Побочный эффект

ATS\Thinking of you Clint Mansell & Kronos Quartet\Summer Overture       Эти каникулы проходили для Луны, как во сне. То, что её окружало, не казалось ей реальностью. Всё, что раньше было привычным, дорогим и близким, виделось будто сквозь грани какой-то хрустальной призмы или через толщу воды. Голоса, звуки и запахи воспринимались так, словно достигали её сознания через толстый слой ваты.       Зато мысли, чувства и воспоминания, связанные с Северусом, были настолько яркими и рельефными, что казались Луне единственной объективной реальностью этого мира. Она жила ими и благодаря им. Но Луне хотелось большего. Ей страстно хотелось ощущать Северуса рядом — его ласковые руки, требовательные жадные губы, его горячее дыхание, его запах, такой родной и… и возбуждающий. Впрочем, даже если бы он ничего «такого» не делал, Луне просто хотелось, чтобы он был рядом. Таять под внимательным взглядом его загадочных бездонных глаз, слышать голос, от которого мурашки бегут по всему телу и купаться в его нежности, млея от того, что он рядом — просто рядом и больше ничего.       Луна жила, погружённая в эти мечты, с трудом выплывая из них на поверхность, когда реальный миро настоятельно требовал её присутствия. Лучше всего она чувствовала себя, рисуя картины, полностью отдаваясь творчеству, точно так же, как Северус отдавался процессу приготовления зелий. Луна подолгу не выходила из комнаты, чем очень огорчала Ксенофилиуса, который откровенно скучал по её обществу.       Она выходила на кухню к завтраку, обеду и ужину, помогала готовить еду и убирать со стола посуду, но делала это машинально, словно её тело совершало привычные движения, а сознание в это время находилось далеко. Она отвечала на вопросы отца, но как-то рассеянно.       Несколько раз Ксенофилиус приглашал дочь на прогулку. Но и там она была задумчива и немногословна. Ксенофилиус страдал. Как-то он спросил Луну: — Капелька, ты такая задумчивая. Может быть, ты влюбилась? Скажи мне, я ведь не буду против. Я всё понимаю. Ты взрослеешь и это… это нормальное явление.       Луна вздохнула, улыбнулась как-то по-взрослому горько и устало и ответила: — Нет, папа, я не влюбилась. Если это случится, я обязательно скажу тебе. Просто… Просто всё так изменилось… Я всё время думаю, что ждёт нас впереди. Что будет с нами со всеми дальше?       Ксенофилиус стал успокаивать дочь, но Луна не слушала его. Она думала о том, что произошло, когда она открылась отцу. Эх, папа, папа… Почему же ты не понял меня тогда? Не захотел понять…       Ксенофилиус чувствовал смутную тревогу в душе. Будто от него ускользало что-то важное, нечто такое, что ему непременно нужно вспомнить, да вот только никак не получалось это сделать. Если бы он смог, то понял бы свою капельку и нашёл с ней общий язык, чтобы всё у них стало, как прежде. Но ему никак не удавалось ухватить эти неуловимые воспоминания, отчего тяжесть на сердце становилась всё больше.       Луна не сердилась на отца. Не могла она на него сердиться. Ей было горько от того, что он не смог или не захотел понять её и принять её избранника. Ей было тяжело, что она не может свободно говорить с отцом о том, по кому так тоскует её сердце. Не может рассказывать папе, какой на самом деле хороший, добрый и смелый человек её Северус. Ведь он настоящий герой и при этом может быть таким нежным… Иногда Луне хотелось, чтобы об этом, неизвестном никому Северусе узнал весь мир. Ну, или хоть кто-нибудь, кроме неё. А она не могла рассказать об этом даже собственному папе…       После памятного вечера, когда Луне и Северусу удалось ощутить единение друг с другом, после невероятной близости их душ, когда слова действительно не нужны и каждый понимает другого так же, как себя самого, Луне страстно хотелось увидеться с Северусом наяву. Она так истосковалась по его ласкам, так хотела подарить ему свои… Ей казалось, что после пережитой ими близости и взаимопроникновения душ, телесная близость станет ещё более удивительной, немыслимой, потрясающей.       