«Я устал тебе доказывать с пеной у рта: мы — неделимый элемент. Теорема проста»
Тёмный тонированный джип плавно останавливается у двадцатиэтажного здания в одном из холодных городских дворов, но пассажиры не слишком спешат покидать салон авто. -Кихён любит его, не так ли? — тихо спрашивает парень, ломая тишину, что сопровождала парней всю дорогу. -Нет, он любит и всегда любил только тебя, — поясняет Хёнвон уставшим голосом, -Но назад он не вернётся. -Нет? -Нет. А если всё-таки решится нырнуть в омут, потонет. Как и в прошлый раз. -Ничего не будет, как в прошлый раз, Хёнвон. Я больше не брошу его. -Ага, конечно. Ты больше не бросишь, Чжухон и Минхёк перестанут по друг другу с ума сходить, а Юнги продаст, наконец, свои треки, — усмехается старший. -Юнги? -Забей, — отрезает Хёнвон, и оба замолкают на время. Они сидят в полной тишине, лишь звуки улицы, на которой подозрительно тепло для середины зимы, доносятся до них. -Ваша химия проста, — всё же решает нарушить молчание Хёнвон, — ты не зрел, Чангюн. Вы оба неопытные дети, которые знатно огребли от жизни. Поэтому в вашем случае всё всегда будет возвращаться в исходную точку: ты всегда будешь приходить после вдребезги разбитых отношений, рассказывать Кихёну сказки о вечной любви, а он всегда, как идиот последний, будет тебя принимать. Это так глупо, потому что в вас обоих столько любви, но вы не знаете, как её выразить и, как двое маленьких детей, играете с чувствами друг друга, и это неправильно. Так нельзя, Чангюн, — говорит парень, после чего продолжительная пауза, взятая младшим на переосмысление всего услышанного, давит, но вскоре Им собирается с мыслями. -Так ты ведь психолог, разве, это не твоя работа? -Во-первых: я психотерапевт. Во-вторых: с чего ты взял, что человек моей профессии будет выполнять работу родителей? — блондин выдыхает, опускает успевший запотеть от влажности ладоней руль, и поворачивает голову к младшему. -Дело в том, — продолжает он, — что для достижения зрелости индивидуум должен преодолеть стремление получать поддержку от кого-то и найти её источники в себе. Хёнвон смотрит на младшего, а тот от услышанного абсолютно в лице не меняется, показывая, что понятое им сводится к нулю. -Говоря простым языком: хватит надеяться на кого-то и особенно на него, Чангюн. Пусть твоя глупая голова помнит — в конце концов всё, что у вас останется это вы сами. Поэтому прекращай искать поддержки — тебя никто не спасёт, — выдыхает парень и отстёгивает ремень безопасности. -И даже ты? — улыбается как- то хитро Чангюн, заставляя друга обернуться. -При чем здесь я? -Мы всегда были вместе. Сможешь ли ты отказаться от меня также просто, как и остальные? -Нет. И то, что я сейчас говорю с тобой, а не переезжаю машиной, доказывает это. Чё выходит из машины, слышится хруст снега под тёмными ботинками, а в авто, как и лёгкие, проникает свежий морозный аромат. -И знай — никто от тебя не отказывался. Им нужно время. -А если его нет? -Тогда я постараюсь помочь. Он улыбается Чангюну слабо, своей дежурной улыбкой, захлопывает дверь машины и тянется за сигаретами, утром закинутыми в карман пальто. Им выбирается из джипа и поднимается в теплоту квартиры. Хёнвон сильнее кутается в верхнюю одежду, оставаясь стоять на свежем воздухе, почти докуривает, но, обернувшись к подъездной двери, ругается себе под нос. -Я скучал, малыш, — улыбается ему парень напротив, освещая своей яркой улыбкой и без того светлую улицу. -Твою же мать, — тяжело вздыхает Чё, выбрасывает тлеющий окурок и, нарочно задев плечом давнего знакомого, скрывается в темноте подъезда.***
