Изнемогая от ревности, мои руки бесятся. Во мне ликует Сатана. Пусть те, кто тебя трогали, повесятся, Или я повешу их сама.
Дни сменяют друг друга надоедающими серыми кадрами старой изношенной киноленты. Заснеженный и холодный Сеул живёт своей жизнью с его мелкими обитателями, которые все время спешат куда-то, пытаясь всё успеть. Люди, кажется, даже не замечают волшебства ночных улиц в это время года, когда снег крупными хлопьями слетает с неба, оседая на машинах, одежде, скамьях. За повседневной суетой никому и дела нет до свежего морозного аромата в парках и притягивающих взгляд пейзажей. Все заняты учебой, работой, семьёй и абсолютно не обращают внимания на зимнюю магию города, что вот-вот прекратит своё существование. На центральной улице толпы передвигаются в разные стороны, изредка бросая холодные, как сама погода, взгляды на массивное здание офиса Ким, в котором вечерний приём только вступает в свои права. В разных углах огромного, залитого ярким светом зала располагается множество людей, статус которых заставляет опустить голову пониже. Директора крупных компаний в дорогостоящих костюмах под руку с жёнами, чьи украшения олицетворяют целое состояние. Главы государственных постов с гордыми презрительными взглядами и своими обожаемыми отпрысками, которым уже наскучило «шикарное» общество. И, конечно, богатые наследники, присутствующие здесь, и обязанные взваливать на себя родительский бизнес, отказавшись от личной жизни и собственных грёз. Роскошное общество бродит из стороны в сторону, фальшиво улыбается конкурентам, смеётся над глупыми шутками врагов и закидывает в рот очередную порцию черной икры, запивая бокалом не самого дешёвого шампанского. В воздухе витает пафос, лицемерие вперемешку с дорогим парфюмом разных брендов. Глаза слепит от количества ярких побрякушек, женских и мужских, а лицо от натянутой улыбки неприятно ноет. Кихён рядом с Хёнвоном, который всем прохожим улыбки дарит, и куда себя деть не знает. Пока все, до единого, расхваливают королевскую красоту блондина, а Шону что-то бурно обсуждает с Джексоном, Ю у столика потягивает мерзкое пойло из вытянутых сияющих бокалов и откровенно скучает, несмотря на то, что здешняя компания в одиночестве остаться не позволяет. Все сказанное ими, конечно, пропускается Хёнвоном мимо ушей, пока Кихён оставляет собеседников в гордом одиночестве. Друзья, за раут достаточно измотанные, хотят уже покинуть душащий зал и продолжать вечер в компании семьи Ли, но внезапные гости, о которых объявляет ведущий, задерживают парней. Высокие двери, расписанные белым золотым узором, распахиваются и впускают внутрь две персоны. Впереди проходит статный парень, туалет которого вынуждает усомниться в стоимости каждого прикида на мероприятии. Он всем приветливо улыбается, обнажая белые клыки, кому-то руку жмёт, тогда внимание притягивает аксессуар за весомую сумму на правой руке. Внешность юноши так и кричит о положение в этом обществе и требует уважения беспрекословного. За ним не менее уверенной походкой следует второй молодой человек. Его наряд, сидящий на превосходно сложенной фигуре, не позволяет никому раздумывать о цене, а тёмный оттенок идеально подчеркивает глубокие глаза, взгляд которых настолько томен, что женщины, не будь рядом супругов, накинулись бы на парня в желании заполучить хоть каплю внимания. Он проходит мимо, абсолютно холоден, почти не улыбается никому, отчего жажда по нему усиливается в разы. -Господин Им, господин Шин, — приветственно кланяется секретарь Чон, подавая руку, — Мы рады видеть вас на нашем приёме. Слишком молодой для подобной работы парень улыбается гостям дежурной улыбкой, ожидая ответной реакции. -Мы прибыли по приглашению мистера Кима, но его почему-то с нами нет, — разочарованно вздыхает Чангюн, стирая улыбку с лица, — Не объяснитесь? -Не