Поэтому, когда в следующий раз Северус выпил порцию Охранного зелья, Луна, знавшая, что он ощутил и её тоску, и жажду встречи, постаралась донести до него свою просьбу. Пусть он придёт к ней. Придёт глубокой ночью, когда папа будет спать. Луна будет ждать его у калитки, и они укроются от посторонних глаз в зарослях у ручья, где встречались в прошлый раз днём.       Луна знала, что Северус и сам страстно желает этого свидания. Выработанная годами осторожность и чувство долга запрещали ему поддаться искушению и откликнуться на зов Луны. Но какая-то новая, ранее неведомая ему сила настоятельно требовала подчиниться их общему желанию. Отчего-то он был уверен, что может позволить себе встречу с любимой. Откуда такая уверенность? Может быть, от ощущения мощи и поистине чудесных свойств Любовной магии, в существование которой он раньше не верил, но теперь на собственном опыте убедился в её могуществе? И в способности хранить и давать силу тем, кто верит в неё и живёт по законам этой магии.       Снейп, будучи Луной, знал, что её отец по ночам спит крепко. Но, если вдруг, по всем известному закону подлости, он проснётся и обнаружит, что Луны нет дома, она всегда может сказать, что ходила во сне и не помнит, как открывала дверь и выходила наружу. Впрочем, Снейп также знал, что Ксенофилиус не имеет привычки заходить в спальню дочери и проверять, на месте ли она. Вряд ли такое вообще могло прийти в его голову. Так что мысль о встрече зажгла и самого Северуса. Он ведь скучал по Луне не меньше, чем она по нему. Луне хотелось, чтобы свидание состоялось уже сегодняшней ночью. Но Северус понимал, что этот замысел требует определённой подготовки. Ему нужно было всё продумать и всё предусмотреть. Поэтому встречу назначили на следующую ночь. Теперь Луне оставалось только ждать и молить Мерлина, чтобы завтрашний день поскорее прошёл и не оказался мучительно бесконечным. Северусу же предстоял напряжённый день, наполненный не слишком приятными, но неотложными делами, к которым прибавились заботы, связанные с предстоящим свиданием. Заботы эти как раз доставляли удовольствие, но при этом не переставали быть заботами. Снейп засыпал, прокручивая в голове план предстоящих действий. Он не заметил, как погрузился в сон, такой же беспокойный, как и его мысли.       Проснулся он со смешанными ощущениями. С одной стороны, Снейп чувствовал себя усталым и невыспавшимся. С другой — в душе его что-то приятно дрожало и переливалось, словно прозрачный ручей, весело бегущий по камушкам в солнечный день. Тот ручей, на берегу которого они сидели с Луной. С Луной… Сегодня он встретится с ней. От этой мысли усталость его словно рукой сняло. И хоть впереди его ждали малоприятные дела, Снейп знал — он справится с ними со всеми. И, что бы ни случилось, он обнимет сегодня ночью свою девочку — самое дорогое и любимое существо на свете. Как бы банально это ни звучало. ***       Приведя себя в порядок и позавтракав, Снейп подошёл к рабочему столу, на котором стояли банки, заполненные готовым зельем, сваренным по заказу Волдеморта. Присовокупив к нему ёмкости со снадобьем, не позволяющим выявить действие Империуса, Снейп уменьшил их все так, чтобы они уместились в кармане его мантии. В другой карман он сунул бутылку с Оборотным зельем, способным превратить его в маггла, но уже более привлекательной наружности. Образ позавчерашнего забулдыги ещё пригодится ему для новой встречи с Мундунгусом, которая состоится через пять дней. А пока он собирается к Тёмному Лорду, на нём приличная мантия, и уж если ему придётся изменить внешность, она, по крайней мере, должна соответствовать его одежде.       Оглядевшись по сторонам, Снейп напряг мозг, вспоминая, не забыл ли он чего-нибудь важного. Покинув своё жилище, он наложил на него все необходимые заклинания и аппарировал к воротам Малфой-мэнора.       