Василиса
Святилище 3 марта 2014 год
«Ты не заслужила этой роскоши!» — прокричал отец. Он замахнулся, — и я внутренне сжалась, не дрогнув ни единым мускулом, — но не ударил. Тяжёлый кулак застыл в опасной близости от моего лица; белесые костяшки совсем побледнели, и тесно сжатые пальцы задрожали. Папа, папочка, родной отец. Он всегда просил обращаться ласково, с нотками искренней нежности, даже когда избивал маму, скорчившуюся на полу в три погибели. Она молила о снисхождении, уверяла в своих чувствах, но отец не верил. Помутневшее сознание довольно быстро затуманило его голову, напустило пыль в глаза, заставило наброситься на любимую жену и чуть не забить до смерти. «Ты поняла, тварь?!» — озверев, кричал отец, больно схватив за плечи и оторвав от пола. — «Ты меня поняла?!». Я хотела закричать, согласиться, только бы он не тронул маму, оставил нас в покое!.. Но крики не прекращались. Мучительные стоны, мольбы и хрипы. Я погрузилась во тьму, проваливаясь все глубже, увязая по самые щиколотки, с ознобом и позабытыми страхами, пока внезапно не открыла веки. Белый потолок зарябил перед глазами, но сознание вернулось не сразу. Непродолжительное время я лежала и тупо пялилась в одну точку, избавляясь ото сна, возвращаясь к реальности, пока вдруг не расслышала громкие возгласы издалека. Донёсся звук мотора, следом хлопанье дверей и прерывистый смех, сквозь который я различила отчётливый голос Нигана: — Тащите его сюда! — потребовал он, и я мысленно выругалась последними словами, вскочив с постели. Отбросила одеяло, в одном белье подбежав к приоткрытому окну и уставившись вниз, под самые двери Святилища. Тревожный сон как рукой сняло, когда увидела группу мужчин, столпившихся неподалёку от «загона» с мертвецами. Они были веселы и беспечны, хохотали в голос, наблюдая за Дуайтом, который тащил за шкирку незнакомого мужчину. Ниган шёл следом размеренной походкой и весело размахивал окровавленной битой. За ним тянулся тоненький алый след. Кровь редкими каплями падала на песок, наталкивая на не самые приятные мысли. Они снова сделали это. Разорили очередную общину и привели с собой едва живого, избитого, но отчаянно сопротивлявшегося человека. Точно и меня в своё время. — Поднимись! — потребовал Ниган, выпрямившись над бедолагой. — Живее. Незнакомец оперся рукой о колено и привстал, воззарившись на него совершенно равнодушным взглядом. Все происходило у меня на глазах, совсем близко, под решетчатыми окнами у заднего двора. И мне хорошо запомнились эта пустота и лютый холод, сочившиеся из сощуренных глаз. Он явно не боялся за свою жизнь, но послушано стоял на коленях, отчего-то вдруг напомнив мне родную мать. — Нет, не таким взглядом тебе следует смотреть не меня, — насмешливо протянул Ниган. — Раздеть и бросить в камеру. Не успел он договорить, как Дуайт с видимым злорадством схватил мужчину за грудки и, передав в руки двоим верзилам, насильно стащил грязную рубашку, бросил под ноги и потоптался сапогами. Спутанные длинные волосы упали на лоб незнакомца. Я больше не видела его лица, зато отчетливо разглядела множество выделявшихся шрамов на груди и пояснице. Пленник сопротивлялся, пропускал все угрозы мимо ушей, уверенно выносив удар за ударом, сплёвывая кровь на песок. Он не страшился расправы, не сдавался до последнего, пока, будто забитый зверь, не прикрыл голову руками и не рухнул на бок, подогнув ноги. Я стиснула пальцами оконную раму, с жалостью и состраданием наблюдая за душераздирающей картиной. Это происходило постоянно. Ниган привозил людей, чаще для забавы, чтобы проучить общину за неповиновение. Он знал толк в лидерстве, умело отличал бойца от скотовода. И, видимо, на этот раз точно не ошибся с выбором. — Поднимайся! — велел Дуайт, подхватив обессиленного мужчину за плечо. — Ребята, затащите его в камеру. Я сглотнула и обхватила себя рукой за талию, с горечью всматриваясь в изнеможённое тело. С него стянули последнюю одежду; нагого