prophecy on his sleeve

Последующие несколько дней для Драко прошли словно в трансе. Медленно текли занятия, на которых Малфой словно и не присутствовал, между и Панси и Блейзом происходили какие-то разговоры, в которых он будто и не участвовал, да и в целом жизнь текла в обход юного волшебника, скрываясь за полотном его тяжелых мыслей. И, естественно, виновником его мыслей был Поттер, изъявивший желание говорить с бухты барахты, не принимая отказов, давя на самые больные точки, сам того и не зная. Бесило ли это Драко? Естественно. Хотя, раздражала его не сколько эта геройская наивность Поттера, сколько то, что он сам не ушел оттуда сразу же, даже не слушая слезливые рассказы гриффиндорца о смерти. Но мало того, юноша даже согласился на еще один разговор со своим заклятым соперником, так как тот внял его постоянному “я устал” и предложил собраться там же в другой день. И, естественно, Малфой и не думал туда приходить. Надо ему еще слушать, как Поттер изливает ему душу под завывания призрака-истерички. У него есть куда более важные дела: он, как-никак, староста, да и тренировки с Панси и Блейзом никто не отменял. Так что Поттер, справедливо, может ждать его хоть целую вечность, пока надпись на запястье не истрется. Но день, на который был назначен разговор, начинался не то, чтобы по плану: метка вновь сообщала о не пойми каком разговоре, и Драко искренне надеялся, что это лишь очередная игра пророчеств, которые зачастую фокусируются на совершенно бесполезных вещах. И, казалось бы, Малфою ничего не стоит отогнать одну навязчивую мысль, но та прилипла к нему намертво. Он не понимал, что вообще могло бы заставить его таки явиться в туалет Плаксы Миртл и добровольно провести с Поттером несколько минут своего времени, даже несмотря на их особую связь, о которой известно лишь Драко. Для этого обязательно необходимо чему-то произойти и, увы, его ситуация навряд ли может позволить случиться чему-то хорошему. К моменту, когда слизеринское трио спустилось к завтраку, юноша все еще пропадал в своих мыслях, стараясь придумать с десяток различных вариантов того, что может произойти. Неужели кто-то из детей пожирателей подслушал их разговор в поезде? Или, может, среди старших курсов есть хороший легилимент, который умудрился пробраться в голову Драко, оставшись незамеченным? И что он будет делать, в таком случае? Попытается убить его? Но при чем тут тогда Поттер? Не пойдет же к нему, в самом деле, Малфой просить помощи или, не дай Бог, защиты. А может, гриффиндорец сам решит его прикончить? Слишком много вопросов рождалось из-за одной короткой надписи. — Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? — пробурчала Панси, пихая Драко в бок. — Ты спал вообще? Потому что выглядишь, будто не спал и часу. Юноша потер глаза, стараясь вернуться в реальность. Большой зал, завтрак, пустая тарелка и Поттер, сидящий через несколько столов напротив. — Я...спал, да. Ночью, не сейчас, — помотал головой он, прогоняя последние остатки задумчивости. — О чем ты говорила? Панси подняла бровь, будто оценивая правдивость слов Драко, пододвинула к нему тарелку с отбивными и, прокашлявшись, заговорила вновь. — Амбридж просила составить список всех тех, кто чем-то занимается после занятий. Ну, знаешь, квиддич, клуб игры в плюй-камни… Тебе не кажется, что она начинает что-то подозревать? Панси произнесла это как можно спокойнее, но рука ее нервно сжалась на вилке. Сидящий рядом Блейз лишь прыснул. — Ты думаешь, она за своей важностью и втюхиванием идей Министерства обращает внимание на такие мелочи? Я вот нет. Удивляюсь, как она еще не споткнулась на лестнице, а то так нос задирает, что наверняка пола не видит, — вполголоса произнес Забини, кажется, имевший некие личные счеты с правилом “никаких поцелуев в коридорах”. — Я бы не советовал ее тебе недооценивать, Блейз. Такие люди, как она, обычно не замечают ничего на своем пути. Буквально способны на все ради высшей цели или предмета обожания. А у нее, кажется, — Малфой посмотрел на преподавательский стол, — есть и то, и то. — Да все равно, мне это не мешает ей желать упасть с лестницы. Может, хоть меньше шума от нее будет. — Ты всегда можешь спросить у своей матери, как это провернуть, чтобы на тебя не подумали. Она-то в этом специалист, — Драко потянулся, зевая, под гогот Забини, загрохотавший над слизеринским столом. Но тому даже не дали толком успокоиться, ибо со спины, прямо под ребра, оба юноши