Шагая по тисовой аллее по направлению к дому, Снейп поймал себя на мысли: что-то вокруг неуловимо изменилось. На первый взгляд, всё оставалось прежним — хруст гравия под ногами, мрачные густые тисы по обеим сторонам дорожки… Но настроение, витавшее в воздухе было иным. Судя по всему, возвращение хозяина дома после долгой отсидки в Азкабане наложило на всё вокруг свой отпечаток. Интересно, атмосфера в самом замке претерпела какие-либо изменения?       Снейп привычно постучал в дверь прикреплённым к ней бронзовым молотком. Дверь отворилась почти мгновенно. Не обращая внимания на кланяющегося ему эльфа, Снейп стремительным шагом направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Идя по коридору, он отметил, что внутри Малфой-мэнора мрачная атмосфера ничуть не изменилась. Казалось даже, что ощущения мертвенности и безысходности стало ещё сильнее. Но, возможно, это только казалось на фоне великолепного июльского дня, сияющего за стенами замка, производившего впечатление огромного роскошного склепа.       Люциус встретил Снейпа в коридоре перед входом в гостиную. На нём была домашняя мантия, больше напоминавшая маггловский халат, лиловая с серебристыми разводами. «Кажется, зелёный цвет успел поднадоесть хозяевам», — мысленно усмехнулся Снейп, вспомнив покрывало на постели Драко. Люциус выглядел не так свежо, как раньше, до отсидки — кожа ещё хранила нездоровый оттенок, волосы, хоть и были чисто вымыты и тщательно расчёсаны, казались тусклыми. Но главное — глаза. В глазах Люциуса, наряду с обычным выражением высокомерия и аристократического презрения ко всем, кто занимает более низкое положение, теперь отчётливо читалась настороженность и какое-то тревожное напряжение. Несмотря на ухоженность, на явное желание поскорее стереть из своего внешнего облика и из памяти малейшие признаки недавнего пребывания в Азкабане, было во внешности Люциуса что-то, что роднило его с покойным Блэком. Какая-то пришибленность, будто тюрьма оставила на обоих свою незримую печать.       Впрочем, когда хозяин дома заговорил, Снейп узнал в нём прежнего Люциуса Малфоя — холодного и высокомерного аристократа, слегка прикрывающего своё отношение к окружающим отменной вежливостью. Страх, сидевший в глубине его серых глаз, словно спрятался куда-то, когда Люциус произнёс, привычно растягивая слова: — Ну, здравствуй. Северус. — Здравствуй, Люциус.       Малфой помолчал немного, ожидая, что Снейп скажет ему что-то по поводу освобождения из Азкабана, но так и не дождался поздравлений. Впрочем… Это же Снейп. Он никогда не тратил время на церемонии и проявление приличий. Однако Люциус знал, что, несмотря на обычную грубость и холодность этого полукровки, он скажет ему то, что должен сказать. — Северус. Я благодарю тебя за помощь, которую ты оказал нашему сыну. Ты спас его и нашу честь, и ты сделал всё, чтобы гнев Повелителя не имел для него слишком… слишком разрушительных последствий.       Говоря всё это, Люциус сохранял гордую осанку — голова откинута назад, плечи расправлены, веки чуть опущены. Со стороны могло бы показаться, что он не благодарит того, кто спас его сына, а отчитывает слугу за нерасторопность. — Я сделал то, что должен был сделать — не более того, — губы Снейпа слегка искривились. Он не позволит этому аристократу одержать над собой верх. В конце концов, все они здесь слуги — слуги своего Хозяина. И Снейп, в отличие от Люциуса, более полезен Повелителю. По крайней мере, он не допускает столь грубых промахов. — В любом случае мы с Нарциссой… — Очень мне благодарны. Я знаю это, Люциус. Ты и после Азкабана выглядишь лучше, чем я после Хогвартса. Мои поздравления, — хмыкнул Снейп.       