Побочный эффект

Richard Claydermam\Memory Richard Claydermam\Coeur Frajile — Капелька, вставай!       Луна проснулась оттого, что кто-то осторожно тряс её за плечо. — Просыпайся, капелька.       Луна с трудом разлепила глаза. Ей снилось что-то несказанно приятное, но вот что — она не могла вспомнить. Луне хотелось сохранить хотя бы отголоски тех ощущений, «послевкусие» сна, но оно ускользало от неё по мере того, как реальность медленно вползала в сознание.       Луна несколько раз моргнула, стараясь сфокусировать взгляд на склонившейся над ней фигуре. Фигура выпрямилась и перестала трясти Луну за плечо. Луна улыбнулась: — Доброе утро, папа. — Утро? — Ксенофилиус улыбнулся дочери в ответ. — Уже первый час. Что-то ты стала подолгу спать, капелька. Помнится, раньше ты вскакивала чуть свет.       Ксенофилиус вспомнил время, когда Луна была совсем маленькой. Её кроватка стояла в их с Пандорой комнате, и, просыпаясь по утрам, он всегда заставал дочурку лежащей с открытыми глазами и мечтательно разглядывающей потолок. Она не кричала, не привлекала к себе внимания, но всегда просыпалась раньше родителей. И потом, когда подросла, она никогда не залёживалась в постели позже восьми утра. А теперь… Теперь его девочка изменилась и, надо признать, Ксенофилиуса не столько тревожили, сколько огорчали эти признаки взросления его маленькой Луны. — Знаешь, папа, — Луна потянулась и уселась в постели, обхватив руками колени, — я в последнее время не могу заснуть по вечерам. Долго-долго смотрю в окно… А потом не могу проснуться утром. — О чём же ты думаешь, капелька? — Ксенофилиус уселся на краешек кровати и пытливо посмотрел на дочь. — Тебя что-то тревожит? — О всяком, папа. О Гарри, о Дамблдоре, о Том-Кого-Нельзя-Называть… О том, что будет с нами со всеми дальше… — Не бойся, капелька, — поспешил утешить Луну Ксенофилиус. — Думаю, всё будет хорошо. По крайней мере, надеюсь на это. А чтобы ты перестала тревожится, давай-ка я заварю тебе настой лирного корня. И… Тебе нужно позавтракать. Или пообедать, судя по времени. До свадебного угощения ещё далеко. Хотя… Я и разбудил тебя, потому что подумал — надо собираться.       Свадьба! Луна только сейчас вспомнила о приглашении на свадьбу Билла и Флёр. Конечно, надо собираться. Привести себя в порядок, нарядиться… Луна спустила ноги с кровати. — Ой, папочка! А подарок? Ты приготовил подарок? — забеспокоилась она. Волнуясь о Северусе и о предстоящем захвате Министерства, Луна, конечно же, и думать забыла о свадебном подарке. — А как же! — заулыбался Ксенофилиус. — Идём, я покажу тебе его.       Луна накинула на плечи старенький халатик и быстро спустилась в комнату к отцу. Среди царившего у него на столе беспорядка Луна сразу заметила красивую коробочку, будто покрытую золотистой пылью. Ксенофилиус взял коробочку в руки, бережно открыл её и вытащил оттуда две одинаковых цепочки из какого-то белого металла, на каждой из которых висел кулон в виде небольшой овальной бляшки около дюйма в длину и полдюйма в ширину. Он протянул их Луне, чтобы она смогла разглядеть эти вещицы поближе.       Луна внимательно разглядывала медальоны. Они были совершенно одинаковые. Оба изготовлены из какого-то дерева, отполированы и покрыты лаком. И на каждом была вырезана руна — одна и та же. Луна, изучавшая в школе Древние руны, смутно помнила, что видела это изображение, но что оно означает, вспомнить не смогла. А Ксенофилиус победно смотрел на неё, ожидая реакции. — Ой, папочка! — воскликнула Луна. — Какие они красивые! А что обозначает эта руна? — Это руна Уруз, — с довольным видом пояснил отец. — Она помогает укрепить и навсегда сохранить любовь. Поэтому служит оберегом семейного счастья. — Ой, папочка, какой же ты молодец! — воскликнула Луна, захлопав в ладоши. — Самый лучший подарок на свадьбу!       