получили тычок довольно острым ногтем. — Пошли уже, шутники, — смотря сверху вниз на друзей произнесла Панси. — Снейп не оценит, если вы скажете, что опоздали из-за того, что вы собирались написать мадам Забини, чтобы посоветоваться насчет убийства. Спускаясь в подземелья, Драко почувствовал даже некую бодрость, с которой он попрощался на несколько последних дней. Его друзья рядом, Амбридж пока им еще не помеха, хоть и доставляет некие неудобства, Темный Лорд еще пока где-то далеко, да даже Снейп не казался таким уж угрюмым зельеваром, имеющим теплоту в сердце, казалось, только к кишкам тролля да слизеринцам. Наконец-то жизнь вновь обрела некие краски, делающие ее сносной. Но оказавшись у кабинета зельеварения, цвет ее сузился до оттенка бургунди, коими подбиты мантии ненавистного Малфою факультета. Ведь именно сейчас, так не вовремя, у них парное занятие с львиным факультетом, на котором обязательно будет святой Поттер, который все не давал Драко покоя, даже не находясь с ним рядом. Он старался не смотреть на появившуюся вскоре рыжую макушку, которая была маяком, обозначающим шрамоголового, ошивающегося неподалеку. Даже когда Снейп, словно огромная летучая мышь, открыл перед ними дверь, Малфой, не думая, занял один из передних столов, рядом с которыми точно не сядет ни один из гриффиндорских профанов. Он быстро достал свои свитки и учебники, аккуратно сложив их на край стола, и опустился на стул, изображая самого прилежного ученика на свете, чем вызвал недоумение в глазах своих друзей: обычно, Драко вальяжно заходил в аудиторию и курсировал к передним столам с видом полнейшего превосходства. Сегодня же, вкупе с сонным видом, он и действовал как-то нервно и резко, стараясь даже голову не поворачивать в сторону львиных неудачников. Даже Снейп окинул своего подопечного вопросительным взглядом, пока проходил мимо рядов к темной доске на которой, по взмаху палочки, проявился рецепт Умиротворяющего бальзама. Класс наполнился спешащим скрипом пера по пергаменту. Каждый старался успеть записать весь рецепт до последнего слова, не упустив ни одной детали, которая потом, наверняка, приведет к фатальным последствиям. Но Драко никак не мог сосредоточится на, казалось бы, таком простом занятии. Ему то и дело казалось, что в его спину кто-то смотрит. Кто-то, на чьей голове красуется уж очень узнаваемый шрам. Но, правда, каждый раз, то и делая, что резко поворачиваясь, он замечал, как Поттер записывает рецепт, закусив губу. И так постоянно: Драко оборачивается, чувствуя резкий дискомфорт в спине, что не могло его не злить, ведь время уходит, а очкарик мирно себе пишет рецепт, словно вовсе не играет с ним в гляделки. — Время вышло, — гнусаво пробормотал Снейп, косясь на Малфоя, едва успевшего записать первые пару пунктов. — Приступайте к приготовлению. Юноша даже не понял, что произошло: казалось, занятие только началось, он только-только поднял перо, только начал скрести по неровной поверхности бумаги, а теперь его сердце едва бьется в неожиданно затихшем классе. Он успел записать, может, чуть больше половины рецептуры, но этого точно не хватит, чтобы не опозориться перед Снейпом и впервые вместо похвалы получить колкость прямо под ребра. Драко оставалось лишь только надеяться на то, что кто-то из львятника завалит зелье первым. Но все пошло не так с самого начала, словно сама судьба решила проучить юношу за непонятные никому грехи: лишь подойдя к шкафам с ингридиентами он уронил банку с толченым лунным камнем, который не рассыпался по всему кабинету только благодаря рефлексам ловца, а после и вовсе забыл деревянную лопатку для помешивания, когда уже свалил все необходимые ингредиенты в кипящий котел. Зелье было испорчено буквально в самом начале его приготовления, но Драко все равно продолжал бороться, пытаясь то незаметно подглядеть рецепт у Панси, которая отдала ему свой пергамент, ошарашенно смотря на потерянного и растрепанного друга, то исправить зелье, следуя собственным инстинктам, которые его не раз спасали. Но, увы: к концу занятия бальзам намертво прилип к стенкам котла, даря юному Малфою заместо умиротворения лишь вспотевший затылок и ощущение стыда. Конечно, его порадовал взорвавшийся котел на стороне Гриффиндора, но он был едва ли не вторым с конца по лузерству в тот день. — Слушай, если это из-за Амбридж, то я могу сама все документы собрать. А то ты настолько… — прощебетала Панси, собираясь. — Замолчи. Все в порядке. Ничего