Несравненный

Несомненно, в такую погоду расследовать все, что случилось ночью, было чрезвычайно сложно. Место происшествия находилось в одном шаге от города Люгун [1], потому новости об убийстве посла из Юйтяня определенно вызовут некоторые беспокойства, если достигнут городских стен. По совпадению, император назначил людей из столицы, чтобы принять посла, но откуда было знать, что никто не сможет встретить его, вместо этого столкнувшись с убийством. Глава города Люгун был робким и осторожным, желая лишь, чтобы его головная боль [2] поскорее исчезла. Пусть для него и стало неожиданностью, что с этим дорогим гостем, прибывшем из столицы, оказалось сложно ужиться, однако, он без возражений принял дело и немедленно отправил людей провести тщательное расследование. Помощник главы города [3], Лю Линь, поднял голову, заметив, что ветер и снег начали постепенно стихать, и невольно вздохнул с облегчением. Как чиновник Люгуна, он едва ли мог избежать ответственности, если бы императорский дворец пожелал расследовать смерть посла из Юйтяня за пределами города. Поразмыслив, он так и не смог понять, какой разбойник настолько дерзок, что осмелился убить посланцев другого государства. Другими словами, он последние несколько лет не слышал о бесчинствующих бандитах вблизи Люгуна, а те, кто искал лишь драки, не решились бы создать такую проблему. Мысли сменялись одна другой, когда он перевернул труп для осмотра. Охранники в суматохе убирали снег, в результате чего взгляду открывались лежащие в полном беспорядке мертвые тела. Большинство из них выглядело, как первый, — с раной поперек горла, что унесла их жизни. Только один мужчина в конном экипаже, облаченный в роскошную одежду, погиб от острого лезвия, пронзившего его грудь. Лю Линь наклонился, чтобы поднять из снега длинный меч с прямым лезвием, и вдруг воскликнул: — Тюркский меч! — Здесь еще один! — выкрикнул другой охранник. На лезвии все еще осталась кровь, будто доказательство, что этот меч погубил очень много жизней. Неужели это действительно сделали тюрки? Лю Линь задрожал от страха. Чем больше он думал, тем вероятнее казалась ему такая версия. Все знали, что, если между тюрками и империей Суй разразится пламя войны, жители пограничных территорий тоже не смогут спать спокойно [4]. Тюрки уже давно проявляли недовольство по поводу того, что маленькое государство Юйтянь стремилось найти защиту под знаменами династии Суй. Вполне возможно, они убили посла из Юйтяня на территории Суй, чтобы посеять ненависть между государствами и тем самым превратить их во врагов. Большинство людей пришли к тому же выводу, что и Лю Линь. Дело близилось к концу, причину смерти посла почти установили, но Лю Линь подготовился к новой головной боли: если тюрки появились здесь, то, возможно, сумели и пробраться в город. Союз Линьлан недавно начал торговлю в Люгуне, устроив ежегодный аукцион, потому люди со всей Поднебесной — от богачей до бездельников — стекались сюда, как по уговору. Однако им вместо этого приходилось иметь дело с убийством посла из Юйтяня. Он почти предвидел свою судьбу: если он не справится с этим делом и позволит тюркам проникнуть в город, то будет обречен [5]. Подумав о скорой потере должности помощника главы города, Лю Линь почувствовал, как почернело перед глазами, а руки и ноги ослабли. Молодой человек по фамилии Пэй — один из подчиненных важного гостя — вышел из экипажа с маленьким ларцом восьми драгоценностей в руках. Модель подобного ларца, миниатюрного и изящного, в последнее время стала популярной в столице. Он состоял из трех ярусов. Внутри, если раздвинуть ярусы, находилось восемь полочек, куда удобно было складывать румяна и всякого рода лакомства вроде засахаренных фруктов. Замужние женщины любили брать его с собой в экипажи. Некоторые благородные дамы даже украшали эти ларцы черепаховым агатом, обрамляли драгоценными камнями и нефритовыми шариками. Таким образом, действительно полезные вещи превращались в дорогие безделушки, а их хозяйки соревновались, кто лучше пускает пыль в глаза. Пэй Цзинчжэ держал в руках