Побочный эффект

Apocalyptica\Peridition Him\Close To The Flame Apocalyptica\Beautiful Lijewski, Mitch Allen (ASCAP)\Off The Hook       Действительность превзошла худшие опасения Снейпа. С первых же дней Кэрроу показали себя во всей красе. То, что говорила о магглах Алекто на своих уроках, вызывало у Луны дрожь возмущения и негодования. От открытого выражения собственных мыслей по этому поводу её удерживало лишь слово, данное Северусу — молчать и не высказывать своё мнение, несмотря ни на что. Сжать зубы и терпеть. Не подставляться под наказания. А наказания не замедлили посыпаться на учеников, как из рога изобилия. После того, как преподаватели узнали, что на тех, кого они оставляют на отработку, остальные ученики должны тренироваться в наложении Круциатуса, они перестали назначать отработки.       Однако Кэрроу сами оставляли после уроков достаточно провинившихся, так что «тренировочного материала» хватало всегда. Крэбб и Гойл воспряли духом — теперь и они могли быть в чём-то первыми. Луна, знавшая обо всех переживаниях Малфоя, иногда вглядывалась в его бледное, ничего не выражавшее лицо, и ей казалось, что в глубине его серых глаз застыла боль. Возможно, это ей только казалось, потому что, опомнившись, он быстро возвращал себе привычный надменно презрительный вид и бодро выражал одобрение новым порядкам.       Встречаясь с Северусом, Луна старалась не касаться этой темы. Она знала, что не в его власти отменить то, что творят Кэрроу. Знала, как терзается он от невозможности прекратить издевательства и пытки. И от реакции учителей на его бездействие. Даже мадам Помфри, обычно невозмутимая и воздерживающаяся от оценок, однажды, не выдержав, пришла к Снейпу в кабинет и заявила: — Господин директор. До каких пор будут продолжаться издевательства над учениками? Помнится, раньше я знала вас, как противника подобных… отношений. Или это было актуально, когда дело касалось лично вас?       Ни один мускул не дрогнул на лице Снейпа, хоть душа его при этом дёрнулась и сжалась, как от удара кнутом. — Мадам Помфри. Ваше дело — оказывать медицинскую помощь обитателям замка. Всё остальное вас не касается. Так вот, идите и оказывайте.       Поппи поджала губы: — Боюсь, мне придётся покинуть школу, — сухо сказала она. — И бросить на произвол судьбы тех, кто нуждается в вашей помощи? Кто лучше вас сумеет лечить последствия педагогической деятельности Кэрроу? — прошипел Снейп, со злостью глядя в глаза колдомедика.       Мадам Помфри была умной женщиной. Она многое знала, ещё о большем догадывалась. Ей не нужно было долго объяснять скрытый смысл вещей. Для понимания ситуации хватало нескольких намёков. И, кажется, Снейпу удалось направить её мысли в правильное русло. Она опустила глаза, покусала нижнюю губу и тихо произнесла: — Вы правы, господин директор. Но всё это слишком мерзко… — Надеюсь, Поппи, у вас хватит ума не высказывать своё мнение никому за пределами этого кабинета. Вы свободны.       После её ухода Снейп тяжело опустился в кресло и уронил голову на сцепленные пальцы рук, уперевшись локтями в стол. Сердце его медленно и тяжело бухало в грудную клетку. Знала бы она…       Вскоре после этого Снейп в своей личной лаборатории приготовил зелье, вызывающее вялость и снижающее активность. Зелье это пробуждало у принявшего его лень, апатию и нежелание что-то делать. Теперь Токи по его приказу регулярно подливал несколько капель зелья в чай обоих Кэрроу, что, несомненно, дало возможность сохранить здоровье многим студентам Хогвартса.       