отношению к её папаше. Он вдруг представил себя на его месте. Вообразил, как Луна, его дочь, рассказывает о своей любви к какому-то старику, которого все считают преступником, убийцей и вообще отвратительным типом. Что бы он почувствовал? Разве не захотел бы избавить дочь от этой позорной связи? Любым способом…       Но если Луна рассказала отцу всё, как он мог не понять, что, уничтожив её избранника, он причинит ей боль? Неужели он смог бы причинить такие страдания своей девочке? Снейп уже не понимал, на чьём месте он себя ощущает. Неважно, кем он был бы для Луны — отцом или любовником. Разве смог бы он причинить ей ТАКУЮ боль? Неужели чувство собственника возобладало бы над состраданием к его маленькой Луне?       Говоря о случившемся, девочка будто заново переживала всё, что испытала и почувствовала тогда. Северус крепче обнял Луну, привлёк её голову к себе на плечо и нежно поглаживал волосы, рассыпавшиеся по плечам. Время от времени он чувствовал, как вздрагивает её тело. В такие моменты из глубин его души поднималась нежность, прикосновения его ладоней становились ещё более мягкими и успокаивающими. Утопая в этих странных ощущениях, Северус успевал удивиться тому, что не испытывает ни капли злости, гнева или досады к папаше Лавгуду, за то, что тот желал ему смерти. Злил его лишь факт, что старый дурак так глупо и бездарно разбил доверие дочери и причинил ей боль. Заставил страдать эту милую, наивную девочку, на долю которой и так выпало слишком много испытаний.       Когда рассказ Луны подошёл к концу, они ещё какое-то время сидели молча, крепко обнявшись, наслаждаясь этой нежданной близостью, принесшей обоим, несмотря ни на что, хрупкое, почти неосязаемое ощущение счастья с горьким привкусом тревоги. Наконец Луна пошевелилась, смахнула с лица слёзы, катившиеся из глаз во время рассказа и, приподняв голову, пытливо взглянула на профиль Северуса, резко очерченный в свете летнего дня, несмотря на падавшую на него тень.       Луна вглядывалась в это родное, любимое лицо, замечая и новые морщинки, и синеву под глазами, и появившиеся горькие складочки у губ, и нездоровую бледность. Бедный Северус… Как ему тяжело сейчас. Ещё и она добавила хлопот со своей неуместной откровенностью. Луна прижалась щекой к его щеке, погладила по лицу… Северус взял руку Луны и прикоснулся губами к её пальцам. — Прости меня… — услышал он её виноватый шёпот. — Мне нечего тебе прощать. Только… — Я больше никогда-никогда ничего не расскажу ему, — перебила Луна, энергично тряся головой. — Обещаю! — Только ему? — усмехнулся Северус. — Ты же знаешь… Я могла довериться только ему. Никому другому я бы не стала ничего рассказывать. Мне бы это и в голову не пришло. А папе я верила…       Луна опустила голову. В её голосе звучало такое сожаление, что Снейп вновь ощутил острый приступ жалости к ней. Он притянул девочку к себе, и она вновь спрятала лицо у него на груди. — Расскажешь мне про похороны Дамблдора? — неожиданно попросил Снейп.       Конечно, он читал репортаж о церемонии прощания в «Ежедневном пророке». Но ему хотелось не сухой, а местами слишком пафосной официальной версии. Ему нужно было услышать, как восприняла это событие Луна, как прочувствовала его, пропустила сквозь своё сердце. И она рассказала всё-всё, что ощутила и подумала в тот день, открыла Северусу все свои мысли и эмоции. Её рассказ был столь образным и ярким, что Снейпу показалось, будто он сам побывал на похоронах. Он даже слегка пожалел, что не услышал плача Фоукса — так живо и образно описала его Луна.       Они могли бы просидеть так до ночи. Но Северус помнил, что ему нужно будет ещё заскочить к знакомому поставщику ингредиентов для зелий. И вернуться в Малфой-мэнор, не вызвав ни у кого подозрений по поводу своего долгого отсутствия. Поэтому он с сожалением вздохнул, коснулся губами Луниной макушки и тихо произнёс: — Пойдём в дом. Я должен стереть ему память.       Луна послушно кивнула и поднялась с камня. — Когда подойдёшь к отцу, встань точно напротив него, чтобы я мог видеть его глаза, — сказал Северус. — Говори с ним, о чём хочешь, пока я буду убирать из его мозга ненужные воспоминания. Когда закончу — прикоснусь к тебе. После этого выходи вместе со мной, проводишь меня до калитки.       