оттащили к двери и бросили на грязный пол, как скотину. А Ниган, ухмыльнувшись, вдруг метнул взгляд прямо на меня. Он будто знал, что проснусь и подойду осведомиться, что случилось. Поймав вдумчивый взгляд, я мигом отошла от окна, вернулась в кровать и зарылась в подушки с головой. В постели было тепло, пахло свежим бельём, а на тумбочке рядом стояла закрытая бутылка колы. В Святилище мы жили как у бога за пазухой; ходили по струнке и боялись собственной тени, зато в комфорте и полной изоляции от внешних угроз. Зомби были не страшны. Вот только люди, окружение подкачало. Я догадывалась, что он зайдёт, различив мои черты в оконной раме. Но в коридоре было тихо. Не доносилось никаких шагов. И только с улицы слышались приглушённые голоса — сторожевые мирно болтали друг с другом. Обычные люди, примкнувшие к банде Нигана вместе со своими семьями, поначалу даже и не подозревав в какую западню попали. В Святилище всегда было спокойно, между казнями и расправами, между убийствами и безнаказанностью, между постоянной борьбой за выживание и местом под солнцем. Все жаждали его внимания. Все хотели приблизиться к Нигану. Не важно как: через постель или убийства. Некоторые стремились улизнуть, освободиться, передав взамен несколько ни в чем не повинных человеческих жизней. Ниган с удовольствием принимал дань, ломал судьбы, калечил людей не столько физически, как морально. Он был редкостным ублюдком. В чем-то справедливым и благородным, но в остальном — полнейшим мудаком. Не хуже моего отца. Нет. Хлеще его был только дьявол! Но я мирилась. Точно, как и все те безвольные люди, обитавшие в большом бараке Святилища, подчинялась безоговорочно. И вот к чему это привело — мы оказались в чужой стране в разгар зомби апокалипсиса. А потом ее не стало. Мама умерла... — Ты не спишь, не притворяйся. Ниган бесшумно появился в комнате. Я даже не услышала, как отворилась дверь. — Сплю. — Чего такая хмурая? — Он присел на край постели. — Не понравилось то, что увидела? Я продолжала молча лежать, прижав ноги к животу и завернувшись в одеяло. Разговор в ночи уж точно не пришёлся по душе. — Тебе известны правила, дорогая. — Не обращайся так ко мне! — предупредила я, уткнувшись лицом в подушку. — И вообще не разговаривай со мной! — Ух ты... — Ниган усмехнулся, и я мигом представила его ехидное лицо. — А ты, гляжу, никак не успокоишься. — Я уйду отсюда, скоро. — Нет, — протянул он, опустив руку мне на талию, — ты останешься. Длинные пальцы сильно сжали кожу, доставив неприятные ощущения. Я почувствовала их даже сквозь плотное одеяло, и сердечко попустило несколько колких ударов. Дьявол, это напоминало небезызвестные «качели». Я всей душой презирала Нигана, но, без сомнений, за несколько лет, проведённых в Святилище, невольно, в богом забытые минуты, испытывала к нему довольно противоречивые чувства. — Ты ещё юна и мало смыслишь в этой жизни. Я снова промолчала, хотя тело и распирало в неугомонном желании вылезти из-под одеяла и исколотить мужское тело кулаками до смерти. За все многолетние мучения, за моральное подавление и бесконечные намеки неотвратимой близости. Ниган растил меня с семнадцати лет, в опрометчивой надежде воспитать себе «идеальную» женщину. Нет, он никогда не заикался об этом, но Шерри знала. О, да, она стремилась убежать подальше от Святилища об руку с Дуайтом, намеренно подталкивая меня в объятия тирана. И я ненавидела ее за это не меньше, чем Нигана. — Милая Лисса, думай, прежде чем болтать, а особенно прежде, чем делать. Это мой тебе совет. Он погладил широкой ладонью сначала по спине, затем осторожно прошёлся по талии и убрал руку прочь, тотчас же поднявшись. А я так и лежала на боку, потрясённая своими полуночными чувствами, и совершенно подавленная увиденным во дворе. Нигану ничего не стоило взять меня силой. Да он мог просто стащить одеяло и навалиться сверху, подмять под себя; совершить то, что сам давно хотел! Но, нет, он этого не сделал. Попросту ушёл. Я услышала, как дверь закрылась, и только тогда, убедившись в своём одиночестве, выскользнула наружу, вздохнув полной грудью. В комнате снова воцарилась тишина. Плечи мои высоко вздымались, руки мирно покоились на обнаженном животе, а глаза постепенно слипались. И не было страха. Ох, уж я-то знала, никто не посмеет прикоснуться, даже вторгнуться в эти стены. Всего одно неловкое движение, неверный взгляд, и любой желающий поплатиться собственной шкурой.***
