Василиса
15 марта 2014 год Святилище
За последние несколько часов, бесцельно проведённых в раздумиях, я нервно теребила потертый лист, то и дело пряча под подушку. На двери отсутствовал запор. В нем просто не было необходимости. Никто бы никогда не вторгся в спальню, кроме Нигана. И каждый раз, стоило лишь уловить движение в коридоре, расслышать приглушённые шаги или чей-то голос, я опасливо взирала на увесистую дверь, опасаясь, как бы Ниган не застал за разглядыванием заветного послания. В последний раз он отчетливо дал понять, что подозревает именно меня. И оказался прав. Никому и в голову бы не пришло отнести еду пленнику. А Дэрил отказался. Ни съел ни кусочка, размозжив все мои старания о грязные стены камеры. Я подслушала разговор Шерри и Беатрис. И стало ясно: «излюбленный» узник Нигана не притронулся к моему безвозмездному подношению. Да и с чего бы ему было соглашаться? Дэрил ничего не знал ни обо мне, ни о нашей встрече с Шейлин. Он был сильным и выносливым мужчиной. Мне оставалось лишь позавидовать его железной выдержке. Ах, если бы я была хотя бы на долю такой же смелой и самоотверженной, когда впервые попала в Святилище! Но, нет, я самой себе была противна за нескончаемые страхи, слабость и безмолвное подчинение. Тем днём, когда они убили маму... Когда Спасители вторглись в наше поселение, никто не оказал сопротивления. Мы попросту не смогли. И пришлось пойти следом. Мужчины не тронули нас — двух юных девушек. Ирму забрали в соседний грузовик, меня в другой просторный автомобиль. Дорогу я не запомнила. Только железные ворота и тягучий скрип. Тогда я впервые увидела Нигана. Лицо его ещё не забила щетина, со временем покрывшаяся едва различимой сединой. Он был гладко выбрит. Стоял высоко надо мной, словно величественный и всесильный бог, властелин нового мира, яростный истребитель зомби. И все вокруг благодарили его за кров и защиту, за возможность спрятаться внутри стен, затаиться в железной коробке без окон и дверей, будто в добровольной тюрьме. Все на свете, даже Ирма! Но не я. Перед глазами стояло мертвенно-бледное лицо матери, слышались громкие смешки и прерывистый хохот. Они убили ее, сделали это с негласного позволения своего предводителя. И моя ненависть крепла. С каждым днём, с каждой неделей я презирала Нигана все больше. Я не терпела его жён, точно как и пренебрежительное отношение к обычным людям, не имевшим доступа к оружию и вылазкам. Первое время многие, кого мне удалось узнать, бежали. По крайней мере, они попытались сделать это. Но ушли недалёко. Почти всех вернули в «дом» и усадили по камерам. В точно такие же, где теперь держали Дэрила. Одним вечером, я на носочках пробралась чуть дальше железной лестницы. И сердце заколотилось как бешеное. Я знала, что Дуайт ушёл. Ещё из коридора донёсся громкий насмешливые голос, в который раз напомнивший Дэрилу о том, что никуда ему не деться, а потом и вовсе раздались тяжёлые шаги. Верный страж покинул пост и, судя по всему, отправился на вечернюю «планерку» — так они называли ежедневное собрание; своеобразное донесение последних новостей и празднование очередной победы — добычи, буквально вырванной из рук порядочных людей. Омерзительные кукловоды! Как жаль, что никто не мог сказать это Нигану в лицо. И даже я. Но только до поры, до времени. — Он сам роет себе могилу, — припомнила я слова Шерри, брошенные в ответ на чей-то вопрос минувшим днём. — Ниган терпелив и обожает ломать людей, но всякому терпению рано или поздно приходит конец. — Думаешь, он отправит его к ходячим? — Я уверена в этом. Отчего то, вновь задумавшись, я невольно ощутила холодок на коже. Ну нет, не бывать этому. На этот раз я уверенно решила двинуться навстречу цели и спасти сразу несколько жизней, в том числе и свою собственную. В коридоре царил полумрак. Одна-единственная лампа мерцала над железными воротами, и неприятный свет раздражал глаза. Пришлось прищуриться. Я добралась до камеры довольно быстро, то и дело замирая и прислушиваясь. Ни звука. В прохладном коридоре было очень тихо. Я только и слышала собственное дыхание, да учащённое биение сердца, раздававшееся в ушах. Как странно. Раз уж Ниган заподозрил в помощи врагу, почему же не заставил Дуайта ночи напролёт дежурить у заветной камеры?.. Или он намеренно спустил мне это с рук, ехидно наблюдая за дальнейшими действиями? Без сомнений, Ниган обожал это грязное занятие. Я шмыгнула носом, едва сдержав чих, осматривая тот самый стол и грязные полки неподалёку. Но ключи так и не нашла. Запыхавшись, я отчаянно копошилась в забитых ящиках, исследовала не рабочий компьютер и стопку старых книг, местами покрытых толстым слоем пыли. Ничего! Дуайт забрал с собой ключи. На этот раз он продумал все до мелочей, и я не могла проникнуть в камеру. — Черт! Я обернулась и уставилась на грязную дверь. Она была по-прежнему закрыта. Длинные