С этими словами Северус поднялся и ещё раз крепко обнял Луну. Мерлин всемогущий, как же ему хотелось целовать её здесь, сейчас, до дрожи, до изнеможения! Швырнуть на траву чёрную мантию, уложить на неё свою девочку и ласкать, ласкать нежно и страстно, с каждой минутой горячей и развратней и ощущать её руки и губы на своём теле, тонуть и растворяться в её всё более раскованных и смелых ласках…       Но вместо этого пришлось отстраниться от неё, так же, как и он, трепещущей в ожидании ласки, сгорающей от внутренней, с трудом сдерживаемой страсти. Оторвать себя — с усилием, с болью, с кровью — и отправляться наверх, к странному дому в форме цилиндра, исправлять ошибки, порождённые её доверчивостью.       Северус наложил на себя дезиллюминационное заклятие и направился к вершине холма, обнимая за талию прижавшуюся к нему Луну. Взобравшись на крыльцо, Луна осторожно потянула на себя входную дверь и тихонько вошла в дом. Северус проскользнул следом. Кухня по-прежнему была пуста. Луна махнула рукой, призывая Северуса следовать за ней. Они бесшумно поднялись по винтовой лестнице наверх и очутились перед приоткрытой дверью, ведущей в папину комнату.       Ксенофилиус сидел за столом и увлечённо строчил на листе пергамента с такой скоростью, словно перо в его руке было тем самым прыткопишущим пером Риты Скитер. Он приткнулся на стуле боком, в неудобной позе, его длинные ноги, согнутые в коленках, были отведены в сторону и, казалось, занимали половину тесной комнатушки. Но Ксенофилиус не замечал никаких неудобств, не видел и не слышал ничего, что творится вокруг.       Когда Луна, а вслед за ней невидимый Северус, вошли в комнату, Ксенофилиус не перестал писать. Он даже не поднял головы на звук шагов и скрип стареньких половиц, показавшийся Снейпу оглушительным. — Папа, — позвала Луна.       Он, кажется, вовсе не услышал её. — Папа! — Луна позвала громче.       Ксенофилиус вздрогнул, оторвался от пергамента и повернулся на голос. Глаза его ещё какое-то время оставались совершенно нездешними. Уловить выражение косящего глаза оказалось попросту невозможно. Тем не менее, Снейп попытался с помощью Легилименса проникнуть в сознание Лавгуда и, кажется, это ему удалось. Тем временем взгляд Ксенофилиуса стал более осмысленным. Он всё-таки узнал Луну и спросил рассеянно: — Что случилось, капелька? — Ничего, папа. Просто тебя очень долго не было слышно, и я пришла узнать, как продвигается статья. — Ещё немного, и я закончу её. Если хочешь, посиди здесь. Максимум, четверть часа — и ты сможешь её прочесть. — Хорошо, папа. Только я не буду тут сидеть. Мне ещё нужно спуститься вниз, к ручью. — Хорошо-хорошо, капелька, — Ксенофилиус мысленно уже вернулся к статье, поэтому ему стоило больших трудов поддерживать разговор с дочерью.       Снейп, тем временем, тщательно прощупывал его сознание, отбирая все воспоминания, подлежащие удалению. Кажется, он ничего не упустил. Луна услышала рядом с собой тихое «Обливэйт» и внимательно взглянула на отца. Тот слегка вздрогнул, потёр лоб рукой и вернулся к недописанной статье. Луна почувствовала руку Снейпа у себя на плече и, повинуясь его жесту, тихо направилась к выходу.       Стараясь не шуметь, Северус с Луной спустились по лестнице и вышли из дома. Сойдя с крыльца, они обнялись и медленно побрели к калитке. Обоим хотелось, чтобы путь их длился бесконечно. Но, как назло, он оказался слишком коротким. Выйдя за калитку, Северус обнял Луну и прижал к себе. — Почему ты ни разу не выпил зелье? — тихо спросила Луна. — Потому что всё это время я жил в Малфой-мэноре. Тёмный Лорд приказал мне находиться там.       Луна охнула и испуганно взглянула туда, где находился невидимый Северус. — Как же ты вырвался ко мне? Тебя… Тебя накажут за это? — Не бойся. Он разрешил мне выйти за ингредиентами для зелий. Так что сейчас я схожу за ними, заодно прихвачу Охранное зелье. Только… — Что? — в голосе Луны слышалась тревога. — Только я не стану пить его сегодня. Мы уже виделись. Потерпим до завтра?       Невидимая руку Северуса коснулась щеки Луны и нежно погладила её. Луна вздохнула и прижалась к нему. — Ладно. Потерпим. Но завтра — обязательно? Да?       Луна подняла голову, чтобы заглянуть в глаза Северуса, но вспомнила, что он невидим и снова спрятала лицо у него на груди. — Да, — в голосе Северуса слышалась нежность. Мерлин, как найти в себе силы, чтобы разомкнуть объятия?       Луна подумала, что у него ещё есть дела. И что Тот-Кого-Нельзя-Называть может потребовать отчёта, где он был так долго. Нужно было срочно отпускать Северуса. Она и так доставила ему массу хлопот своей глупой доверчивостью.       