Хосок? — удивляется Минхёк, стоя на пороге рядом с другом, который своего возмущения скрыть даже не пытается. -Я приехал за Гюном, да и мы с вами не виделись давно. -И Слава богу, — ворчит Хёнвон, уходя вглубь квартиры. Шин проходит в дом с разрешения Ли, находит Чангюна, что сидит с Чжухоном. Как было когда-то давно. Друзья тепло приветствуются, отходят от шока после встречи и втроём уходят на кухню. -Я схожу с ума, или происходящее сейчас реально? — трёт глаза Мин, стоящий и наблюдающий за подозрительной идиллией. -Чжухону, кажется, вообще всё равно на всю эту абсурдную ситуацию, — Хёк зажмуривается сильнее, головой вертит, тому, что сейчас происходит, не верит. -Хёнвон, моя крыша уехала, да? -Пока только мотор завела, но если будешь продолжать себя загонять, доедет до станции Кихёна, — ухмыляется поведению друга Чё, глотая травяной чай, — А Чжухон, — продолжает он, — он ведь думал, что его лучшие друзья мертвы, а сейчас они рядом сидят. Как же он может им не верить? У тебя бы хватило сил прогнать меня или Кихёна? Ли смотрит на парней за столом, мягко улыбается внезапному вопросу, а потом отрицательно качает головой. Парни незаметно перемещаются в зал. Мин не может отвести взгляда от вида, открывающего из распахнутого окна, Хёнвон же удобно устроясь на диване, листает очередную утопию. -Ты веришь ему, — выдаёт внезапное утверждение старший. -Да. -Потому что он твой лучший друг? -Мой лучший друг это ты, — даёт уже второй по счету краткий ответ Хёнвон. -И всё же? — не унимается Ли, — Почему? -Потому что он говорит правду. -Ты так уверен в этом? -Я уверен в каждом его слове. Этот человек не умеет врать. Никто, по-настоящему, не умеет, — отвечает парень, усмиряя любопытство Минхёка, и друзья притихают, но вскоре тишина нарушается вновь. -А ты? — на это раз вопрос задаёт Хёнвон, когда Ли присаживается рядом, устраивая голову на худых коленях блондина. -Я люблю его. Он моя семья. -И? -И этим все сказано. Помещение вновь охватывает уютная тишина. На кухне слышатся споры парней, старший туда и обратно голову вертит, вызывая у Хёнвона улыбку. Наконец, голоса за стеной затихают, и Минхёк успокаивается, замирая в одной позе. -Ты думаешь, Кихён примет его обратно? — почему-то шепчет через какое-то время Хёк. -Конечно. Он ведь любит, — почему-то так же шёпотом отвечает Чё. -А как же Шону? -Шону поймёт. Он ведь всегда об этом знал. Хёнвон зарывается пальцами в недавно выбеленные волосы друга, вдыхает аромат парфюма, не меняющегося уже несколько лет, а в соседней комнате слышится возня и, через минуту, Чжухон с Чангюном провожают Хосока к двери. Ли младший, бросая что-то про кофе, возвращается на кухню, пока Им, всё же решив довести друга до автомобиля, спускается с ним. -И всё-таки, — начинает Шин, подойдя к машине, -этот риск неоправдан. Тебе следовало вернуться позже. -Я бы не смог больше терпеть. Ты ведь и сам понимаешь, а иначе бы не приехал сюда, — улыбается младший, -Или же чувства к Хёнвону угасли за полтора года? -Моя любовь к нему вечна, так же, как и его ненависть ко мне. Но ведь я ушёл ради его безопасности. -Я тоже ушёл. -Но ты вернулся вновь, — повышает голос Хосок, но осекаясь, тут же затихает, — И я тоже, хотя так старался обеспечить их безопасность, но в нашем положении этого может не хватить. Намджун ищет тебя, и я сомневаюсь, что после твоих выходок, он успокоится, — парень подходит вплотную к другу и начинает шептать ещё тише. -Пойми, он землю носом рыть будет, но найдёт слабое место. И если с кем-то из них что-то случится, я никогда не прощу тебе это, как и ты сам, — о́н говорит, в глаза смотрит, ответа дожидается, но Им молчит, и старший, решив больше не ждать, заводит мотор авто и покидает парковку, оставляя друга размышлять на закате очередного дня.//FlashBack\\