ларец восьми драгоценностей — не настолько сверкающий, как бывали в столице, но изготовленный из превосходной древесины, на которой при ближайшем рассмотрении можно было заметить вырезанный силуэт женщины. Она исполняла танец, облаченная в традиционные одеяния Юйтяня и преисполненная очарованием чужой страны. Один за другим все три яруса оказались раздвинуты. В первом лежали сушеные персики и абрикосы, во втором — национальные украшения для волос, в третьем — пудра из желтых лепестков, которую девушки традиционно наносили на лоб. Дополняли это узоры в виде рыб, звезд и Луны, вырезанные с помощью листового золота. «Похоже, среди них были женщины» — подумал Лю Линь. И это было абсолютно нормально. По слухам, посол Юйтяня принадлежал княжескому роду. Где это видано, чтобы знать, отправляясь в другое государство, не взяла с собой несколько красивых служанок? Жаль, что их жизни оборвались прежде, чем они успели лично увидеть великолепие Дасина. — Ищите женские трупы, — между тем произнес мужчина. Стоило ему заговорить, как все вокруг немедленно повиновались, спешившись и начав искать. Дорогая мантия, изначально принадлежавшая этому мужчине, теперь оказалась на снегу. Лю Линь с жалостью в сердце наблюдал за этим, бормоча что-то себе под нос, но затем неохотно собрался с духом и присоединился к поискам. Кроме охранников, сопровождающих караван верхом, было всего четыре экипажа: один — специально для посла Юйтяня, один — для провизии, один — для подношений императору Суй, и еще один, поменьше, — для служанок. Начав с последнего экипажа, они обнаружили два женских трупа, погребенных глубоко в снегу, с той же раной на шее, что давно забрала их жизни. Обе служанки были довольно красивы. Лю Линь подумал, что они, должно быть, не только служили послу из Юйтяня, но и согревали ему постель. Однако мужчина, приблизившись, неожиданно нагнулся и почти соприкоснулся кончиком носа с мертвой служанкой, как если бы хотел поцеловать ее. Лю Линь почувствовал, как у него волосы встали дыбом, когда он увидел два лица так близко: одно — прекрасное и белое, будто снег, второе — мертвое и синевато-черное. Мужчина, впрочем, не придал этому значения и замер напротив щеки трупа, а затем двинулся ниже, даже протянув руку и расстегнув пропитавшийся кровавыми пятнами воротник. Он выглядел в точности как легкомысленный распутник! Даже молодой человек, с самого начала сохраняющий спокойствие, не выдержал, слегка изменившись в лице, и выкрикнул: — Господин! — Что ты кричишь? — с улыбкой ответил мужчина. Подойдя к другому трупу и так же опустив голову, он долгое время принюхивался, прежде чем объявить: — Есть еще одна, ищите. Есть еще одна женщина? Лю Линь остолбенел. — В экипаже остался аромат, которого нет на телах этих двух женщин, — нетерпеливо ответил мужчина. — Есть еще одна, найдите ее! Услышав это, его подчиненные немедленно обыскали всю округу, однако в конце концов обнаружили только двадцать один труп. Не считая двух служанок, больше женщин не было. Мужчина повернулся к Лю Линю. — Оставьте здесь несколько человек, чтобы навести порядок. Все трупы заберите с собой. В таком случае, дело завершено? Князь Юйтяня обязательно захочет расследовать смерть своего посла. Если убрать трупы и дождаться нового снегопада, все улики будут уничтожены. Как тогда они продолжат расследование? Лю Линь выглядел совершенно сбитым с толку. Он хотел переспросить, но не осмелился, поэтому ему оставалось лишь беспрерывно смотреть на Пэй Цзинчжэ, беззвучно умоляя его одними глазами. Пэй Цзинчжэ вздохнул, подобрав с земли мантию, и приготовился к тому, что его сейчас обругают. — Господин, мы действительно уедем? Просто оставим экипажи и лошадей? — Скажи мне, что еще мы можем сделать, задержавшись здесь? — задал встречный вопрос мужчина. Лю Линь, заикнувшись, вмешался в разговор: — Разве мы не должны забрать орудия убийства и экипажи с собой, чтобы они стали уликами? В будущем, если государство Юйтянь спросит, у нас по крайней мере будут доказательства. — В экипажах нет необходимости, но оружие можно привезти