Devil's dance floor

Стоило последнему туману рассеяться, как перед ними предстали тёмные массивные врата. Подняв голову вверх, Джин увидела тёмно-серое предгрозовое небо, на фоне которого мелькали непонятные молочно-белые силуэты. Казалось, всё вокруг замерло в зловещем ожидании. — Нифльхейм. Трикстер произнёс это каким-то особенным тоном, понять смысл которого у Джин не вышло. — Царство мёртвых? — поинтересовалась она, с интересом рассматривая массивный замок и прилегающий к нему сад. — Именно, — кивнул трикстер, напряженно всматриваясь в окружающую обстановку. — В гостях у Хель ничего не принимай в дар и не ешь, — приказным тоном добавил он. — Если, конечно, не хочешь остаться здесь навсегда, — немного подумав, добавил он. — Это прерогатива фейри, разве нет? — она устала удивляться и теперь лишь уточняла, освежая немногочисленные знания о мифологиях. — Она прародительница Дивного народца(1), а те сказки, которые сочинили о нас группка первобытных варваров, не всегда правдивы, — вышло резче, чем он предполагал, но Джин, казалось, не обратила на это внимания. Она внимательно рассматривала мрачный, тёмный камень дворца, витой рисунок на двустворчатых дверях и свинцовое небо. Вопреки ожиданиям, двери не были украшены черепами и костями — для Хель это было бы слишком нарочито, но переплетение листьев и шипов с цветами выглядели… опасно. Прошло совсем немного времени, и тёмные двери с лёгким скрипом открылись, показывая бледное, чуть измождённое мужское лицо. Низко поклонившись, он жестом пригласил их войти и следовать за ним. Немного пошатнувшись, Джин с видимым усилием последовала за их провожатым. Они прошли по коридору так и не проронив ни единого слова. Локи мимоходом отметил, что движения человека были напряжёнными, чуть дёргаными, словно он ожидал нападения в любой момент. Лафейсон давно не был в царстве Хель и теперь гадал, что за игрушку сестра выбрала на этот раз. Джин была измотана, но всё же не без интереса рассматривала окружающую обстановку и, кажется, совсем не замечала царившего напряжения. *** Тронный зал поражал. Он не был таким сияющим и многолюдным, как у Одина, но было нечто чарующее в массивных тёмных колоннах с золотой вязью, мерцании свечей в массивных канделябрах, стенах с гравюрами боёв и безмолвии. Здесь не пытались впечатлить роскошью и величием — попав в это царство, ты уже должен был почитать его единовластную правительницу. — Добро пожаловать, брат, — слова камнем упали в пространство. Что-то в тоне говорившей против воли заставляло смотреть на его обладательницу и внимательно слушать её речи. — Ты давно не заглядывал, а тут сразу в компании, — прозвучало с иронией. Некоторое время Джин рассматривала её. Женщина была высока и худа — на грани истощения. В рассеянном свете её скулы казались ещё более острыми, а белая как кость кожа резко контрастировала с тёмной обстановкой, придавая ей схожесть с призраком. Вся её поза говорила о равнодушии, но глаза внимательно отслеживали каждое движение. Почувствовав, что на неё смотрят, она посмотрела Джин в глаза, заставив гостью поёжиться. В серебряных зрачках сверкнул алый огонёк безумия. — Приветствую… Хель, — медленно проговорил трикстер, склонив голову на бок. — Я и моя спутница… имели несчастье попасть в неприятности, — Локи тщательно подбирал слова, стараясь приуменьшить серьёзность сложившейся ситуации. — Должно быть, это очень серьёзные неприятности, — на корню зарубила ложь Хель. — Альберт, ты знаешь, что делать, — это прозвучало куда более властно. Их провожатый вновь поклонился и тенью выскользнул из тронного зала. — Видели белые силуэты в небе? — лениво поинтересовалась Хель, встав с трона. — Неприкаянные. Эти души ужасно воют, но в небе почти незаменимы. Идеальные