Я не верю вам. Вы сделаете это снова. Но отчего-то киваю, мол «ты прощён». Типо «Вау, ты убиваешь меня. Так клёво! Покажи ещё!»
За окном машины, что едет на слишком большой для города скорости, мелькают живые пейзажи и холодные здания. Кихёна даже подташнивает иногда из-за быстрой смены картинки, странного контраста и своей слабости к человеку, который так бессовестно с ним обходится. Парень думает, что ненавидит Чангюна, и если ещё раз увидит, вцепится в лицо. В голове у него так и кричит о том, что нет никакого прощения такому, как Им. Но его сердце твердит обратное, хочет развернуть машину и ехать к Гюну, чтобы упасть в тёплые объятия и бесконечно признаваться в любви. -Почему, спустя столько времени, эти чувства не проходят? — слишком внезапно нарушает тишину парень. — Ведь то, что я испытываю сейчас не приносит мне никаких светлых эмоций. Почему я не могу прекратить такую любовь к нему? — спрашивает он и вид разглядывать прекращает, лишь вопросительным взглядом сканирует Хёнвона, дожидаясь ответа, которого всё нет и нет. -Потому что это не любовь. Давно уже нет, — подумав, отвечает Чё. -Но что же это? -Болезнь, — утверждает блондин в ответ, вгоняя друга в ступор, — Ты болен, он тоже, и вот так просто это не вылечить, — заключает парень. Кихён ответа не находит. Он был готов к любому научно- обоснованному бреду, кроме услышанного секундой раннее. Как же можно настолько сильно заболеть человеком? Чтобы внутренности ломало без него, и раны заживали когда вместе. Каким образом эти двое умудрились заразиться так скоро и глубоко? Одной болезнью на двоих, что пожирает обоих одинаково быстро и слишком болезненно. Почему это нельзя вывести, словно болячку? Раз и навсегда, чтобы забыть, стереть из памяти. Множество вопросов крутится в голове, и ни на один из них он ответа не знает. Машина тормозит у знакомого двора, но Кихён головой мотает и смотрит подозрительно. -Зачем ты меня сюда привёз? — хмурит брови парень. -Вам бы попрощаться, — поясняет Хёнвон. -В каком смысле? -Кихён, мы оба прекрасно знаем, что Чангюн вернулся, неся за собой опасный хвост, который может убить нас всех, и я сильно сомневаюсь, что Юнги нужно в этом тонуть вслед за нами, — тихо говорит Чё, отвечая разом на все, заданные и нет, вопросы, а Кихён понимает всё, мысленно соглашается. -Но как я могу? Что я ему скажу? -Всё, кроме правды. Тебе надо проститься. За всех нас. Хёнвон кивает другу в сторону калитки, улыбается слабо, а Кихён у входа долго мнётся, пытается с мыслями собраться и от нервов пальцы заламывает. На пороге парень появляется испуганный и потерянный, словно оленёнок в лесу, и Юнги даже думает — не случилось ли чего. «Случилось!» — хочет завопить он, но лишь отрицательно мотает головой, выдавливая из себя улыбку. Друзья проводят вместе практически весь день, слушают новую музыку Мина, играют с питомцем, что-то готовят, а после заваливаются к телевизору. Юнги смеётся чаще обычного, пока Кихён разваливается на части у него на глазах. -Знаешь, сегодня я встретил парня, который напомнил мне Хосока, — как бы невзначай бросает Мин, закидывая подгоревший попкорн в рот. Кихён от услышанного на пару секунд зависает, почему-то начинает вспоминать моменты, проведенные вместе, и поверить не может, что должен прощаться и забывать ещё одного человека. -Может, это судьба? — тихо шепчет Кихён. -Я не верю в судьбу, — отвечает Юнги. -Судьба случается с теми, кто не верит в неё, — улыбается Ю, рассматривая, пытаясь наизусть заучить черты друга, который в ответ одаривает парня такой же теплой улыбкой. Прощаются они долго. Кихён сильно сжимает Юнги в объятиях, отказывается отпускать и благодарит, так искренне за всё, а Мин даже шутит, мол, ты же не навсегда прощаешься. Ю слушает смех, следующий за очередной за этот день шуткой, почти плачет и думает о том, что бы произошло, если бы Юнги обо всём знал. Парень уходит быстро, не оставляя себе ни единого шанса, блокирует номера, все аккаунты друга, ловит первое попавшееся такси, и давясь слезами на заднем сиденье вспоминает слова, брошенные как-то Хёнвоном. «Если сейчас тихо, не думай, что так будет всегда. Рванёт обязательно, тебе лишь остаётся ждать».***