В гостиной семьи Ким просторно и по-дорогому свежо, как и всегда. Сокджин, одетый по последнему слову моды, глупо шутит и пьёт уже который по счёту бокал шампанского. Его стойкости только завидовать. Младший, Тэхён, внимательно слушает брата, время от времени заливая большую комнату тихим басистым смехом, и иногда бросает заинтересованные взгляды на Чангюна, после сразу же возвращая своему кукольному лицу незаинтересованный вид. Братья необычайно красивы, будто с рождения в них было заложено что-то поистине аристократичное. Обстановка их дома — высокие колонны, дорогие портьеры и вышитые золотом обои, а также шампанское и икра на подносах полностью соответствуют хозяевам. Им сидит рядом, по привычке, улыбается парням и думает, что это чудесные люди, которые смогли бы заменить ему семью, а Тэхён прекрасно подошёл бы на место любимого. Они добры, честны, отнюдь не испорчены, несмотря на своё положение и совсем ни в чём не виноваты. Братья живут, наслаждаются проведенным вместе временем и ни о каких проблемах не подозревают даже, и парню слишком жаль причинять вред кому-то из них, ведь они оба абсолютно не повинны ни в чём. Ни в чём, кроме родства с Намджуном. Так уж вышло, что семья включает и третьего брата, но он не так прекрасен, как другие двое. Он красив, воспитан и умён, но совсем не добродушен и снисходителен. Этот Ким не отдаёт куча денег на благотворительность — он ходит по головам ради того, чтобы это могли делать его братья. Чангюну так жаль их. Жаль слышать, как звонкий смех старшего брата обрывается, лопается, как нить над свечой, а бокал со звонким звуком разбивается вдребезги о дорогой паркет. Жаль Тэхёна, который видя тело брата, что приземляется на белоснежный ковёр, такой же, как и его блузка, размазанная теперь в алой крови, сжимается от страха, но тут же оказывается прижатым к стене Гюном, что прикладывает нож к артерии рядом с тату на шее парня, и в глазах у него читается страх, смешанный с мольбой и такая бесконечная любовь, но, к сожалению, не к тому человеку, и Чангюн хочет остановить уже все это, но пути назад нет. «Две души» — шепчут голоса в голове у парня, и он вымаливает тихое «прости», проводя острым лезвием по глотке. Второе тело опускается с глухим стуком, кровь, что хлещет из вен заливает пол, образуя липкую лужу. Брюнет тыльной стороной ладони прикрывает глаза сначала младшему брату, после и старшему. Парень утирает дорожку соли на правой щеке и покидает гостиный зал.//The end FlashBack\\
Шону тормозит автомобиль у одного из многочисленных подъездов многоэтажки. Нехотя, парень выходит из машины и, обойдя её, открывает пассажирскую дверь, выпуская спутника. Кихён, выходя на свежий воздух, слабо улыбается и шумно хрустит снегом под ногами. Парни долго топчутся на морозе, но звонок мобильного отвлекает от мысленных колебаний. Минхёк что-то неразборчиво пытается донести, вынуждая друзей поторопиться. -Хён, — зовёт тихо Ю после закрытия дверей лифта, — Думаю, вам лучше оставить нас. Он стоит напротив огромного зеркала, в котором отражается его уставший вид, опухшие глаза, засосы по всей шее и лохматые волосы. -Ты прав. Вам нужно поговорить и решить этот вопрос раз и навсегда, — отвечает старший, когда в просторном помещении раздаётся характерный звук, осведомляя о прибытии на нужный этаж. Дверь распахивает Чжухон, встречая подбадривающей улыбкой, но не успевают они даже оказаться внутри, как в прихожей, следом за Ли младшим, появляется и Чангюн. -Привет, Кихён, — улыбается Им парню, и увидев рядом Шону, сдержано кивает. Ни один не считает нужным поздороваться в ответ, они лишь молча проходят в зал, где их уже дожидается Минхёк. -Думаешь, это хорошая идея — оставлять их наедине? — интересуется Ли после ухода Кихёна на кухню. -Нет, — отрезает старший и бросает взгляд на Има в стороне, — Его возвращение, в целом, было плохой идеей. -Да брось, хён, — ворчит Чангюн, -хватит злиться. Я ведь стараюсь быть искренним. Сколько ещё раз мне извиниться, Шону? -Извинений