Влад. Рождение легенды.

Влад сделал глубокий вдох и переступил порог султанских покоев. Как бы он ни старался, побороть дрожь волнения, которая охватывала его всякий раз, когда он представал перед султаном Мурадом, не получалось. Волнение присутствовало и сейчас. Годы, проведенные в Османской империи, научили его искусно скрывать свои эмоции, замыкаться в себе. Но в душе валашский княжич оставался всё тем же – напуганным, но упрямым мальчишкой, - который когда-то впервые явился султану османов, крепко держа младшего брата за ручку. Султанские покои поражали своей красотой и роскошным убранством. В который раз Влад ловил себя на мысли, что хотел бы остаться здесь. Не навсегда, но на достаточное для созерцания всех деталей время. Хотелось рассмотреть всё, до мельчайших деталей – роскошный алый балдахин над ложем, искусную ковку решетки перед очагом, инкрустированный драгоценными камнями письменный прибор на рабочем столе, большое зеркало в человеческий рост с коваными ножками в форме цветущих тюльпанов и многое, многое другое. Каждая деталь заслуживала отдельного внимания, но в то же время все они вместе составляли удивительно гармоничную и эстетичную картину. Входная дверь покоев была выполнена из единого массива кедра и украшена затейливой резьбой. Вторые двери, скромнее и менее заметные, вели в комнату хранителя султанских покоев. Этот пост считался одним из самых почетных среди османских придворных и при султане Мураде его занимал уже второй человек. В обязанности хранителя входило всестороннее предупреждение и удовлетворение нужд правителя. Прежде, чем султан мог подумать, хранитель должен был сделать. Ещё один выход из покоев вел на балкон. Сами покои от балкона отделяли звездчатые решетки распашных дверей. В этот жаркий, едва начинающийся, день, дверь на балкон была отворена. Лёгкие, полупрозрачные газовые занавеси не шевелились. Ни дуновения ветерка... С того места, где стоял Влад, можно было рассмотреть роскошные ковры, которыми был покрыт холодный мрамор балкона-террасы. То были великолепные образчики высокого ткацкого искусства, подобных которым не было в его родной Валахии. Ни один европейский гобелен не сравнился бы с этими коврами. Султана в покоях не было. Влад застыл на пороге на некоторое время, размышляя, стоит ли проявлять неуважение и проходить на балкон. Вероятнее всего, Мурад был именно там. Юноша начал чувствовать себя неуютно и был уже готов к тому, чтобы вызвать кого-нибудь, но… В покои стремительным шагом вошёл султан, и княжичу пришлось чуть склонить голову в знак приветствия и покорности. Влад никогда не соблюдал дворцовый этикет и не делал поясной поклон, как подобало. Мурад всегда прощал ему подобную дерзость. И одно лишь это ограждало юношу от всевозможных нападок приближенных султана, которые не преминули бы наказать его за излишнюю гордость. - Государь, - юноша мягко нарушил безмолвие, царящее в покоях. - Вы хотели меня видеть? Султан Мурад долгим и внимательным взглядом коснулся Влада, стоящего перед ним. На какое-то мгновение в его глазах мелькнуло... Смятение? Юный Дракон не был уверен в том, что увидел. Казалось, повелитель османов раздумывает над чем-то. Чем-то, что касается его валашского пленника. Подбирал слова, чтобы сказать? Ну нет... - Да, Владислав, - султан улыбнулся и мягким движением руки указал на подушки, разложенные перед очагом. - Сейчас принесут завтрак. Позавтракай со мной. - Это большая честь для меня, государь, - вежливо проговорил Влад, лихорадочно размышляя о том, что бы могло значить это приглашение. Он уже давно привык к тому, что в среди турков ничего не делалось просто так. У каждого поступка, слова или события были вполне конкретные причины. - Конечно, я с радостью позавтракаю с Вами. Султан удовлетворенно кивнул и первым расположился на подушках, изящным движением откинув назад полы длинного кафтана. Влад последовал за ним, теряясь в догадках и стараясь разместиться с максимальным удобством. Стоило ему сесть, в дверь