Главная гостиная была заполнена жёнами. Красивые и статные, в приталенных чёрных платьях, они расположились на длинном кожаном диване, распивая утреннее шампанское. По правде говоря, я никогда не различала в их безжизненных глазах хотя бы толику напускного счастья. Девушки совершенно разных возрастов: от двадцати до тридцати, совсем не похожие друг на друга; брюнетки и блондинки, рыжие; высокие и низкие. Одетые под копирку, все как на подбор с выдающимися формами. И обязательно с глубоким декольте. Я всегда смотрела ни них с легким сожалением, и радовалась, что мне позволено немного больше свободы: носить нормальную одежду, разгуливать по коридорам, и даже покидать здание. Хотя, последний пункт я тщательно скрывала, подготавливая почву для побега. Вот уже как целых два года, с самых первых дней в Святилище, я не расставалась со своей вполне осуществимой целью — избавиться от гнёта Нигана и незаметно ускользнуть, примкнуть к какой-нибудь общине. Возможно, она будет похожа на поселение, где мы с мамой впервые обосновались, когда началась эпидемия. Мы жили спокойно. Впервые за многие годы, проведённые в страхе, мама оклемалась и почувствовала себя в безопасности, а я никак нарадоваться не могла! Нас было немного: парочка семей и старики. Никаких мужчин, властных и заносчивых; никаких запретов и строгих правил. Мы были миролюбивой общиной, и жили счастливо. До тех пор, пока не нагрянули Спасители. — Их все-таки нашли, — донёсся голос Шерри, и я прислушалась, замерев неподалёку. — Девчонку потрепали, а этого притащили силком. Но он пока не раскололся. — Тринадцать часов — не время, — подметила Беатрис, высокая и рыжеволосая молодая женщина. — С Ниганом все рано или поздно сдаются. — Эти — крепкие ребята, — поделилась Шерри, опустив голос до шепота, — втроём пустили в бегство Дуайта и ещё десятерых парней. А тот, что в камере сейчас, силён духом. Я предлагала Нигану забрать девчонку, кажется, Шейлин, чтобы поскорее расколоть ее дружка, но он отказался. — Ниган обожает подавлять людей, особенно когда они виновны в нанесении увечий. Я сразу поняла, о чем речь. Несколько месяцев назад, ещё до нового года, Шерри и Дуайт пожелали покинуть Святилище, что оказалось не такой уж и простой задачей. Ниган давненько облюбовал Шерри, даже несмотря на все ее протесты, попросту склонил к близости, пригрозив Дуайту смертью. Но они не больно-то и слушали. Попытались убежать, выследить людей и привести в Святилище, откупиться. Ничего не вышло. Вместо этого, Шерри оказалась серьезно ранена. И Дуайт поплатился подпаленным лицом. — Малышка Лисса, — протянула Беатрис, видимо, заметив меня неподалёку, — как спалось? Слышала, что этой ночью Ниган заходил к тебе. — Она приподняла брови, выпрямив спину. — Понравилось? — Нет. Я отвернулась и уставилась в окно. Туда, где подручные «выгуливали» своих жертв. Это был загон, изначально созданный для лошадей, но позже его обнесли колючей проволокой и отдали под импровизированную арену; место, куда за малейшее непослушание или провинность, отправляли пленников и врагов. Дни напролёт им приходилось сражаться с мертвецами за своё право на жизнь, забивать зомби ногами и голыми руками. Те, кто падали без сил, не выживали. Однажды я видела подобное. Обессиленный мужчина опустился на колени и был мгновенно растерзан в клочья прогнившими костлявыми руками. Отвратительно зрелище. — И по сей день недоумеваю, — добавила Шерри, и я почувствовала ее цепкий