не случилось, — Драко плоско ответил, стараясь как можно быстрее покинуть место своего позора. Но не тут-то было. — Мистер Малфой, задержитесь на пару минут, — произнес Снейп будто прямо над ухом юноши, заставив того покрыться мурашками. Он надеялся, что декан его факультета просто забудет эту небольшую оплошность, но, увы. Разговора было не избежать. — Да, конечно, профессор, — Драко остановился на месте, смотря, как его друзья выходят в дверной проем, показывая, что будут за него молиться. Юноша не впервые оставался с деканом Слизерина один на один. Правда, чаще это были либо предупреждения о том, что Поттер не стоит исключения из Хогвартса, или обсуждения каких-то дел Люциуса, в которых почему-то участвовал Снейп, но сейчас Драко впервые почувствовал, что его живот сводит в ожидании позора. — Присаживайтесь, — мужчина встал рядом с одной из парт. Юноша послушно сел на стул, пытаясь всмотреться в черты лица преподавателя, которые за все пять лет в школе показывали только различные степени презрения. — Как ваши дела? Все в порядке? Сегодня вы были...довольно рассеяны, — монотонно произнес он, заглянув в котел, в котором печальной массой лежал бальзам. Драко невольно сжался, наблюдая за тем, как его преподаватель впервые за долгие годы напоминает ему об его небольшом фиаско, который обычно сходил ему с рук. Он набрал в легкие побольше воздуха, удобно устроился на скамье, стараясь не показывать собственного стыда и поднял взгляд на Снейпа, глядя прямиком в его болотистые глаза. — Да, все нормально, сэр. Просто не выспался. Знаете ли, домашнее задание Амбридж, вкупе с обязанностями старосты не влияют благотворно на качество сна. Профессор на секунду отвел взгляд с Драко, обдумывая ответ, но после вернулся к нему, задрав крючковатый нос. Юноша же на скамье только сжался, замечая сходство с собственным отцом: словно юный Северус перенял эту привычку у Люциуса, точно так же, как впоследствии это сделает сам Драко. — Вы были выбраны старостой за неординарные заслуги, мистер Малфой. Поэтому, я надеюсь, что в следующий раз я не увижу результатов ваших оплошностей в своем котле, — медленно процедил Снейп, не отрывая взгляда от юноши. — Как дела у вас дома? Драко напрягся от неожиданной смены темы. Естественно, это было не просто так: возможно, профессор что-то знал или, как минимум, подозревал. Юноша горделиво выпрямил спину и постарался воссоздать на лице выражение превосходства: то самое, что являлось чуть ли не визитной карточкой Малфоев сквозь года. — Все замечательно. Мать счастливо занимается садом, дела отца идут в гору… но вы в этом, в любом случае, осведомлены куда лучше меня, не так ли? — юный слизеринец усмехнулся, наблюдая за тем, как на маску безразличного пренебрежения находит тонкая вуаль удивления, которую едва можно заметить. — Конечно. Но я хотел узнать, как вы относитесь к происходящему, — процедил Снейп, буквально прожигая взглядом юношу, что замер на скамье. Снейп — один из самых близких приспешников Темного Лорда. Хороший легилимент, способный проникнуть в его голову на раз-два, да и просто умный мужчина, который наверняка способен увидеть в напускной крутости и безразличии Драко неверность и предательство, что должны быть сокрыты до самой развязки. Юноша тяжело вздохнул, не отрывая взгляд от громадной фигуры в черном балахоне и, облизав губы, ответил как можно непринужденнее. — Хорошо, естественно. Наконец-то все, о чем мечтал отец, о чем мечтал я, становится явью. Да и разве можно относится к этому как-то иначе? Конечно, если ты не гнусная грязнокровка, — губы Драко растянулись в неуверенной улыбке на которую Снейп лишь кивнул. По его эмоциям, как обычно, нельзя было ничего понять. — Теперь я могу идти? Не думаю, что Амбридж будет хоть сколько-нибудь рада, если узнает, что вы меня задержали. Мужчина сложил перед собой руки в замок и, не мигая, ответил: — Да. Кажется, Малфой впервые убегал из подземелий на поверхность так быстро. В его голове метались множество мыслей, которые он едва-едва мог уложить после собственных раздумий насчет разговора с Поттером: предположения о том, что Снейп знает о предательстве Драко, опасения, что вскоре об этом узнает Темный Лорд, который не оставит ни от него, ни от его друзей и живого места, сделав их безвольными марионетками под Империусом. Времени до следующего занятия оставалось совсем немного: казалось, время в подземельях бежало куда быстрее, чем на поверхности. Благо, у