И она чмокнула отца в щёку. Довольный и невероятно гордый собой Ксенофилиус продолжил объяснения: — Взгляни, капелька. Ты видишь, из какой древесины сделаны эти медальоны? — Я не знаю, — виновато произнесла Луна. — А что, это какая-то особенная древесина? — Ну конечно! — воскликнул Ксенофилиус. — Это же древесина абиссинской смоковницы! Её очень трудно достать, в отличие от плодов этого дерева. Но у меня было припрятано несколько дощечек. И я сам выстрогал и отшлифовал эти медальоны. — А в чём ценность этой древесины, папочка? — Ты знаешь, что её плоды используются для приготовления Эйфорийного эликсира? — заговорщически понизил голос Ксенофилиус. — Нет, — виновато вздохнула Луна, — мы такого ещё не учили.       Она знала от Северуса, что есть такое зелье, но понятия не имела о его составе. — А-а-а… кажется, мы учили его на шестом курсе, — протянул Ксенофилиус. — Ну, неважно. Важно, что в древесине, как и в сушёных плодах, тоже содержится вещество, вызывающее радость. Так что тем, кто будет носить эти обереги, они принесут не только любовь, но и радость от неё. — Папочка, какой же ты у меня молодец! — воскликнула Луна, вновь целуя отца в щёку и возвращая ему медальоны. - По-моему, замечательный подарок. — Ещё бы, — Ксенофилиус довольно улыбался, польщённый похвалой дочери. — Ну, а теперь умывайся, ешь и будем собираться. Опаздывать на свадьбу неприлично. Впрочем, опаздывать — это вообще неприлично.       Умывшись, причесавшись и позавтракав, Луна пришла к себе в комнату и широко распахнула створки одёжного шкафа. Что же ей надеть на свадьбу? Что вообще надевают в таких случаях? Наверное, что-то очень торжественное и нарядное? А что у неё есть нарядного и торжественного одновременно? В эту минуту в комнату вошёл папа. — Что ты собираешься надеть, капелька? — спросил он. — Да вот, не знаю, что выбрать, — вздохнула Луна. — Наверное, вот эту парадную мантию?       Луна вынула из шкафа синюю мантию, специально купленную для торжественных случаев в Хогвартсе. — Не думаю, что это будет правильным решением, — Ксенофилиус взял из рук дочери мантию, критически осмотрел её и повесил обратно в шкаф. — Мне кажется, свадьба — событие светлое и радостное. Поэтому лучше всего на это мероприятие надевать одежду солнечных цветов — на счастье. Понимаешь? Я вот собираюсь надеть ярко-жёлтую мантию. — Тогда и я надену вот эту, — обрадовалась Луна, извлекая из шкафа мантию жёлтого цвета. — Прекрасно, — одобрил её выбор Ксенофилиус. — В ней ты будешь излучать радость, словно солнечный свет.       Когда папа ушёл к себе, Луна надела мантию, взглянула на себя в зеркало и осталась довольна. Мантия будто и впрямь излучала положительную энергию — Луна ощутила, как настроение у неё поднимается без всяких видимых причин. Она причесала волосы. Чего-то в её образе не хватало. Но вот чего? Луна задумалась. Наверное, все волшебницы придут в шляпках. Или украсят чем-то свои причёски. Может быть, и ей стоит придумать что-то в качестве украшения?       Луна быстро спустилась вниз и выбежала во двор. Вдоль забора росло несколько подсолнухов. Им явно не хватало тепла и солнца, чтобы достичь величины их южных собратьев. Зато размер их цветков как раз подходил для того, чтобы стать украшением причёски. Цвет лепестков прекрасно гармонировал с оттенком мантии. Луна сорвала подсолнух и вернулась в дом. Встав перед зеркалом, она закрепила цветок в волосах и осталась очень довольна своим внешним видом. — Капелька, ты готова? — услыхала она голос отца снизу. — Да, папочка.       