взгляд на своей спине, тотчас же затеребив обручальное кольцо матери на пальце, — почему ты до сих пор ломаешься. — Она ещё слишком мала, — подытожила Беатрис, — и ухватиться не за что. Я вновь проигнорировала, прикрыв глаза и мысленно успокоив себя всего лишь одной мыслью: «Скоро ты покинешь это место. И случай подвернётся!» — Сколько тебе, восемнадцать? — Девятнадцать, — безразлично вырвалось из горла. — Папочка и тебя захочет в свою коллекцию, а то по нему не видно. — Беатрис рассмеялась. — Иначе, почему ты до сих пор здесь. «Возможно, потому что он убил мою мать?!» — пронеслось в голове. Но вслух я ничего не сказала. Широким шагом пересекла комнату и, оказавшись в тишине, прижалась спиной к прохладной стене, зажмурив глаза. Грудная клетка неугомонно вздымалась и отпускалась, сердце бешено колотилось. «Спокойно», — я попыталась взять себя в руки. А перед глазами молниеносно промелькнуло суровое лицо отца. Он всегда смотрел на меня впившимся взглядом, оценивающе скользил по самолично выбранному платью, причёске и лаку на ногтях. Папа контролировал мою жизнь вдоль и поперёк, приучил быть сдержанной и отстранённой. Безусловно, в нынешнее время это и сыграло на руку, подлило маслица в огонь и растопило интерес Нигана. Но мне это не нравилось. Я не желала его внимания. Не хотела становится очередной женой. Я ничего из этого не желала!.. Беззвучный крик вырвался из горла. Глаза распахнулись. Вокруг пустота. Ни души в коридоре. Как хорошо, что никто не увидел. Не застал в минуту горького отчаяния. Понадобилось несколько секунд, чтобы освежить лицо, поправить одежду и, как ни в чем не бывало, направиться вниз по лестнице, в непрерывных поисках, ведущих к свободе — достижению цели.***
6 марта Святилище
Я наблюдала за «пленными» несколько дней подряд и мало выходила из своей комнаты. Еду приносили и оставляли прямо у дверей, но меня мутило. Тревожное чувство поднималось изнутри, неизменно подталкивая к краю, заставляло выносливо сидеть и выглядывать в окно. Иногда я выскальзывала наружу, замирала на ступенях вблизи клеток и прислушивалась. Мне были интересны разговоры старожил, но больше всего, день ото дня, я с незнакомым удивлением приглядывалась к новоиспеченному бойцу с мертвецами, с каждым разом убеждаясь — привезли его не просто так. И права была Шерри: этот мужчина был умён и вынослив, силён духом и непреклонен. Не поднимая головы, незнакомец отвергал еду, бросал наспех состряпанные бутерброды в лицо Дуайта, выносливо перенося удар за ударом. И вскоре на его лице не осталось ни одного живого места. Синяки под глазами, опухшие щеки и разбитые губы. Кровь запеклась на шее и щетинистом подбородке. Ниган, с барского плеча, даровал ему одежду: растянутые штаны грязно-белого цвета и толстовку в тон. Велел ходить босиком и мести улицу, время от времени загоняя на «арену», заставляя голыми руками отбиваться от кусачих. И ведь удавалось. Он без особых проблем и препятствий, едва державшись на ногах, выбивал мертвецам зубы кулаками, отчаянно борясь за свою жизнь. Теперь я это замечала. Видела, что незнакомец не сдавался. Он оставался верен своим людям. И это наблюдение невольно пробуждало сильный интерес, заставляло поглядывать в окно все чаще; с завидной регулярностью появляться у ворот, разглядывая его сутулую фигуру. А по вечерам слышать издевательства Дуайта, — нескончаемый поток жутчайше раздражающей музыки, зацикленной на одной единственной раздражающей песне, — да слышать неоправданные попытки к бегству. Незнакомец старательно пытался выбить дверь. По ночам, когда Дуайт отправлялся спать, я бесшумно спускалась и садилась у запертого амбара, молчаливо провожая минуты, в ожидании чего-то нового и низведенного, но ни разу так и не решилась заговорить. Почему-то в глубине души, я осознанно ощущала потаенную симпатию к этому странному и удивительному человеку, невольно припоминая мать, стоящую на коленях перед Саймоном. В ее глазах не