Ещё одной головной болью Снейпа стало студенческое сопротивление, организованное остатками отряда Дамблдора, которое теперь возглавил Невилл Лонгботтом, чего, признаться, Снейп никак не ожидал от этого забитого, вечно трясущегося от страха мальчишки. Правда, Луна говорила, что таковым он бывал только на уроках самого Снейпа. Однако он считал, что у Лонгботтома всё же недостаточно смелости для такого дела. И тем не менее…       Самым тяжёлым для Снейпа было пережить участие Луны в ночных вылазках юных бунтовщиков и оппозиционеров, писавших на стенах лозунги типа: «Отряд Дамблдора: мобилизация продолжается». Хуже всего было то, что он не мог запретить Луне участвовать в этих акциях. Зато он мог сделать так, чтобы она и её товарищи не попались за подобными занятиями и не понесли наказания. И очень часто, вместо того, чтобы провести ночь в объятиях друг друга, они крались по тёмным коридорам Хогвартса, одна — чтобы сделать на стене очередную надпись, другой — чтобы прикрыть её тыл.       В свободные от «революционной деятельности» ночи Луна и Северус продолжали встречаться, но теперь их свидания не всегда были расцвечены вспышками бурной страсти. Северус чувствовал себя всё более усталым и подавленным, несмотря на то, что регулярно «пришпоривал» себя, принимая различные взбадривающие и поднимающие дух зелья. В какой-то момент они просто перестали действовать. Самым лучшим лекарством для него оставалась Луна — её ласки, нежность и твёрдая уверенность в его всемогуществе, в том, что он со всем справится, давали ему силы жить и тащить на своих плечах этот груз, очень часто казавшийся непосильным.       Иногда по ночам они просто лежали в обнимку, касаясь друг друга, прижимаясь покрепче и шепча ласковые слова. Вернее, шептала в основном Луна. Северус поначалу переживал, что не может дать ей того, что давал раньше. Но она сумела убедить его, что ему не стоит тревожиться по этому поводу. Ей хорошо с ним всегда — просто сидеть, взявшись за руки или лежать, поглаживая его уставшее тело. Ей нравилось гладить волосы Северуса, когда его голова покоилась у неё на коленях. Она вглядывалась в его мертвенно-бледное измученное лицо с запавшими щеками, углубившимися морщинами и тёмными кругами под глазами — и её горло сдавливала нежность. Хотелось отдать ему все силы, саму жизнь — только бы избавить от выпавших на его долю мук. Луна наклонялась и нежно касалась губами его закрытых глаз, лба, заострившегося, ставшего ещё более крупным носа, тонких бледных губ… Луна брала его холодные пальцы, целовала их и отогревала в своих ладонях. Она прижимала их к своему лицу — и они теплели. Северус понемногу оттаивал. Когда это происходило, Луна была счастлива оттого, что смогла ему чем-то помочь. Ей казалось, что теперь, когда секс между ними случался не очень часто, они почему-то стали ближе. Удивительно, но это было так. Они были нужны, необходимы друг другу всегда. Их близость не зависела от физического контакта. Оба это понимали и были благодарны друг другу. ***       Дождливым вечером в конце сентября Снейп сидел в своём кабинете, повернувшись спиной к закрытой входной двери, на которую было наложено Заглушающее заклинание, как раз напротив портрета Дамблдора, занимавшего почётное место в галерее изображений всех директоров Хогвартса. Снейп откинулся на спинку кресла и наблюдал, как Альбус поглаживает длинную белую бороду, что у него всегда было признаком беспокойства. — Северус, у нас возникла проблема. Я не могу установить связь с нашими юными друзьями, узнать, где они и что делают. Возможно, им нужна помощь… — Каким образом вы собираетесь это сделать? — поинтересовался