Утро встречает одинокую квартиру, что за прошедший вечер успела наполниться запахом дорогого алкоголя, оглушающей тишиной. Парень, удобно расположившийся рядом с пустой бутылкой на полу в третьем часу ночи, медленно разлепляет глаза, которые совсем недавно прикрыл, и лежит, пялясь в потолок. Солнце встало давным давно и залило своим ослепляющим светом весь спящий город. Из открытого окна, несмотря на плюсовую температуру, холодом веет, он окутывает помещение, вызывая дрожь в теле. Со двора доносятся голоса суетящихся людей и звуки шумных машин. Хочется заткнуть уши, лежать в тишине и думать о вечном, но внезапный рвотный позыв заставляет вскакивать и, преодолевая дикую головную боль, нестись к туалету. -Надо было пить меньше, — слышится откуда-то из-за спины знакомый голос. Им оборачивается, но успевает заметить лишь высокий худой силуэт, удаляющийся на кухню. -Что ты забыл здесь? — морщится от темноты в глазах парень, задавая вопрос. -Живу, — кратко отвечает Хёнвон и пихает в руки друга аспирин со стаканом воды. Чангюн глотает сразу несколько таблеток, залпом вливает в себя жидкость и вопросительным взглядом уставляется на Хёнвона. -Не смотри так, я и слова не скажу. Хочешь узнать, как он — иди и спрашивай. -Я бы сходил, но ты знаешь, чем кончаются все наши разговоры. Им вздыхает, приземляясь на стул, и руками лицо закрывает, пытается в себя прийти. -Тебе лучше уйти, — говорит Хёнвон. -Опять ты начинаешь, — возмущается Гюн, — Я больше никуда не уйду и не брошу его одного. -Никто и не просит, но с его квартиры тебе лучше уйти. Старший поднимает пустую бутылку из-под джина, отправляя её в мусорное ведро, захлопывает окно и, наконец, избавясь от верхней одежды, принимается что-то готовить на кухне. -Хосок ждёт у подъезда, — произносит парень, разбивая пару яиц в тарелку, — Скажи ему, чтобы покормил тебя. Адрес квартиры скинешь мне смс. Он даже на секунду не поднимает глаз на друга, разворачивается к плите и всё оставшееся время ни произносит ни слова больше. Чангюн, поняв, что конец диалога наступил, быстро покидает квартиру. У входа в дом парня ждёт машина, за рулём которой Хосок ругается на кого-то в телефон. -Наконец-то, — вздыхает Шин, когда Чангюн запрыгивает в авто, — У нас проблемы, — говорит брюнет и трогается с места.***
В центре Сеула, где располагается огромный офис читы Им, прямо у входа в тридцати этажное застеклённое здание останавливается тонированный джип. Двое парней залетают в помещение, на лифте быстро поднимаясь к нужному этажу. -Здравствуйте, господин Им, — топчется у входа помощник с кипой бумаг в руках, — Господин Шин уже известил вас обо всём? -Да, Чимин. Насколько всё серьёзно? — интересуется Гюн, принимая кофе из рук Пака. -Основной пакет у нас, но все акции сильно падают в цене, — копается в бумагах юноша, входя в кабинет следом. -Насколько сильно и с чем связано? -Вывоз товаров за границу значительно снизился в связи с выдвижением похожего товара нашим основным конкурентом. Собравшийся вчера совет директоров пришёл к выводу, что положение поправимо, но если мы будем медлить, можем упустить основной пакет акций, — быстро объясняет Чимин. -Вчера проводился совет директоров? — изумляется парень, — И кто же выступал от моего лица? -Господин Шин. Взгляды обоих тут же устремляются на Хосока, стоящего рядом с креслом начальника, тот лишь жмёт плечами и продолжает детально изучать бумаги. -Хорошо, — трёт переносицу Чангюн, -Собери мне директоров ещё раз. У нас много времени? -Неделя. И это максимум, — вздыхает тяжело секретарь. -Завтра же! Нет, сегодня, — заявляет молчавший до этого Шин, хватая следующую папку, — Собери их всех сегодня же. -Положение хуже, чем ты предполагал? -Намджун не промах. Инвесторы могут прекратить выплаты, а могут и вовсе разорвать контракты, если акации упадут слишком сильно, а он спокойно перенаправит деньги в свои проекты. -Черт бы его побрал! — вскипает Им, — Чимин, займись этим! -Конечно. Что-то ещё? -Да, закажи еды. Пак кивает, покидая кабинет. Хосок с кучей бумаг опускается на кресло, а Им принимается кому-то названивать. Парни сидят, не отрываясь от работы, до прихода руководителей, после запираются в переговорной комнате до самого вечера. Распустив всех собравшихся, Чангюн просит друга найти секретаря, а сам залетает в кабинет, продолжая копаться в бумагах. -Господин Им, вы хотели меня видеть? — зайдя, спрашивает Чимин. -Мне нужен полный технический анализ всех колебаний акций за последний месяц и фундаментальный анализ за тот же