никогда не будет достаточно. Ты после совершенного вообще до конца жизни должен прощения вымаливать, но даже если ты и будешь — я прощу тебя лишь тогда, когда вся та боль, что ты причинил Кихёну своей ложью, вернётся тебе в троекратном размере, — брюнет подходит ближе и, наклонившись, шипит это в лицо парню. -Шону, — предупреждает Чжухон, рукой отталкивая старшего, и встаёт между. -Что не так, Чжухон? Ты уже забыл обо всём? Или только ему позволено делать больно? -Шону, прекращай, сейчас не время, — вмешивается Мин, таща парня к выходу. Но старший вырывается, отталкивает обоих друзей от себя и бросается на Има. Парни с грохотом летят на пол вслед за редким набором антиквариата, который Минхёк собирал больше пяти лет. Шону наносит несколько ударов, разбивает губу, оставляет крупную гематому под глазом. Чангюн бьёт в отместку сильнее. Они оба, катаясь по ковру, стараются ударить как можно больнее, но тут же оказываются разлеплены. Перед задыхающимся от ярости Шону возникает Хёнвон, подоспевший с кухни, и старается привести старшего в чувства. -Шону, спокойно, — шепчет Чё, загораживая своим видом всё пространство. -Я убью его, — пытается вырваться парень, но руки Хёка крепко зажимают его собственные за спиной. -Конечно, — кивает головой Хёнвон, — но только не сегодня, — он улыбается мягко и, не отводя глаз от Шону, обращается уже в Минхёку, — Уведи его. Ли скрывается вместе со взбешённым старшим. После успокаивается Чангюн, рядом с которым крутится Кихён, проверяя наличие ранений. -Кихён, мы поедем к Минхёку, — говорит Хёнвон, уходя вслед за Ли, на что получает короткий кивок. -Садись, — просит Ю, — Я схожу за аптечкой. Парень скрывается в одной из комнат. Им же послушно выполняет указание Кихёна, который возвращается через несколько секунд с ящиком медикаментов в руках. Он недолго возится с ссадинами и разбитой губой, а, закончив, хочет уйти, но младший останавливает его, хватая за запястье. -Не уходи, — произносит он с мольбой в голосе, подрывается с места и заключает Кихёна в объятия. Старший от неожиданности вздрагивает, отстраниться хочет, но дыхание, обжигающее затылок, и руки, сцепленные в замок вокруг грудной клетки, пошевелиться не позволяют. -Я скучал по тебе так сильно, что иногда думал — если не увижу, точно слечу с катушек, — хрипит младший. -Тогда зачем ты вообще ушёл? -Так было нужно. -Меня такой ответ не устраивает. Ю резко отстраняется, откидывая руки Чангюна с себя, и уходит в ванную. -Ты не сможешь отталкивать меня бесконечно, — вздыхает брюнет. -Вот мы и проверим, — шипит Кихён, захлопывая дверцу шкафчика. Парень проходит мимо Чангюна, отталкивая его, и вновь возвращается в зал, пытаясь собрать свои вещи. -Ты ведь веришь мне, — заявляет младший, — Веришь, потому что любишь. -Это немыслимо! — издаёт истерический смешок парень, — Ты бросаешь меня, врешь мне, а потом приходишь, будто ничего не произошло, и говоришь о какой-то любви? -О какой-то? Чангюн подрывается с места, одним шагом оказывается рядом с Кихёном, который мгновенно прижимается к стенке с крепко сжатыми над головой запястьями. -Я люблю тебя так сильно, будто мне ввели повышенную дозу эндорфина, — выдыхает горячий воздух он. -Пусти меня! Я ненавижу тебя! — брыкается Кихён. -Повтори это ещё раз, — шепчет Им и крепче сжимает кости на руках. -Не хочу иметь с тобой ничего общего! Не хочу знать тебя! — продолжает упрямиться старший. -Ещё раз, — не успокаивается Гюн, переходя на тон выше. -Ты делаешь мне больно… — переходит с крика на шёпот Кихён. Хватка Има ослабевает, позволяя парню осесть на пол, но тот отчего-то цепляется за край льняной рубашки Гюна, выдыхает куда-то в область торса, чем вызывает у младшего табун мурашек по телу. -Никогда. не прощу. не прощу тебя. Он запинается, всхлипывает, почти падает