Devil's dance floor

Вот уже целую неделю трикстера не покидало чувство, что что-то не так. Оно было мимолётным, едва различимым — сколько бы Локи ни пытался его ухватить, оно неизменно ускользало. И всё же чего-то не хватало. Трикстер чувствовал, но никак не мог найти причину. Однако уделить этому вопросу больше времени никак не выходило. Внезапно для всех в больнице второй раз за месяц был чёрный код. Это было редкостью — обычно их больница не была задействована в экстренных ситуациях, в то время как этот случай был уже третьим. Локи не знал, что происходило в здании после нападения читаури — в то время у него была своя война, но этот чёрный код был ещё более масштабным, чем предыдущий. В Нью-Йорке происходило что-то плохое, но что именно? В официальную версию — взрыв газа никто не верил. Неизвестность породила множество слухов — как ни парадоксально, многие смертные были склонны верить, что Локи вновь прибыл в Мидгард и готов напасть. Люди верили в это и боялись одновременно — слишком свежи были воспоминания о его предыдущем визите на Землю. Лафейсону было смешно наблюдать, как мидгардцы, в страхе перед древним божеством, спешно покидают пределы города. Не обошлось и без странностей — в самом центре Нью-Йорка группа энтузиастов принесла ему в «жертву» килограмм сырой говядины. По их словам, таким способом они задабривали бога лжи и коварства. Когда трикстер услышал эту новость, он поперхнулся кофе. Один всемогущий, зачем, ну зачем ему кусок сырого мяса? Как это могло отвлечь от нападения — соблазнившись телятиной, он бы ушёл жарить стейки? Порой в действиях мидгардцев совершенно не было логики. Как ни странно, многие подхватили это начинание: теперь в центральных скверах и парках можно было запросто обнаружить группку личностей, поющих непонятные напевы вокруг куска мяса. С точки зрения Лафейсона это было занятно — принося жертву, мидгардцы искренне верили, что бог лжи и коварства очень далеко, в то время как сам Локи проходил мимо них. Однажды он не выдержал и на несколько мгновений изменил цвет костра на ядовито-зелёный. Это вызвало настоящую панику среди горе-ритуалистов. Казалось бы, смертные должны были испугаться и прекратить, но против ожиданий трикстера это вызвало новый всплеск «мясных жертвоприношений». Мидгардцы решили, что бог коварства услышал их воззвания и призывает продолжать. Убедившись, что попытки повлиять на ситуацию бессмысленны, Локи всецело посвятил себя работе. В конце концов, даже если к нему наведается громовержец, он будет чист. Иллюзию Тору не распознать, а в беспорядках его вины на этот раз нет. В один из вечеров Локи привычно потянулся за кофе, но пальцы схватили пустоту. Оторвавшись от книги, трикстер пристально посмотрел на стол. Пазл наконец сложился. Вот она, недостающая деталь: за всю эту неделю он ни разу не пересёкся с Джин. Учитывая, что у них был чёрный код, и все врачи сконцентрировались в реанимации и на первом этаже, они просто не могли не пересечься. И кофе. Порой у них бывали разногласия, но она неизменно приносила ему чашку кофе и сладости. У трикстера что-то ёкнуло внутри. Увлёкшись, Лафейсон не сразу заметил перемены. Немного подумав, он пришёл к выводу, что последний раз видел смертную на Дне рождении Стэна. Помнится, тогда произошла неприятная ситуация, и она исчезла из его поля зрения. Неужели Джин обиделась? Лафейсон даже фыркнул. Она как никто другой понимала, что он — бог лжи и обмана, а потому его характер далек от идеала. Более того, он не горит желанием кардинально менять свое поведение — лишь тот минимум, который позволит комфортно жить в обществе. Наверное, именно поэтому после их разногласий смертная каждый раз приносила ему кофе и смотрела неодобрительным взглядом. Каждый раз он делал вид, что не замечает, но Джин не сдавалась. Однажды она даже попыталась объяснить, что от его денежной иллюзии пострадает курьер, а не компания. А курьер — такой же простой человек