было ни страха, ни боли. Она готовилась принять смерть от руки чужого мужчины, наверное, даже с большей радостью, чем от когда-то любимого мужа... Я стёрла морось со щёк, тяжело вздохнув, и припомнила, как однажды, уже ближе к вечеру, Ниган выставил всех своих «ублюдков или псов», — так он отзывался о пленных, — и медленно прошёлся вдоль шеренги из мужчин, раздавленных морально и изувеченных физически. Они стояли, кто как мог: тряслись, шатались, с трудом держались на ногах, но не падали. Ниган размахивал битой из стороны в сторону, с явным превосходством обводя глазами своих «подданных», пока вдруг не остановился. — Итак, сейчас я задам каждому из вас всего один вопрос, и если ответы полностью удовлетворят, полагаю, что Дуайт приветливо пригласит кого-то в нашу дружную семью. Меня передернуло от того, в каком контексте он употребил это светлое слово. О, нет, Ниган ничего не знал об истинном значении семьи. Он подошёл к одному из побитых мужчин, вытянул биту и, коснувшись груди, спокойно спросил: — Кто ты? — Н-ниган, — запинаясь пробормотал пленный, прикрыв глаза. — Правильный ответ, вот только ты слишком слаб, — Ниган сморщился и махнул рукой. — Избавьтесь от него. Мужчина попытался возразить, бросился бежать, но путь ему отрезал толстопузый бугай. Дальше я смотреть не стала, только расслышала глухой стук о землю, сиплое кряхтение и несколько тупых ударов. Все было кончено. Я сглотнула ком, подкативший к горлу и, взволнованно потерев ладони, снова ухватилась за своё кольцо, заметно занервничав. — Теперь ты, — Ниган замер у другого невысокого мужчины, — кто ты? Я разглядела улыбку на его губах, в очередной раз убедившись, насколько же он страшный человек. Нигану нравилось издеваться, подтрунивать и пользоваться своей властью. Он обожал вызывать страх преклонения у своих жертв, совращать женщин, но в то же время отказывался брать их силой; презирал насильников и педофилов, самолично забив до смерти парочку своих подручных, выяснив нелицеприятную правду об их прошлых или настоящих увлечениях. — Я Ниган, — уверенно подтвердил светловолосый парень. — Вот это совсем другое дело! Дуайти, проводи нашего нового друга в его апартаменты! Вскоре, таким образом, он отсеял троих выносливых мужчин, отправив четверых на верную смерть. И приберёг самое интересное напоследок. — Ну, как тебе здесь? — Ниган широко улыбнулся, остановившись рядом с новеньким пленником. — Дай-ка посмотреть на тебя. Ну же. Он буквально вынудил темноволосого незнакомца медленно поднять глаза. — Какой умница! Надо же, да ты делаешь успехи! А теперь, подумай хорошенько, и ответь всего на один вопрос: кто ты? Я стиснула пальцами решётку неподалёку и вытянулась вперёд в ожидании ответа, а когда услышала тихий хриплый голос, почувствовала, как душа резво рванула в пятки. Несмотря ни на что, мужчина так и не сдался. Он посмотрел Нигану прямо в глаза, прежде чем заговорить: — Дэрил. Нашему «папеньке» ответ явно не понравился. Он громко хмыкнул, забросив биту на плечо, и повернулся к Дуайту. — Этот хорош, — расслышала я, удовлетворившись, что теперь, хотя бы знаю его имя. — Он сгодится. Только стоит выбить из него всю дурь. — Ниган похлопал Дуайта по плечу. — Займись этим. В смятении, я, прерывисто дыша, во все глаза смотрела за тем, как «правая рука» Нигана схватил Дэрила за шкирку и, словно беззащитного котёнка, прижал лицом к извилистой клетке, вблизи шатавшегося зомбака. Наверное, постепенно, мужская воля слабла, огонёк в глазах затухал, однако, несмотря ни на что, он стойко держался, выносил побои и не забывал своё настоящее имя. Удивительно, но осознав это, я воспарила духом, ощутила зародившееся уважение к совсем чужому и малознакомому человеку, распалившее непомерный интерес не только к его личности, но и к жителям туманной общины. — Саймон уже забрал оружие и почти все запасы еды, — послышался едкий голос Дуайта. Он говорил громко и не стеснялся в выражениях. — Твои