промежуток. Так же предоставь доходы, прибыль и, соответственно, затраты компании. И ещё, списки всех конкурентоспособных компаний в отрасли с характеристиками. Ещё, позови мне глав филиалов, надо решить что-то по поводу готовящегося к выходу продукта, — парень говорит быстро, параллельно читая документацию, а Пак еле записывать успевает, — Хосок, поможешь ему. Чем скорее, тем лучше. -Но, Чангюн, это и за неделю невозможно успеть, — возмущается старший, рассматривая многочисленные папки. -Господин Шин, у вас в подчинении больше трёхсот человек, будьте добры, использовать ресурсы, — повышает голос Чангюн. -Это всё, господин Им? — спрашивает Пак, отрываясь от блокнота. -Да. И завтра подъедет господин Ванг, предупреди всех, — говорит он, возвращая всё своё внимание бумагам. -Конечно, — кивает Чимин, покидая кабинет вместе с Хосоком и оставляя Има ещё полночи разгребать документы. Парень засыпает за столом к рассвету, когда лучи рассветного солнца проникают в панорамные окна, топя всё в золотом свете. В небольшом кабинете рядом, что уже во всю освещается блестящими лучами из открытых окон, работа останавливаться даже не думает. Ночь проскальзывает мимо практически незаметно из-за полной погруженности в дела, а к обеду люди уже топчутся у дверей для получения дальнейших поручений. Чимин не отрывается от экрана компьютера, составляя нужные отчёты. Хосок принимает все приходящие документы, попутно успевая изучать уже имеющиеся. На журнальном столике разбросаны разные бумаги, множество стаканчиков с кофе и нетронутая еда. Шин принимает одного работника за другим, раздавая новые указания, а Чимин всё чаще трёт уставшие глаза и пытается размять шею. Хосок, заметив обессиленность парня, отпускает очередного подчинённого, объявляя о перерыве, а сам подходит к секретарю. -Ты устал, — улыбается он, на что младший вздрагивает. -Не очень. Всего лишь шея затекла, — отвечает Пак севшим голосом. Хосок подходит к спинке кресла, аккуратно опускает руки на плечи Чимина и медленными движениями разминает шею парня. Тот лишь растягивает губы в довольной улыбке, откидывая голову назад. -Ты предупредил совет о приезде Ванга? — интересуется Шин попутно. -Я почти завершил последний отчет, а потом побегу всех обзванивать. -Тебе бы отдохнуть. -Не думаю, что это хорошая идея. Мы ведь можем и не успеть. -Да, но перерывы на перекус делать надо. Парни улыбаются друг другу, продолжая наслаждаться минутой отдыха, но настойчивый стук в дверь нарушает её. -Я предупреждал о перерыве, — повышает голос Хосок, но, несмотря на предупреждение, дверь отпирается и на пороге появляются единственные люди, что могли так бесцеремонно ворваться. -Минхёк? Парень тут же отстраняется от Чимина и недоуменно оглядывает друзей. -Вы что здесь делаете? -Хёнвон знал, что на тебя нельзя положиться, и мы сами пришли вас кормить, — слишком энергично выдаёт Ли, садясь на кожаный диванчик перед столом секретаря. Хёнвон, показавшийся следом, недовольно закатывает глаза, продолжая стоять у порога. -Здравствуйте. А кто вы? — продолжает говорить парень, но уже с Паком. -Пак Чимин. Секретарь господина Има, — потерянно отвечает Пак, переключаясь с Минхёка на Хосока. -Хосоки-хён, проводи Хёнвона к кабинету Чангюна и помоги с пакетами, а я пока поболтаю с Чимином, — улыбается Хёк. Парень сначала пытается что-то возразить, но из-за недостатка сил быстро сдаётся и выходит вслед за подозрительно молчащим Хёнвоном. Сопротивляться Минхёку не удавалось никогда, Шин знает это лучше любого. Чимин продолжает тупо пялиться на Ли, пока тот разворачивается к парню снова. -Итак, какие у вас отношения с господином Шином? — щурит глаза Мин. -Как это вас касается? Кто вы ему, раз позволяете себе такие вольности? -Друг. Близкий друг. Ну так что, — вертит в руках фигурку, поднятую со стола, Мин, бросая хитрые взгляды на Пака. -Сугубо деловые, — бросает парень. -Это хорошо. Таких и придерживайся, а то я очень нетерпеливый, — улыбается Ли напоследок, оставляя пакет с обедом на столе перед ничего не понимающим Чимином, и удаляется из комнаты. В коридоре, парень застаёт Шина рядом с Хёнвоном, усмехается и спускается к парадному входу. -Значит, Пак Чимин, — наконец выдаёт Чё. -А что с ним? -Неужто, твоя новая пассия? -Пока нет, но даже если и так, тебе то что? — Хосок язвит, украшая и без того милое лицо наглой