будьте так нетерпеливы, господин. Он будет с минуты на минуту, — Чонгук улыбается шире, провожает новоприбывших к столику и скрывается из зала. Подошедший официант ловко опускает на стеклянную поверхность бокалы с выпивкой и небольшую тарелку закусок. Им долго по помещению глазами водит, отмечая знакомые лица, но слишком неожиданно для себя натыкается на потерянный взгляд. Кихён, увидев парня, ещё входящего в двери, внимания не отводит, а сейчас пытается во взоре пойманном утонуть. Хёнвон, заметив друга в таком состоянии, хочет увести от этого сборища маразма и наигранности подальше, но с ним рядом оказывается Хосок, улыбается во все тридцать два и за опоздание прощения просит. Чё ворчит долго, а брюнет слушает и слушает, чем окончательно доводит младшего, который сделав обиженный вид, удаляется в другую сторону зала и абсолютно о Кихёне забывает. Шону, заметив злосчастный дуэт, завершает разговор с Вангом, тут же рядом с Ю оказывается. Парень нехотя глаза переводит и всё внимание старшему посвящает, но даже не смотря чувствует напряжение, что в воздухе повисло, и взгляд выжигающий на себе ощущает. Чангюн зол. Это не видно глазами, это нутром чувствуется. Очень зол. И всё потому, что ни одна его часть не может выдержать другого рядом с Кихёном. Потому, что от мысли, где его парень целует кого-то, а не его, он сходит с ума. Потому, что принадлежавшее ему, сейчас улыбается чужому человеку. И Чангюн допустил это сам. Парень хочет с места сорваться и лицо Шону бить до крови в собственных костяшках, а потом забрать Кихёна и запереть в темной комнате, чтобы больше никому не позволено было любоваться этой красотой. Он хочет этого очень сильно, но сделать ничего не может, потому хватает с подноса пробегающего мимо официанта уже третий по счету бокал шампанского и сводит ревнивый взгляд с парочки. Но долго скучать здесь, видимо, не принято — шумные люди окружают со всех сторон, улыбаются так, что Им слепнет, но компанию их терпит. Живая мелодия разносится по всему периметру комнаты, но Кихёну ни до кого абсолютно дела нет. Все его мысли, как и всегда, заняты одним человеком, который сейчас с каких-то ужасных шуток смеётся и одним своим присутствием заставляет слюни по себе пускать. Ю ненавидит его. Думает, что ненавидит. Ему ведь мерзко даже смотреть на этого человека. Но воспоминания опять и опять возвращаются к поцелую. Парень уже давно забыл все слова, но тело против воли возрождает на себе желанные касания рук. Кихён не хочет даже в сторону Има смотреть, однако до сумасшествия жаждет на себе его взгляд ощутить, шёпот обжигающий услышать. Он Шону слушает в пол-уха, взглядом бегает от него к Чангюну, но последний больше ни капли интереса не проявляет. Каждая минута в этом грязном окружении тянется, будто час. От запаха, стоящего там, тошнить начинает довольно быстро, хочется, чтобы тебя рвало, в окно или на лица обществу лизоблюдов. У Чангюна от музыки в ушах уже голова кружится, но когда она прерывается, сердце заинтересованно замирает. Он прекрасно знает, что именно сейчас произойдёт. Потому, когда тяжёлые двери распахиваются в очередной раз, Им лишь ядовито скалится. Высокая фигура в костюме, что более копий в мире не имеет и подходит под все параметры данной персоны, входит в зал, даря своему окружению фирменную очаровательную улыбку. Одна его рука в кармане со свисающим с неё лёгким браслетиком, который акцентирует внимание на стройных белоснежных руках хозяина, на другом запястье красуются часы, сделанные на заказ в Швейцарии. Темные лакированные туфли, привезенные в качестве подарка из лучшего дома мод в Итальянской провинции и стоящие больше среднестатистического горожанина, неспеша передвигают парня от столика к столику для любезных приветствий всех приглашенных. Молодой, но уже очень влиятельный, человек со слишком