стражи, — с каждым словом она приближалась к ним, внимательно рассматривая столь внезапно нагрянувших гостей. Приглушённый свет из витражного окна дал возможность рассмотреть одеяние Хель. Её платье было таким тонким и невесомым, что, казалось, парило вокруг неё в воздухе, а цвет: чёрно-охристый, как высохшая кровь, ещё больше подчёркивал неестественную бледность и худобу его обладательницы. Из диадемы на голове веером расходились золотые пластины и кости, а чёрные как смоль волосы свободно струились по плечам. Сейчас Хель больше напоминала питона, вьющего смертельные кольца вокруг ничего не подозревающей жертвы. — Альфред, — продолжила она, медленно обходя по кругу, — слуга верный, но его постоянные мольбы о покое начинают надоедать. Мне даже пришлось заставить его замолчать, — заметив усмешку Лафейсона, она перестала разыгрывать возмущение. Теперь всё её внимание было обращено на Джин. Владычица Нифльхейма выбрала жертву. — Знаешь, брат, временами мне бывает ужасно одиноко, — одним слитным движением она оказалась совсем рядом с Джин и теперь рассматривала её с высоты своего роста. — И так не хватает кого-то… живого, тёплого. Кого-то… — указательным пальцем она взяла Джин на подбородок, вынуждая запрокинуть голову. — Кого-то с карими глазами и идиотскими веснушками на лице. — Твои игрушки недолго остаются живыми, — понимающе усмехнулся Лафейсон. — Живым не место среди мёртвых. — Взамен я могла бы предоставить убежище одному опальному богу, — отступив на шаг от Джин, словно бы ни к кому не обращаясь, произнесла Хель. — Пожалуй, могла бы даже устоять перед гневом второго брата и подарить своему любимому братцу ещё один шанс. Однако зачем мне ссориться с венценосной семьёй просто так? — И всё, что тебе нужно — одна-единственная рыжеволосая мидгардка? — уточнил Локи и получил лёгкий наклон головы в ответ. Уже в который раз за день сердце Джин предательски ухнуло вниз — всё же Лафейсон был богом лжи и мог запросто выйти из сложившейся ситуации с пользой для себя. Хель была безумна, но в то же время расчётлива: предлагая заведомо выгодные условия, она вполне могла рассчитывать на утвердительный ответ. С каждым мгновением её характер всё больше пугал Джин, заставляя гадать, что ещё сокрыто за безумным блеском. Здесь и сейчас она имела ещё меньше прав, чем в Асгарде — вся её дальнейшая жизнь целиком зависела от решения трикстера. — Предлагаю обсудить это чуть позже, — ушёл от однозначного ответа Локи. — Как скажешь, брат, — ровно ответила Хель. — Альберт уже ждёт в коридоре. Он проводит вас. Однако позже может найтись что-то поинтереснее мидгардки, — лениво улыбнулась она. — Всегда было интересно узнать полный список твоих желаний, — произнёс напоследок Локи. По его тону невозможно было понять издевается ли он, или говорит серьёзно. *** Переплетения коридоров привели их в роскошные апартаменты — Джин впервые видела столь просторные помещения. Где-то высоко в канделябрах горели десятки если не сотни свечей, даря неяркий рассеянный свет. Джин опасливо жалась к Локи — единственному мало-мальски понятному существу в этом месте. Альберт, их молчаливый проводник, показал им прилегающие помещения и, вновь поклонившись, произнёс: — Госпожа будет ждать вас к обеду, — голос его был хриплым, словно он не привык говорить. Открыв двери массивного дубового шкафа, он так же молча извлёк оттуда мужской костюм — похожий был на Локи в их первую встречу, и зелёное платье из тяжелой ткани с золотой вышивкой на лифе. Аккуратно разложив одежду на кровати, Альфред вновь направился к шкафу, чтобы извлечь оттуда знакомый золотой скипетр с синим камнем. — Подарок от Госпожи, — объяснил он. Несколько секунд Альфред в немом восхищении рассматривал его, а затем, бережно, словно