Снейп. — Среди их вещей имеется портрет Финеаса Блэка, — Дамблдор кивнул в сторону портрета названного директора, который висел на стене недалеко от изображения самого Дамблдора. — Но, к сожалению, они не собираются его доставать из сумки. Нужен толчок извне, чтобы у нашей троицы возникла необходимость в общении с Финеасом. А для этого что-то должно случиться с их друзьями. Нечто такое, отголоски чего должны обязательно докатиться до Гарри, чтобы он и остальные захотели узнать подробности. И вспомнили про портрет Финеаса. — И что же такое должно случиться с друзьями Поттера? — осторожно поинтересовался Снейп. — Нечто такое, что произойдёт здесь, в этом кабинете.       Снейп обвёл глазами помещение. Кажется, он понял, куда клонит старик. — Вы имеете в виду… — Да-да, именно, мой мальчик. Меч Годрика Гриффиндора. — Вы хотите, чтобы здешние друзья Поттера выкрали его из моего кабинета? — усмехнулся Снейп. — Именно так, Северус, именно так, — Дамблдор продолжал задумчиво поглаживать бороду. — Скажи своей Луне, пусть она подаст идею выкрасть меч Лонгботтому и Уизли. Создай им для этого необходимые условия. Пусть они вынесут его из кабинета, чтобы кража эта выглядела вполне убедительно. И придумай наказание, которое не покажется им слишком тяжёлым. Например, отошли их в Запретный лес с Хагридом. Думаю, это событие получит громкий резонанс. И заодно заставит Тёмного Лорда спрятать эту самую копию меча куда-нибудь, с глаз долой. Например, в сейф кого-то из Упивающихся в Гринготсе.       Снейп не стал акцентировать внимание на словах Альбуса: «Скажи своей Луне…». Отрицать очевидный факт их встреч было бы глупо, а вызывать Дамблдора на дискуссию об этом ему никак не хотелось. Пусть только попробует выдать по этому поводу что-то насмешливое или осуждающее! Тогда Снейп скажет ему всё, что должен сказать. Пока Альбус молчит, он сделает вид, что пропустил эти его слова мимо ушей.       Тою же ночью Северус подробно посвятил Луну в этот план. Он попросил её сказать друзьям о случайно услышанных словах Снейпа, как самонадеянно было со стороны Дамблдора завещать меч Гриффиндора лично Поттеру. После чего плавно перейти к мысли о том, что такой реликвии не место в кабинете Снейпа. Лучше, если идею о краже подаст кто-то другой, а ей, Луне, останется лишь подхватить её.       Снейп показал Луне, где находится меч. Они подробно договорились о том, в какое время и при каких обстоятельствах совершится кража. — Ты ведь не отдашь нас Кэрроу? — полушутя-полувсерьёз спросила Луна.       Снейп побледнел и взглянул на Луну так, что она пожалела о заданном вопросе. — Неужели ты думаешь, что я подверг бы тебя такому риску? — холодно спросил он. — Прости меня, — Луна потупилась и нерешительно прижалась к нему. — Я сказала глупость. Простишь?       Она подняла на него огромные умоляющие глаза — и Снейп не смог дольше сердиться на неё. Дамблдор с портрета смотрел на эту сцену, посмеиваясь в бороду. Заметив это, Снейп увёл Луну из кабинета обратно в спальню. Там они ещё раз подробно обсудили каждую деталь плана. О времени начала операции Луна должна была сообщить Северусу, используя их галлеон.       Договорившись обо всём, Снейп поцеловал Луну и отправил её спать. Им обоим нужно было выспаться и набраться сил перед предстоящим событием. ***       На следующий день после обеда Луна подошла к Джинни и, отозвав её в сторонку, шепнула: — Надо поговорить.       