притягивающими чертами не задерживается ни у кого, лишь дарит рукопожатие, поклон или поцелуй запястья. Блондин не обделяет ни одного человека, успевая подарить хоть каплю своего бесценного внимания каждому, и все они, за исключением нескольких, бесконечно восхищаются им. -Какая честь, — улыбается парень и сильнее сжимает руку Има в своей. -Что вы, не стоит, — Гюн дарит улыбку, чуть менее любезную, и глазами стреляет. Со стороны это похоже скорее на оскал хищников, что в эту минуту набросятся друг на друга, дабы глотки перегрызть. -Мы вас заждались, господин Ким, — продолжает парень, делая акцент на последних словах. -Простите за столь продолжительное ожидание. Обещаю, лично вам ждать больше не придётся. Намджун проворно освобождает свою руку и проходит дальше, останавливаясь около Хосока. Отметив неземную красоту Хёнвона, стоящего рядом, Ким делает небольшой поклон и также быстро покидает их. Задерживается парень рядом с Шону и его партнёром, которые хозяину вечера улыбаются любезно, что-то с ним обсуждая. В некоторые моменты слышится даже тихий смех со стороны, тогда Иму и удаётся словить блуждающий взгляд Ю. Натолкнувшись на взоры друг друга, оба забывают о существовании других людей рядом, и даже нахождение Кима с ними в одном помещении, больше существенным не кажется. Кихён смотрит, а глаза его кричат о побеге из этого ужасного пространства. Чангюн все понимает прекрасно, но в ответ горько усмехается, подхватывает ещё порцию выпивки и внимание возвращает к остальным гостям. Само собой, от щепетильного до мелочей Намджуна, что бросает ещё пару слов, проходя к другим персонам, это не ускользает. -Я что-то устал, — вздыхает Ю. -Я прикажу отвезти тебя домой, — улыбается мягко в ответ Шону. Старший приобнимает Кихёна за талию, выдыхает горячий воздух куда-то в волосы и, подозвав помощника, отправляет парня с ним. Чангюн, наблюдающий за всем, издаёт тихий смешок и просит найти, что покрепче. -Шону, — к парню приближается Хёнвон, удивлённо смотря на выход, — Кихён уехал? -Он сказал, что устал, — сухо бросает он, но на блондина не смотрит. -Почему не поехал с ним? У тебя тоже вид напряжённый, — мягко улыбается младший. -Это не твоё дело. Развлекайся с Шином дальше, — выплевывает брюнет. Жилка на лбу тут же вздувается, выдавая весь гнев, что он испытывает сейчас и испытывал весь вечер, наблюдая за Хёнвоном в компании Хосока. И злится парень не на кого-то из них, а лишь на себя. Ведь до сих пор ситуацию с Чё не отпустил, несмотря на то, что засыпает и просыпается с ним рядом Кихён. И все равно он что-то чувствует к Хёнвону. Когда младший допоздна смотрит фильм и засыпает прямо на диване. Когда не рассчитывает порцию и пихает в рот слишком много, после пытаясь связано говорить. Когда улыбается кому-то так, как позволено было улыбаться только Шону. Он чувствует. И так сильно, как человек, уже давно не любящий, не должен. -Кажется, ты нашёл неподходящий момент для своей ревности. Хёнвон хмурится и, резко развернувшись, уходит. Старший себе под нос ругается и наблюдает вновь, как Хосок младшему улыбается, любящими глазами смотрит и, что-то от него выслушав, из зала уводит. -Это больно, согласись, — слышится из-за спины явно не трезвый голос Има. Шону разворачивается и застаёт парня, вливающего в себя непонятно откуда взявшуюся янтарную жидкость. -Да, это действительно больно, когда любовь всей твоей жизни за ручку уводит какой-то урод, — вздыхает Чангюн, говорит спокойно, расслаблено, и пока Шону думает: задушить его или с окна скинуть, крутит широкий стакан в руке, заинтересовано дно разглядывает сквозь напиток, а, услышав резкое «да пошёл ты», улыбается глупо. Старший, уйдя от уже успевшего опьянеть Чангюна, ведёт ещё несколько светских бесед с нужными людьми и прощается с хозяином вечера. Домой ехать парень не решается и полночи гонит по полупустой дороге, под утро засыпая на заднем.***