дружки преклонили колени и сдали огнестрел. Они не придут. А ты останешься гнить в этой камере на радость мне и Шерри. Дэрил ничего не сказал, но я заметила, как пальцы его сжались вокруг толстых прутьев. — Скоро мы наведаемся туда вместе. Посмотрим, как та сучка завизжит, когда посмотрит на твоё униженное самолюбие. Дуайт намеренно испытывал мужское терпение, морально подавлял, давил на самые уязвимые точки. И тогда, прислушиваясь к его словам, я припомнила имя, упомянутое Шерри несколько дней назад. Она говорила о некой Шейлин. И Дуайт, судя по всему, тоже заикнулся о ней, между делом подметив, насколько Джонатан счастлив каждой встрече. Ни кто бы не выдержал. Вот и Дэрил ударил кулаками о кривую решетку, резво развернувшись. А Дуайт лишь рассмеялся, пригрозив пленнику длинным ножом. — Твой? — Он указал на заточенное острие. — Носишь, как оружие, или в напоминание о погибшем соратнике? — Иди на хуй, ублюдок. — Думаю, что скоро там окажутся все твои дружки, — Дуайт ехидно заулыбался, отчего его изуродованное лицо приобрело угрожающее выражение, — а следом и подружки. Дэрил был высоким и коренастым. Куда шире в плечах, да и по телосложению заметно превосходил своего хилого врага. Один его кулак вполне мог отправить издевателя в накаут. Я даже не сомневалась, позволь им сойтись в равном бою, без оружия, на одних кулаках, и Дуайт бы неминуемо пал под гнётом яростного гнева. Получил по заслугам! Как жаль, что мне было не суждено понаблюдать за этим. — Тронешь хоть кого-то из общины, и я выгрызу твоё трусливое сердце, — пропыхтел Дэрил. А я увидела, как Ниган, с удовольствием послушав их перепалку, кивнул троим ребятам, видимо, пожелав успокоить дрочуна; заткнуть рот единственным известным способом — хорошенько избив и забросив обратно в тёмную камеру. — Вижу, ты частенько стала наблюдать, — подметил он, приблизившись к ступеням. Я спокойно выдержала колкий взгляд, выпрямилась, взглянув на убийцу снизу вверх, старательно игнорируя удары, посыпавшиеся на Дэрила прямо за его спиной. Внешне я никогда не выдавала собственных эмоций, но вот изнутри как будто истекала кровью, разрываясь на части от непосильного желания удрать, и в то же время вдруг вознамерившись помочь совсем незнакомому человеку. — В тебе просыпается жестокость? — Ниган склонил голову к моему лбу, и я почувствовала его дыхание на волосах. — Есть на кого равняться, разве нет? Мы посмотрели друг на друга. — Иди к себе, нечего болтаться. — Думаешь, меня сожрут мертвецы? — я усмехнулась. — О, нет, Лисса, — Ниган опустил голову и прижался губами к моим волосам, вызвав бурю противоречивых эмоций, — мы оба знаем, что за это опасаться не стоит, не так ли? Я съежилась под цепким взглядом, силой и мнимым величием, неосознанно прикрыв глаза, и даже не заметив, как он отдалился, зашагав вверх по лестнице. Неподалёку послышался резвый смех. Я поняла, что мужчины снова затащили Дэрила в камеру и бросили на грязный пол в полубессознательном состоянии. Чёртовы мрази! Сукины дети! Внезапно я так сильно разозлилась, хапнула ртом тёплый воздух, чуть было вновь не сорвавшись на крик. Однако на лице не отразилось ни единой эмоции. Каждый нерв моего тела был натянут до изнеможения, до чуткой боли!.. Но внешне я оставалась совершенно спокойной, равнодушной. Одному богу было известно, сколько раз это спасало жизнь!.. — Он скоро сломается, — уверенно заявил Дуайт, заметив Шерри на балконе. — Недолго осталось. Я с ненавистью посмотрела на него, потом перевела беглый взгляд на девушку, внезапно осознав — пора действовать. Умение слушать и выжидать сыграло только на руку. Две ночи подряд я постоянно думала об этом, рассуждала, как незаметно выскользнуть из Святилища, да подобраться к чужой общине, отыскать ту самую девушку, о которой постоянно говорила Шерри, и об одном упоминании о которой, Дэрил был готов вцепиться Дуайту в глотку. Наверное, они были близки, раз уж Ниган так злорадствовал, насмехаясь