Драко должна была начаться травология, а мягкосердечная Спраут никогда не отчитывала опоздавших учеников, лишь иногда смиряя их недовольным взглядом, который длился не больше секунды, после чего она вновь вдохновленно возвращалась к своим растениям. Но повод спешить у учеников был. И этим поводом была вновь Долорес Амбридж. Ее беспокойной душе, что питалась похвалой от Министерства, не хватало деятельности в Школе Чародейства и Волшебства, поэтому она не придумала ничего лучше, чем затеять инспекцию преподавательского состава, приходя к каждому из них на урок и задавая совершенно ниочемные вопросы. Драко до сих пор с содроганием вспоминает, как та пыталась инспектировать профессора Древних Рун, задавая порой вопросы связанные больше с приготовлением завтрака, чем со школой. Хотя, признаться честно, юноша был бы искренне рад, если бы Амбридж проинспектировала этого невежу Хагрида и отправила его на законное место необразованного лесника, потому что до звания преподавателя тому надо было хотя бы изучить педагогическую этику и закончить чертову школу. С остальными же учителями, какими бы они не были недалекими старцами, Малфой не имел никаких крупных ссор. Да и Амбридж бесила его куда больше, чем даже Синистра в моменты, когда заставляла драить с Поттером наедине телескопы. Но, естественно, как на зло, именно в тот день, когда Снейп решил задержать Драко в своем кабинете, намекнув о всевидящих очах Того-Кого-Нельзя-Называть, Амбридж явилась к Спраут. — Вы считаете целесообразным изучать такое опасное растение, как Зубастая Герань на уроках? Вам не кажется, что это лишний цветок в программе? Навряд ли дети в будущем столкнутся с таким. Министерство обеспечит им спокойную жизнь без необходимости, — она с отвращением посмотрела на бутон, щелкнувший своими огромными зубами, — работать с этим. Профессор травологии, будучи обычно спокойной, даже излишне мирной, женщиной, не терпела лишь одного: пренебрежения к растениям. Однажды Драко с компанией получили от нее небольшое наказание за то, что они закрыли в банке прыгающую поганку и та билась об крышку под их громкий смех. Но их она тогда простила и то, лишь только потому, что они дети. А вот Амбридж ребенком не была да и похоже, она и так попортила всем преподавателям много крови. Оттого женщина, вся красная и хмурая от недовольства, старалась кое-как подбирать слова. — Если высокопоставленные чиновники, — Спраут смерила сомневающимся взглядом Амбридж, — считают, что это излишне, то так тому и быть. Пока же, я думаю, что детям стоит ознакомиться со всем разнообразием флоры, которую только можно представить. А теперь, простите, но мне пора начинать занятие. Женщина улыбнулась, поворачиваясь в класс, так и не заметив, что Драко опоздал. Амбридж же что-то молча записала в свой блокнот с видом, который говорил только об одном: ей очень не нравится то, что происходит в этой школе.

***

Драко искренне верил в то, что придумывает сомнительные отговорки, дабы улизнуть за час до отбоя из гостинной Слизерина, только для того, чтобы проверить, повелся ли на его удочку Поттер. Заглянуть в щелочку женского туалета, увидеть его ошарашенное лицо, полное разочарованного “да как я мог поверить Драко Малфою” и послушать его причитания о том, что Грейнджер же говорила. Все-таки, она единственная, у кого из всех троих сохранился хоть какой-то мозг. И совершенно точно в его планы не входило переминание с ноги на ногу перед призраком-истеричкой потому, что Поттер, Мордред его раздери, посмел опоздать на встречу. Неужели он ожидал, что Драко будет его ждать? Звучит как нечто невозможное. А Малфой, кажется, имел страсть к невозможному. — А вот раньше в мой туалет приходили целоваться, — заговорила Миртл, сидящая на раковине. — Приходят, выбирают кабинку, а я на них из унитаза как выпрыгну, водой обдам! Столько криков всегда было, — девушка рассмеялась, задергав ногами и смотря прямиком на Драко, отчего тот почувствовал себя некомфортно. Он прочистил горло, ослабив форменный галстук, стараясь как можно меньше смотреть на Миртл. — И зачем ты мне это говоришь? — с презрением произнес юноша, чувствуя, что ответ его не порадует. Призрак же слащаво улыбнулась, прижав руки к щекам, отчего косички по обеим сторонам начали странно топорщиться. — Ну, знаешь, — девушка начала наматывать на палец косу, — я бы хотела посмотреть на мокрого Гарри Поттера. Да и ты, вроде, ничего… Драко почувствовал, как загорелся: он даже не понял сразу, это была злость или же искреннее смущение, сопровождающееся нехваткой воздуха в легких. Юноша даже рефлекторно потянулся за палочкой в карман, стараясь хоть как-то выплеснуть нахлынувшие эмоции. Его не волновало даже то, что его назвали просто “ничего”, хотя в сравнении с ошарашкой Поттером он выглядит словно Аполлон; куда больше его взбесила сама мысль Миртл о том, что та будет наблюдать за поцелуем с гриффиндорцем в грязном туалете. Даже если такое и случится, в чем Драко сомневается, то этот момент должен стать особенным и запоминающимся и никакие туалетные девочки не должны им мешать. — Знаешь, ты мне подкинула интересную мысль, — пробурчал Драко. — Никогда не задумывался можно ли изгнать призрака в мир иной. Теперь же я заинтересован. — Малфой, опять терроризируешь моих друзей? О, этот голос. Настолько знакомый, что тянет закрыться в одной из кабинок и опорожнить желудок, чтобы больше его не слышать. Естественно, это опоздавший Поттер, завернутый в свою мантию невидимку, с уже привычным настороженно-напряженным видом, словно перед ним не слизеринец, а кобра, раскрывшая свой капюшон. Он закрывает дверь, делает пару шагов вперед и, прямой настолько, насколько ему позволяет его сколиоз, смотрит Малфою в глаза, будто в действительности чуть что, так собирается приставить к его горлу палочку. Но обстановку разряжает кокетливый смех Миртл, которая с воодушевлением подростка смотрит на разгоревшуюся перепалку. От этого хихиканья Драко же лишь вспоминает то самое бредовое желание девушки и отворачивается, стараясь спрятать свое розовое лицо. — Мне кажется, что некоторым твоим друзьям просто стоит держать язык за зубами, — выпаливает юноша, наблюдая, как брови Поттера все ближе сдвигаются к переносице. — Малфой. Извинись перед Миртл за то, что ты сказал. Драко же лишь цокает языком, скрещивая руки на груди. — Ты, вроде, сюда пришел со мной поговорить, а не воспитывать меня, словно мамочка. Поверь, Поттер, у меня есть кому меня воспитать, — Драко с удовольствием посмотрел, как на лице гриффиндорца проявляется поражение. — Ладно, — с тяжестью в голосе, будто только что проглотил какую-то колкую фразу, произнес Поттер. — Давай сядем. Пройдя ближе к массивной мраморной раковине, юноша сел прямиком на холодный, грязный кафель, по которому, может, и не ходят десятки ног учеников, но его явно заливают канализационные воды, благодаря Миртл. Драко скривился, смотря на черные швы между плиткой и, достав из кармана платок, трансфигурировал его в небольшой плед, на который и опустился. В туалете повисла ледяная тишина. — И чего теперь молчишь? Сначала затащил меня сюда, а теперь просто смотришь в стену, — нетерпеливо проворчал Малфой. Гриффиндорец лишь отмахнулся. — Не торопи. Я пытаюсь собраться с мыслями. Это не так-то просто, вообще-то. — О Боже, Поттер, — цокнул языком Драко. — У меня нет времени, чтобы ждать, пока ты поймешь, как разговаривать с людьми у которых айкью больше, чем у нифлера. — Ого. Ты знаешь, что такое айкью? Мне казалось, что это лишь магловская вещь. Драко закатил глаза. — Не только, как видишь, — юноша сморщился, думая о том, что его только что приравняли к маглам. — Может ты уже наконец-то перейдешь к делу? Или мне перечислить все причины почему мандрагора будет более интересным собеседником, чем ты? — Да как? Мне казалось, что это должно происходить как-то плавно, — игнорируя колкость Драко, ответил Поттер. — То есть ты ожидаешь, что я весь такой бедный и несчастный начну плакаться тебе о том как тяжела моя судьбинушка, а ты подхватишь? — Драко театрально махнул рукой. Поттер же лишь скривился, наклонив голову. — Ну, нет. Я вообще сомневаюсь, что ты умеешь плакать не на показ. Малфой почувствовал, что закипает. Конечно, приятного дружеского разговора и не стоило ожидать, но, чтобы ему прямо в лицо сказали столь жестокую, столь умаляющую достоинство, вещь? Судьба явно ошиблась, когда писала ему на запястье распорядок дня шрамоголового. — Черт тебя дери, Поттер! Еще одно слово в таком ключе и Сам-Знаешь-Кто тебя не найдет, потому, что от тебя не останется и пылинки, — Драко сжал в руках палочку, уже готовый ответить каким-нибудь противным заклятием. — О. Я, кстати, не против. Может тогда я не буду каждый день думать о том, что виноват в смерти Седрика наравне с Волдемортом, — выпалил Поттер, смотря юноше в глаза. Драко замер. Он не ожидал от своего соперника такого признания, не ожидал, что его сбросят с места в карьер тяжелых размышлений, которые, наверняка преследуют гриффиндорца целыми днями, словно призраки прошлого, что сковывают его руки, садятся на шею, душа, застилают глаза полупрозрачной дымкой, отчего те выглядят мертвыми. Такими мертвыми, которыми сейчас на него смотрит Поттер. Обычно зеленые, горящие ненавистью, сейчас они уставшие и безразличные, а вовсе не привычно прожигающие, отчего по телу Малфоя пробегают мурашки и он непроизвольно дергается, стараясь спрятать свой взгляд. — Ведь если бы я тогда не был таким...