«Холодно… Без тебя так холодно…»
Оглушающий вой сирен не утихает. За стенами здания суета и ограждения, выставленные полицией. Десятки очевидцев не опускают камер мобильных устройств, несмотря на безрезультатные попытки органов прекратить съёмку. В углу припарковались авто журналистов различных источников, а центральные каналы экстренно прерывают показы ради трансляции в прямом эфире. Посреди залитого ярким светом помещения окружённый многочисленными трупами охранников на коленях сидит мужчина. Костюм замаран, в красных пятнах вязкой жидкости, нещадно льющейся с лица. Его взгляд — сталь, сканирующее дуло пистолета, что направлено прямо в голову. Частые метания, глаза из угла в угол, но он знает, что лишний шорох подобен смерти. Часы на бомбе назойливо отсчитывают отведённые им десять минут. «9:54»***
Парень не отрывает напряжённого взгляда от окна, тяжело вздыхая на приходящие мысли, которые в конечном итоге приводят к одной истине — спасти их жизни необходимо. За спиной не самый приятный душе человек, и в нём Шону буквально читает мольбу о помощи. -У тебя огромные источники. К чему моя помощь? — брюнет нехотя разворачивается к деструктивному началу разрушения жизни и по эмоциям, сменяющимся одна другую, пытается отыскать сокрытые мотивы в весьма ожидаемой просьбе. -Намджуну известны все мои очаги воздействия, при желании, какое у него несомненно имеется, он уничтожит все, — Чангюн делает несколько шагов навстречу, оказываясь ближе допустимого в их отношениях. Сильными руками парень сжимает чужие плечи, от глаз свои глаза не отрывает. -Хён, я не могу рисковать его жизнью. -Ты уже сделал это, вернувшись. Ты рискнул и проиграл, — Шону цедит сквозь зубы, выпутывается из цепких рук. Он зол и, будь такая возможность, выпустил бы в голову Има всю обойму. -Неужели, у тебя внутри не болит все так же, как и у меня? Чангюн спрашивает так, словно задаёт обыденный вопрос о погоде или настроении, а у старшего сжимается всё внутри. Болит. Но совсем не так же, как у него. -Ты позволишь ему умереть, Шону? -Он уже мёртв! Ты убил его. Парень отрезает грубо правдивые и потому больно ранящие фразы, когда воспоминания прожитого ада запирают его в персональный горящий котёл. -Пришли секретаря. Я отдам распоряжения. -Третьих лиц не требуется, займусь сам. Чангюн кивает, и облегченный вздох оказывается очевидным для Шону, которого в следующую секунду заключают в кольцо рук. -Верни мне его живым, — доносится до Има низкий голос старшего, что свободно позволяет обнимать себя, и Чангюн понимает — здесь о помощи молит отнюдь не он. Парень повторно коротко кивает и, как кажется ему самому, в последний раз оглядывает друга, что в данный момент прощает ему все согрешения. Дверь за ним захлопывается, но Шону продолжает смотреть вслед, пока телефонный звон не прерывает мысленное прощание с человеком, которого, казалось, он не желал видеть до конца дней. Болит. Но гораздо сильнее. На экране ярко высчитывается имя, доносится обеспокоенный голос с подозрительной отдышкой, который заставляет сердце биться в новом ритме. -Кихён мне кое-что рассказал. Я вхожу. Шону знал о том, что скрывать подобное, к тому же от Хёнвона, долго не удастся, потому спокойно сбрасывает вызов, когда на пороге кабинета появляется фигура парня. -Почему ты мне ничего не сказал? -Хёнвон… -Мои друзья идут на верную смерть, а ты вздумал им помогать?! — парень взрывается, только услышав спокойный тон голоса Шону. -Они и мои друзья тоже, — старший сдерживается, хотя ярости в нём не меньше, он старается отыскать остатки самообладания, только бы не сорваться. -Поэтому ты их убиваешь?! Шону, они всё, что у меня осталось! — Чё устраняет незначительное расстояние между ними и колотит по чужой