волосы упали на лоб, и я нахмурилась, нащупав клочок бумаги в кармане джинсовки. Оставлять послание под дверью было слишком рискованно, поэтому мне пришлось вернуться в комнату и следующие несколько дней обрывисто следить за Дуайтом. Я старалась не привлекать к себе особого внимания. Надеялась заметить, подглядеть, куда он прячет ключи от камер, а затем незаметно позаимствовать связку всего на несколько минут. Увидеться с Дэрилом — это было не просто стремление к спасению, но и искреннее желание помочь. Встревоженное лицо Шейлин так и стояло перед глазами. Я знала, что она пойдёт на все и договорится с кем угодно, только бы вернуть его домой. Наверное, это и воодушевляло. Давненько мне не доводилось сталкиваться с настолько сплоченными людьми. К сожалению, вскоре я поняла, что все попытки оказались тщетны. Я заметила, ключи Дуайт прячет в кармане своих брюк. Так близко подобраться мне уж точно было не под силу. Разочарованная, я вернулась в комнату, встала у окна, сложив руки на груди, исследуя глазами опустевшие кабинки и парадный вход у загона с ходячими. В мыслях проносились десятки вариантов: я могла дождаться, пока Дуайт уснёт, могла попытаться выкрасть ключи, пока он в душе... Но, нет, все это казалось бессмысленным и слишком рискованным. Поймай за руку, и все. Ниган всегда проявлял крайнюю жестокость к предателям. Стоило только посмотреть на Дуайта, чтобы вспомнить об этом. Нет, нужен был иной, более действенный план!.. Я облокотилась о подоконник, тяжело вздохнула, внезапно замерев на месте. Решение пришло незамедлительно. Таблетки! Я вспомнила о снотворном, заботливо дарованным по наставлению Нигана нашим местным врачом. Первое время я сильно мучилась в ночных кошмарах, вспоминала убийство матери каждую ночь, снова и снова. Я видела, как родной отец избивает ее, а затем кидает меня на кровать, зажимает рот потной рукой и сдирает одежду... Дурные воспоминания. Страшные воспоминания... В те дни я не могла спать без своих таблеток. И, возможно, в небольшой баночке осталось ещё несколько пилюль!.. Я ринулась в туалет, распахнула тумбочку и, вывалив все на пол, обнаружила заветный пузырёк — крохотную банку, не больше грецкого ореха, на дне которой мирно покоили три заветные таблетки. — Да... боже, — я расплылась в улыбке, осознав, что удача явно нам благоволит! Теперь дело оставалось за малым. Не раздумывая особо, я дождалась, пока Шерри отправится в спальню, и, как только коридор опустел, бесшумно пробралась в комнату Дуайта. Неприятный аромат ударил в ноздри. Помещение не имело окон и располагалось в подвале, неподалёку от камер. Пришлось прикрыть нос рукавом джинсовки и бегло исследовать комнату. Благо бутылка попалась на глаза с первого взгляда. Она была открыта и опустошена наполовину. Это и сыграло на руку! Я заранее растолкла таблетку и осторожно высыпала мелкую крошку в игристый напиток. А потом, прошмыгнув к воротам, затаилась под лестницей, прижавшись к стене. Сердце отчётливо билось в груди. Я не дыша дождалась, пока Дуайт пройдёт мимо в свою каморку, расслышала звуки голосов и лёгкой музыки. Видимо, он включил телевизор или свой магнитофон. Прошло не меньше получаса, когда тишина, наконец, вновь расплылась по пустынным коридорам. А я не двинулась с места. План сработал идеально. Дуайт лежал на постели и не шевелился. Только грудь его бесшумно вздымалась. Пустая бутылка валялась на полу, стул был опрокинут, а связка ключей болталась на брелоке прямо из небольшого кармана. Я поморщилась, приблизилась к спящему мужчине и осторожно потянула за почерневшую цепочку. Ключи звонко зазвенели и покатились вниз, прямиком на пол, но я успела поймать брелок, схватила в кулак и застыла, уставившись на Дуайта. Но, нет, он не проснулся. Лишь приоткрыл рот, тихо засопев. Изо рта донёсся неприятный запах, показались кривые зубы, и я мигом выпрямилась, в отвращении отвернувшись. Почему-то сразу вспомнила, как Ниган, впервые увидев меня, прикоснулся большим пальцем к своим губам, и ехидным взглядом осмотрел с ног до головы... Я тряхнула головой, недоумевая, зачем вообще в разум закрадываются подобные мысли!.. В коридоре было тихо. Ни души. Только издалека раздавались приглушённые голоса. Мужчины обходили территорию. Остальные мирно отдыхали, засыпали в своих постелях. Не прошло и нескольких минут, а я уже медленно приоткрыла дверь, опасаясь шума, но неприятный скрип все равно заполнил пустое помещение. На какое-то мгновение пришлось невольно замереть, прислушиваясь к оглушающей тишине. Ни звука. Дуайт по-прежнему спал. Мой план успешно сработал, и он допил бутылку до конца, а вместе с тем и растворенную таблетку. Я вздохнула с долей облегчения, осознав, что Ниган выехал за ворота примерно час назад, и больше волноваться не о чем. И только потом, пропустив блеклый свет в грязную камеру, услышала, как Дэрил отполз к стене. Я