ухмылкой. -Ничего. Просто любопытство, — пытается отмахнуться парень. -Значит, ты его одобряешь, — издевательски спрашивает Шин. -Я не твоя мать. Мне все равно. И ты можешь спать, с кем пожелаешь. -Правда? — старший улыбается, оглядывается по сторонам, а после резко толкает Хёнвона к стенке, преграждая все отходные пути. -Малыш, искры, что ты пускаешь из глаз, невозможно игнорировать. -Хосок, ты совсем обезумел? Нас ждёт Чангюн. -Подождёт. Хёнвон тяжело вздыхает и брыкается ещё несколько секунд, после обессилено опуская голову, показывая своё поражение. -Я поцелую тебя? — шепчет Хосок, оставляя всё меньше и меньше расстояния между ними. -Нет! — Чё снова начинает сопротивляться, но проигрывает такому слабому и уставшему Хосоку снова. -Я сменю формулировку: ты постоишь смирно, пока я буду тебя целовать. Старший улыбается шире, медленно приближается к чужим губам, но коснувшись, ответной реакции не получает. Хёнвон опускает покрасневшее от жара дыхания лицо в пол. -Нам не стоит, Хосок. Я больше не… — хочет сказать, но запинается он, наткнувшись на бездонные тёмные глаза напротив. Они стоят слишком близко, дарят друг другу интимные вздохи, с вызовом смотрят, но больше ни слова не говорят. Оба понимают — всё, что было, сломано. Они сами сломали это. Отчаянно любя друг друга, разбивали на самые мелкие детали то, что осталось от них. Зачем? Наверное, чтобы никому другому не принадлежало принадлежавшее когда-то им самим. На другом конце коридора слышится звонок подъехавшего лифта, Шин быстро отстраняется от Хёнвона и направляется в сторону кабинета Чангюна, который просыпается лишь от ворчаний Чё и наспех перекусывает, давая Хосоку пару новый поручений, после убегая переодеваться, оставив друга одного в кабинете листать свежие журналы. И парень не очень то и против, пока в дверь не входят без стука и зазрений совести. -Тут-тук, я не вовремя? — улыбается парень, входя, и тут же привлекает к себе внимание. Его гордый вид и осанка показывают род, к которому он принадлежит, и статус, показателями которого выступают высокий рост и одежда, конечно, с иголочки. Очередной костюм версии ограниченного выпуска идеально прилегает к прекрасной фигуре, фирменные часы за баснословную сумму сияют, привлекая внимание к накаченным рукам и серьги, которые так и манят изучить смазливое, но привлекательное личико, красуются в ушах с несколькими проколами и стоят дороже отдельного района в Сеуле. -А ты когда-нибудь был вовремя? — ухмыляется Хёнвон. -Всё так же ворчишь, господин Чё, — продолжает сиять брюнет, подходя к диванчику, — Как вокруг тебя ещё люди остаются? -Не знаю даже, но тебя, кажется, всё устраивало, когда ты со мной спал, — язвит парень в ответ. -Да, но ты сбежал от меня, разбив мне сердце, — наигранно сдвигает брови, в страдальческом жесте хватаясь за сердце, собеседник. -Видно не сильно разбил, раз ты прилетел обратно. -Думаешь, за тобой? -А нет? -От части может и так. Ты ведь по-прежнему упрямишься и отказываешься быть моделью в моём доме мод. Чё хищно улыбается в ответ на звонкий смех старого друга. -Джексон, снова за свое? — появляется в дверях Чангюн, накидывая на себя тёмный пиджак. -Каждый раз одно и тоже, — качает головой парень. -Гюн! — Ванг подрывается с места, накидываясь на друга с объятиями и, получив ответные, опускается на диван. Хёнвон сначала продолжает обмениваться любознательностями с Джексоном, а после оставляет парней наедине. Парни решают выпить, а после изучают некоторые бумаги, не прерывая беседы. -То есть, помочь ты не сможешь, — заключает Им, осушая следующий стакан. -Поверь мне, я бы очень хотел инвестировать в твою компанию, но тогда мне придётся тратиться и на компанию Намджуна, а таких затрат я позволить себе не могу, — повторяет движения друга Ванг, глотая виски. -Ты всё ещё поддерживаешь с ним общение? -Он мой друг, почему бы и нет? -У него руки в крови, — недовольно бросает Гюн. -А у кого среди нас они не в крови? — смеётся Джексон. -Пойми, Гюн, Джун так же просил меня об этой услуге задолго до тебя. -И что же ты ему ответил? -То же, что и тебе. -Значит, пытаешься сохранить нейтралитет? Думаешь, сможешь придерживаться его всегда? -Хочу продолжать так столько, сколько смогу. Парень откладывает документы, допивает дорогой алкоголь и улыбается снова. Им глаза трёт, каждое слово отдаётся в голове жуткой болью — усталость о себе забыть не даёт. Джексон, видя состояние друга, бьёт того по спине, отдохнуть рекомендует и, попрощавшись, оставляет Гюна в компании мигрени. Но вскоре в кабинет врывается Чимин, говоря что-то о главах отделов, и Чангюн вновь окунается в работу.***