Та молча кивнула и пошла вперёд к одному из многочисленных коридоров, изобилующих поворотами и тайными нишами. Оказавшись вне поля зрения прочих студентов, обе наложили на себя дезиллюминационное заклятие и, добравшись до их потайной ниши — Заглушающее, чтобы никто, проходя мимо, случайно не услышал их голоса. Несмотря на это, говорили всё равно тихо, прислонившись головами друг к другу. — Я услышала случайно, как Снейп говорил Кэрроу, что со стороны Дамблдора было наглостью завещать Гарри меч Гриффиндора. Вот я и подумала… Если Дамблдор завещал Гарри меч, значит, он ему очень нужен, так? — Так, — выдохнула ей в ухо заинтригованная Джинни. — А я слышала, что этот меч находится в кабинете у Снейпа, — продолжила Луна. — Но раз он нужен Гарри… — Его надо оттуда выкрасть! — горячо перебила её Джинни. — Да, но… Как это сделать? — с сомнением произнесла Луна. — Придумаем. Нужно дождаться удобного случая, когда Снейпа не будет в кабинете и… — А пароль? — спросила Луна. — Как узнать пароль? — Пароль мы узнаем, — зашептала Джинни. — Будем по очереди дежурить у его кабинета. К нему ходят люди и произносят пароль, который меняется раз в день. Так что… — Хорошо, — кивнула Луна. — Ты скажешь Невиллу? — Конечно. — И кому-нибудь ещё? — Наверное, нет. Чем меньше народу знает, тем меньше вероятность, что нас сдадут. — Ладно. Кто завтра дежурит у кабинета? — Давай я. — Договорились.       Поздним вечером Луна рассказала обо всём Северусу. — Завтра дежурь ты. Я сообщу тебе пароль, а вечером скажу, что отправляюсь по делам в Министерство. Как только я уйду — идите в кабинет и действуйте. Я отведу Кэрроу подальше от вас, если они что-то пронюхают. — Хорошо, — кивнула Луна.       На следующий день после уроков Луна добросовестно простояла, скрыв себя дезиллюминационным заклятием, невдалеке от горгульи, хотя Северус написал ей пароль на ободке галлеона — «корнуэльские пикси». Этот пароль она сообщила Джинни, встретившись с ней после ужина. А ещё добавила, что Снейп, выходя из кабинета с Амикусом Кэрроу, сказал ему: «Вечером меня здесь не будет. Нужно побывать в Лютном, купить кое-какие ингредиенты. Повелитель заказал новые зелья. Присмотрите с Алекто за порядком». На что Кэрроу осклабился и фамильярно заявил: «Не беспокойся, Северус. Уж кто-кто, а мы с Алекто умеем держать в повиновении эту банду детишек». «Не сомневаюсь в этом», — ухмыльнулся Снейп.       Джинни вызвалась дежурить у директорского кабинета и вызвать Луну и Невилла, когда Снейп покинет его. Луна предупредила Невилла. Потянулись напряжённые часы ожидания.       Снейп вышел из кабинета около девяти. Его внешний вид не вызвал у Джинни ни капли сомнений — он собирался куда-то за пределы Хогвартса. Как только шаги Снейпа стихли на лестнице и в холле гулко хлопнула тяжёлая входная дверь, Джинни написала на ободке галлеона: «Приходите».       Луна и Невилл не заставили себя долго ждать. Пароль сработал чётко — горгулья беспрепятственно пропустила их в кабинет. Луна слабо улыбнулась. Ни у кого из её друзей не возникло подозрения, что на дверь директорского кабинета не наложены заклятия, оберегающие от вторжения. Уж она-то знала, что Северус никогда бы не допустил подобной оплошности.       Оказавшись в кабинете, они осветили его Люмосом волшебных палочек и приступили к лихорадочным поискам. Луна точно знала, где находится меч. Но всё должно было выглядеть правдоподобно. Поэтому она заглянула в парочку мест и уже намеревалась объявить о находке, когда Джинни тихонько воскликнула: — Вот он! — Джинни стола у дальней стены и разглядывала что-то вроде стеклянного ящика, лежащего на низком столике.       Луна с Невиллом выпрямились и подошли к ней. — Здорово! — выдохнула Луна. — А как…       Она хотела спросить: «А как нам его достать оттуда?», но Джинни уже направила палочку на ящик, произнося: — Депримо!       