глупым? Наивным? Слабым...да, слабым. Был бы более проворным и умным, то сейчас он был бы жив. Возможно, его бы взяли работать в Министерство, — гриффиндорец усмехнулся. — Он был сильным волшебником и хорошим другом. Он даже хотел отдать мне победу в турнире, знаешь. Если бы я тогда не предложил ее разделить, он был бы жив. На секунду Малфой поднял глаза на своего собеседника. Впервые он видел Поттера таким уязвимым. Казалось, любыми своими словами он мог бы загнать иглы ему под кожу, сделать до безумия больно, буквально уничтожить его на месте, но… это не было тем, чего хотел Драко. — Но в итоге он сам пошел с тобой, — смотря в пол, произнес он. — Давай я сейчас скажу тебе кое-что честно. Правда, пообещай, что это останется между нами, иначе я случайно сотру все в твоей пустой голове Обливиэйтом, — краем глаза Драко заметил, как Поттер заинтересованно кивнул. — Я не думаю, что ты хоть сколько-то виноват. Нет, ты, естественно, беспробудно туп в своем желании помочь всем, но мы еще слишком мало знаем. А тогда мы знали еще меньше, чем сейчас. А тебя загнали на эшафот к величайшему темному волшебнику и кучке его последователей. По правде говоря, я вообще удивлен, что ты не отбросил коньки прям там, а ты говоришь про спасение. — Но Седрик умер из-за меня. Какая разница, сколько мне было лет? Я все равно виноват в этом, — Поттер запрокинул голову, смотря на высокие потолки, с которых вот-вот начнет падать побелка. Драко сжал кулаки. Вот оно: то, что он ненавидит в Поттере больше всего. Желание быть везде героем. Всегда спасать всех, словно принц из сказки по вызову. Но, увы, жизнь чуточку сложнее, чем простое желание кого-то спасти. Не получится заставить Темного Лорда перестать убивать одной лишь мечтой о светлом мире без смерти. Ведь сам Волдеморт буквально ее синоним. — Диггори умер из-за Сам-Знаешь-Кого. Или ты мог сделать что-то, чтобы его спасти? Например, кинуться на Аваду Кедавру? — подняв бровь спросил Драко. — Нет, но… — Поттер снял очки и надавил на переносицу пальцами. — Я мог бы схватить кубок один, например. Как и хотел Седрик. Малфой резко выпустил воздух через нос, чувствуя, как гриффиндорец его доводит, даже несмотря на то, что сейчас они поставили рекорд по продолжительности их договора без схватки. — Ты мог. Но ты этого уже не сделал. Да и сам посуди, — Драко чуть наклонился к Поттеру, неожиданно начав говорить тише, — Диггори был впереди тебя. Ты бы никогда не счел такую победу честной. Сам Диггори не счел бы ее таковой. Вас обоих поставили в такую ситуацию, в который вы не могли поступить иначе. Понимаешь? Виноват тут один человек и его имя не Гарри Поттер, — прошептал юноша, покрываясь мурашками от эха собственного голоса в тишине. Поттер замолк вновь, оставив туалетной комнате на растерзание лишь их мерное дыхание. Тихие вздохи, тяжелые выдохи и звон тишины отсчитывали минуты их разговора. Минуты, которые не показались Драко отвратительными, скорее, наоборот: это чувство было каким-то новым, доселе неизведанным, искрящимся где-то в районе желудка, щекочущим нутро. И Малфой был бы рад ненавидеть это ощущение. Ненавидеть потому, что оно возникает в заброшенном туалете, потому, что за ними где-то из унитаза наблюдает призрак со странными наклонностями. Ненавидеть, потому что он чувствует это сидя рядом с Поттером. Растрепанным, с обнаженными чувствами, что воспалено звенят в разговоре. С туманным взглядом и пластырем на месте метки. С таким, которого хочется ненавидеть чуть меньше. Но тишина растворяется, как только гриффиндорец отзывается усмешкой. — Да ты прям психолог, Малфой. Никогда не думал о карьере в Мунго? — он слегка поворачивается и некомфортно заглядывает прямо в глаза. — Да заткнись ты, — отодвигается Драко, закатывая глаза. — Или ты так сильно хочешь попробовать мой Обливиэйт? Я никогда не против лишней тренировки на людях, Поттер. Гриффиндорец тихо