Луна разомкнула судорожно сведённые у него на шее руки. — Иди, — сказала она, собрав в кулак всю свою решимость. — А то он накажет тебя.       Северус всё понял. Она беспокоится о нём, боится, чтобы у него не случилось неприятностей. Поэтому отпускает, несмотря на то, что ей до боли не хочется этого делать. Северус смог по достоинству оценить и её мужество, и силу любви. Он убрал руки, которыми обнимал Луну сзади, взял в ладони её лицо и поцеловал в губы. Поцелуй был сильным и нежным, но коротким. — Он не станет держать меня при себе долго, — сказал Северус. — А пока… Я буду пить зелье. — Спасибо,-- то ли вздохнула, то ли всхлипнула Луна. — Не плачь.       Его невидимые пальцы коснулись её щеки. — Я не плачу, — слабо улыбнулась Луна, устремляя взор туда, где должны находиться его глаза. — Я люблю тебя. — И я люблю тебя, — услышала она его хриплый шёпот, от которого по затылку привычно побежали мурашки. — До встречи, Северус.       В ответ он лишь коснулся кончиками пальцев её губ. Луна знала, что чуть погодя, он коснётся их своими губами. Всё внутри у неё содрогалось от нежности и боли. Как жаль, что она не сможет сейчас увидеть его, заглянуть в глаза…       Северус отступил на шаг. Лёгкий хлопок известил Луну, что аппарация совершилась. Она ещё какое-то время постояла у калитки, а после вошла внутрь и медленно побрела к дому.       Ксенофилиус уже закончил статью. Увидев вошедшую в комнату Луну, он с чувством глубокого удовлетворения воскликнул: — Вот, капелька. Читай.       Луна прочла статью и осталась довольна. Конечно, папа ругал в ней Снейпа, но как без этого? — Отличная статья, папа. Нужно скорее печатать номер.       В этот момент на лице Ксенофилиуса отразилось недоумение. — Послушай, капелька. Почему я не сделал этого вчера? Ведь я хотел как можно скорее сверстать и напечатать номер. Никак не могу вспомнить, что мне помешало.       Ксенофилиус усиленно тёр лоб, силясь припомнить вчерашний вечер. — Папа, ты вчера очень устал. Сел писать и не закончил — уснул прямо за столом. Я отвела тебя в постель. Может быть, ты схватил мозгошмыга и он помешал тебе? — Может быть, может быть… — задумчиво произнёс Ксенофилиус. — Иначе как объяснить эту внезапную усталость…       И он принялся за подготовку номера к печати, досадуя в душе, что упустил время и безнадёжно отстал от «Ежедневного пророка», который, конечно же, описал церемонию похорон уже в сегодняшнем выпуске. Ну, ничего, зато его статья значительно качественнее и содержит много рассуждений и идей, которые «Пророку» и не снились. Не зря его журнал читают здравомыслящие люди, не склонные верить во всякую официальную чепуху. Тем более что его капелька принимала непосредственное участие в событиях, и её рассказ ценнее любых измышлений купленных штатных журналюг вроде этой Скитер.       Луна успокоилась. Её больше не терзал страх за то, что отец выдаст тайну Северуса. Всё остальное давило лишь привычным беспокойством, которое вполне можно было перенести. Северус жив, здоров, она только что обнимала его… С этим можно было жить дальше. Тем более теперь, когда он пообещал принимать Охранное зелье, чтобы их души могли хоть иногда соприкасаться друг с другом.       А Северус, аппарировав от калитки дома Лавгудов, оказался у двери дома, скрытого ото всех мощными заклятиями. Дом этот мог видеть лишь он сам. Он находился в районе мерзких трущоб маггловского Ливерпуля и внутри был оборудован всем необходимым для комфортной жизни и продуктивных занятий зельеварением. Как жаль, что Волдеморту почему-то хотелось держать Снейпа при себе. Снейп предпочёл бы сейчас остаться здесь, чтобы хоть ненадолго избавиться от надоевшей маски, в кровь стиравшей душу.       Снейп нашёл в шкафу необходимые ингредиенты, сунул в карман мантии две склянки с Охранным зельем и покинул дом, предварительно глотнув Оборотного зелья из бутылки. Аппарировав в Косой переулок, он зашёл в аптеку, где обычно покупал составляющие для своих снадобий. Выбрав недостающие компоненты, никем не узнанный Снейп аппарировал к воротам Малфой-мэнора.       Кажется, в замке никто не заметил его отсутствия. Там было по-прежнему тихо. Малфой-мэнор производил впечатление громадного склепа. Снейп, не заходя к себе, спустился в подвал и разжёг огонь под котлом. Нужно будет устроить себе постель прямо здесь, чтобы как можно меньше встречаться с обитателями замка. Если он понадобится — Тёмный Лорд вызовет его. С остальными видеться необязательно.