Тон, которым это было сказано, покоробил Малфоя. В нём слышалась насмешка, но смысл сказанного не допускал возможности обвинить говорившего в желании оскорбить. Люциус проглотил скрытую иронию Снейпа и любезно улыбнулся в ответ: — Ну, ты ведь всегда был трудягой, Северус. А труд, как известно, не красит внешность человека. Зато Повелитель ценит тебя больше, чем кого бы то ни было. Особенно теперь… — Не прибедняйся, Люциус. Твои деньги Повелитель ценит не меньше моих стараний. Иначе он не стал бы вытаскивать тебя из Азкабана ранее, чем падёт Министерство. Тот факт, что мы с тобой разговариваем здесь и сейчас — лучшее свидетельство того, насколько ты ценен для Тёмного Лорда. Ну а мне приходится доказывать преданность результатами своих трудов. Поэтому я, пожалуй, загляну к Повелителю. Докажу ему свою преданность очередной порцией зелий. — Удачи, Северус, — с лёгкой долей сарказма ответил Малфой, давая Снейпу пройти.       Снейп повернул кованую бронзовую ручку массивной деревянной двери и вошёл в пустую гостиную. Пройдя в другой конец комнаты, Снейп оказался у двери, ведущей в покои Волдеморта. Уверенно постучав и дождавшись позволения войти, Снейп толкнул дверь и решительно шагнул внутрь. — Проходи, Северус.       Волдеморт явно пребывал в хорошем расположении духа. Очевидно, работа по подготовке захвата Министерства шла полным ходом и быстро продвигалась вперёд, тем самым согревая душу Повелителя. Или что там у него от этой души осталось.       Снейп бесшумно прикрыл за собой дверь и замер на пороге, склонив голову в ожидании, когда Повелитель заговорит с ним. — Что скажешь, Северус?       На этот раз обошлось без многозначительных театральных пауз. Волдеморту явно не терпелось узнать, с чем явился к нему самый исполнительный и верный слуга.       Снейп подошёл к столу, вынул из кармана свёрток с приготовленными по заказу Хозяина зельями и, коснувшись его волшебной палочкой, увеличил до нормальных размеров. — Повелитель. Я доработал зелье, которое не позволяет человеку почувствовать, что он находится под Империусом. Теперь и по окончании действия заклятия он не вспомнит того голоса внутри, который принуждал его совершать какие-либо действия.       С этими словами Снейп протянул Волдеморту склянку со снадобьем. Тот повертел её в паучьих пальцах и поставил на стол со словами: — Отлично, Северус, отлично. А это? — кивнул он на остальные флаконы. — Это, — Снейп взял в руку один из них и поднёс к лицу, рассматривая на свет, — яд, симптомы которого точь-в-точь, как у простуды. Выпивший его человек умрёт, не подозревая, что его отравили. Он может принимать Бодроперцовое зелье, чтобы исцелиться от простуды, но… Как вы сами понимаете… — Полезная вещь, — иронично произнёс Волдеморт, в голосе которого явно слышалось удовлетворение. — А это? — Это противоядие к нему, мой Лорд, — почтительно склонил голову Снейп. — Что ж, ты прекрасно поработал, Северус. Я вижу, пребывание вне стен этого замка пошло тебе на пользу. — Да, мой Лорд, — Снейп снова слегка склонил голову. — Тем более что мне удалось узнать кое-что полезное для нашего дела. — Садись, Северус, — Волдеморт указал на стул, стоявший невдалеке от его кресла.       Снейп передвинул стул так, чтобы он оказался прямо напротив кресла. Он знал, что Повелитель предпочитает прямой контакт с глазами собеседника. Снейпу нужно было показать, что ему нечего скрывать и он не боится такого контакта.       Усевшись так, чтобы его ровная спина не касалась спинки стула, Снейп ощутил привычные попытки Хозяина проникнуть в его сознание. Волдеморт делал это, скорее для порядка, чем в надежде уличить Снейпа в крамольных мыслях. Снейп автоматически выставил окклюментный щит, тщательно отбирая те образы и видения, которыми можно замаскировать наличие этого барьера. Такая игра стала для обоих чем-то вроде ритуала, «обязательной программы», которую они выполняли при каждой встрече.       Оставив попытки проникнуть в сознание Снейпа, Волдеморт произнёс: — Что ты смог узнать, Северус? — Покупая ингредиенты для зелий в Лютном, я встретил там одного из членов Ордена Феникса.       