рассмеялся, заставив Малфоя почувствовать себя вновь не на своем месте. — Нет, спасибо, я откажусь. Но если я однажды зайду не вовремя в общий душ, то я обязательно тебе сообщу. Драко было хотел что-то ответить, даже открыл рот для этого, но, отчего-то, передумал, дав тишине пройти меж ними вновь. — Теперь твоя очередь, кстати. Драко нахмурился и наклонил голову, с недоверием смотря на собеседника. — Очередь на что? — Выговориться, естественно. Мы же за этим сюда пришли. Поттер улыбнулся уж слишком дружелюбно. Настолько, что Малфой на секунду почувствовал, что он очередной член семейки Уизли, который неожиданно обзавелся мозгом, манерами и нормальным цветом волос. Правда, об одной мысли об этом на его худом лице проявилось отвращение. — Не буду я тебе выговариваться. Если ты забыл, то я тут лишь за тем, чтобы слить твои грязные секреты в Пророк, а не для того, чтобы разговаривать с тобой...о всяком таком, — юноша пренебрежительно махнул рукой на гриффиндорца, смотря куда-то в сторону оконца. — О, правда? Окей, я запомню, — все также улыбаясь произнес Поттер. — Но мне, кстати, стало легче. — Я до чертиков рад, — плоско произнес Драко, делая вид, что рассматривает что-то в стороне. Правда, порозовевшие уши выдавали его искренние чувства. — Тогда...на следующей неделе тут же? — Что? Нет, Поттер, даже не дума… Но юноши уже не было рядом, и лишь дверь в туалет оказалась распахнутой, выпустив сквозняк и подолы мантии-невидимки.

***

Прошло буквально два дня с разговора с Поттером, а небо над Хогвартсом начало сгущаться. Казалось, инспекция была окончена, школьные будни пошли своим чередом, но на каждом занятии ощущалось всевидящее око Амбридж, следующее за каждым по пятам. Было слышно, как подбирают формулировки преподаватели, порой срываясь на неприкрытый сарказм в сторону нового члена коллектива, было видно, как ее правила меняют школу, превращая некогда радостное и фривольное место в учреждение для психически больных. И если обыкновенные запреты порой можно было стерпеть, просто не попадаясь на глаза Филчу и Амбридж, то события одного дня заставили Драко почувствовать неприятное чувство тревоги. Этим событием было позорное прилюдное изгнание профессора Трелони из школы. Точнее, попытка оного, ведь Дамблдор, естественно, впрягался даже за самых слабых членов своего профессорского состава. И, хоть Драко и считал Трелони шарлатанкой, ведь единственно верные предсказания написаны у них на руках с самого детства, но он не мог понять, зачем устраивать этот цирк. Естественно, если не учитывать одного: Амбридж надо показать свою силу. Силу, с которой придется смириться каждому, будь то ученик или преподаватель. В любой другой год Драко махнул бы на это рукой. Ну, пытается контролировать и пытается, можно лишь только позлорадствовать над тем, как страдает Поттер, то и дело попадаясь на нарушении очередного запрета. Но сейчас ситуация была другой. Ему нужна была эта свобода, которая всегда была в Хогвартсе. Ему нужно было ускользать по вечерам в заброшенную аудиторию вместе с друзьями и тренировать заклятие порой такие, которых не простит ему даже Снейп. Хотя, сейчас декан ему их не простит и вовсе: все-таки, никто не любит предателей. Особенно Тот-Кого-Нельзя-Называть. И если они будут неосторожны, то вполне возможно, что скоро их накроет Амбридж. А что будет дальше? Суд в Министерстве и Азкабан в пятнадцать лет? Или, что еще хуже, их отправят к Темному Лорду с челобитной, которая наверняка кончится Авадой Кедаврой? Драко не устраивал ни один из этих вариантов. Как не устраивал он ни Панси, ни Блейза. — Слуш, бро… — начал Забини после одной тренировки, когда они едва собрались выходить. — Ты не думаешь, что на горизонте виднеется одна проблемка? — Розовая, маленькая, с развивающейся астмой? — усмехнулся Драко, смотря на напряженную улыбку друга. — Это кашель? Мне казалось, она квакает, — развел руками юноша, облокотившись на стол. — Но да. Она. — Тогда думаю. Мне кажется, ее трудно было не заметить, — Малфой опустился на стул, стоящий рядом, сев лицом к спинке. — Просто, блин, — Блейз откинул голову, отчего очертание кадыка на шее стали острее, — если она нас спалит, то скорее всего наши головы потом будут лежать на блюдечке с котенком. — Я смотрю, ты позитивно мыслишь, — произнесла Панси, до этого отряхающая юбку от пыли. — Но, если честно, я даже не представляю, что с ней делать. Я думала, что все это будет несерьезно, погоняет