груди, выкрикивая свою боль в лицо. -Речь идёт о спасении наших жизней! Твоей в том числе, — Шону хватает блондина, пытаясь заглянуть во влажное лицо и прекратить его бесполезные попытки принести хоть долю той боли, что он чувствует. -Мне не нужна моя жизнь без них! Хёнвон стихает под чужим взглядом, опускает руки. Плечи невольно поникают. Дрожащими от ярости и безысходности ладонями прикрывает заплаканное лицо, и тихие всхлипы заполняют комнату. Он чувствует на плечах тёплую, подчиняющую себе тяжесть. Парень цепляется за белоснежную рубашку, за которой спрятана белоснежная душа, что он сам так неосмотрительно замарал необдуманными поступками. Но сейчас ему кажется, что, не задержи он Шону, тот уйдёт сквозь пальцы в рваных пластырях, словно песок, ускользнет от него. -Если они умрут там, я буду ненавидеть тебя до конца жизни, — тихо выдаёт он. Шону в ответ лишь сильнее сжимает, понимая, что ненависть Хёнвона не будет стоить ровным счётом ничего по сравнению с презрением, которым он будет изводить собственный разум, если озвученное всё же произойдёт. Младший произносит ужасные отвратительные слова, вновь разбивает чужое сердце, исчерпавшее лимит боли давно, но всё так же, буквально из последних сил, вжимается в родное тело, думая и об этой, наиболее отравляющей сердце, потере. Но парню недосягаемо знание о глубине ближней души, что не посмеет покинуть. Ни сейчас. Ни когда-либо ещё.***
Солнце заката тает за горизонтом. Кихён делает очередной глоток горького чая, что успокаивает нервы, не дающие спать по ночам. За спиной шорохи, но он не оборачивается, зная о пришедшем. Горячее дыхание над ухом, узнаваемое им из тысячи, и запах уставшего тела вновь берут его в плен. Кружка приземляется на поверхность стола с глухим стуком. Кихён медленно оборачивается в поисках спасающего взгляда, в котором желает отыскать каплю надежды, но находит лишь разбитый на осколки страх. Пальцы его рук цепляются за шею, он притягивает Чангюна к себе резко, позволяя ему всё, вкладывая в поцелуй всю агонию и страдания от их последнего заката вместе. Кихён помнит, когда он уходил в их первый раз, всё было практически идентично. Но этот момент обещает быть летальным в их переплетённых судьбах. Им углубляет поцелуй, жадно присваивая то, что итак принадлежит ему без остатка. Целует требовательно, хотя воздуха не осталось вовсе, но никому из них никогда не было дела до горящих лёгких и какого-то кислорода в венах, когда в сосудах их текут касания, обжигающие и тело и разум. Их чувства взаимоуничтожают друг друга. Так же, как и их владельцы. Но оторваться удаётся лишь когда ноги подкашиваются, Кихён почти не стоит. Голова кружится от катастрофического уровня аноксии. Перед глазами плывёт, но силуэты друг друга разглядеть удаётся. Парни, как и в первую встречу, не могут налюбоваться, и каждый час вместе, точно жалкая секунда. На шее Кихёна блестит обручальное кольцо, найденное у порога квартиры внутри не подписанного конверта. Украшение, что так берёг Минхёк, срывается. Парень зажимает самую драгоценную для него память в ладони младшего и сквозь участившееся дыхание доносит до парня заветные слова -Верни его мне. Чангюн разглядывает, долго и пристально, но ответ дать всё же не успевает. Со стороны двери слышится нетерпеливая возня. Хёнвон появляется неожиданно, неся с собой осуждающий взгляд, наполненный разнообразной палитрой эмоций, среди которых боль выделяется ярко красным и кричит о своём присутствии. -Я пришёл попрощаться, — парень разламывает тишину дома напополам, нарочно выбирает слова побольнее. -Зачем ты говоришь так? — Кихён, ощущая то, как рвёт изнутри, желает тут же наброситься на друга. С кулаками или объятиями пока не решил. -А зачем ты предупредил