на хрупкие колени, но оказавшись тут же пойманным руками Има, утыкается ему в шею, утирая его кожей всё льющиеся слёзы. -Ты можешь никогда не прощать меня, мне неважно, — тихо говорит Чангюн в ухо, аккуратно волосы поглаживая, — Я всё равно буду любить тебя, несмотря ни на что, — шепчет он, на что Кихён всхлипывает лишь сильнее, обхватывая парня двумя руками, будто за спасательный круг цепляется. Ведь этих слов так не хватало. Ведь ему так было нужно это дыхание. Как он вообще без этого запаха жил все это время? Кихён все думает, а истерика, накатившая внезапно, прекращается так же быстро. Парень дышит размеренно, сидит, опираясь спиной о спину Гюна и размышлять продолжает. -Скажи мне, — хрипит он, безэмоционально разглядывая стенку напротив, — Тебе ведь тоже было нелегко? У тебя ведь тоже болело внутри, когда ты покидал меня? Ю разворачивается лицом к младшему, вынуждая и того полностью повернуться. -Скажи мне, что ты чувствовал то же, что и я, — смотрит парень с надеждой, так, словно от этого ответа зависит его дальнейшее существование, так, будто это вопрос жизни и смерти, в прямом смысле. -Я чувствовал, — начинает Чангюн, и Кихён дыхание задерживает. Ждёт. Взорвётся или нет? -Чувствовал всё тоже самое, что и ты, — говорит парень, и старший выдыхает, но вновь замирает, услышав завсегдатое «но». -Но то, что ощущал я, было больнее раз в тысячу, если не больше. Чангюн смотрит в глаза напротив, пытается что-то понять, но Кихён не даёт и шанса заглянуть внутрь, хотя раньше сам зазывал к себе. Как же сильно парень обидел его? Что должно было произойти с человеком, чтобы он отвернулся от любви всей своей жизни? «Наверное, что-то ужасное» — считает Им. «Намного ужаснее, чем ты можешь себе представить» — думает Кихён. Парни сидят друг напротив друга, мысли прочесть пытаются, любовь вернуть шанс ищут, а она, кажется, и не уходила никуда. Любовь ведь вообще никогда не проходит. Шрамы на красивом теле. Выцветшие фото полароида. Завядшие цветы в потрескавшейся вазе. Воспоминания. Боль. Агония. Что-то останется в любом случае. Какой-то осадок задержится с вами на всю жизнь, время от времени всплывая отрывками жизни. Неважно: взаимная была та любовь или наоборот. Чувства, что вы испытали, никогда не забудутся. Ни вами. Ни другим человеком. Потому младший разглядывает лицо сидящего напротив, пытается воссоздать воспоминания по крупицам, и вновь наизусть заучить все движения, что, похоже, совсем не изменились. Кихён же просто пялится на человека, что когда-то обещал ему мир, но даровал лишь бесконечную всепоглощающую бездну и множество шрамов на теле, что так и не зажили. «И никогда не заживут» — ухмыляется мысленно Ю, а пауза тем временем затягивается. Два человека напрочь теряют счёт времени, пытаясь отчаянно налюбоваться друг другом. Чангюн, по глупости решив использовать столь уютную для обоих обстановку, приближается медленно к чужим губам, оставляет невесомый поцелуй, с каждым мгновением углубляя его. В парне тут же врываются все фейерверки разом, бабочки вновь оживают, а на больном сердце распустившиеся цветы, раны залечивают. У Кихёна внутри будто механизм запускается, позволяя снова задышать полной грудью. Им не делится кислородом, вовсе нет — он выступает в роли его замены. Снова. Их поцелуй, приторный и мокрый, доносит до обоих понятие правильности. Никто, ни один человек до, не мог дать этого. И ни один не сможет. Этот поцелуй, интимный и слишком личный, как и множество других поцелуев когда-то в прошлом, будет являться их секретом, известным только им самим. Для Чангюна это — райское наслаждение, которое он, по правде говоря, и не заслуживает. Для Кихёна — наконец разгаданное толкование «правильности». Именно этот момент является единственным верным. Только этот человек может