над пленником. А, значит, стоило попытаться помочь, и не только себе, но и ему. Восседая спиной к закрытой покорёженной двери, тем же вечером, я лишь убедилась в своём стремлении как можно скорее покинуть эти обрыдлые стены, тошнотворные лица и ненавистные взгляды. Избавиться от Нигана раз и навсегда, сдержав обещание, данное матери перед самой ее смертью: «Найти свой дом и новых друзей, заслужи своё место в лучшем мире, с лучшей жизнью и лучшей участью». Оставаться там, в Святилище, было так невыносимо, что иной раз я рыдала, сжавшись в комок под одеялом. Длинная цепь на шее, за которую то и дело тянула захапущая рука Нигана, понемногу сдавливала горло, окончательно лишая толики свободы. Наверное, именно той ночью, впервые расслышав за железной дверью едва различимое всхлипывание, я убедилась в принятом решении. Никто не заслуживал подобной участи: ни я, ни Дэрил.***
9 марта Святилище
Дождь без конца барабанил по решетчатым стёклам. Скользил вниз по железным ставням, оставляя на душе тревожные мысли, вперемешку с мирными, почти нежными чувствами, вызванными всего одним предложением, наспех нацарапанным на клочке пожелтевшей бумаги. Я сжимала записку в кулаке, время от времени проглядывая на прерывистый почерк: «Ты скоро вернёшься домой». Шейлин дрожащими руками передала послание, не сдерживая слез, выступивших на глазах. А я стояла и смотрела на неё, сраженная надеждой и искренней любовью, проскользнувшими в распахнутых глазах. Наверное, она поверила, доверилась, ведь я оказалась единственной ниточкой, шаткой возможностью к спасению. Девушка незамедлительно сменила гнев на милость, опустила оружие и сдержано выслушала, безмолвно согласившись с моими условиями. Но остальные не восприняли нашу встречу столь же радостно. Отнеслись с подозрением, и это было справедливо, ведь я пришла из лагеря врага, забившего до смерти их близких людей. Они имели все основания злиться и негодовать. Однако Шейлин в сердцах пообещала обсудить мое единственное требование с лидером Александрии. Этого было достаточно. Я схватила записку и согласилась передать Дэрилу при первой же возможности. Но почему-то, вернувшись в Святилище, сначала поднялась в спальню, переоделась и, развесив мокрую одежду у огня, устроилась на широком подоконнике. Прижалась лбом к холодному стеклу, зажмурившись. В последний день, перед тем, как впервые решиться и отправиться на поиски неизвестной общины, я припасла немного хорошей еды: два яблока и кусок свежего хлеба; дождалась поздней ночи. И только когда убедилась, что Дуайт ушёл спать, а раздражающая музыка, раздававшаяся в подземелье дни напролёт, стихла всего на несколько часов, бесшумно выскользнула из спальни и довольно быстро приблизилась к покорёженной железной двери. Ни звука. Возможно, Дэрил, вымотанный бесконечными издевательствами и истязаниями, попросту отключился на холодном полу; впал в беспамятство, черпая последние силы из непродолжительного сна. Жалость стиснула сердце. Я прижала еду к груди, а свободной рукой прикоснулась к проржавевшей ручке. Закрыто. Ну, конечно, они бы ни за что не оставили его без присмотра. Пришлось пошарить по столам, проверить ящики в безуспешных поисках, пока замыленный взгляд не зацепился за цветастый брелок, повисший на краю грязной тумбы. Я мысленно заликовала и поспешила повернуть замок. Приглушённый щелчок тотчас же разнесся по пустынному коридору. Пришлось закусить губу и на мгновение застыть на месте, опасаясь, что Дуайт услышит. Но ничего подобного не произошло. Он спал без задних ног, по крайней мере, приглушённый сап, доносившиеся из дальней комнаты, под самой лестницей, подтверждал догадки. — Эй?.. — тихо позвала я, заглянув в темное помещение. Неприятный спёртый воздух незамедлительно ударил в ноздри и протиснулся в лёгкие, породив неприятное ощущение в желудке. Первое, что бросилось в глаза, это разбросанные куски зачерствевшего хлеба, перепачканные стены и кровавые