обратно, — ответил мужчина. Он быстро договорил, не став ничего разъяснять, и вскочил на коня, взмахнув плетью. Его белые одежды взметнулись на ветру, когда конь мгновенно понесся вдаль. Оставшиеся люди обменялись растерянными взглядами, не зная, как поступить. Охранники с пограничных территорий, в конце концов, не были так же прекрасно обучены, как те, что из столицы, и не могли встать в один ряд с людьми из бюро Цзецзянь. Пэй Цзинчжэ оставалось лишь приказать Лю Линю принять надлежащие меры на месте происшествия. Часть людей должна была доставить мертвые тела и оружие в город, прежде чем вернуться в поместье Цюшань. Поместье Цюшань располагалась к востоку от Люгуна, спиной к горам, лицом к воде, являя собой островок спокойствия среди шума и гама. Глава города по фамилии Чжао происходил из зажиточной семьи, а это поместье — приданое его супруги. Отправляясь отдыхать каждую весну, он с семьей останавливались здесь на несколько дней. На этот раз, не успел посланец из столицы прибыть, как он уже приказал слугам привести поместье в порядок, чтобы привести дорогого гостя сюда сразу после его приезда. Если гость будет чувствовать себя хорошо, то и сам глава Чжао столкнется с меньшим количеством проблем. Пэй Цзинчжэ действительно нравилось здесь, особенно сейчас, когда зимний снег еще не растаял, а на верхушках веток уже появилась молодая зелень. Здесь он находил изящество, какого не было в столице, и каждый раз, переступая порог, чувствовал, как настроение менялось к лучшему. Однако он знал, что настроение второго командующего Фэна не улучшится в течение следующих нескольких дней. Медный колокольчик покачнулся на загнутом вверх угле крыши, когда мужчина, вернувшийся первым, вышел на террасу. Он выглядел лениво и рассеянно, однако его пальцы ловко свернули почтовую бумагу, засунув ее в бамбуковую трубку. Пэй Цзинчжэ не сдержался, начав ступать тише, однако ресницы мужчины слегка задрожали, будто бы он уже почувствовал чужое присутствие. — Пошли людей в Цемо, чтобы они навели справки и узнали, что за женщину посол из Юйтяня взял с собой, — сказал Фэн Сяо, передав бамбуковую трубку Пэй Цзинчжэ. Цемо — укрепленный город, расположенный между Люгуном и государством Юйтянь. С одной стороны, он принадлежал империи Суй, однако император не мог иметь большие планы относительно этого места, пока его занимала борьба с тюрками и южными династиями. Цемо — место, которое придется пройти, если держать путь из западных земель на центральные равнины. С течением времени Цемо стало пограничной зоной, где собирались отдохнуть странствующие купцы со всех уголков света [6]. Бюро Цзецзянь давно создало там свой опорный пункт, чтобы беспрепятственно собирать информацию и передавать сообщения. — У вас есть идеи по этому делу? — несдержанно спросил Пэй Цзинчжэ, взяв бамбуковую трубку. Фэн Сяо бросил ему официальный документ. Пэй Цзинчжэ неуклюже поймал его и раскрыл, обнаружив, что это верительная грамота, подготовленная для передачи императору Суй, Ян Цзяню. Посла звали Юйчи Цзиньу, он же приходился племянником князю Юйтяня. В письме князь Юйтяня выражал свое восхищение империей Суй и надежду, что обе страны заключат союз и помогут друг другу в совместной борьбе против тюрков. Проще говоря, князь Юйтяня наделся, что империя Суй поможет ему справиться с тюрками, но в то же время опасался, что она навяжет им свое правление. С одной стороны, он искал расположения империи Суй, а с другой, держался начеку. Верительная грамота изначально предназначалась только императору Суй, однако теперь, когда посол Юйтяня мертв, она тоже стала одной из улик для раскрытия преступления. Юйчи Цзиньу и всех его людей убили не ради ограбления, даже верительная грамота в целости и сохранности осталась в экипаже. Закончив читать, Пэй Цзинчжэ свернул послание и обратился к Фэн Сяо: — Господин, убийство людей из Юйтяня произошло на территории империи Суй. Во-первых, из-за этого дела империя Суй потеряла свою гордость, во-вторых, нашелся повод для ссоры между Юйтянем и империей Суй. Действительно похоже на то, как работают