Покидая высокое здание, в котором глава Ким решил собрать «друзей», Хосок уговаривает Хёнвона продолжить вечер. Чё, долго не ломаясь, кивает в знак согласия и едет на пассажирском сиденье в первый попавшийся бар. Внутри заведения играет расслабляющий джаз, приглушённый свет, напоминающий хорошо выдержанный виски, позволяет глазам немного отдохнуть, а вежливый бармен за стойкой производит прекрасное впечатление своими выходами с бутылками. Хосок разглядывает парня, что при мягком свете не спеша потягивает вино из бокала, и думает, что никогда не видел ничего прекраснее. Немного заторможенные, будто в замедленной съёмке, элегантные движения стройного тела вызывают у парня необъяснимое желание зафиксировать Хёнвона в своих объятиях. Высокомерный взгляд огромных глаз способен с лёгкостью подчинить себе любого, захватив в добровольное пожизненное рабство каждого, кто когда-либо коснётся его. Движения пухлых алых, похожих на сок сочного граната, губ заставляют нервно сглатывать слюну, вслед за джином, при мимолётном взгляде на них. Этого парня хочется любить бесконечно долго. Рядом с ним стираются все границы и понятия вечности. Вселенная по сравнению со звёздами в его глазах — пыль. Ничто не имеет значения, если он рядом и смотрит только на тебя. Не любить его подобно наказанию, каторге. Человек, что никогда не вдыхал этого дурманящего запаха просто не может быть счастлив. Любить его — преступление, грех. Но если придётся грешить всю жизнь ради его внимания — не страшно, не так пагубно, как потерять его раз и навсегда. Эту особу хочется вечно держать в своих руках, чтобы только тебе владеть им было позволено. Шин думает, что не имеет и малейшего права на его поцелуи и уж точно не заслуживает его самого, но все равно откладывает оба бокала, бросает рядом несколько купюр и выводит парня на воздух. Под ночным фонарём, где Хосок припарковал автомобиль, парни целуются, прижавшись к машине, хотя принято танцевать в такие моменты. Старший ласкает рот Хёнвона, проникает горячим языком внутрь. Чё в поцелуи стонет кусает губы Хосока и ближе прижимается. Брюнет целует напористо, грязно и мокро, но в поцелуй всю свою накопленную любовь вкладывает. -Ещё, — шепчет Хёнвон между поцелуями, и у старшего окончательно крышу сносит. Задняя дверь машины отпирается резко, запуская на кожаные кресла два разгоряченных тела. Шин, нависая над младшим, скидывает с себя такую ненужную в данный момент одежду, и, пока Хёнвон оставляет влажные следы на рельефной груди, избавляет от одежды и его. Хосок откидывает куда-то свой ремень и вновь возвращается к манящим губам. Они целуются вновь и вновь, почти до потери сознания от нехватки воздуха, в штанах становится тесно, а брюнет дышит рвано, оставляя яркие метки, и вызывает стоны, слетающие с губ второго. Старший готов поклясться, что этот звук — райское наслаждение, и до пара из ушей хочет свернуть шею всем, кто его слышал. Парень медленно переходит от шеи к выпирающим ключицам, почти рычит в молочную кожу. -Мой. Зубы впиваются в нежный покров цвета хрусталя и тут же опускаются, задевая сосок, вырывая из Чё крики. Младший сжимает волосы парня и тянется за новым поцелуем, вновь до последнего вздоха. Блондин откидывает голову назад, обнажая шею в цветных отметинах, в попытках отдышаться, пока старший нетерпеливо избавляет обоих от нижней части одежды, после снова вовлекая в голодный поцелуй. Хёнвон стонет, изворачивается, Хосока кусает, раскрашивая шею и грудь в фиолетовые краски, о большем молит, и Шин ему повинуется, вставляя внутрь два пальца. С губ младшего слетают рваные вздохи, между которыми можно услышать невнятные звуки, похожие на имя Хосока. Брюнет, не в силах больше тянуть, вставляет третий, а у Хёнвона в это время терпение