это была самая ценная реликвия всех Девяти миров, положил поверх костюма Локи. Восторг на его лице вновь сменился отчаянием. Ещё раз поклонившись, он направился к двери. — Timeo Danaos et dona ferentes(2), — поравнявшись с ними, тихо произнёс Альфред и удалился. Локи негромко хмыкнул на это заявление: он знал Хель куда дольше этого мальчика на побегушках и успел куда лучше изучить сложную натуру правительницы Нифльхейма. Из троих детей Одина она была наиболее непредсказуемой и жестокой: у асов были причины недолюбливать её. По этой же причине Всеотец много лет назад сослал её в самый тихий из миров. Он считал, что так будет безопаснее, ведь мёртвым практически ничего невозможно сделать. Спустя некоторое время Один осознает свою ошибку, но будет слишком поздно: характер единственной дочери станет ещё менее управляемым. И всё же при определённой доли упорства с Хель можно было прийти к соглашению. Опасливо покосившись на дверь, Джин рискнула подойти к огромному, в полный рост, окну — Хель поселила их в одном из наиболее высоких шпилей. Казалось, ещё немного, и соседние шпили дворца проткнут свинцово-тяжёлое небо, и оно разразится проливным дождём. Белые точки были совсем рядом — вблизи они оказались полупрозрачными и двигались куда быстрее, чем Джин показалось изначально. Неприкаянные. Не успела она подумать, что это очень странное название для стражей, как одна из фигур развернулась и полетела прямиком в сторону стекла. Она замерла перед стеклом всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы Джин отшатнулась в испуге  — рот призрака был открыт в беззвучном крике, а вместо глаз зияли две пропасти. Оступившись, она едва не упала, но трикстер вовремя подхватил её. — Неприкаянные, — медленно произнёс он. — Обречены вечно носиться в небесах в поисках покоя. Когда сестрица создавала их, она ещё не утратила интереса к церемониям, а потому они вышли куда более пугающими, чем было необходимо. Уже не люди, не мёртвые, но призраки. Кричат громко, но в целом безобидны. — А Альберт, — осторожно начала Джин. — Он тоже… мёртв? — Игрушки сестры в принципе не славятся долгожительством, — Локи усмехнулся, припомнив один занятный случай. — Но Альберт существует тут достаточно долго. Время от времени она меняет своей игрушке имена, но жизнь его не так уж плоха. Когда-то Альберт покорил сестрицу своим красноречием и с тех пор обитает здесь. Древней Греции давно нет, но покуда он интересен Хель, над ним время не властно. Локи подошёл к разложенным на кровати вещам и придирчиво осмотрел предложенные Альбертом вещи. — Не иллюзия, — вынес вердикт он и получил полный недоумения взгляд в ответ. — Хель от крови йотунов, — терпеливо, словно непонятливому ребёнку начал объяснять Локи. — Как и всем полукровкам, ей подвластны иллюзии. Живого в этом царстве не найти, а потому она иллюзией скрывает реальность. Это вполне мог быть дырявый кусок ткани, скрытый иллюзией. — А ужин? — спросила Джин. При мысли о еде живот сводило болезненной судорогой. — Она владычица мёртвых — съешь кусочек и окажешься в её власти. Как Альфред. — Душ? — без особой надежды спросила Джин и неожиданно получила утвердительный кивок в ответ. — Хель, конечно, болезни не страшны, но грязи сестра не любит. Пошатывающейся походкой она отправилась в ванную комнату. Только сейчас она поняла как устала за всё это время и насколько грязные в Асгарде темницы. Возможность принять душ была очень кстати. — Джин, — окликнул её на полпути трикстер. Дождавшись, пока она подойдёт, он протянул кольцо. — Зачем? — немного повертев украшение в руках, она подняла голову, пытливо заглядывая в глаза. — Хель не безумна по меркам мира мёртвых, — немного помолчав, начал Локи. — Но для остальных… Знаешь, безумие и холодный