Стекло разлетелось вдребезги. Все трое отпрянули, спасаясь от осколков. Джинни взяла меч в руки и уважительно произнесла: — Тяжёлый… — Давай, я его понесу, — предложил Невилл, и Джинни без разговоров отдала ему меч. — Будем выбираться. Тихо! — скомандовала она и осторожно выглянула за дверь, погасив огонёк на конце волшебной палочки. Остальные последовали её примеру. — Идёмте! — Подождите! — воскликнула Луна. — Чары невидимости!       Все остановились и поспешили скрыть себя дезиллюминационным заклятием, после чего покинули кабинет и стали медленно спускаться по лестнице. Если бы Луна хотела, чтобы они действительно украли этот меч, она бы наложила на всех ещё и Заглушающее заклинание. Но в их с Северусом планы это не входило, поэтому передвижение похитителей сопровождалось звуками лёгких шагов и непроизвольным сопением.       Когда все трое достигли нижних ступеней лестницы, входная дверь внезапно открылась и на пороге замка возникла фигура, закутанная в чёрную мантию. Похитители замерли, боясь вздохнуть. Снейп стремительным шагом направлялся прямо к ним. Они попытались незаметно потесниться, чтобы дать ему возможность пройти мимо, не столкнувшись с ними. Но, видимо, Снейп почувствовал какое-то движение или уловил едва слышный звук. Он остановился, выхватил волшебную палочку и тихо произнёс: — Гомениум ревелио.       Они оцепенели, понимая, что попались. Впереди стоял Невилл, сжимая рукоятку украденного меча. Позади него замерли Луна и Джинни с широко раскрытыми глазами. — Так-так-так… — Снейп взмахнул полой мантии и сложил руки на груди. — кажется, кто-то занялся кражами? До сей поры воров в Хогвартсе ещё не было. — Убийц тоже, — тихо, но очень внятно произнёс Невилл, опустив голову и не глядя на Снейпа. — Молчать! — рявкнул Снейп. Всем на миг показалось, что он сейчас ударит Лонгботтома, но протянутая к нему рука директора лишь выхватила меч, не причинив мальчишке вреда. — Вы все трое отправляетесь к Хагриду на отработку в Запретном лесу. А сейчас все вон отсюда!       «Преступникам» не нужно было повторять дважды. Они бросились со всех ног из холла и остановились лишь, достигнув места своих тайных встреч в укромном уголке коридора.       Джинни нервно хохотала: — Ну, дура-а-к… Ха-ха-ха… Ой, дура-а-ак… — Кто? — не понял запыхавшийся Невилл. — Да Снейп, конечно! Кто же ещё? Тоже мне, наказание. Запретный лес… Ха-ха-ха… Я думала — как минимум Круциатус.       Луна задумчиво смотрела, словно сквозь неё: — А ведь он мог бы, правда? — Конечно, мог бы, — Джинни удивлённо посмотрела на Луну. — Но не захотел… Почему?       Джинни озадаченно потёрла лоб. — Потому что дурак. И думает, что Запретный лес — это нечто страшное. А мы видали места и похуже, — Джинни тряхнула рыжими волосами, словно пыталась выбросить из головы странные мысли, которые внушала ей Луна. — Но он знает, что мы видали много чего пострашнее Запретного леса, — не унималась Луна. — И всё же наказал нас так, словно наградил. Почему? — Говорю же — идиот, — махнула рукой Джинни.       Луна поняла, что прошибить её уверенность в этом невозможно. А вот Невилл... Невилл молча слушал их разговор, и выражение его лица было более чем задумчивым. Он искал ответ на вопрос Луны и не находил его. Вернее, находил, но этот ответ никак не вписывался в его картину мира, поэтому казался абсурдным и до того нереальным, что Невилл решил не принимать его в расчёт.       