кончается окончательно, и он сам вперёд двигается, насаживается, шепча несвязные фразы на ухо итак еле держащемуся Шину. Хосок наспех вскрывает один из презервативов, что из бардачка на пассажирское посыпались, и входит резко, поймав первый сладкий стон губами. В Хёнвоне слишком тесно и до неприличного мокро, но старший выжидает, даёт привыкнуть и только после нетерпеливого стона начинает движение. Парень ведёт не спеша, постепенно темп задаёт, одновременно красотой под ним любуется, пока у младшего протяжные крики вылетают из уст со вздохами имени вперемешку. Хёнвон кончает раньше и, закусив губу, пачкает живот. Хосок делает ещё пару толчков и, тяжело дыша, опускается рядом, бросив наполненную резинку подальше. В закрытой машине слишком душно, воздуха не хватает совсем, а мокрые тонированные стёкла, которым Шин благодарен, скрывают два уставших вспотевших силуэта, что лежат рядом и, не в силах отдышаться, и лениво целуют друг друга, почти засыпая.***
За окном четыре часа утра. На небе среди темных сгустков мелькают и более яркие дыры, похожие на родимые пятна небес. Птицы ещё не поют, солнце пока не встало, но почему-то светло. Люди, спящие в столь ранний час, называют это явление ложными рассветом. За ним, говорят они, всегда приходит мрак, темнота, он пытается обмануть, ввести в заблуждение, но когда отступает — пропускает истинное светило, которое, поднимаясь, озаряет местность светом и даёт новому дню жизнь. В заснеженном дворе останавливается авто, из которого прямиком в небольшие сугробы вываливается парень с бутылкой крепкого алкоголя в руках. На нём пальто, которое он ещё в в лифте кое-как с себя скидывает и направляется к нужной квартире. Звонок в дверь прерывает гробовую тишину лестничной клетки, но ответа не него так и не следует. Брюнет сначала негодует, и после, конечно, принимается барабанить кулаками. -Кихён! — мычит пьяным голосом Им, на этот раз пытаясь докричаться, — Впусти меня! Или я сломаю чёртову дверь! Парень срывает голос, но всё-таки дозывается нужного человека. Заспанный Ю устало трёт глаза, плетясь к двери, а услышав знакомый голос, все существующие проклятия вспоминает. -Я её сломаю, Кихён! — продолжает предупреждать младший. -Скорее, ты сломаешь какую-то конечность, — недовольно ворчит парень, -Ты пьян. Уходи. -Кихён, мы просто поговорим. Прошу. -Нам не о чем говорить. -Дай мне шанс. -Ты его не заслуживаешь. -Я любил тебя! Гюн вновь срывается на крик, ударяет дверь, отчего Ю вздрагивает слегка. -До сих пор люблю… Голос Има садится, хрипнет от пьяных попыток достучаться до того, кто его даже слышать не хочет. Парень успокаивается так же быстро и больше кулаки в кровь не раздирает. Лишь опускается на холодный бетон и, смахивая мокрую дорожку, делает глоток за глотком. Кихён молчит в ответ, боясь нарушить такое нестойкое между ними спокойствие, и прислушивается к тишине по ту сторону. -Любовь моя, — вновь раздаётся хрип Гюна, — Скажи мне, неужели, мы прошли через все те удары судьбы в объятиях друг друга, чтобы в конце концов отказаться от этого тепла? Чангюн задаёт сложные вопросы, на которые старший ответов не знает, слишком непосредственно. Будто то, что он спросил, вовсе не решает сейчас их судьбу. -Ты отказался, — бросает Ю, и бутылка с противоположной стороны со звонким звуком разбивается о стену. -Скажи мне, — продолжает Им после не длительной паузы, — Скажи, что всё, что было — зря, и я скину тебя с окна, а следом сам прыгну. Парень говорит, слёзы пытаясь сдержать, но голос дрожью выдаёт. Он говорит так много и важно, а Кихён молчит. Возможно, где-то на этаже проснулись соседи, и эти двое своей бесконечной драмой им мешают. Может быть, за время их очередного скандала солнце встало. Что бы там ни было — это все сейчас не важно. Гораздо важнее два человека, что сидят по разные стороны