расчёт пугающее сочетание. Она чувствует твой страх и знает куда бить. И чтобы не случилось, кольцо — это индикатор. Если камень чёрный, как сейчас, всё идёт своим чередом, если станет светло-серым, значит, я мёртв, если зелёным — совсем рядом. Что бы ни произошло на этом обеде, уверен, наши пути ещё пересекутся, смертная. Кажется, мидгардцы носят кольца на безымянных пальцах? — последнее было похоже на утверждение. — Носить можно на любом пальце. — Уверен, мидгардские женщины носят кольца на безымянном, — с нажимом повторил Лафейсон. — Если не ошибаюсь, на левой руке, — немного подумав, добавил он. Машинально кивнув, Джин надела кольцо на палец. Всё ещё сбитая с толку, она наконец отправилась в ванную. Слишком многое произошло за столь короткий срок. *** Отведённое хозяйкой время быстро подошло к концу. За эти несколько часов Джин успела принять душ и вычесать колтуны из волос. Из раны на спине сочилась сукровица, но швы оказались целыми. Чтобы не обидеть Хель, испортив её платье, Джин нашла наименее грязный кусок ткани и прикрыла им швы. Между заражением и гневом богини, она уверенно выбирала первое. Корсет платья не давал куску ткани съезжать. После недолгих раздумий волосы Джин решила оставить распущенными. Локи был непривычно молчалив: сидя на кровати, он крутил в руках скипетр, рассматривая его со всех сторон. — Хочешь посмотреть поближе? — заметив интерес смертной, он протянул скипетр ей. — Он настоящий. Приблизившись, Джин неуверенно сомкнула руку на основании. На ощупь металл оказался немного холодным, но быстро нагрелся. Скипетр удобно лёг в руку и оказался намного легче, чем она предполагала. — Настоящая воительница, — неожиданно тепло улыбнулся Лафейсон, аккуратно повернув её к зеркалу. Подаренное Хель платье придавало ей изящество, подчёркивая тонкую талию и выпирающие ключицы, а глубокий изумрудный оттенок красиво контрастировал с медью её волос. Зажатый в правой руке посох действительно прекрасно завершал её образ. Вид портили лишь тёмные тени под глазами и немного подрагивающие руки. — Уверена, тебе подойдет он больше, — с улыбкой покачала головой Джин. — Хороша воительница с посохом длиннее её самой. Лафейсон хотел что-то сказать, но их прервал стук в дверь. Через мгновение дверь отворилась, но на этот раз к ним пришёл не Альберт. — Госпожа ждёт вас, — с поклоном произнесла совсем юная девушка. Чуть вздёрнутый нос, шоколадного оттенка глаза, изящные кисти: её можно было бы назвать привлекательной, если бы не равнодушное выражение лица. — Прошу следовать за мной. Механически развернувшись, она направилась в коридор, даже не обернувшись, чтобы проверить, последовали ли за ней. Быстро вернув трикстеру посох, Джин поспешила за провожатой, всей душой желая не запутаться в длинном подоле платья. Спустя несколько секунд Локи нагнал её, и они вместе нырнули в хитросплетения коридоров. *** Хель уже ждала их — всё такая же отчуждённая и холодная, она сидела на стуле с рунным орнаментом неестественно прямо, словно девушка из средневековой книги хороших манер. Вошедшим гостям она отсалютовала бокалом с рубиновой жидкостью, безжалостно разрушая первое впечатление. Джин изо всех сил понадеялась, что в бокале вино, а не кровь. При виде массивного стола, ломившегося от яств, в животе у неё предательски заурчало, и Хель понимающе улыбнулась смущенной гостье. — Угощайся, — изящные пальцы указали на массивное блюдо с запечённым мясом. — Уверена, тебе понравится. Лёгкое головокружение началось ещё в Асгарде и теперь с каждым часом лишь усиливалось. Она не богиня, чтобы жить ей каждый день нужна пища и вода. Вся еда была выглядела такой реальной — Джин даже слышала запах свежезапечённого мяса и терпкие ароматы специй. С видимым усилием она покачала