покоев постучали. А затем слуги внесли завтрак. Одни за другим на ковре были расставлены блюда, подносы, вазы... К завтраку подали жареные перепелиные яйца, мёд, масло и свежие лепёшки. Крупный темнобокий виноград и очищенные гранаты красовались в глубокой серебряной вазе, похожей на раскрытую человеческую ладонь. Миндальные печенья и ореховая пахлава, красиво расставленные на большом круглом блюде, источали терпкий аромат ореховой начинки. Аромат от яств исходил такой, что впору было пробовать всё и сразу. Влад терпеливо дожидался того момента, когда султан приступит либо к трапезе, либо к разговору. Мурад медлил. Это затянувшееся ожидание заставляло изрядно поволноваться. Чтобы хоть как-то отвлечься, юноша притянул к себе стоящий поодаль серебряный кувшин с узким горлышком и разлил по миниатюрным стаканчикам душистую розовую воду. Один из них он протянул султану, исподтишка наблюдая за его реакцией. Впервые за все годы своего "визита", у юного валашского княжича появилась возможность рассмотреть султана вот так, вблизи, с расстояния протянутой руки. Это была воистину редкостная возможность и он с радостью ею воспользовался, пряча свой интерес за полуопущенными ресницами и обычными манипуляциями с едой. Султан приступил к трапезе, а за ним и Влад взял лепешку. Султан Мурад был зрелым мужчиной, который не потерял стати и суровой красоты к своим годам. Ему минуло 44 года, он был высок, крепок станом и смугл. Скуластое, тонкокостное лицо султана украшали редкие для его народа серо-голубые глаза. Проницательный, задумчивый взгляд этих глаз порой мог сделать то, чего не способны были добиться самые искусные палачи и надзиратели. - Что сказал тебе твой отец, Владислав-старший, когда отправил в Эдирне? Влад от неожиданности выронил виноградинку, которую только оторвал от кисти. Он унесся своими мыслями слишком далеко, чтобы достаточно быстро ответить на такой странный вопрос. Юноша почувствовал, как пауза затягивается, а кровь всё больше и больше приливает к его щекам. Он краснел, словно девица, не соображая, что сказать. - Государь, - княжич выдохнул, усилием воли собирая разрозненные мысли в кучу. - Он сказал мне, что это будет залогом нашей дружбы с османами. И что это нужно для сохранения мира и благоденствия в Валахии. - И ты так быстро согласился на то, чтобы уехать из своей родной страны на долгий срок? - султан протянул укатившуюся по ковру виноградинку Владу. Руки султана были отдельным произведением искусства - с длинными пальцами, сильные, жилистые. Перстни, унизывающие пальцы, сверкали многоцветием драгоценных камней и изящной резьбой по золоту. - Ты не думал о том, что это изгнание продлится, возможно, всю твою жизнь? Не воспротивился решению отца? - Как я мог воспротивиться? - возмущенно проговорил Влад, забирая ягоду и стараясь не смотреть на пальцы султана слишком пристально. - Это было нужно нашему народу! Я люблю свою родину и свой народ! Султан Мурад вновь замолк. Он лишь посматривал на Владислава, пряча едва различимую улыбку в бороде, уже тронутой первыми нитями седины. Должно быть, юный княжич, с таким пылом переживавший за своих "не своих" людей, казался ему очень забавным. Если не сказать - смешным. Владу остро захотелось высказать султану в лицо всё то, что накипело на душе долгими бессонными ночами. Этот нечитаемый благожелательный взгляд выводил его из душевного равновесия. - Что ж, - султан отодвинул от себя миску с водой, в которой ополоснул пальцы. - Мне жаль, что я сообщаю тебе скорбную весть, мальчик. Твой отец и старший брат мертвы. Влада казнили через отрубание головы венгерские воины. А Мирчу сожгли заживо. Все те же военные. Влад окаменел. Он прекрасно расслышал слова султана, но ему малодушно захотелось переспросить. Он молил Бога о том, чтобы ему пришлось ослепнуть или оглохнуть. Но не слышать такое... Через весь мир валашского княжича Влада, сына Владислава, прошла уродливая трещина, разбившая все его хрупкое существование на множество осколков...