Новый день встречает Кихёна своими солнечными лучами, светящими прямо в ещё не приоткрытые веки, и холодной половиной кровати. Он медленно разлепляет глаза, оглядывается по сторонам и, не найдя своего парня рядом, принимает сидячее положение. Взгляд невольно цепляется за запястья, раскрашенные в разные оттенки фиолетового и синего. Парень трёт ладонями ноющие места на руках, шею, а перед глазами воспоминания того дня встают серой пеленой. Горячее дыхание на шее, которое ощущать и ощущать хочется всё время, поцелуи, утягивающие куда-то в райские гущи вселенной, родной голос, что имя нежно произносит, хотеть большего заставляет, и руки, блуждающие по телу, вызывающие тряску и дрожь, будто разрядом тока прошибло. Кихён помнит мельчайшие детали, будто сейчас стоит — со стороны наблюдает, но куски, что отпечатались в сознании, никакого душевного наслаждения не приносят. Нужное равновесие — да, но это отнюдь не удовольствие. От этих воспоминаний не хочется танцевать под ночными фонарями до рассвета. Нет никакого желания посвящать этой любви стихи и поэмы. Эти чувства не рождают желания жить заново своей полной жизнью. Они пробуждают лишь рвотные позывы. Хочется скрутиться в ком от осознания того, что к человеку тянет, несмотря ни на что. В груди поселяется дикое желание вырвать эти чувства, вместе с желчью выблевать. Чтобы больно больше не было. Ни физически, ни морально. Шея ноет, голос охрипший полностью ещё не восстановлен, а дышать отчего-то тяжело по-прежнему. Руки и запястья время от времени напоминают про случившиеся события, хотя и увечий не так и много. Гораздо больше ущерба нанесено было нутру, что с каждым часом разрывает всё сильнее и сильнее, хотя, казалось бы, все этапы пройдены. Из открытых ран сердца кровь течь не перестает, а душа с наступлением нового дня отрывает от себя ещё больший кусок, и пусть внутри ощущения полной пустоты, словно и души не осталось вовсе. Парень постоянно думает обо всём, слишком много, отчаянно ищет ответы внутри, где-то глубоко, пусть нужное ему лежит на самой поверхности, и более учащенные приступы головной боли, что, непонятно — какого черта, никогда полностью не проходят даже с несколькими таблетками внутри, накрывают вновь. В ванной он оглядывает себя в зеркало и сбежать от своего отражения хочет, не оборачиваясь. Пустые глаза, в которых недавно искры пытались зарождаться, сейчас кричат о помощи, ведь за маской безразличия, что их хозяин на себя нацепил, не видно, как в них тонет всё, что ещё можно было утопить, но кто-то говорит, что глаза — зеркало души. Но если от души ничего не осталось, то и заглядывать в них ни к чему. Глубокие мешки под пустыми зрачками осведомляют о том, что заснуть получилось лишь с третьей попытки от снотворного препарата. Взгляд долго бегает по отражающей поверхности, но после истощенно опускается на полку рядом, цепляясь за бритвы, раскинутые на поверхности. Кихён сверлит приборы взглядом, представляя, как холодное лезвие вновь проходит сквозь кожу, с лёгкостью оставляя красные сочащиеся следы на молочно-белой оболочке, но в глубине гостиной раздаётся телефонный рингтон, заставляя парня вздрогнуть и сбежать от соблазна как можно дальше. На экране мобильного слишком ярким для всё ещё уставших глаз светом высвечивается «Шону», и Кихён, мешкая совсем недолго, придаёт голосу больше уверенности и снимает трубку. -Хён? — хрипит парень. -Я не разбудил тебя? — слышится голос старшего, который после услышанного родного голоса, явно сияет. -Всё в порядке. Но где ты? -Меня срочно вызвали в офис. Может, подъедешь сюда с завтраком? — все ещё улыбается в телефон Шону. -Сейчас? — удивляется младший, бросая быстрый взгляд на часы. -Если можешь, да. -Ладно. Тогда я скоро буду. -Я пришлю машину за тобой. -Конечно, — кивает он, завершая звонок. В квартире отопление включено, да и тёплый душ должен дать о себе знать, но Кихёну от чего-то грустно и холодно, когда он покидает дом.***