разводы. Дуайт частенько издевался над пленными, выливал свою мочу в камеры, заставлял сидеть дни напролёт в окружении крыс и другой не самой приятной живности. Мерзкий и склизкий тип!.. — Дэрил? — я позвала его по имени, сразу различив фигуру, забившуюся в угол небольшой каморки. — Не бойся, я кое-что принесла. Смотри. Он не ответил. Не проронил ни звука. А мои глаза постепенно привыкли к полумраку, разглядев грязные волосы, обрамившие лицо. Дэрил сидел тихо, обхватив себя руками, и видимо подрагивал. — Это тебе, — я осторожно опустила еду на чистый лист бумаги, заблаговременно подготовившись, — поешь. Скоро тебе понадобятся силы. И снова ничего. Глухая тишина в ответ. Конечно, он отнёсся с подозрением и опаской. Я поставила себя на место пленника и поняла, что поступила бы точно так же. Наверное, поэтому и не стала настаивать; выпрямилась, и, обхватив пальцами ледяную ручку, тихо добавила, прежде чем закрыть дверь: — Не сдавайся. Ты сильный. Ты молодец! Задерживаться не стала. Быстро заперла дверь и, положив ключи на прежнее место, почти бегом рванула вверх по лестнице, предусмотрительно прикрыв тяжёлые ворота. С тех пор минуло почти два дня. Благодаря навыкам, полученным от предводителя нашей первой общины, мне удалось сориентироваться и на припрятанном велосипеде добраться до Александрии в тот самый момент, когда ворота распахнулись и на подъездной дороге появился автомобиль. Интуиция не подвела, и я направилась следом, понадеявшись на свою удачу. Какова же была вероятность, что все получится? Одна на миллион или несколько тысяч?.. Но ведь игра стоила свеч! У меня получилось! Вот только отчего-то на душе отчаянно скреблись кошки. Я интуитивно не торопилась спускаться в подвал, заводить беседу с Дэрилом, предчувствуя беду. И, как выяснилось уже спустя минуту, мне следовало почаще полагаться на своё чутьё. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился Ниган. Я только и успела спрятать записку за пояс узких джинсов, когда он, сунув руки в карманы начищенных штанов, с подозрением обвёл взглядом мокрую одежду, негромко заговорив: — Слышал, что ты снова удрала в потёмках, — к удивлению, он говорил спокойно. — Прогулялась. — В такую погоду? — Ниган приподнял брови, и я поняла, что он не поверил. — Какое это имеет значение? — пришлось подняться с подоконника и уставиться на мужчину равнодушным взглядом. Это я умела хорошо. — Знаешь, что ненавижу больше всего? — мрачно спросил Ниган, да так приглушённо, что мне потребовалось время перевести дух. — Ложь и предательство. Он медленно подошёл и замер в опасной близости от моего лица. — Какой смысл врать? — Я уверенно заглянула в его проницательные глаза, сохраняя мнимое спокойствие. — Это же ты принесла ему еду, добросердечная малышка? — Ниган обхватил кончиками пальцев локон мокрых волос и поднёс к своим губам. — Чем он так тебя растрогал? — Ошибаешься, — твёрдо отчеканила я, изнутри подрагивая в лютом страхе, — ничего подобного не делала. — А потом пропала на пол ночи, хм, — длинные пальцы осторожно скользнули вниз по скулам, подбородку и замерли на шее. — Надеюсь, ты не заставишь пожалеть о том, что приютил тебя? — Нет, — тихо вымолвила я, потупив взгляд на выступившую щетину. — Хорошо, Лисса, — его тяжёлое дыхание опалило лоб, — я буду наблюдать. И если, вдруг, выяснится, что это твоих рук дело, пеняй на себя. Это были последние слова. Ниган развернулся и покинул комнату так же быстро, как и появился. А я осталась стоять посреди спальни, напрочь сбитая столку, перепуганная до смерти, внезапно осознав, что с походом к Дэрилу теперь явно придётся повременить, впрочем как и с запланированной встречей с Шейлин. Он обо всем узнал. Шпионы по всюду!.. Я выругалась, стиснув зубы, но и не подумала сдаваться. Отказаться от затеи было все равно, что капитулировать, признать превосходство Нигана. А я совсем не для того просидела в этих чертовых стенах целых двадцать четыре месяца!