уловила беглое движение, увидела босые ноги, перепачканные грязью и запекшейся кровью, осмотрела темно-бежевые штаны, также забрызганные темно-коричневыми подтеками, размазанными по грубой ткани. Лицо оказалось скрыто в темноте. Мне не удалось разглядеть ничего за густыми и грязными тёмными волосами, упавшими на лоб и щеки. Крепкие мужские руки были тесно прижаты к подогнутым коленям и стиснуты в замок. Немного потоптавшись на месте, я присела на корточки и опустила на пол тарелку с вареным картофелем и куском мяса. Он голодал, и явно был готов наброситься на еду, но ничего не сделал. Продолжал неподвижно сидеть, опустив голову. — Привет, Дэрил, — тихо прошептала я, дружелюбно улыбнувшись. — Меня зовут Василиса. Я уже приходила, помнишь? Он не отозвался. Ни единого звука не сорвалось с обкусанных губ. — Я друг, Дэрил... Но вместо ответа он лишь оттолкнул тарелку к моим ногам, чуть не развалив ужин на грязный пол. — Да, понимаю, тебе сложно поверить. Ты и слушать не хочешь, но я друг. Не переживай. И поешь немного. Для нашей затеи тебе понадобятся силы. Снова тишина. Разумеется, он не доверял. Да и как возможно поверить словам совсем незнакомой девчонки, будучи в плену у своего врага? — Ладно, — я вздохнула, прежде чем тихонько продолжить, — сразу расскажу, что виделась с Шейлин. — Расслышав эти слова, я заметила, как Дэрил непроизвольно дернул головой. — Она знает, где ты. У нас уговор. И я вытащу тебя отсюда. Тогда он впервые поднял голову и посмотрел на меня взглядом, переполненным злобой и ненавистью. Я сразу почувствовала холодок и жгучее недоверие. У Дэрила совсем не было повода слушать и внимать моим словам. Он вполне оправданно отказывался взаимодействовать. Но стоило только услышать ее имя, и мужской взгляд колко приковал меня к месту. Дэрил ничего не говорил, только смотрел. Но и этого оказалось достаточно, чтобы вполне явственно ощутить его презрение. — Поешь, — только и пробормотала я, снова протянув тарелку. И в тот самый момент Дэрил впервые заговорил: — Какого черта тебе надо? — голос его был хриплым и низким, совсем неприятным, предостерегающим. Но я не растерялась, быстро сообразив — вот он, шанс! — Я хочу помочь. — С какой стати? Он даже не взглянул на еду, угрюмо наблюдая исподлобья. Лицо побитое, глаза опухшие. Под правым глазом зиял неглубокий порез. Кровь запеклась, местами окропив редкие волоски на щеках и подбородке. По правде говоря, на нем и живого места не было. Весь в шрамах. — Ты ведь ездил домой, правда? — вскользь упомянула я, осведомленная недавними событиями. — Ниган намеренно давит на самые болезненные точки, пытается сломить тебя. — Мне похуй на все, что он делает, — грязно выругался Дэрил, все-таки бросив мимолетный взгляд на еду. Я внутренне подавила прилив едва пробившейся надежды, осторожно продолжив разговор: — Они отправят тебя в вольер к ходячим, если ты не сдашься и не признаешь Нигана своим лидером. Я знаю, о чем говорю. Поверь, у нас есть план. Мы выберемся отсюда. Оба. Но для этого нужно действовать сообща. — Откуда ты знаешь Шейлин? — почти грубо спросил он, но я не обратила внимания, порадовавшись возможности установить контакт и попытаться договориться. — Я потеряла все, Дэрил. Ниган, я ненавижу его всем сердцем и хочу, чтобы он страдал! — В этом я тебе не помощник. — Мы выберемся отсюда вместе. — С чего ты это взяла? Я замолчала, опустив тарелку на пол прямо у его ног. И правда, почему в моей груди ютилась настолько рьяная уверенность в успешном бегстве?.. Я столько месяцев мечтала о свободе. Хотела жить среди хороших людей! Обзавестись друзьями... Но с чего я взяла, что они захотят меня в ответ? Почему я уверовала в это? — Ниган насильно держит меня здесь. Больше я так не могу. Шейлин обещала решить вопрос с лидером общины. И если он согласится, мы с тобой покинем это место. — Так, ты, что, его трофей? — Дэрил сгорбился сильнее, внимательно наблюдая. — Сбежишь со мной, а потом Ниган заявится в Александрию и поубивает всех к чертовой матери?! Зачем ты вообще это затеяла, и приплела Шейлин! — Она пойдёт на все, чтобы ты вернулся домой. — Я привстала на ноги, вытащив записку из кармана. — А я знаю, на что иду, и готова ко всему. У вашей общины появилось много оружия и есть люди. Я вытащу нас обоих в обмен на спокойную жизнь в вашей общине и на голову Нигана. — Блеф. И это было все, что он ответил! Конечно, я не рассчитывала на сию минутное понимание и доверие, но все равно предполагала, что с упоминанием о Шейлин, Дэрил смягчится и пойдёт на контакт, попытается выслушать и согласится с моим планом. — Шейлин поверила. Она ждёт тебя домой. Разве ты этого не хочешь? — Она бы никогда не подставила себя под удар ради меня. Я сам просил об этом. — Ты считаешь, что они бросят тебя здесь? — удивилась я. — Ты же был там на днях, видел их лица. А Шейлин, от ее щек кровь отхлынула, когда