Луна вышла на лестницу и спустилась в кухню. Папа стоял у дверей в ярко-жёлтой мантии, глядя на которую казалось, что смотришь на солнце. На голове у него была надета шапочка с кистью, которая болталась перед самым кончиком его носа, а на шее красовалась золотая цепь с кулоном, символизирующим Дары Смерти. — Ой, папа, какой же ты красивый, — воскликнула Луна. — И ты у меня самая красивая, капелька, — ответил Ксенофилиус.       Он любовался дочерью, пока та спускалась по лестнице и теперь, когда она стояла прямо перед ним. Было в ней что-то такое… женственное. И эта новая, недавно зародившаяся женственность в сочетании с детской трогательностью и непосредственностью производила странное впечатление, от которого почему-то хотелось плакать. Но Ксенофилиус не стал зацикливаться на этом ощущении. Часы показывали без десяти три. Они с Луной вышли за порог. Ксенофилиус наложил на дом необходимые Запирающие и Защитные чары. — Ты не забыл подарок? — напомнила Луна. — Нет, вот он, — Ксенофилиус достал из кармана мантии блестящую коробочку и вновь отправил её на место. — Давай руку, капелька.       Луна взяла отца за руку и вместе с ним аппарировала к дому Уизли. ***       Они очутились в самом дальнем конце обширного двора в пёстрой толпе нарядных волшебников и волшебниц. Рядом с ними всё время кто-то аппарировал. Гости продолжали прибывать. Они выстраивались в процессию и двигались к виднеющемуся вдалеке большому белому шатру.       Поначалу Луна с интересом разглядывала экзотические цветы и зачарованных птиц, подрагивавших крыльями на шляпках волшебниц. Но, проходя вдоль грядок, раскинувшихся по обе стороны от дорожки, Луна громко вскрикнула, указывая рукой вглубь огорода: — Смотри, папочка! Это же гномы!       И впрямь, обитатели огорода вылезли из своих нор и разглядывали толпу волшебников, проходящих мимо них с видимым неодобрением.       Ксенофилиус пригляделся повнимательней. — Да, капелька, ты права, это — самые настоящие садовые гномы или, правильнее сказать, Gernumbligardensi. — Папочка, а можно я поздороваюсь с ними? Мне хочется разглядеть их поближе. — Конечно, можно. Только не задерживайся надолго, а то опоздаешь на церемонию. — Хорошо, папочка!       Луна свернула с тропинки и направилась вглубь огорода к самой многочисленной группе существ, издалека напоминавших шевелящуюся кучу картошки. Подойдя к ним совсем близко, Луна улыбнулась: — Ой, какие милые… Здравствуйте, гномы!       Она протянула руку, чтобы погладить одного из них. Но выскочивший вперёд самый рослый гном внезапно укусил её за палец. — Ой! — вскрикнула Луна, отдёргивая руку. — Я же просто хотела поздороваться с вами.       И она направилась обратно к тропинке, потирая укушенное место, сопровождаемая громкими воплями гномов, состоявшими по большей части из непристойных ругательств.       Луна быстро отыскала глазами ярко-жёлтую мантию отца, которую трудно было не заметить в толпе, и направилась к нему. Увидев стоявшего рядом толстого рыжего мальчишку, выражение лица которого было точь-в-точь, как у Гарри, она, не задумываясь, произнесла: — Привет, Гарри. — Э-ээ… меня зовут Барни, — ответил впавший в замешательство Гарри.  — О, так ты и имя переменил? — весело спросила Луна. — Но как ты меня узнала?.. — Да просто по выражению лица, — ответила она.       И только тут до неё дошло, что не стоило так громко кричать об этом, ведь Гарри нарочно выпил Оборотное зелье, чтобы никто из гостей не узнал его и не выдал его местонахождение. Мало ли кто мог прийти на свадьбу!       