Они разошлись каждый к себе. Луна дождалась, когда у неё за пологом кровати появится Токи и перенесёт её в спальню к Северусу. — Мы справились? — спросила она, обнимая любимого и нежно касаясь губами его щеки. — Отлично справились, — ответил Северус, целуя Луну и расстёгивая на ней мантию. — Я так соскучилась… — Я тоже.       Больше они не говорили ни о чём. Всё остальное сказали за них жадные руки, горячие губы и тянущиеся друг к другу, дрожащие от возбуждения и страсти тела. В эту ночь они не уснули почти до утра — видимо, волнение переросло в желание, которое им не сразу удалось удовлетворить. В итоге оба весь день засыпали на ходу, но чувствовали себя вполне счастливыми. ***       Несколькими днями позже Снейп, закрывшись в своём кабинете, вновь сидел перед портретом Дамблдора. Иллюзия, что он разговаривает с живым человеком, была почти полной. — Итак, Альбус. Каковы итоги нашей операции? Помимо того, что копия этого дракклового меча теперь находится в Гринготсе и кое-кто спокоен насчёт её сохранности. И кроме того, что я выгляжу в глазах детишек не только извергом, но и тупицей? — Почему же тупицей, Северус? — Дамблдор явно посмеивался в бороду. — Да потому что не отдал их на растерзание Кэрроу, а отправил к Хагриду в Запретный лес. Так сказать, кинул щуку в реку. — Ну, ты мог бы их перед этим немного попытать, так сказать, для достоверности, — Альбус явно издевался над ним. Старый хрен не упускал возможности посмеяться, даже будучи трупом. — Хорошая мысль, — скривил рот Снейп. — Жаль, что вы не подали мне её заранее. — Она сама пришла мне в голову только что. Видимо, я старею. — Или здесь недостаточно влажно, и холст пересыхает, — буркнул Снейп, слегка подкатив глаза. — Так чего же вы добились?       Дамблдор посерьёзнел. — Они наконец-то догадались вытащить из сумки портрет Финеаса. Но оказались на редкость осторожными, чего я от них не ожидал. Всё дело в мисс Грейнджер. Иногда она слишком умна… — Невыносимая всезнайка, — передразнил самого себя Снейп, презрительно скривив губы. — Пожалуй, — не стал спорить Дамблдор. — Но, если бы не её ум и всезнайство, Гарри, возможно, и не дожил бы до сегодняшнего дня. — Вы умеете формировать коллективы, — Снейп насмешливо поклонился портрету, язвительно улыбаясь и думая при этом отнюдь не о Золотом трио. — Так что же пошло не так? — Она заклинанием наложила повязку на глаза Финеаса,. — Маггловское отродье! — ворчливо подал голос сам Найджелус со своего портрета. — Не обижайтесь, Финеас, — ответил Дамблдор. — Согласитесь, это была разумная мера предосторожности. Девочка не могла знать о моих замыслах.       Найджелус недовольно поджал губы, но промолчал. — В общем, профессор Блэк так и не смог ничего разглядеть, — подытожил Снейп. — И мы не знаем, где сейчас находится Поттер и компания. Кстати, они там все втроём? — Именно так, Северус. Они все втроём находятся там, где мы не знаем. Так что эта часть моего плана осталась не до конца реализованной. — Поттер спрашивал, не могу ли я привести в свой портрет вас, Альбус, — насмешливо произнёс Финеас. — В его образовании явно имеются пробелы… — Надеюсь, вы всё объяснили ему, Финеас? — Дамблдор примирительно улыбнулся. — Как мог… — дёрнул плечами Найджелус и окончательно умолк. — Спасибо вам ещё раз, — сказал ему Дамблдор, но не получил ответа.       Они помолчали. — Ну, ничего, Северус, — заговорил Дамблдор, увидев, что Снейп встаёт с кресла. — Эта операция оказалась полезной. Передай от меня привет и благодарность мисс Лавгуд.       Снейп метнул на портрет злобный взгляд и процедил сквозь зубы: — Непременно.       