я заговорила о тебе. Неужели ты не хочешь снова увидеться с ней, и оказаться дома? — Да какое тебе дело, м-м?! — встрепенулся Дэрил. — Я думала, что вам обоим это важно... — Слушай меня внимательно, — грубо продолжил пленник, и я поникла под его грозным взглядом, — если хоть волос упадёт с ее головы, или с чьей ещё из общины, ты станешь первой, кого я убью из всего вашего сброда. Дэрил говорил уверенно, и я не сомневалась в его словах. Но, тем не менее, сохраняла хладнокровие, попридержав туза в рукаве. — Договорились, ведь мне не о чем волноваться. Я действительно помогу вам. А вот это передали тебе. Я сунула клочок бумаги ему прямо в руки. Тарелку оставила на полу. — Шейлин ждёт тебя домой. Подумай над этим. Скоро мы с ней снова встретимся и обсудим наш план. Будь готов. Дэрил быстро прочитал послание и сжал листок в руке с такой силой, что костяшки пальцев побелели. В свете блеклого фонаря я не смогла рассмотреть мужское лицо, но заметила, как он отвернулся и прислонился лбом к холодной стене. Я мысленно подметила: ему отнюдь не все равно, а вслух добавила: — Совсем скоро я вернусь. Поешь. Тебе нужны силы. С этими словами, я вышла за дверь и, осторожно заперев замок, вернула ключи на прежнее место. Дуайт беззвучно спал навзничь, развалившись на застланной постели. Он ничего не слышал и ничего не заподозрил. Таблетки помогли. Уже у лестницы я обернулась и с улыбкой посмотрела на железные ворота. Предчувствие не обмануло. У меня все ещё был шанс заполучить долгожданную свободу. Оставалось лишь дождаться подходящего момента и разработать план.***
Святилище Февраль 2012 год
Мы не видели дорогу. Ни я, ни Ирма. Плотная ткань на глазах не позволяла разглядеть ничего дальше собственного носа. Едва уловимый свет проскальзывал сквозь небольшую щель чуть ниже глаз, и я тяжело дышала, замечая тени, да разглядывая собственные руки. Ирма сидела рядом. Я слышала, как она рыдала, а один из мужчин подтрунивал над ней, издевательски пародируя плач. И мое сердце неистово колосилось в груди, отбивало чечётку о рёбра, заставляло слезы наворачиваться на глазах. А они стекали медленно, иной раз застывали на подбородке. И я не могла сглотнуть. Страх сковывал тело, не позволял собраться с мыслями. Я только и думала о том, что с нами будет, куда едут машины, и чего хотят все эти ужасные люди... Хотя, нет, какой дурак не догадается!.. «О, мама... Мамочка, моя родная мама...» Огромные испуганные глаза, когда-то источавшие жизнь, любовь, ласку... Чертовы мрази, уроды, твари, паршивые ублюдки! Они не поскупились на эпитеты, столпившись у дома. Они выстрелили дважды. И оба раза в цель. Пули разорвали ее тело, застряли глубоко. Кровь оросила белоснежную кожу, омыла грудь, живот, ноги; пропитала платье насквозь. А потом мама упала. Так быстро!.. Я только успела рухнуть рядом, содрав обнаженные колени о гравий, но не почувствовала физической боли. Животный ужас захлестнул с головой, заставил протяжно закричать, в то время как мама из последних сил просила не сдаваться. Она умоляла, с отсутствующим взглядом, просила выжить. В пустоту шептала мое имя и взывала к богу. Но он не услышал. Чертов Иисус не то, что не спустился с неба, он плюнул в мою душу, наотмашь ударил по щеке, да с такой силой, что я едва не потеряла сознания от адской боли!.. — Пойдём, крошка, нам пора! — послышался тот самый насмешливый голос, и кто-то ущипнул меня за грудь, вытащив из машины. На улице было снежно и холодно. Тем вечером нашу общину застигли врасплох. Я не успела одеться. Мама тоже. Она умирала на окровавленном снегу, в одиночестве, когда эти мрази закрыли мне глаза и силком затащили в автомобиль. Следом послышались выстрелы. Они никого не оставили в живых. Только Ирму и меня. Самых молодых пощадили, а несчастных стариков забили до смерти!.. Забрали наши запасы и тёплые вещи, а потом, — я уже не видела, но слышала от одного из ублюдков, — подожгли дома и спалили наше небольшое поселение вместе с трупами. — Пожалуйста... — пробормотала я, но никто не слушал. — Что вы с нами сделаете?.. — Сейчас придёт он. Незнакомец стащил с моего лица повязку. — Кто?.. Я увидела Ирму — зареванную и испуганную. Белокурые завитки упали на высокий лоб, покрытый морщинками. Девушка рыдала, и лицо ее багровело с каждым вздохом. Наверное, она не видела меня, или просто не замечала. Затуманенный взгляд был устремлён куда-то вдаль. Он то застывал, то вновь метался. Первое время я боялась оторвать от неё глаза. Боялась, что Ирму уведут или изнасилуют прямо там, у огромных железных ворот. И только потом, когда мне заломили руки , силком подтолкнули к широкой лестнице, я будто отмерла и осмотрелась. Это был завод. Огромный и холодный, на вид жестокий и полуразрушенный. В окнах верхних этажей горел свет и виднелись тени, а вокруг собралось множество людей: женщины и мужчины, разодетые в