Папа, тем временем, закончил беседу со знакомым волшебником и обернулся к Луне. — Смотри, папочка, меня гном укусил! — Чудесно! Слюна гномов благотворна до крайности! — сообщил мистер Лавгуд, хватаясь за палец дочери и оглядывая кровоточащие прокусы. — Луна, любовь моя, если тебе захочется блеснуть сегодня своими талантами — вдруг тебя охватит желание пропеть оперную арию или почитать что-нибудь на русалочьем языке, — не противься ему! Это может оказаться даром Gernumbli!        Рон, как раз в это время проходивший мимо, громко фыркнул. — Рон может смеяться сколько угодно, — невозмутимо сказала Луна, когда Гарри провожал ее и Ксенофилиуса к их местам, — но отец провел очень серьезные исследования магии Gernumbli. — Вот как? — сказал Гарри, давно уже решивший для себя, что оспаривать странноватые воззрения Луны или ее отца дело пустое. — А ты не хочешь перевязать чем-нибудь палец? — О нет, все хорошо, — ответила Луна, с мечтательным выражением посасывая укушенный палец и оглядывая Гарри с головы до ног. — А ты хорошо выглядишь. Я сказала папочке, что большинство гостей скорее всего придут в парадных мантиях, но он считает, что на свадьбу лучше всего облачаться в солнечные цвета — на счастье, понимаешь?       Она поплыла к отцу, и уселась рядом с ним на хрупкий золочёный стул — один из многочисленных расставленных рядами стульев под сводом белого шатра. Луна огляделась по сторонам. Столбы, на которых держался шатер, были увиты белыми и золотистыми цветами. Прямо посередине шатра была расстелена пурпурная ковровая дорожка, ведущая от входа к тому месту, где Биллу и Флер предстояло вскоре стать мужем и женой. Прямо над этим местом разместилась гигантская связка золотистых надувных шариков. Сквозь белоснежный полог шатра просвечивало яркое летнее солнышко, делая всё вокруг беспечным и радостным.       На какое-то время Луна, поддавшись всеобщему приподнятому настроению, забыла о том, что случится сегодня вечером. Идя сюда, она решила, что не будет думать о плохом, чтобы не портить себе праздник. Но, случайно подумав о том, что все эти весёлые радостные люди ничего не знают о предстоящих мрачных переменах в их жизни, Луна уже не могла вернуть себе прежнюю беззаботность. Со стороны могло показаться, что она задумчиво разглядывает окружающую обстановку и рассаживающихся вокруг неё людей, но мысли Луны блуждали где-то далеко — там, где готовился переворот и захват власти ужасным красноглазым монстром. Там, где сейчас находился Северус…       Нагретый солнцем шатёр наполнили трепетные предвкушения, негромкий говорок сидевших в нём людей время от времени перемежался вспышками возбужденного смеха. По проходу прошли, улыбаясь и кивая родственникам, мистер и миссис Уизли — последняя облачилась сегодня в новую аметистовую мантию и подобранную ей в тон шляпку. Мгновение спустя в дальнем конце шатра возникли Билл и Чарли, оба в парадных мантиях и с большими белыми розами в бутоньерках. Зазвучала исходящая, казалось, прямо из золотистых шаров музыка, и все смолкли.       Общий вздох вырвался у всех гостей, когда в проходе появились мсье Делакур и Флёр. Флёр словно плыла, мсье Делакур подпрыгивал на ходу и радостно улыбался. На Флёр было совсем простое белое платье, казалось, источавшее сильный серебристый свет. Как правило, рядом с её сияющей красотой люди словно тускнели, сегодня же этот свет делал более прекрасными всех, на кого он падал. Джинни и Габриэль, обе в золотистых платьях, выглядели красивее обычного, а когда Флёр приблизилась к Биллу, стало казаться, что он даже и не встречался никогда с Фенриром Сивым.  — Леди и джентльмены, — произнёс певучий голос, и Луна с лёгким потрясением увидела того же маленького, с клочьями волос на голове волшебника, что распоряжался на похоронах Дамблдора, — он стоял теперь перед Биллом и Флёр, — мы собрались здесь ныне, чтобы отпраздновать союз двух верных сердец…       Луна, не отрываясь, смотрела на жениха и невесту. В этот момент она забыла обо всём на свете — и о предстоящем захвате Министерства тоже. Она вдруг представила себя на месте Флёр — в сияющем белоснежном платье и с диадемой в струящихся по плечам волосах. А рядом… Рядом она представила Северуса — строгого и серьёзного, в великолепной чёрной мантии, слегка напряжённого и будто подсмеивающегося над собой в роли жениха. Вот он, стоя перед всеми многочисленными гостями берёт Луну за руку и смотрит на неё с нескрываемым восхищением, забыв о гостях… — Северус Тобиас, берёте ли вы Луну Лавгуд?       Сердце Луны бешено колотилось. Видение захватило её целиком. Ах, если бы это было правдой! Стоя перед всеми, не таясь, назвать его своим мужем, и чтобы не нужно было ни от кого прятаться, хитрить, обманывать. Чтобы с гордостью называться миссис Снейп. Захотел бы Северус этого? Согласился бы, стоя перед толпой гостей, назвать Луну своей женой? Наверное, нет. Он не любитель подобных действ, особенно если приходится играть в них главную роль. А если не перед толпой? Если только он, Луна и папа? Главное, чтобы Северус смотрел на неё восхищёнными глазами, и кто-то рядом произнёс: «В таком случае я объявляю вас соединёнными узами до скончания ваших дней».       Луна медленно возвращалась в реальность. Она огляделась по сторонам. Сидевшие в первом ряду миссис Уизли и мадам Делакур негромко рыдали в кружевные тряпицы. Трубные звуки, донёсшиеся из задних рядов, давали ясно понять, что и Хагрид извлёк из кармана скатёрку, заменявшую ему носовой платок.       Волшебник с клочкастой головой поднял над Биллом и Флёр палочку, и серебристые звёзды осыпали новобрачных словно дождём, спирально завиваясь вокруг их теперь приникших одно к другому тел. Так вот кто произнёс эти слова о соединении узами до скончания дней!        Фред и Джордж первыми захлопали в ладоши, золотистые шары над головами жениха и невесты лопнули, и из них вылетели и неспешно поплыли по воздуху райские птицы и золотые колокольца, вливая пение и перезвон в общий шум. — Леди и джентльмены, — провозгласил клочковолосый маг, — прошу всех встать!       Все встали, клочковолосый взмахнул волшебной палочкой. Стулья, на которых сидели гости, грациозно взвились в воздух, матерчатые стены шатра исчезли — теперь все стояли под навесом, державшимся на золотистых столбах, и прекрасный, залитый солнечным светом сад обступил гостей со всех сторон вместе с лежащим за ним сельским пейзажем. А следом из центра шатра пролилось жидкое золото, образовав посверкивающий танцевальный настил, висевшие в воздухе стулья расставились вокруг маленьких, накрытых белыми скатертями столов, приплывших вместе со стульями на землю, а на сцену вышли музыканты в золотистых костюмах.       Повсюду засновали официанты с серебряными подносами, на которых стояли бокалы с тыквенным соком, сливочным пивом и огненным виски или лежали груды пирожков и бутербродов.       Ксенофилиус отправился к новобрачным, чтобы вручить им свадебный подарок. Луна в одиночестве сидела за столиком, всё ещё взволнованная видениями их с Северусом свадьбы. Внезапно перед ней возникли Гарри, Рон и Гермиона. — Ты не будешь возражать против нашей компании? — спросил Рон.  — Конечно нет! — радостно ответила она. — Папочка пошел к Биллу и Флёр с нашим подарком. — И что он собой представляет — пожизненный запас лирного корня? — поинтересовался Рон. Гермиона попыталась лягнуть его под столом, но попала в Гарри. От боли на глаза его навернулись слёзы, и продолжения разговора он не услышал.       Луна начала рассказывать о руне Уруз и древесине абиссинской смоковницы, но тут заиграл оркестр. Билл и Флёр вышли на танцевальный настил первыми, сорвав громовые аплодисменты, спустя недолгое время за ними последовали мистер Уизли с мадам Делакур и миссис Уизли с отцом Флёр. — Какая хорошая песня, — сказала Луна, прервав на полуслове свой рассказ и покачиваясь в такт вальсовому ритму.       Через несколько секунд и она скользнула на танцевальный настил и закружилась на месте — одна, закрыв глаза и помахивая руками. Луна представляла, как она кружится, кружится в объятиях Северуса, как они вдвоём невесомо парят над полом и уносятся куда-то в заоблачную даль…       Луна не заметила, как к ней присоединилась Джинни. Она покружила рядом какое-то время, пока её не пригласил на танец Ли Джордан.       Веселье разгоралось по нарастающей. На танцевальном настиле было не протолкнуться, поэтому Луна вернулась за свой столик и уселась рядом с отцом. По воздуху плавали бутылки шампанского. Папа предложил Луне попробовать глоточек. Напиток оказался холодным и вкусным. Пузырьки ударили Луне в нос, она громко чихнула. Голова немного закружилась, стало весело. Мир вокруг потерял чёткость.       Вечерело. Откуда ни возьмись, появился свадебный торт, увенчанный двумя моделями фениксов, взлетевших вверх, как только его начали резать. Каждому гостю досталось по кусочку. Торт показался Луне изумительно вкусным.       Вечер плавно перетекал в ночь. Под навес начали залетать мотыльки, кружившие вокруг плававших в воздухе золотистых фонариков. Хагрид с двумя волшебниками распевали в углу песню «Одогерой».       Луна чувствовала себя расслабленной и счастливой. Она не сразу заметила, что за столиком рядом с ней нет папы. Впрочем, это её не беспокоило. Она поискала глазами друзей, но так и не смогла никого из них найти в пёстрой толпе. Луна продолжала сидеть, блаженно улыбаясь, когда к столику вернулся папа. Он был чем-то раздосадован, но Луне сейчас не хотелось выяснять, чем именно.       В этот момент нечто большое и серебристое пробило навес над танцевальным настилом. Грациозная, поблескивающая рысь мягко приземлилась прямо посреди толпы танцующих. Все лица обратились к ней, а люди, оказавшиеся к рыси ближе прочих, нелепо застыли, не завершив танцевальных па. Патронус разинул пасть и громким, низким, тягучим голосом Кингсли Бруствера сообщил: — Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко.       Всё казалось размытым, замедленным. Многие только теперь сообразили, что произошло нечто странное, лица ещё поворачивались к таявшей в воздухе серебряной рыси. Безмолвие холодными кругами расходилось от места, на котором приземлился Патронус. Потом кто-то закричал.       Гости кинулись во все стороны. Луна ещё успела заметить появившиеся невесть откуда фигуры в плащах и масках. Она попыталась выхватить волшебную палочку и броситься на помощь своим друзьям. Но кто-то сильно схватил её за руку, и Луну словно протянуло через какую-то невидимую трубу. Луна огляделась. Они с папой стояли, взявшись за руки, у калитки, ведущей к их дому. Ксенофилиус растерянно смотрел на дочь. Его косящий взгляд будто спрашивал: «Что же теперь будет?»       Ах, если бы она знала…