дать чувства, такие правильные, которые никто дать не смог и вряд ли сможет, и даже Шону. «Шону…» — отзывается внезапно в сознание, и Кихён, оборвав тонкую нить, что их связала, на этот раз навсегда, отстраняется. -Нет. Так нельзя, — вдыхая воздуха, шепчет парень и встаёт на ноги, — Я с Шону, я люблю его, и мы не можем, — несвязно говорит он, когда Им встаёт следом за парнем. -Шону? — изумляется он, но эмоции быстро сменяются, и за доли секунды на лице появляется больная усмешка. -Значит, мои подозрения были верны. Это он оставил на тебе, — проводит пальцами, очерчивая метки на шее, брюнет. -Чангюн, не стоит. Я хочу быть с ним, он любит меня и я его тоже. -Да что ты? Парень выгибает бровь, и пальцы, что до этого слегка поглаживали молочную кожу, сжимают горло, а сам Кихён припечатывается к стене. -Чангюн. — еле выговаривает Ю, — Больно. -Как ты можешь мне врать?! — рычит Им, — Как ты допустил его к своему телу? Или забыл, кому принадлежишь? -Дышать не. — хрипит из последних сил парень в ответ, но младший не реагирует и, только услышав слабое «Гюн» на издыхании, резко опускает парня, который с глухим звуком падает на пол в попытках отдышаться. Чангюн зол сейчас. Кихён смотрит на него, видит налившиеся кровью глаза, вздутые вены, и ему кажется, что даже пар из ушей заметить успевает, но виду, конечно, не подаёт. -Ты совсем обезумел?! Где есть край твоей ревности? — давя страх, поднимается он на ноги, и глядит теперь с не меньшей ненавистью. -Никаким моим чувствам нет края, если их как-то касаешься ты. -Очнись, Чангюн, — шипит Ю, — Я больше не принадлежу тебе, а этот поцелуй всего лишь ошибка. -Ошибка? — сильнее закипает младший и хочет припечатать Кихёна к стенке за эти слова вновь, но так же сильно хочет запереть в какой-нибудь комнате, не выпуская никуда, чтобы только ему было позволено любоваться этой уничтожающей сознание красотой. -Чангюн, смирись с тем, что я не чья-то и, тем более, не твоя собственность. Парень говорит, теперь абсолютно спокойно, а Гюн только молчит в ответ. Он знает — сам виноват. Сам оставил. Сам уехал. Сам солгал. И сам, своими руками, которые сейчас хочет оторвать к чертовой матери, отдал Кихёна чужому человеку. Ю же, до конца отдышавшись, поправляет волосы и скрывается в прихожей. Чангюн в себя долго не приходит, но оказавшись в сознании, бежит за парнем следом. -Куда ты? — всё ещё зло спрашивает Им. -Подальше. Я видеть тебя не могу, — дерзит Кихён, потирая красные следы от пальцев на шее. -Снова уйдешь к нему? -Это не твое дело. И впредь больше не появляйся рядом, или моя ненависть будет увеличиваться с каждой встречей. -Ненависть? — усмехается брюнет, — А не ты ли мне о любви говорил когда-то? -Вот именно — когда-то. Но больше ничего не осталось. Ты убил за несколько минут всё, что ещё можно было как-то спасти, — бросает парень и, хватая пальто, выбегает из квартиры, захлопнув дверь прямо перед носом младшего. Предательские слёзы, что Кихён сдерживал, пытаясь казаться сильным, теперь во всю стекают вниз крупными каплями. Взорвалось. Только вот сила удара ощутилась сильнее, чем должна была. Его прошибает мелкой дрожью по телу. Ни холодно, ни жарко, но его почему-то знобит и в жар бросает. Парень судорожно набирает номер, не перестаёт тереть следы на шее, кажется, будто он до сих пор задыхается. Истерика показывается в голосе, как только Хёнвон снимает трубку и пытается что-то разобрать в несвязной речи друга, который просит забрать его как можно дальше. Кихён говорит и говорит, а после сбрасывает вызов и думает, что только что совершил слишком большую ошибку, отдавая козырные карты в руки Чангюна, который так и остался стоять у закрытой входной двери, после найдя бутылку джина, отложенную на праздники, заливал в себя, глоток за глотком, пытаясь забыться.