тюрки. — Зачем им использовать длинные мечи для совершения убийства на наших землях? — задал встречный вопрос Фэн Сяо, приподняв брови. — Разве не проще использовать оружие с центральных равнин и спрятать все концы в воду? — Тюрки всегда вели себя вспыльчиво и жестоко, — ответил Пэй Цзинчжэ, почесав подбородок. — Для них в убийстве средь бела дня нет ничего странного. Кроме того, сейчас тюрки и центральные равнины грозятся друг другу войной. Так что, возьми они наше оружие, мы бы все равно узнали? — Ты не заметил, что в том экипаже не хватало еще одной важной вещи? Пэй Цзинчжэ крепко задумался. Верительная грамота — самое важное доказательство — осталась там. Что еще могло пропасть? Дары, которые посол Юйтяня привез с собой ко двору, тоже не тронули… — Список дани! — мысль, едва посетив его голову, внезапно сорвалась с языка. — Мы не нашли список дани! Фэн Сяо издал звук «мгм», как если бы решил, что Пэй Цзинчжэ не полностью безнадежен. Пэй Цзинчжэ давно привык к дурному нраву второго командующего, потому, увидев его одобрение, оказался приятно удивлен, спешно добавив все с большей настойчивостью и энергией: — Убийца забрал список дани, так что, возможно, он украл один из даров и не желал, чтобы мы узнали? Но нам нужно лишь послать письмо князю Юйтяня, и все прояснится? — Дорога туда и обратно — напрасная трата времени, которого противнику хватит, чтобы совершить очень много дел. Принеси мне тот ларец восьми драгоценностей, что ты нашел. Пэй Цзинчжэ ушел, вскоре вернувшись с ларцом в руках, и поочередно выдвинул каждый ящик. — Кое-чего не хватает, — сказал Фэн Сяо. Пэй Цзинчжэ остолбенел. Он не заметил ничего пропавшего, хотя уже несколько раз осмотрел ларец. Однако он не позволил этим словам вырваться, иначе его бы обязательно снова отругали. Поэтому Пэй Цзинчжэ честно признался: — Прошу простить меня за медлительность. Господин, пожалуйста, просветите меня. Фэн Сяо не стал держать его в напряжении. — Румяна и крем. Второй командующий бюро Цзецзянь держал при себе только способных людей. Пэй Цзинчжэ, в конце концов, не был болваном и, подумав немного, связал все воедино. — В ларце есть желтые лепестки, значит, должны быть румяна и крема, необходимые для нанесения макияжа. Однако аромат, оставшийся в экипаже, отличался от того, что обнаружили на двух служанках. Так что в этой поездке участвовала еще одна женщина, вполне вероятно, любимая наложница Юйчи Цзиньу. Убийца похитил ее? Нет, не так. Все вещи в ларце не выглядят разбросанными, а наоборот, разложены весьма аккуратно. Убийца не торопился, когда забирал ее с собой… Договорив до этого момента, он вздрогнул от неожиданного осознания: — Неужели убийца — пропавшая женщина?! — Едва ли она убийца, однако она имеет отношение к убийце, — подытожил Фэн Сяо, поправив рукава. — И, хотя преступник также использовал тюркские мечи, едва ли это тюрки. Расследуй это дело и доложи мне через три дня. Пэй Цзинчжэ слегка опустил голову. — Слушаюсь.

***

Три дня — не слишком много, но и не мало. Они тянулись долго и невыносимо утомительно, делать было нечего, разве что крепко спать и поздно вставать. Пэй Цзинчжэ прекрасно знал натуру Фэн Сяо. Три дня означали ровно три дня. Он не потерпит ни часа промедления. Потому по приказу Фэн Сяо он одновременно выпустил почтовых голубей и послал людей, чтобы оценить обстановку. Голубь, что направлялся в Цемо, в пути попал под шторм и не вернулся. К счастью, Пэй Цзинчжэ предусмотрел любые случайности. К вечеру третьего дня посланные им люди наконец прислали ответные письма. — Говори, — Фэн Сяо прикрыл глаза, даже не взглянув на почтовую бумагу, протянутую ему обеими руками. — Юйчи Цзиньу несколько лет назад прибыл на центральные равнины и в городе Люгун встретил девушку из хорошей семьи по фамилии Цинь, которая немедленно поразила его своей внешностью и талантом, — добросовестно ответил Пэй Цзинчжэ. — После долгих ухаживаний он взял ее в наложницы и привез в Юйтянь. Как говорят, госпожа Цинь пользовалась большой благосклонностью. На этот раз Юйчи Цзиньу, собираясь вести дань императорскому