Подземная парковка многоэтажного здания главного офиса встречает тонированный автомобиль своим привычным холодном, исходящим от бетонных стен и колонн. Парню всегда было не по себе в этом месте, хотя он знал весь офис, как свои пять пальцев, и сейчас уверенно шагал к лифту, все же кажется, что опасность здесь кроется за каждым крупным строением. Худые пальцы плавно жмут кнопку последнего этажа, и кабина плавно направляется в место назначения, поднимая прямиком к нужному кабинету. Кихён оглядывает этаж, залитый холодным белым светом, входя в дверь, но на пороге решает остановиться. -Чонгук? — удивляется он, — Давно не виделись. -Здравствуй, Кихён. Чон поднимается, даря Кихёну яркую улыбку, и тот устоять не в силах, потому на замену удивлению приходит радость. -Я помешал? — спрашивает Кихён, обращаясь к Шону. -Не сильно. Присядь, — кивает брюнет на небольшой диван у входа. -Так, значит, — продолжает он, когда Чонгук возвращается на своё место, — господин Ким желает видеть меня на вечере в качестве компаньона? -Именно так, — соглашается Чонгук. -Что ж, — старший поднимается с места, поправляя рукава дизайнерского пиджака, и откладывает пригласительное письмо из рук, — мы будем там. -Вы пригласите спутника, господин? -Если это возможно. -Конечно, на этот счёт нет никаких ограничений. Чон улыбается, пожимает в ответ ладонь Шону и, слегка кланяясь, удаляется из помещения. -В качестве компаньона? Кихён тут же подскакивает с места и подбегает к старшему, оглядывая любопытным взглядом. Тот слегка устало улыбается, заключая парня в кольцо объятий. -Неужели, ты сотрудничаешь с таким человеком, как Намджун? -Компании моей семьи принадлежат крупнейшие банки страны, — тихо вздыхает брюнет, носом набирая больше запаха парня рядом, — Конечно я сотрудничаю со многими крупными компаниями. -Но он ужасный человек. -Мы все — ужасны в какой-то мере. К тому же, на бизнес это никак не влияет. -Ты ещё хуже, чем он. Шону глупо ухмыляется фразе, притягивает Кихёна ближе, но тот дуется наигранно. Старший улыбается шире, обнимает крепче за талию, в область груди дышит, пытаясь уловить ритм бьющегося сердца. -Может быть, но ведь рядом со мной есть ты. -Разве это что-то меняет? -Многое. Кихён в ответ сильнее хохочет, блуждает руками в тёмных волосах, но после, что-то вспомнив, отстраняется. -Ты берешь с собой спутника. -Да. -Кто это? -А ты догадайся. Младший хитро улыбается и вновь оказывается притянутым к Шону. Парень медленно убирает голову от живота Кихёна, пока тот в глаза заглядывает и на колени присаживается, так бессовестно и нагло, но старшему это нравится настолько, что он сначала мокро целует своего парня, а после смыкает руки замком за его спиной. Кихён бубнит что-то про костюм, улыбается ярче, соединяя ладони на шее, но Шону слова мимо ушей пропускает и к губам приближается вновь, целуя на этот раз гораздо слаще. Кихён чувствует что-то внутри. Ему кажется — это похоже на описанное в книгах, фильмах и песнях. Парень пытается насладиться, отвечает с удовольствием, но голову снова прошибают воспоминания. Осознание того, что взрыв, о котором говорил Хёнвон, произошёл ещё тогда, когда он остался с Чангюном наедине, мешает трезво мыслить. Размышления о том, что, несмотря на всё, происходящее всё ещё не то самое, необходимое, заполняют сознание до краёв. Раны кровоточить не перестают, вопреки желанию прикосновения, вроде, любимого человека. Всё болит по-прежнему, а значит -это, как и раньше, неправильно. Формула неверна, к ответу прийти невозможно. Найти такое нужное душе равновесие шансов нет. И, пока не с тем человеком рядом, они вряд ли появятся. Разгадкой теоремы является не поцелуи или шёпот в ухо. Ответом, по закону жанра, будет один единственный человек. Личность, которая заменяла окружающее существо. Руки, по локоть в крови, что сжимали до хруста костей. Глаза, смотрящие так, как будто ты — конец этого гниющего мира. Душа, что погрязла во лжи, лицемерии и предательствах, обращенных и к тебе. Смертное божественное творение, которое в своего создателя не верит, и при любой попавшейся возможности грешит, но которой можно простить даже самый страшный смертных грех. Вот что воистину является любовью, единственной и вечной. Именно этой единице подвластно овладеть прощением, её хочется любить, так жадно, будто вот-вот скончаешься на смертном одре, и лишь за неё позволено положить жизнь, лишь бы существовала дальше любимая душа. Все остальные ключи верными не являются. Они откроют неправильные двери в неправильную жизнь. И верно, стало быть, будет возможно лишь с одним человеком. Но этот человек для Кихёна не Шону.***