Волдеморт искоса взглянул на Снейпа. Он сидел, поставив локти на подлокотники и соединив кончики пальцев, молча ожидая продолжения. — Я сумел разговорить его, мой Лорд. Я спросил, каким образом и когда они собираются уводить Поттера из дома его родственников на Тисовой улице. — И что он ответил тебе? Кстати, кто это был? — Флетчер, мой Лорд. Мундунгус Флетчер. — Неужели они продолжают доверять этому проходимцу? — скептически произнёс Волдеморт. — Как ни странно, да, мой Лорд. Я… проник в его сознание. У меня нет оснований не доверять его словам. — А почему он открылся тебе? Он знал, кто ты? — Я изменил внешность, мой Лорд. Но назвал ему себя. И применил Конфундус, чтобы запутать его сознание. Так что он доверился мне, думая, что я по-прежнему один из них. — Прекрасно, Северус. И что же он тебе сказал?       Кажется, сомнения Волдеморта были полностью рассеяны, и он был готов поверить в достоверность информации, которую собирался сообщить Снейп. — Он сказал, что орденцы собираются переправлять Поттера в его новое убежище на метле. В этом случае, наша задача — держать дом под постоянным наблюдением и напасть на Поттера и его сопровождающих, когда они попытаются взлететь. — Хм. Они всё-таки додумались, как преодолеть контроль Министерства, — задумчиво произнёс Волдеморт. — Да, мой Лорд, — Снейп слегка склонил голову. — Он сказал тебе, когда они попытаются? — спросил Повелитель. — Нет, мой Лорд. Он не знал этого. Скорее всего, они ещё не назначили день. Но я договорился о встрече с ним. Когда дата будет известна, он сообщит её мне. — Прекрасно, Северус. Ты хорошо поработал, — Волдеморт явно был доволен. — Я всегда готов служить вам, мой Лорд, — Снейп вновь склонил голову, пряча лицо за завесой неопрятных сальных волос. — Совсем скоро я награжу тебя за твою преданность, как и обещал. — Благодарю вас, мой Лорд. Но вы ведь знаете — я служу вам не ради наград. — А ради чего, С-с-еверус-с-с?       Красные глаза монстра в упор уставились на Снейпа, словно сверля его мозг и пытаясь проникнуть в самые потаённые уголки сознания. — Ради торжества волшебников над магглами. И прочими низшими существами. Ради того, чтобы те, кто наделён даром Магии смогли наконец занять то место в обществе, которого они заслуживают. И ради того, чтобы, служа нашему делу, устанавливая вашу власть над магическим миром, развивать и совершенствовать свою собственную магическую силу.       Какое-то время Волдеморт продолжал сверлить Снейпа взглядом своих жутких красных глаз. Но, кажется, ответ удовлетворил его, как и то, что он сумел прочесть в сознании слуги. — Ты свободен, Северус, — наконец произнёс он. — Жду тебя с новой порцией зелий. И, главное, с информацией. — Да, мой Лорд.       Снейп встал, поклонился и с достоинством направился к двери. Сегодня ему повезло. Повелитель остался доволен. Теперь можно заняться личными делами. И подумать о встрече куда более приятной, чем свидание с красноглазым монстром, помешанным на неограниченной власти и собственном всемогуществе. ***       Вернувшись к себе, Снейп в изнеможении рухнул в потёртое, но удобное кресло и помассировал пальцами виски. Каждая подобная встреча с Волдемортом отнимала много сил, как физических, так и нервных. Призвав с помощью Акцио зелье, всегда помогавшее ему восстановиться после визитов к Хозяину, Снейп сделал небольшой глоток и прикрыл глаза. Через семь минут он почувствовал, как к нему возвращаются силы и способность думать без вспышек головной боли, сопровождавшей каждое умственное усилие. Итак, ему нужно продумать и спланировать сегодняшнюю встречу с Луной. Он должен предусмотреть всё, просчитать любое возможное развитие событий. Свести риск к минимуму. Снейп и так наступал на горло чувству долга, твердившему, что он не имеет права подвергать опасности ни свою жизнь, ни репутацию Луны. Но её тоска по нему была столь велика, что Снейп готов был послать к драккловой матери чувство долга, чтобы его девочка не страдала от разлуки с ним. Он сумел бы пережить, перетерпеть и перестрадать свою тоску по ней. Не в первый раз… Но вынести её мучений он не мог, потому и решился на встречу с Луной. Однако рисковать собой Снейп не имел права. Поэтому он старался до мельчайших деталей разработать план предстоящего свидания, чтобы в объятиях Луны ему не пришлось думать ни о чём другом, кроме неё самой.       