меня? — блондин смотрит с вызовом, испытывая, давит. Ещё немного, и он сломит кого-то из них. -Хёнвон, прекрати. -Не смей, Чангюн! Ты не имеешь никаких прав на него! Хосока и Минхёка было недостаточно? Ты решил забрать у меня всех? — тормоза слетают в секунду — выдержке Шону Хёнвон завидовал всегда. Он кричит, раня больное горло и нутро сильнее. -Завтра никто не умрет. Никто, кроме Намджуна, — Чангюн утверждает уверенно, даёт обещание, но скорее себе, чем кому-то. -К чёрту его, Чангюн. Прошу, уедем все вместе, — Хёнвон приближается, трясёт друга за плечи, пытаясь воззвать ко здравому смыслу. Он крепко обнимает, чувствуя, как и его сжимают в ответ, но всё же улавливает слабое сожаление из чужих уст. Он уже потерял их. В глазах Кихёна капли, раздражающие и щиплящие. Сколько же в нём слёз? Парень постыдно наклоняет голову, но ладонь друга заставляет поднять взгляд. -Позволь мне с тобой попрощаться, — Хёнвон гладит щёку и смотрит так, как смотрел всегда. Глаза, полные любви, нежности и страданий с самого детства, сильны. Кихён качает головой, крепко сжимая руку. -Я вернусь, — обещает он. Но Хёнвон не отвечает. Грустная улыбка украшает потрясающие черты. Парень медленно разворачивается, на кухне замечая коробку с чаем, привезенным им в Сеул, когда он, приземляясь, думал о том, что всё это зашло слишком далеко. Но, что значит «далеко» на самом деле, он узнал лишь сейчас, уйдя. Не прощаясь.***
С губ мужчины падает усмешка. Глаза стреляют в парня над ним. Намджун думает о том, что убил бы мальчишку, но оказался слишком слаб, когда не смог пустить пулю самостоятельно. -И всё-таки мы с тобой очень похожи, Чангюн, — Ким откровенно восхищается, оглядывая собственное творение, что смогло превзойти создателя, будто совсем не боится смерти. -Заткнись! -Я тебя воспитал! Создал! А сейчас ты такой же монстр, как и я, — Намджун смеётся, обнажая белоснежную улыбку, но, услышав знакомые крики, всё приближающиеся, замолкает мгновенно и дёргается в сторону, однако дуло перед глазами заставляет опомниться. Он ошибся. Чангюн гораздо хуже монстра, скрывающегося в нём самом. -Используешь против меня мою слабость? Похвально. Мужчины в экипировке заталкивают в помещение парня. Чангюн усмехается, замечая за маской иронии в лице Кима страх. -Знакомая картина, не так ли? Чимин, не отрываясь, смотрит на Намджуна, но вскоре приходит в себя, заметив оружие в руках Има. -Вы… -Ты ведь не думал, что я не знаю о твоих похождениях? -Нет! Умоляю вас! Парень срывается с места, но крепкие руки с обеих сторон не позволяют сдвинуться. Он пытается вырваться, кричит, молит о пощаде, но Чангюн не считает нужным удостоить парня вниманием. -Не думаю, — Ким словно и не замечает привкуса крови и ужаса, говорить продолжает, — что подобное понравилось бы твоим друзьям, — мужчина усмехается, но выходит чересчур болезненно, — или ему, — Намджун схаркивает кровь и медленно кивает в сторону. Чангюн, точно заворожённый, оборачивается, будто улавливает знакомые разряды в воздухе, сталкиваясь с испуганными глазами, парень желает отбросить оружие и спрятать этого глупого мальчика далеко настолько, чтобы даже он сам не сумел найти.***
Холодные режущие цвета пробивают стёкла, проникают внутрь комнаты. Кихён жмурится от боли в глазах из-за бессонной ночи, но тёплые руки прижимают крепче, и все тревоги исчезают вместе с секундным порывом солнечных лучей рассвета. -Я уеду через пару часов, — умеренный голос окутывает помещение и тонет мгновенно в пустоте их душ. Они оба знают о том, что так будет правильно, но все же до последнего вздоха продолжают держаться за явление, наименованное надеждой и ею по сути не являющейся. Любовь между ними не убьет — уже убивает и убивала каждый миг, проведенный в