двору, даже решил взять ее с собой на центральные равнины. Единственная пропавшая женщина после уничтожения каравана, должно быть, именно госпожа Цинь. — Вот как? — Мы уже направили людей разузнать о повседневной жизни госпожи Цинь. До Юйтяня путь неблизкий, однако мне удалось кое-что выяснить. После потери обоих родителей она проживала в доме тетки. Когда она последовала за Юйчи Цзиньу, вся семья ее тетки также переехала. По словам соседей, госпожа Цинь была очень набожной, исповедовала буддизм и даосизм. Прежде чем выйти замуж, она часто посещала храм Нефритового Будды и даосский храм Пурпурной Зари [7]. Каждый первый и пятнадцатый день лунного месяца она отправлялась туда, чтобы зажечь благовония. Фэн Сяо наконец открыл глаза, хмыкнув: — Ха, единственные полезные слова после столь долгой пустой болтовни! — Мне нужно закончить говорить начало, чтобы перейти к концу! — обиженно ответил Пэй Цзинчжэ. — Храм Нефритового Будды изначально был весьма оживленным и процветающим местом, однако храм Пурпурной Зари выглядит несколько подозрительно. Этот даосский храм долгое время находился в запустении, в обычное время там невозможно было встретить ни одной живой души. Если госпожа Цинь хотела возжечь благовония, почему бы не поискать более людное место? Фэн Сяо не проронил ни слова, так что он продолжил: — Еще более подозрительно, что два месяца назад храм Пурпурной Зари возглавил новый служитель, и тут же снова стало многолюдно. Все поголовно рассказывают, что искусство врачевания храма Пурпурной Зари превосходно, а его служитель — доброжелателен и щедр. Пока люди совершают подношения богам, он всегда готов помочь и ни в чем не отказывает, часто проявляя чудодейственную силу. — Как зовут этого нового служителя и откуда он такой взялся? — спросил Фэн Сяо. — Его фамилия Цуй, полное имя — Цуй Буцюй. По слухам, он странствующий даос, однако его настоящее происхождение еще не выяснено. Цуй Буцюй [8]. Отказываться идти куда? И почему? Мир под небесами огромен, разве существует такое место, куда запрещено идти? Фэн Сяо щелкнул кончиком языка при звуке этого имени, уголки его губ слегка приподнялись. Действительно, очень интересно. Примечания: [1] Люгун — в оригинале 六工 (liùgōng) — обозначает «шесть чиновников, заведующих земляными работами, работами по дереву, камню и металлу, работами над растительными и животными материалами; или ремесленников по тем же работам». Поэтому в анлейте Люгун называется «Город шести ремесел». [2] Головная боль — в оригинале 烫手山芋 (tàngshǒu shānyù) — дословно переводится «горячая картофелина»; в образном значении «щекотливая проблема, головная боль». [3] В оригинале его должность называется «сяньвэй» — 县尉 (xiànwèi) — начальник уездной охраны с полицейскими функциями; помощник начальника уезда по уголовной части. В общем, он чиновник, занимающий пост сразу после главы уезда. [4] Не смогут спать спокойно — в оригинале 枕戈待旦 (zhěngēdàidàn) — дословно означает «класть оружие (боевой топор) под голову и ждать утра»; в образном значении «быть в постоянной боевой готовности, быть настороже, держать порох сухим». [5] Будет обречен — в оригинале 吃不了兜着走 (chībuliǎo dōuzhe zǒu) — дословно означает «не доешь — возьмешь с собой»; в обр. значении «расхлебывать последствия; не сойдет с рук, не пройдет даром; поплатиться за…; попасть в большую беду». [6] Со всех уголков света — в оригинале 五湖四海 (wǔ hú sì hǎi) — дословно «на пяти озёрах и четырёх морях»; в образном значении «повсюду, повсеместно, во всех уголках; весь мир, по всему миру». [7] Пурпурная Заря — в оригинале 紫霞 (zǐxiá) — поэтому название храма также может переводится как «храм Цзыся». [8] Следующие вопросы Фэн Сяо напрямую связаны со странным значением иероглифов в имени Цуй Буцюя. «Цуй» — 崔 (cuī) — «высокий; обрывистый, скалистый; возвышенный; благородный». «Бу» — 不 (bù) — универсальное отрицание. «Цюй» — 去 (qù) — «уходить; отправляться; идти; уезжать». То есть его имя — Буцюй — буквально означает «отказываться идти» или «не идти». Откровенно говоря, это невероятно странный способ называть так человека.