Снейп помнил, что, ощутив себя ею, он узнал об имеющейся в распоряжении семейства Лавгудов волшебной палатке, которой отец и дочь пользовались во время прошлогоднего путешествия по Скандинавии. Вспомнив о цели той экспедиции, Снейп усмехнулся. Надо же… Луна до сих пор верит в существование морщерогих кизляков. Мысль об этом существе завела его ещё дальше — Снейп вспомнил о роге взрывопотама, который она подарила ему под видом рога этого самого кизляка. Осмелилась подарить… Снейп улыбнулся своим воспоминаниям. Если бы он мог видеть себя со стороны, его удивлению не было бы предела. Он не ухмылялся, не кривил саркастично рот — он именно улыбался и в душе у него разливалось тепло. Впрочем, он не заострял внимания на своих ощущениях, а потому улыбка эта осталась для него незамеченной. Снейп сосредоточился на том, ради чего и вызвал эти воспоминания.       Вынув из потайного кармана заветный галлеон, он приложил волшебную палочку к ободку и написал: «Волшебная палатка сохранилась?»       Луна ответила не сразу. Десять минут, в течение которых пришлось ждать ответ, показались Снейпу вечностью. Он не сводил глаз с ободка монеты. Казалось, весь мир для него сейчас сосредоточился в этой точке.       Наконец, на ободке появилась надпись: «Да. Найти?»       «Да», — коротко ответил Снейп. «Попозже», — написала Луна. Снейп понял, что сейчас она не может начать поиски из-за отца. «Напиши, когда найдёшь», — ответил он и приготовился к долгому ожиданию.       Ответ пришёл через час. «Нашла». «Захвати с собой сегодня ночью», — написал Снейп, ощущая странное возбуждение в кончиках пальцев. Неужели свидание с Луной и впрямь состоится? До теперешнего момента оно казалось чем-то далёким и несбыточным. Но теперь… Теперь подготовка к нему шла полным ходом и заставляла всё внутри Снейпа дрожать непривычной сладкой дрожью.       «В котором часу?» — написала Луна.       «В час. У ручья».       «Хорошо».       Снейпу показалось, что её короткий ответ вместил в себя столько же нетерпения, сколько испытывал он сам. Казалось, галлеон в его руке вибрировал от напряжения, и уже непонятно было, кому оно принадлежит — ему или Луне.       Если бы Луна не нашла дома палатку, Снейпу пришлось бы выйти в Косой переулок, в магазин Стоджерса, торговавший разнообразными магическими предметами. В среде волшебников ходила шутка, что у Стоджерса можно купить ВСЁ. Но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Если у Стоджерса не было искомой вещи, он предлагал клиентам заглянуть к нему через несколько дней, в течение которых подключал все свои связи и знакомства, что называется, «рыл землю», но находил нужную вещь. Разумеется, если эта вещь была законной и не причислялась Министерством магии к числу запрещённых артефактов. То, чего не мог отыскать Стоджерс, не смог бы найти никто. Во всяком случае, репутация у него была именно такая, и он делал всё возможное и даже невозможное для её поддержания.       Купить у него такую простую вещь, как волшебная палатка, не составило бы труда. Уж этого добра у Стоджерса должно быть с избытком. Такие палатки пользовались у волшебников огромной популярностью, давая возможность всем желающим путешествовать с комфортом. Но сейчас нужда в приобретении палатки отпала, что избавило Снейпа от необходимости лишний раз покидать своё «логово» и повергать себя неоправданному риску. Он решил в оставшееся до свидания время выспаться, чтобы к ночи почувствовать себя бодрым и отдохнувшим. Снейп ещё раз мысленно проделал весь путь от калитки до ручья, вспоминая детали ландшафта, чтобы по возможности избежать неожиданностей в темноте. После этого его мысли плавно перешли к моменту их с Луной встречи. Он думал о том, как крепко сожмёт её в своих объятиях и прильнёт к её мягким податливым тёплым губам… И вскоре его унесло в сон, полный таких заманчивых подробностей, которые заставили его вновь ощутить себя подростком. Впрочем, сон этот быстро закончился, уступив место спокойному отдыху, дающему силы и бодрость после пробуждения.