опасной близости. И сейчас парни плюют на мир, спасая друг друга, как будто остались шансы на прощение. Чангюн крепко сжимает маленькую ладонь Кихёна в своей, второй рукой вертит меж пальцев украшение. Однажды связь между ними затянула удавку покрепче, вынося тем самым смертный приговор обоим. Они понимают, что прошедшая ночь может стать их последней. Потому Им оставляет чашку с недопитым кофе у раковины, а Кихён хватает его за запястье и притягивает, сжимая тело до боли. Чангюн обнимает в ответ, но Кихён ладонь из своей не выпускает, ногти впиваются в кожу и оставляют неприятные следы. -Я люблю тебя, — парень пытается успокоить, но сам понимает так же ясно — лучшее будущее для них давно не перспектива. Насильно вырвав руку, дарит взгляд, необходимый обоим. Он скрывается из виду. Повисает тишина. Кихён обхватывает собственные плечи, пытаясь согреться, но холодно вовсе не в помещении. Забытые ключи от автомобиля бесхозно валяются на тумбе, привлекая к себе внимание. -Я люблю тебя, — шепчет парень, покидая теплоту дома следом.***
Он усилием воли отрывается от родных глаз и вновь фокусируется на мерзкой усмешке, читаемой даже во взгляде. -Как ты смеешь, — оружие сильнее упирается в лоб, в глазах мужчины вновь мелькает секундная паника, — говорить о моих друзьях? -А тебя совесть мучает? — Намджун издевательски слизывает засохшую кровь с разбитой губы, — Если бы не ты, Гюн, все они были бы живы, — Ким качает головой, вздыхает, делает всё для демонстрации лжебесстрашия, — Есть только один человек, жизнь которого необходимо защищать, не так ли? И цена не столь важна, — взгляд скользит к Кихёну, чьи плечи истерически вздрагивают от услышанного, а мужчина всё продолжает монолог, очевидно, наслаждаясь мучениями, словно пытаясь играть с ними, но безусловно выигрывая каждый следующий раунд. -Если мои руки в крови по локоть, Чангюн, ты тонешь с головой. Им слушает, чувствует, как в нём разгорается война. Он ощущает рукоять пистолета, при помощи которого рассекает голову Намджуна, но собственные руки, сжимающие чужую шею уже не воспринимает. -Ты. — глаза мужчины залиты кровью, он выплёвывает слова вместе с кровью, когда Чангюн отскакивает от него, словно обожженный огнём, — Ты убил мою семью. Им поднимает потерянный взгляд с трясущихся рук. До ушей доходят потерянные крики Кихёна, плач Чимина и этот оглушающий вой сирен. Размытый взгляд удаётся задержать на красном таймере. «4:30» Парень улавливает кашель со стороны, вновь оборачивается. Брошенные Кимом слова для него обретают смысл. -Ты тоже. Рука тянется к пистолету быстрее, чем кто-либо успевает среагировать. Выстрел сотрясает помещение. Тишина расползается, позволяя присутствующим чётче распознать звуки запущенного механизма. Чангюн отбрасывает оружие, подбегая к сопротивляющемуся охране Кихёну. Они впиваются друг в друга, обоих бьёт дрожь, но цифры на счётчике сменяются слишком часто. Лёгкий кивок солдатам, и те скрываются из виду. Он тянет за собой холодную руку Кихёна, но тот не двигается, устремляя внимание на тело в луже крови и задыхающегося от боли парня над ним. Он не пытается ничего сказать, как-либо образумить. Знает лучше каждого — Чимин не сдвинется с места. Потеряв самое дорогое, смерть больше не кажется концом или абсолютной трагедией. Кихён не помнит, как именно они оказались на улице, когда свежий воздух начал бить по обонянию. Не помнит рук Чангюна, сжимающих его. Ни голоса, что шепчет на ухо, так, чтобы услышали лишь двое, о подошедшем к концу кошмаре. Понимание происходящего доходит до отключившегося сознания лишь со взрывом, сотрясающим землю, на которой они стоят. Всё мутнеет, заполняется липкой темнотой. Парень больше не слышит голосов вокруг. «00:00» Процесс завершён.