кожаные куртки, плащи и утеплённые ветровки. Они стояли и смотрели прямо на меня, забитую и испуганную, продрогшую в одном легком домашнем платьице... мне зуб на зуб не попадал от холода и страха. Жуткая дрожь пронизывала тело. И когда послышался первый свист, мои ноги уже мало подчинялись телу. Ниган. Впервые мы столкнулись тёмной ночью в феврале 2012 года. Мне только исполнилось семнадцать. И я была слаба, глупа, зависима... Тогда он забросил биту на плечо, прикоснулся большим пальцем к своим губам, придирчиво изучая взглядом с головы до пят. Наверное, я выглядела слишком жалкой и бледной. Он усмехнулся, громко подметив: — Неплохо, ребята. Эта очень даже ничего! Ниган пристально разглядывал меня. Долго. На Ирму он так не смотрел. А потом одним кивком заставил двух мужеподобных женщин почти на руках донести меня до небольшой, но тёплой спальни. Затем была горячая ванна, чистая одежда, притворные улыбки и вкусная еда. Я ни в чем не нуждалась. Жила отдельно и почти не виделась с Ирмой. Первое время боялась каждого звука и рыдала ночи напролёт. Полумертвое бледное лицо матери постоянно всплывало перед глазами. — Ну, тише, девочка, — мягко успокаивал Ниган. А я лежала на боку, закусывая пальцы до глубокой боли. Боялась пошевелится, опасаясь, как бы он не принудил к близости. В конце концов я замечала этот взгляд — оценивающий и пронизывающий, каждый раз задаваясь только одним вопросом: «почему я?» Но Ниган никогда не отвечал. Он проявлял заботу. Да, так оно и было. Ниган приходил и успокаивал. Даже принёс таблетки. Позволил доктору осмотреть меня, выделил снотворное. Немного полегчало. Но лишь до поры до времени. — Я наказал их за невежество и жестокость, — однажды поделился Ниган, присев на край постели. Для него это стало вроде ритуала. Каждый вечер заходить в спальню и разговаривать. Но не со мной. Я почти всегда молчала. — Теперь они гуляют там, в вольере. Хочешь посмотреть? — Это ничего не изменит... — Твоя мать, наверное, была красивой женщиной. А ты... — Ниган вздохнул. Я отчётливо услышала его дыхание. — Ты мне напоминаешь одного человека. — Кого? Внезапно мне стало интересно. Ему удалось заинтриговать. Вот только ответа не последовало. Ниган быстро встал и вышел за дверь. Исчез молниеносно, как и появился. Ну а я осталась лежать на скомканной постели, почти без чувств проваливаясь в сон благодаря чудотворным таблеткам. И первое время это напоминало какую-то чёртову эйфорию. Раньше я никогда не принимала наркотики и не пила алкоголь, но отчего-то казалось, словно это лекарство поглощало боль и страхи, точно как и взрослые «пилюли». Однажды я спросила об этом у доктора, и он лишь подтвердил догадки. Так оно и было. Сонные таблетки не только помогали запросто уснуть, но и пробуждали в подсознании странные картинки, то и дело проносившиеся перед глазами. Не помню как, но одним вечером я отказалась от них. Прошло примерно полгода, наступила первая осень в Святилище. Она привнесла в мою жизнь совсем иные краски, дополнив радужные дни горестным финалом. Мы с Ирмой снова начали общаться. В отличие от меня, девушка довольно быстро приняла свою участь и прижилась среди «себе подобных». С большим энтузиазмом эта белокурая девчонка принялась исследовать Спасителей, совать свой аккуратный нос во все щели, изучая стрельбу, оружие и подражая Аррат и остальным бойким женщинам Святилища. По неведомым причинам, Ниган позволял ей все то, что было запрещено мне. Нет, я не возражала. Но тайком выбиралась к амбару, туда, где жили простые люди и целые семьи. Там, среди простых мужчин и женщин, детей и стариков, я чувствовала себя свободно. Они много работали, пахали землю, выращивали урожай, ловили диких животных. И все, только бы прокормить Нигана и его злосчастную банду. В обмен на мнимую защиту, они примыкали к Спасителям, а в замен не получали ничего, кроме высоких стен и изоляции. — По крайней мере, здесь нет зомбяков, — подметил Ларри. А я вскрикнула от неожиданности. Так мы познакомились. Ларри Полсон — сын одного из рабочих. Весь в грязи — одежда и руки. Прямиком с работы. Он услышал, как я спросила у старушки: «Почему вам это нравится, жить в плену? Это ведь не свобода». — Да, но это почти рабство. Я была настроена решительно отстаивать свою точку зрения. Но, как в скоре выяснилось, в этом не было нужды. Ларри довольно быстро понял. И мы подружились. — У моих сестёр есть крыша над головой и защита. Все мы — Ниган. Но не каждому везёт, как тебе, верно? Тогда я рассердилась. Ох уж эти недвусмысленные намеки!.. Я не была такой, как Ниган. Никогда. И в глубине души ненавидела. Нет, меня не прочили в жены. Да я бы не пошла. Ни за что! Тем более когда он... Мы с Ларри подружились. Мы хорошо поладили и неплохо общались. Мне нравилось болтать с ним, понемногу забывая о безрадужных реалиях. И одинаковые блеклые дни становились ярче и