Дамблдор вновь улыбнулся, сверкнув голубизной глаз поверх очков-половинок: — А всё-таки вам с ней удалось обвести меня вокруг пальца! Мало кому такое под силу. Надеюсь, Северус, это не помешает выполнению нашего плана. — Я тоже на это надеюсь, — на ходу бросил Северус, направляясь в спальню. ***       Дни тянулись, наполненные ненавистью, болью и страхом. Замок словно задыхался под гнётом этих чувств. Остатки Отряда Дамблдора продолжали свои ночные вылазки. Снейп, как мог, оберегал этих безрассудных детей от неминуемой расплаты за сопротивление новой власти. Ему казалось, что он вполне свыкся со своей ролью мучителя и палача. Преподаватели потихоньку саботировали его распоряжения и пытались уберечь учеников от произвола Кэрроу. Но никто из них не отваживался открыто выступить против нынешних хогвартских порядков. В какой-то степени Снейп понимал их — все хотят жить, а сопротивление власти в это тяжёлое время было чревато. Но в глубине души он злился на коллег. Ему хотелось, чтобы хоть кто-нибудь из них открыто плюнул ему в лицо и назвал негодяем. Но этого не случалось. Все продолжали ненавидеть его молча, лишь изредка позволяя в его адрес ядовитые высказывания.       От того, что Кэрроу делали с детьми, Снейпа трясло. Эту парочку он готов был задушить собственными руками, не применяя к ним Убивающего заклинания и Круциатуса. Он жаждал ощутить конвульсии их тел на своих ладонях. Ощущение собственного бессилия сводило с ума. Снейп плохо спал. Лицо его всё больше приобретало землистый оттенок, глаза западали, а нос выступал вперёд ещё сильнее. Луна, замечавшая каждое изменение в этом любимом лице, страдала вместе с Северусом и всеми силами старалась сделать его жизнь светлее, отдавая ему всю любовь и нежность, на какую только была способна.       Вести извне тоже не радовали. «Пророк» недвусмысленно объявил Поттера виновником смерти Дамблдора. Ксенофилиус Лавгуд, до этого добросовестно державший слово, данное дочери — не выступать в журнале против существующего режима, разразился в «Придире» статьёй в поддержку Гарри. Луна очень испугалась за отца и послала ему эмоциональное письмо с просьбой вспомнить о данном ей слове и больше не писать подобных статей. Она удивлялась, почему отца не арестовали сразу после этой статьи. — Очевидно, власти продолжают считать издание твоего отца чтивом для душевнобольных, — без обиняков пояснил ей Северус, — поэтому сразу не придали значения этому выпуску. Но, думаю, что такое положение дел продлится недолго, и они обязательно обратят на него пристальное внимание. Так что передай отцу убедительную просьбу затаиться и не лезть в политику. Ты сама видишь, что происходит.       Луна видела. Несколько студентов, чьи друзья или родные открыто выступили против власти, попросту исчезли из Хогвартса.       К Рождеству обстановка накалилась. За несколько дней до каникул Северус сказал Луне: — Не езди домой. Оставайся в замке. Здесь я смогу защитить тебя. Дома — нет. — Но папа… Он соскучился. И ему нужна моя поддержка. Он ведь больше не писал ничего такого. Северус, можно, я съезжу домой?       Он вздохнул, но согласился. Северус видел, как разрывается его Луна между желанием быть с ним и всячески поддерживать его своей любовью и таким же сильным желанием поддержать отца. Он понимал, что подспудно Луну гложет страх: если с отцом что-то случится, и она больше никогда не увидит его, она не простит себе того, что не использовала возможность приехать к нему на каникулы. Северус согласился, но на душе у него было неспокойно. Он назвал бы это предчувствием. Хотя, это был, скорее, результат чёткого анализа происходящих событий.