головой, отказываясь от предложенного. — Даже кофе не выпьешь? — изящная бровь в удивлении взметнулась вверх. — Я… на диете, — кое-как выдавила из себя Джин. Отказаться от предложенного было непросто. Некоторое время серебристые словно ртуть глаза в упор рассматривали её, а затем Хель неожиданно растянула губы в улыбке, признавая первый раунд за ней. За это время Джин успела увидеть на лице богини смерти с десяток разных ухмылок и усмешек, но новая эмоция преобразила её. В глазах Хель по-прежнему плескалось серебро, но улыбка смягчила её черты, сделав не столь пугающим. — Кто я такая, чтобы преждевременно забирать души, — наконец произнесла она. — Всё равно однажды мы встретимся с тобой, рыжеволосая смертная. — Перейдём к делу, — резко бросил Локи. — Как тебе будет угодно, брат, — покладисто согласилась Хель. — Но еда пускай останется. Вдруг мидгардка всё же решит… сойти с диеты, — она вновь посмотрела на Джин, но уже без улыбки. Кивнув, Локи завёл разговор о непростой ситуации в Свартальвхейме и возмущениях среди тёмных эльфов, и Хель поддержала диалог. Джин, до этого момента читавшая про эльфов только в книгах, мало что понимала в политике Драядалиса, а потому совсем скоро начала исподволь рассматривать каменные своды и цветные витражи. И если канделябры и обилие свечей стали уже привычной деталью, витражи поражали воображение. В одном окне огромный змей обвил кольцами остроносый драккар и тащил его на дно. Кто бы его не делал, витраж был выполнен искусно — со своего места Джин без труда могла рассмотреть проступающее на лицах моряков отчаяние. Второй витраж был выполнен из куда более темного стекла. Внимание зрителя привлекала река и маленькая лодчонка, на которой явственно виднелся отпечаток времени. У тупого носа лодки виднелась статная фигура в не менее потёртом, чем сама лодка, сером плаще — очевидно, Харон. Оперившись веслом об берег, он терпеливо ждал, пока в посудину заберутся души. Длинная очередь из ждущих простиралась настолько далеко, что, казалось, мёртвым нет конца. Взрослые, дети, подростки, старики… На бледных лицах можно было различить самые разные эмоции: умиротворение, страх, растерянность, отчаяние… Каждый терпеливо ждал своей участи. На третьем витраже была изображена сама Хель. Такая же холодная, отчуждённая, она гордо восседала на троне посреди множества подданных. Издалека знак власти можно было принять за роскошный венец — лишь присмотревшись, зритель начинал замечать детали. В тёмные волосы были искусно вплетены золотые нити и тонкие белые кости. Опустив взгляд на лицо Хель, она едва уловимо вздрогнула: одна половина лица правительницы подземного царства была такой же бледной, в то время как вторая напоминала кусок обожжённой плоти с серебристой точкой. Поборов искушение посмотреть на сидящую неподалёку Хель, она скользнула взглядом по людям. Побродив взглядом по множеству незнакомых лиц, она нашла неподалёку от трона высокую фигуру Альберта. На витраже их провожатый куда более довольным — кажется, он был горд стоять так близко к Хель. В самом углу витража обнаружилось зелёное одеяние: автор работы не пожелал изобразить лица Локи, но по одеянию было нетрудно догадаться, кто стоял неподалёку от колонны, частично скрытый тенью. Среди разношёрстной толпы Джин различила кого-то отдалённо похожего на Бальдра — много лет назад она читала о нём миф, а сейчас выдумка становилась реальностью. Казалось, витражи можно было рассматривать бесконечно: чем больше она смотрела, тем больше деталей обнаруживала. Соблазнительный запах еды и решение её участи давно отошли на второй план. Изредка до неё доносились обрывки фраз, но их смысл ускользал от Джин. Словно зачарованная, она рассматривала каждую деталь картины — вздымаемые