приятнее в его компании. Я незаметно пробиралась на рынок, выбегала к задним воротам и прогуливалась неподалёку от высокого забора. Ларри научил ставить силки, ловить белок, потрошить их, а, самое главное, он показал, как легко расправляться с мертвецами. Я многому научилась у своего новоиспечённого друга. И вместе мы скоротали не один месяц, вплоть до самого рождества, вплоть до первого поцелуя, вплоть до первого чувства... Раньше, давно, в прежней нормальной жизни, ещё в России, до стремительного бегства от тирана-отца, у меня был мальчик. Точнее, мы даже не встречались, но очень нравились друг другу. И вот, однажды отец заметил нас вместе и психанул. Он тряс меня над полом минут десять, обзывая последними словами, в том числе и шлюхой. Он твердил, что никто не прикоснется ко мне, кроме него. Омерзительное чувство пробирало каждую клеточку тела. Я боялась родного отца больше, чем Спасителей, бросивших в машину и доставивших в Святилище; больше, чем Нигана, заинтригованно рассматривавшего мои обнаженные ноги. Я страшилась своего отца, приговаривая: «папочка, пожалуйста, не надо, ты делаешь больно». Но ему было плевать! Ему нравилось калечить мое тело, истязать психику... — Ты очень красивая, Лисса, — прошептал Ларри, когда мы в сумерках возвращались с добычей прямо по сугробам. — А ты очень смекалистый и ловкий, — с улыбкой отозвалась я, почувствовав его ладонь на своей руке, — а ещё ты очень заботливый. Печёшься о сестрах и отце. — И о тебе. Он остановился у забора и посмотрел на меня настолько глубоким и нежным взглядом... Я никогда не видела, чтобы кто-то так жаждал побыть со мной хотя бы самое мгновение. И это открытие так поразило, так вдохновило!.. У меня голову снесло от осознания — мы вместе. Я не одна. И Ниган, Спасители, отец. Все на свете стало бессмысленным! Ибо я почувствовала, хотя бы на долю секунды поняла, что не одинока. Во истину немыслимые чувства! Я была так счастлива. И эта радость напрочь застлала глаза. Первая влюбленность в мои почти восемнадцать лет... — Пообещай, что не забудешь обо мне, — попросил Ларри накануне одного из самых страшных дней в жизни. — Ты же будешь рядом? Не позволишь этому случиться?.. Он не ответил. Как и не успел сказать о своей любви. Но я знала. Всегда чувствовала и догадывалась: мы полюбили друга друга. И с каждым поцелуем, взглядом и объятием это чувство поглощало, уводило за собой! И я потерялась, утратила бдительность, сама впустила беду в наш маленький мирок. Ирма. Она увидела нас вместе и рассказала Нигану. А он, прямо на глазах, посреди ночи, показал, как расправляется с предателями. Он вытащил из постели, сонную и полуголую, в одной майке и трусах, босиком в мороз затащил на третий этаж и поставил у окна. Ниган заставил смотреть, наблюдать сквозь слезы и дикий ужас за тем, как Ларри сначала избили, а потом и вовсе бросили на растерзание мертвецам в тот самый вольер. Кровь, так много крови!.. И ненависти. Я презирала Нигана, но в ту ночь мысленно поклялась снести ему голову, вытащить сердце и заставить сожрать, проглотить целиком! Ярость одолела разум. И я кричала, что было сил, колотила его руками, в то время, как Ниган волоком тащил обратно в комнату. Там он бросил на кровать, захлопнул дверь и, стащив с себя косуху, тяжело дыша выпрямился прямо надо мной. Он выглядел суровым: лицо гладко выбрито, морщины на переносице и лбу, глаза распахнуты, а в них столько гнева и... отчаяния?.. Я дар речи потеряла, мысленно подготовившись к насилию. Только что он убил Ларри. Мой Ларри был мертв! — Ты принадлежишь мне, Василиса, — грубо предупредил Ниган. — Как и все они. Все те женщины. Все вы — мои. А я не терплю предателей. — Так давай, убей меня! Или изнасилуй! Ты же этого хочешь, да?! Я кричала, что было мочи, впиваясь ногтями в белую простыню и промятый матрас. — Да... — протянул он, и внезапно лицо его осунулось, — хочу, но не сейчас, и не так. — Что?.. — Я с отвращением уставилась на своего похитителя. — Ты так на неё похожа... — снова упомянул он. — Не понимаю, как такое возможно. — Какого черта? — выпалила я, подскочив с кровати. — Почему ты уходишь?! Ниган не ответил. В его глазах отразилась настолько выраженная грусть, будто бы я заведомо предала, за спиной провернула нечто ужасное! То, о чем и пожалела, ведь Ларри погиб только по моей вине!.. Мой милый друг. Мой Ларри... — Ты убил его! — заорала я в спину, когда Ниган уже вышел за дверь. — Ненавижу! Ненавижу тебя! Осознав, что он не слушает, я схватила чёрную косуху с пола и, взявшись за ножницы, что было сил пронзила толстую кожу. Не заметила, как поранила руку. Кровь оросила запястья и ноги, перепачкала белье, а я все никак не могла остановиться. Била, что было мочи! Отчаянно и рьяно, с громкими воплями, пока силы не иссякли и слез не осталось. Отбросив косуху на пол, я медленно подошла к окну и, с душераздирающей