преподавателей туда-сюда, устроит им необходимую встряску, а в итоге она даже прошерстила составы команд по квиддичу, лично одобряя каждого участника. И почему-то мне не кажется, что если она узнает, что мы тут чем-то заняты, то она оставит нас в покое, пока не доберется до правды. — Да, я понимаю, — вздохнул Малфой. — Правда, я не знаю, что с этим делать. Есть идеи? Забини встрепенулся и усмехнулся, опасно качнувшись на столе. — Можно попытаться подсыпать ей слабительного. Такого, чтобы до конца года хватило. Полежит несколько месяцев в Мунго, а там и успокоится, — усмехнулся он, явно довольный своим гением мысли. — Забини! — Панси возмущенно шлепнула друга по затыку, но тот только рассмеялся, наблюдая за тем, как бровь Драко поползла вверх. — Господь, ты, что, переобщался с близнецами Уизли? — со сквозящем разочарованием в голосе спросил юноша. Забини пожал плечами. — А что такого-то? Их блевательные батончики — мечта, серьезно. Ты должен попробовать. — Мерзость, — растягивая гласные, произнес Драко. — Ты хоть помылся после этого? — Нет, — Блейз лукаво посмотрел на друга. — Но если ты мне откроешь ванную старост… Но Драко не дал ему договорить, перебив его с наиболее плоской интонацией, на которую был способен. — Воняй уизлятиной дальше. — Может, уже перейдем к делу? — Панси недовольно покосилась на юношей.— Или у кого-то из вас наконец-то появилась хорошая идея? — Свою я уже высказал, — Забини закинул одну ногу на другую и уставился на девушку, словно так и подначивал скупить все запасы творения Уизли. — Это даже не идея, Блейз. Это — чушь собачья, — закатила глаза девушка. Блейз же театрально положил руку на лоб и, запрокинув голову, протянул: — Ах, обижаешь. Среди друзей пробежался смешок, но он лишь слегка позволил им расслабиться. Их лица быстро вернулись к сосредоточенному выражению, нахмуренным бровям и взгляду, больше обращенному к себе, чем к собеседнику. — Может у тебя есть какие-то идеи, Панс? — спросил Драко, понимая, что ничего дельного ему в голову не придет. Паркинсон разгладила свою юбку, присев на край стола рядом с Блейзом. Закусив губу, она медленно начала говорить: — Ну… Я думаю, может, к ней стоит как-нибудь подлизаться? Например, Снейп всегда нам прощает наши выходки только потому, что мы слизеринцы, так и с ней что-то такое может прокатить, — девушка почесала подбородок. — Все-таки, он та еще тщеславная тетка, так что, если мы у нее попросим каких-нибудь дополнительных занятий и расскажем, что она права и что Хогвартс, ах, — она приложила руку к груди, — прогнил, то она может и растаять. Драко задумался. Идея его подруги не была лишена смысла: было заметно, как Амбридж лезет из кожи вон, пытаясь добиться всеобщего поклонения. Но заместо этого она получает лишь чужую ненависть и презрение, когда каждый, кому не лень, пытается нарушить ее законы. Даже тот же выскочка Поттер, который то и дело показывал свой нрав перед ней, словно нарываться на наказания — его новое хобби, наравне с попаданием в передряги. Или, возможно, это все, на самом деле, одно и то же? Но, все же, идея Панси была слишком простой. Их легко могли уличить в том, что они в действительности подлизываются, и тогда их участь могла быть только хуже: начиная от наказаний Амбридж, заканчивая потерей всякого авторитета в школе, наработанного годами еще Люциусом. С другой же стороны, их преподаватель уж слишком идейная женщина, чтобы не пасть на реальное проявление инициативы. Ведь одно дело просто говорить, терпеть ее общество, а совершенно другое быть гордым носителем власти под ее эгидой. — Знаешь, твоя идея хороша, но… — Драко улыбнулся, закусив губу. — У меня есть получше. — Так поделись, гений, — оба его друга рефлекторно чуть наклонились в сторону Малфоя, который понизил голос, прежде чем начал говорить. — Как известно, — юноша сделал драматическую паузу, — меньше всего следят за теми, кто находится на самом виду. Кто даже не пытается скрыться. От своих самых верных соратников ты не ждешь ножа в спину, особенно, если те служат верой и правдой. Так вот, — Драко уже и не скрывал своей довольной улыбки, — мы станем ее глазами. Мы предложим ей помощь в зачистке школы от тех, кто не верит в ее идеалы. Мы будем теми, кто будет контролировать выполнение правил. Мы будем поддерживать все ее безумные начинания. На ее глазах, естественно. Но сами же...мы продолжим делать то, что делаем сейчас. И тогда о нас она подумает в последнюю очередь.