мощным телом Змея волны, потёртые, пыльные одежды ожидающих переправы людей, тяжелые багровые одеяния обладательницы царства мёртвых. — Почему Асгард? — упоминание знакомого царства всё же оторвало Джин от созерцания витражей. Незаметно тряхнув головой, она постаралась прогнать оцепенение и сосредоточиться на диалоге. — Одину давно пора заплатить за его поступок, — Хель зло улыбнулась и вальяжно откинулась на спинку трона. — Он посмел пойти наперекор мне. Мне, самой смерти! Той самой, которая будет сопровождать его в последний путь. Всеотец забылся и должен быть наказан, — с каждой фразой алые искры в глазах мелькали всё чаще. — Допустим, я сохраню нейтралитет, — Локи тоже расслабленно откинулся на спинку кресла. — Тессеракт? — О, дорогой мой братец, тебе ли не знать, что тессеракт был лишь началом, прелюдией, — лениво протянула Хель. — Танос хочет все камни Бесконечности, но ещё больше он жаждет твоей головы, насаженной на пику, — она резко подалась вперед, схватив напрягшегося трикстера за руку, и сбивчиво заговорила: — Ты подвёл его, сильно подвёл и впредь, пока ты жив, он не оставит тебя в покое. Ты можешь до бесконечности бегать от него, но однажды Хати пожрёт Мани(3). Вопрос лишь в том, кем в этой гонке будешь ты. В видениях я видела у себя в царстве вас обоих, — нервно дёрнув плечом, она вновь откинулась на спинку стула. — Его планы? — утратив ленивый вид, требовательно спросил Локи. — М-м-м, думаю, через пару часов по асгардским меркам, он уничтожит ещё одну планетку и затаится. Следующий в его списке — Мидгард, так что не советую там прятаться. — Хель вновь была образцом спокойствия, в то время как на Джин начал волнами накатывать страх. Мысли текли вяло, с трудом, но чтобы понять её посыл много думать и не требовалось. Владычица мёртвых была безумна, но не глупа — Джин успела в этом убедиться. Едва ли Хель могла так просто утратить самообладание, но её зловещий шёпот был куда страшнее обещаний скорой расправы Одину. — Вот чем был так взволнован Хеймдалль, — Локи пробормотал это скорее для себя. — А в твоих… видениях случайно не было слабых сторон Таноса? — трикстер обратил всё своё внимание на Хель и даже нашёл в себе силы усмехнуться. — Видения не дают оценку противника, — поняв смысл его слов, покачала головой Хель. — Они показывают лишь вероятности и последствия, к которым те или иные события могут привести, если оставить всё идти своим чередом. Но смертны все и я могла бы… увидеть его слабости, — она скопировала усмешку Локи. — Вот только зачем мне это? — Чего ты хочешь? — Лафейсону надоело плести словесные кружева. На кону стояло слишком многое, чтобы покинуть Нифльхейм так и не узнав слабых сторон противника, а его сестра могла мастерски уходить от ответа бесконечно долго. В царстве мёртвых нет времени, а потому о нём легко забыть. — Думаю, мои желания мы можем обсудить позже, — прекрасно поняв настрой Лафейсона Хель победно улыбнулась. — Думаю, твоей юной мидгардке пора домой. Если, конечно, она не передумала покидать Нифльхейм, — с намёком прибавила она и ожидаемо получила отрицательный ответ. Только сейчас Локи наконец рассмотрел смертную. Даже такая простая вещь как сидение на стуле давалась ей с трудом. Она была измотана их скачками по мирам, истощена длительным отсутствием пищи и нормального сна. Джин старалась концентрироваться на их с Хель разговоре, но то и дело стекленеющие глаза и расфокусированный взгляд выдавали её. Приобретённый в Мидгарде опыт позволят понять, что совсем скоро у смертной могут начаться куда больше проблемы, чем проблемы с концентрацией. — Я в норме, — неуверенно пробормотала Джин и слегка пошатнулась. Покачав головой, трикстер был вынужден признать правоту сестры: приключения не пошли ей на