В доме высотки светло и тепло. Домашний уют, что создали двое, постоянно заставляет вспоминать детство с его вечно разбитыми коленками, но такими счастливыми сердцами, и отчий дом, где всегда пахло тёплым молоком с пенкой и шоколадными булочками. Минхёк после решения о свадьбе превратил когда-то обставленную в холодных тонах квартиру двух любовников, что часто ссорились на почве ревности, бросая посуду то в пол, то в друг друга, и мирились, все жарче и горячее с каждым разом, губами ловя вздохи и стоны, в удобное для молодоженов гнёздышко. Друзьям, да и всем когда-то бывавшим, здесь нравилось слишком сильно. Ностальгия ударяла по всем рецепторам, стоило шагнуть за порог жилища. Дом, несмотря на свою притягательность, гостей видел не часто. Парни как-то решили, что это помещение будет крепостью, где ни страшны никакие угрозы. Хёнвон всегда с умилением смотрел на друзей, что и сейчас, как и в любую свободную минуту, находятся в объятиях друг друга. Блондин думает, что такая обстановка идеально подобрана под хозяев, а атмосфера, царящая здесь, заставляет далеко не сентиментального парня возвращаться опять и опять. И, когда двое друзей, продрогшие и мокрые от снега, входят внутрь, на пороге их встречает слегка сонный Чжухон, на котором тут же виснет Мин. Проходя в глубь квартиры, все расходятся по своим делам, а Хёнвон остаётся вдыхать потрясающий аромат воспоминаний гостиной в уединении. По телевизору крутят какой-то старый сериал, но парень в суть вникнуть не успевает, отвлекшись на стук входной двери. -И для чего люди придумали звонок, — ворчит он под нос, открывая дверь. За порогом Чё застаёт Хосока, трясущегося, но со стаканами кофе в руке. -На улице снег, — объясняет Шин. -Середина зимы, — качает головой Хёнвон, складывая руки на груди, и смотрит на замершего парня. -Ты шёл пешком? -Следом за вами. Хосок, наконец, одаривает младшего улыбкой и протягивает дымящиеся стаканчики в ответ на закатанные глаза. -Я войду? — осторожно спрашивает Шин, и Хёнвон уже хочет сказать, что «нет», и «что ты здесь вообще забыл?», когда в прихожей непонятно каким образом возникает Минхёк. -О, кофе! — улыбается Ли, забирая из рук брюнета напитки. -Чего встал? Проходи, — кивает парню хозяин жилища, уходя в сторону кухни. Хёнвон тяжело вздыхает, видя светящегося Хосока, и скрывается в одной из дверей. Шин недолго возится у порога, шагает следом и обнаруживает младшего на диване. Парень садится рядом, смотрит в упор, и молчит почему-то, хотя по дороге нашёл слишком много слов. Хосок хочет сказать, но на деле лишь сидит не в силах оторвать глаз от произведения искусства перед ним. Хёнвон — эстетика в чистом виде, в каком бы состоянии не был. Шин повторяет это раз за разом, при случайном и не совсем взглядах на парня. Он не может не то, что слова сказать — вздохнуть, лишний шорох не позволяет себе сделать, боясь упустить малейшее движение. Хосок думает, что человек не может быть настолько красив, а парень тем более, потому не отвлекается ни на что. И даже когда Минхёк кричит из прихожей, предупреждая об их с Чжухоном прогулке, даже бровью не ведёт. Хёнвон тоже ничего не предпринимает. Возможно, это потому, что сказать то и нечего. Или из-за того, что парень слишком глубоко ныряет в свои мысли. Думает о том, что почувствовал, увидев Хосока спустя время. Размышляет о взрыве абсолютно необоснованной ревности и мыслях об убийстве Пака. Вспоминает поцелуй, на который так жаждал ответить, но проигнорировал, чтобы ни в коем случае не выдать себя. А ещё волей неволей возвращается к Шону, к его взглядам и поцелуям и к Кихёну, что является теперь их законным владельцем. -Достаточно, — говорит скорее себе, чем собеседнику, Хёнвон, уходя на кухню. Шин реагирует мгновенно, тут же подрывается за парнем, за руку разворачивая лицом к себе. -Хёнвон, в офисе было совсем не то, что ты думаешь, — начинает поспешно оправдываться Хосок. -Да мне плевать, — бросает парень, вырываясь и меняя траекторию. Парень запирается в ванной, сидит там около получаса, думать не прекращает, а когда мысли окончательно съедают мозги, выходит и обнаруживает на кухне Хосока с бутылкой рома. -Ты счастлив, Хёнвон? — слишком внезапно спрашивает