болью, прикрыла тяжёлые пыльные шторы. На этом все было кончено. Моя влюбленность умерла, будто сорванный бутон, так и не распустившись. Чувства застыли, а окровавленные руки медленно опустились к бёдрам. Тогда я ненавидела себя куда сильнее, чем Нигана или Ирму, от которой тоже больше не было вестей. Однажды кто-то обмолвился, что ее сильно наказали, отправили на рынок и оставили там, среди обычных бродяг; там, где осталась семья Ларри. Ниган ненавидел предателей. И наказал троих по своему уставу, по своему хотению, в том числе и меня. — У тебя последний шанс, — угрюмо поведал он, по традиции заглянув в комнату поздним вечером, прямо перед тем, как пойти и трахнуть одну из жён, возможно Шерри. — Если оплошаешь, подведёшь меня, Василиса, я буду вынужден прилюдно принудить тебя прямо сейчас. Ты станешь одной из них. И тогда я напрочь загублю в себе человека. Не заставляй меня. Не стоит. С этими словами, Ниган зашагал прочь, предзнаменовав последний год никчёмной жизни в Святилище. Уже тогда я поняла, выход есть. Он где-то рядом. Но не могла же я уйти в пустоту? Не могла выжить в лесу... Нужна была община, дом, место. Всего одно надежное поселение. То самое спасение. О боже, ведь я была так одинока и сильно нуждалась в друзьях...***
18 марта Святилище
Несмотря на уговоры, Дэрил так и не притронулся к еде. Спустя час я вернулась и забрала тарелку. На этот раз он не заговорил. Только хмуро приоткрыл глаза, а потом и вовсе отвернулся к грязной стене, напрочь проигнорировав все мои старания. А я не знала, что и думать. Растерянная и озадаченная столь однобоким поведением, той ночью я так долго не могла уснуть!.. С виду Дэрил выглядел вполне вменяемым и рассудительным, но в итоге нам так и не удалось договориться! Он отчаянно отмалчивался, даже когда я приносила ужин каждый вечер следующие два дня, ни звука не слетало с его обветренных губ. А время не стояло на месте. Приблизился день третьей встречи с Шейлин. И накануне я решила поделиться этим с Дэрилом, попытаться вновь поговорить, как в первый раз, но Дуайт так и не появился в своей комнате, по видимому разделив постель с Шерри. Запретный плод всегда был сладок. Особенно для этих двоих. Как жаль, что Ниган не прознал об этом!.. Я, конечно, могла бы рассказать, вот только как же объяснить свои ночные вылазки по запретным коридорам?.. Да и осталась всего одна таблетка, рассчитанная всего на два раза: объяснение плана и утренний побег. Мысленно я радовалась и жаждала заветный день, отсчитывая не только часы, но и минуты. А разумом понимала — Дэрил не готов. Нам не удалось установить контакт. Нет, он мало разговаривал. Одной ночью, когда я вновь пробралась в камеру, он даже не удивился. Не проявил совершенно никаких эмоций. Уселся у стены. Все как обычно. И уставился на меня пытливым взглядом. — Это тебе, — спокойно сообщила я, протянув очередной клочок бумаги, — послание от Шейлин. — Ясно. — Дэрил выхватил листок, прочитал и тихо хмыкнул. — Ничего удивительного. Я улыбнулась, ознакомившись с запиской заранее. Шейлин внимательно выслушала мой рассказ о неразговорчивости Дэрила, а потом старательно вывела всего одно предложение: «Доверься ей, у нас нет другого выхода». — Она не сдастся, Рик, кстати, тоже, — мимолетно подметила я, — мы договорились. Александрия примет меня. — Вместе с гневом чертового миссии, — пробурчал Дэрил, угрюмо смяв листок. — И какой же план? — Они поехали на встречу с другом. Решающий разговор состоится через два дня. Тогда я приду в последний раз. Расскажу наш план. И ты должен будешь прислушаться. Сделать все так, как я скажу. Дэрил усмехнулся, и в полумраке я различила совсем свежие кровоподтеки на его лице. — Тебя опять отправили в загон? Он промолчал. — Дэрил, почему ты не отвечаешь? — я попыталась достучаться. — Мы с тобой в одной упряжке. И делить нам нечего. Я твой друг. — Нет, ошибаешься, ты заноза и проблема. — Почему? — Я вопрошающие уставилась на него, усевшись рядом и сунув еду прямо в руки. — Неужели ты считаешь, что меня подослали? — Нет, но ты могла бы просто открыть дверь. Я бы вышел. Никто не заметит. Зачем затевать общий побег и приводить Нигана к воротам Александрии? По какой причине ты жаждешь этого? — Тебе не выбраться одному. — Неужели? — он говорил уверенно, без толики сомнений, словно изучил местность и точно знал, куда бежать. — Послушай, — я снова попыталась договориться, — ты ведь за неё боишься, верно? Я слышала, как Дуайт заговаривал о Шейлин. Да и Шерри заикалась ненароком. Это ведь Шейлин ранила ее тогда у домика в лесу, правда? Дэрил молча продолжал смотреть на меня: — Ниган же не спроста притащил сюда. Он разглядел в тебе скрытые возможности, упорство и выдержку. Ты умеешь постоять за себя, но не перед толпой вооружённых головорезов. Этого никто не сможет. Тебе страшно за Шейлин и за родных. Ты считаешь меня