пользу. Мидгардцам нужен был сон и еда. И если первое у Хель можно было найти, то брать пищу со стола владычицы мёртвых было чистым самоубийством. Таковы правила, и нарушить их они не могут. — У меня есть портал до Мидгарда, — словно уловив ход его мыслей, произнесла Хель. *** В свинцово-сером небе по-прежнему кружили молочно-белые силуэты неприкаянных, а окружавшие замок деревья не шелестели листвой — в царстве мёртвых ветру не было места. Хель лично вышла из своего мрачного пристанища, чтобы отправить смертную в Мидгард. Последние несколько сотен метров Джин практически повисла на трикстере, время от времени из чистого упрямства переставляя ноги. Мощёная дорожка привела их к сплетенному в виде арки плющу. Лишь когда Хель начала открывать портал, взгляд Джин вновь стал осмысленным. — Мы… Возвращаемся? — растерянно спросила она. — Возвращаемся домой, в Нью-Йорк, к Жюли и Стэну? — она с надеждой посмотрела на Локи. — Ты возвращаешься на Землю. Я остаюсь, — покачал головой трикстер. — В Нью-Йорк возвращаться нельзя, подумай, куда тебе лучше попасть. — К Эмили, — не задумываясь попросила Джин. — Отправиться к Эмили не самая лучшая идея, — начал было Локи, но наткнулся на предостерегающий взгляд Хель: она могла выполнить просьбу смертной в любой момент. — Эмили мертва, — наконец негромко произнёс он правду. Джин тупо кивнула: её взгляд вновь начал затуманиваться, и смысл фразы так и не был ею понят. — Тогда в Лондон, — после некоторого молчания наконец произнесла она. Кивнув, Хель сделала несколько пассов рукой, задавая точное направление. Воздух вокруг арки стал ещё гуще — ещё немного, и его можно будет потрогать рукой. Через несколько секунд портал был полностью готов. Сделав первый нетвердый шаг, Джин вдруг замерла и развернулась к Локи. — А ты? — У меня… дела, — с заминкой ответил трикстер. — Но однажды мы обязательно встретимся, обещаю. А сейчас иди, — он слегка подтолкнул Джин в портал и она, словно сомнамбула, послушно пошла навстречу вязкому туману. Шаг, второй, третий… Постепенно силуэт смертной начал выцветать с каждым её шагом делаясь всё более размытым. Прошло совсем немного времени, и арка вновь приняла свой обыденный вид. — Ты могла её оставить, но не сделала этого. Почему? — требовательно спросил Локи, нарочито внимательно рассматривая прожилки на неподвижной листве. — Думаешь, я не заметила, как ты к ней относишься? — беззлобно усмехнулась Хель. — Могу тебя понять. Она хорошенькая, даром, что ужасно боится меня, — сейчас Хель куда больше походила на старшую сестру, чем на бессердечную богиню смерти. Время от времени и в ней просыпались родственные чувства. Ещё немного постояв в задумчивости, Хель повернула назад, чтобы вернуться в замок. Отойдя на приличное расстояние, богиня смерти вновь повернулась к трикстеру, чтобы обнаружить его на том же месте. Лафейсон продолжал гипнотизировать листву плюща. — Поторапливайся, — вновь напомнила о своём присутствии Хель. — Дела не ждут, брат. Локи наконец отмер и в два счёта нагнал сестру. Как всегда, Хель была права: дела не ждут. Бросив последний взгляд на витую арку, трикстер вошёл во дворец. Впереди его ждал новый этап жизни. (1)Фейри (фэйри), Дивный народец или Добрые соседи. В кельтской мифологии волшебные существа. Их нельзя однозначно отнести к добрым или злым, но среди многих поверий можно встретить упоминания, что оказавшись в гостях у Дивного народца, нельзя есть и принимать у них дары из рук. Скандинавская и кельтская мифологии формировались приблизительно в одно время, а потому я допустила такую вольность. (2) Бойтесь Данайцев и дары приносящих. (3) Хати — в скандинавской мифологии волк, каждую ночь преследующий Мани (луну), пытаясь его пожрать. Когда Хати догонит Мани, наступит Рагнарёк.