у которого тоже могут быть финансовые трудности. Помнится, на этом моменте трикстер прервал её, заявив, что это уже проблемы курьера. Свои Локи решил, а остальные пусть решают свои. В тот раз смертная в первый и последний раз назвала его эгоистичным придурком и прежде чем трикстер успел ответить ушла, громко хлопнув дверью. Вроде бы их последнее разногласие было не самым сильным, но смертная целую неделю не приходила к нему. Она всё-таки… обиделась? Поначалу Локи не хотел спускаться в детское отделение. В конце концов, смертная сама его спровоцировала и закономерно получила резкий ответ. Да и Джин отходчива — трикстер был уверен, что ещё несколько дней, и она как обычно принесёт ему вечером кофе. Прошло ещё три дня, но смертная так и не появилась. Локи заподозрил, что всё не так просто. Со смертной ничего серьёзного произойти не могло — в противном случае происшествие обсуждала бы вся больница. В то же время у Джин должен был быть веский повод, чтобы больше недели не выходить из детского отделения. Спускался он туда с нехорошим предчувствием. — Не подскажете, где сейчас можно найти мисс Дехане? — его вопрос прозвучал почти дружелюбно. — Она уволилась, — не отрываясь от компьютера произнесла немолодая женщина. — Как полагается, за две недели написала заявление. В прошлую пятницу у неё как раз был последний рабочий день. Понимаю, она принимала многих, и если вас интересует, я позову доктора, который… — Джон оттоптал мне все ноги! — Он просто не хочет, чтобы ты от нас уходила. Вот что значили слова Стэна. Тогда он не придал им значения, но теперь всё стало на свои места. Лафейсон был зол — похоже, об этом знали все, кроме него. Неужели смертная не могла сказать? — Я сам в этой клинике работаю! — не выдержав, рявкнул Локи. Пальцы женщины зависли над клавиатурой. — Вы Локвуд, верно? — собеседница трикстера наконец отвлеклась от монитора. Дождавшись кивка, сотрудница порылась в ящике и наконец нашла искомое. — Джин просила вам передать. — с этими словами она протянула ему конверт. При этом работница поликлиники смотрела на него так, словно он был виноват во всех бедах… Ну или по крайней мере в беде одной рыжеволосой смертной. Раздраженно процедив «спасибо», трикстер поспешил убраться из детского отделения. Ещё осуждающих взглядов от смертных ему не хватало. Он обещал себе открыть конверт вечером, но не удержался. Торопливо разорвав бумагу во время обеденного перерыва, Локи обнаружил там вчетверо сложенный лист, на которым широким, немного торопливым и не слишком разборчивым почерком было выведено: «Интересно, через сколько ты спустился в детское отделение? Делаю ставку на три недели. Сначала я думала сказать тебе об этом лично, но потом решила, что лучше изложить свои мысли на бумаге — всё же я не слишком хорошо умею говорить такие вещи в лицо. Да и нужна ли тебе эта информация тоже вопрос. Записку всегда можно порвать не дочитав до конца. Знаешь, всегда прохладно относилась к медицине, но обстоятельства сложились не в мою пользу, так что пришлось. И всё же я хочу вновь попытать удачу, начать новую жизнь. Всё, что было в моих силах, я для тебя сделала. Надеюсь, медицина это действительно твоё. Успехов тебе!

Джин.

Первым прорывом трикстера было выбросить злосчастное письмо в мусорное ведро. В Локи говорила злость — неужели чёртова смертная не могла хоть и запинаясь, но сказать ему это всё в лицо. Но нет, она предпочла спрятаться за бумагой, оставив лаконичную записку, которая сухо констатировала факт её ухода. К концу дежурства ярость немного улеглась, и Локи решил повременить. Выбросить записку он ведь всегда успеет, верно? Немного помятый конверт отправился в одну из невостребованных книг по ядам. Приближался май с экзаменами, и Локи был вынужден ещё больше ужесточить свой график. Не то чтобы он сильно отставал, но ему хотелось ощутить вкус победы, доказать, что он и без магии способен на многое. А значит, нужно было постараться.