Шин, заметив входящего младшего, который от неожиданности подпрыгивает слегка. -Как ты можешь пить это гадкое пойло в разгар обеда? Блондин морщится, отбирает бутылку у пьяного парня, пока тот не наполнил очередной, неизвестно какой по счету, стакан, и бубнит под нос, что пойло то коллекционное, стоит немерено, и Чжухон убьёт их всех. «Это моя миссия — усмирять алкашей и самоубийц» — ругается мысленно парень, но потом вспоминает, что это, может и не миссия, но работа точно. -Ты не ответил. Брюнет поднимает глаза и в упор смотрит на тело, стоящее рядом. -Если скажу, что счастлив, поверишь? — вздыхает Чё, на что Хосок отрицательно мотает головой и возвращается к ещё не опустошенному стакану, который в ту же секунду из его рук изымает младший. -Почему нет? — интересуется парень, присаживаясь за стол. -Потому что когда ты счастлив, ты выглядишь по-другому. -Откуда тебе это знать? — ухмыляется пьяному другу Чё. -Я был твоей первой любовью. Был человеком, который видел тебя настоящего, потому что делал таковым, — медленно произносит Шин, — Но потом ты ушёл к Шону, думая, что он сможет дать больше. -Я ушёл, потому что мы все время ругались, ты не появлялся дома, а я страдал, — отрезает тут же Хёнвон, уже не смотря на старшего. -Ты страдал из-за своей недовлюбленности в Шону, — повышает голос Хосок, напрягая своим непривычным тоном обоих. -Он любил меня гораздо сильнее тебя, — шепчет невзначай Хёнвон, нарушая затянувшуюся после крика старшего тишину. -Никто и никогда не будет любить тебя больше меня, — ухмыляется Шин. -Правда? И почему же? -Потому что ты был моей первой любовью. Я видел все шрамы на твоём хрупком, но до одури красивом теле, и могу их все с закрытыми глазами найти. Хосок трёт глаза под пристальным взглядом Хёнвона, молчит какое-то время. -Я знаю всех, с кем ты спал. Знаю адрес твоей квартиры и марку машины. А ещё мне известно, что все это время ты отчаянно пытался найти замену, мне или Шону — не очень важно. Гораздо важнее то, что ты не нашёл то, чем бы мог заполнить пустоту внутри, не так ли? — парень задаёт вопрос, стреляет глазами и во взгляде напротив успевает заметить промелькнувшие тёплые воспоминания до того, как они снова надевают маску равнодушия. -Но вся правда в том, что подобную пустоту можно заполнить лишь любовью, а полюбит тебя лишь тот человек, который делает или хотя бы видит в тебе тебя, — вздыхает Хосок, переводя все своё внимание на вид за окном, ещё более пустой, чем взгляд парня рядом. Хёнвон молчит. Он думает, что в мире знает лишь одного человека, который видел все палитры в его красках и этот человек сейчас пьяным голосом рассуждает о настоящей любви и какой-то пустоте, используя почти психологические термины. Чё сканирует взглядом, хочет досконально изучить, но понимает, что попытки тщетны, ведь больше, чем он знает сейчас об этом человеке, знать невозможно. Они оба знают о друг друге слишком много, начиная от любимого кофе, заканчивая текстом на надгробиях. Эти двое дышали друг другом очень долго. Сменяя партнёров, впуская в своё сердце других людей, все равно возвращались в исходную точку — друг к другу. Привычки практически схожи. Манера речи полностью совпадает. Про мировоззрение и говорить нечего. Хёнвон прекрасно понимает — Хосок прав. И это бесит больше всего. -Так зачем ты пришёл? — устало выдаёт младший, намекая, что вообще-то психотерапевт здесь он. -Хотел пригласить на вечерний приём, — жмёт плечами Шин. -Зовешь меня на бал? Хёнвон заливается смехом, заражая и старшего, который, смотря на него, слабо улыбается в ответ. -Конечно. Ты ведь мой принц. Чё качает головой, в раковину стакан опускает, а Хосок говорить не перестаёт. -Там и Шону с Кихёном будут. -Тогда я просто обязан явиться. Кто-то же должен вас откачивать. -То есть, ты согласен? Шин с такой надеждой в глазах смотрит, что Хёнвон, неприступная крепость кстати, сдаётся и соглашается, отправляя старшего спать в гостевую комнату. Он прячет ром подальше на полки и уходит на балкон, ища хоть долю свежего воздуха для отхождения от недавнего разговора. Парень листает фото из скрытой папки галереи и воспроизводит видео, давно стёртых из памяти моментов. Отец когда-то сказал ему, что счастье никогда не уходит полностью и всегда возвращается, рано или поздно. Но Хёнвон не знает, вернулось ли его счастье или же никуда не уходило вовсе.