триггером, спусковым крючком для Ниган, и, знаешь, ты прав. Так оно и есть. Но я не знаю, почему. Что он во мне видит? Дочь или будущую жену, ни чем не отличающуюся от шлюхи... Это не просто, жить здесь в заточении. И я понимаю твои чувства. Ты растерян. Не доверяешь мне. И все время молчишь. Почти всегда игнорируешь все мои попытки. Почему?! Я не выдержала и выпалила все как на духу, воззрившись на мужчину. А он, едва вздохнув, спокойно спросил: — Так, значит, посвятишь в ваш план через несколько дней? Это выглядело, как издевка. В ответ на все мои просьбы, он лишь вновь поинтересовался нашим планом. — Знаешь, а ведь я видела все эти шрамы на твоём теле, когда Ниган привёз тебя и раздел, швырнул эту самую одежду. Чьих это рук дело? Вопреки его возможным ожиданиям, я не стала отмалчиваться. — Это тебя не касается, — угрюмо пробурчал он. — Ты немного напоминаешь меня. Я тоже испытывала нечто подобное... — Плевать. Вытащи отсюда, раз уж уговор в силе, и мы найдём тебе новый дом. — Нет, — я отрицательно качнула головой, — я буду жить в Александрии. — С чего бы это? — Дэрил вновь нахмурился. — Наблюдая за тем, как вы печётесь друг о друге, я невольно вспоминаю свою маму. И как мы сбежали из России от тирана отца. А потом мама умерла. Я потеряла ее и оказалась здесь... Люди Нигана убили ее на моих глазах. Они... — я запнулась. — Я ни с кем раньше вслух не говорила об этом. — И что же вдруг сподвигло на откровения? — Твои люди, — честно призналась я, потупив взгляд на свои ладони, — они преданы до гробовой доски. Никогда раньше не встречала такой сплочённой общины. А ведь вы даже не родственники. — Я вздохнула. — Особенно Шейлин. То, как она волнуется, старается помочь... Ты должен понимать, насколько это важно, когда есть человек, который так сильно заботится о тебе... — Не твоё дело, кто и как заботится обо мне, девочка, — перебил Дэрил, удерживая тарелку с едой в руках. — Конечно, ты прав, но я хочу стать частью вашего мира. — Это исключено. Ты не будешь жить в Александрии. Иначе Ниган сживет всех моих друзей и родных со свету. Я-то буду защищать дом ценой всего, даже собственной жизни, но за тебя драться не готов. — Ты не понимаешь, это мое главное условие. И Рик согласен. Не думай, Дэрил, что я делаю все это лишь по доброте душевной. Внезапно мои чувства оказались немыслимым образом задеты. Никогда прежде я не обнажала свои эмоции, не заговаривала о воспоминаниях. Но и ему это не было нужно. Мы все заботились только о себе, по крайней мере в этом проклятом месте. — Я и не сомневался. Вот только не забывай о чем я тебя предупредил, — твёрдо напомнил он. — Если Шейлин или Рик, да кто угодно, пострадают по твоей вине, я незамедлительно лично отправлю тебя в Святилище. Не важно, что ты пережила. Не важно, что думает Шейлин. На данный момент ты прямая угроза. Моя семья в опасности из-за тебя. — Если Ниган найдёт меня, он и тебя убьёт. — Смерти я не боюсь. — Тогда в чем же заключается твой главный страх? Мы посмотрели друг на друга. — Клетки. Сидеть здесь, как псу на привязи невыносимо. Особенно, когда родные люди в опасности. Поверь, у меня большая семья, но я бы никогда не попросил никого из них жертвовать собой ради моего спасения. Я знала, он не лжёт. Наверное, Дэрил и не умел толком выражать свои мысли, особенно перед посторонними людьми. А я была чужой. Он доверился ее словам. Принял наш побег, как данность только потому, что Шейлин и Рик одобрили ещё сырой и не до конца продуманный план. Иначе бы он никогда не больше не заговорил со мной. — Ешь, ладно? — тихо попросила я, как никогда прежде ощутив себя до боли одинокой. У меня ведь не было такой семьи. У меня совсем никого не было. — Я не причиню вреда твоим близким. Найду свой угол. И когда это произойдёт, вы все будите в безопасности. Той тёплой ночью мы больше не говорили. Я молча наблюдала, как Дэрил голыми руками с жадностью поедает куски мяса, облизывая каждый палец. Он тоже не проронил ни слова, хотя, наверняка ему было что сказать. А я и не настаивала. Наша рьяная беседа привела к вполне осознанной мысли о собственном бессилии. И теперь я ощущала это куда отчётливее, нежели ещё несколько часов назад. Дэрил оказался прав. Я действительно была угрозой. Одинокой никому не нужной девчонкой, готовой вытащить его на волю, прихватив следом невидимый багаж неминуемой расплаты. Однажды Ниган обмолвился, будто бы я напоминаю ему одного близкого человека из далёкого прошлого. Поэтому меня не трогали, поэтому я до сих пор была жива. Он уверовал в своё могущество, тем самым заперев нас всех в «золотой клетке». Иногда казалось, словно Ниган знает о моих ночных прогулках, о встречах с Александрийцами, но по неведомой причине сохраняет молчание!.. А затем я вспоминала его предупреждение. Он бы точно проучил за предательство. Нет, я бы не выжила. И он точно ни о чем не знал. Пока.