ониникогданепоймут. 脳 | мозг, разум, память. 脳震盪 (nōshintō, букв. сотрясение мозга) симптомы: ухудшение аппетита, паранойя, чувствительность к свету и звуку, проблемы с чтением, проблемы с письмом, снижение чувства вкуса.
На завтрак было гораздо интереснее смотреть, чем его есть. — Эй, Коротышка! — Кокичи (неохотно) перевел взгляд с тарелки на Мию. — Почему ты вчера смылся из зала суда? Неужели тебе нужно было срочно передернуть, или ты чуть не наложил огромную кучу в штаны? Кокичи не ожидал, что из всех людей именно Кайто щелкнет языком и скажет: — Ты используешь Киибо, чтобы следить за своим дерьмом, Ирума, у тебя нет никакого гребаного права говорить о чьем-то еще. — Неужели Кайто защитил его? — Проснись и пой, мишка! — Проснись… и пой… мишка? Что это значит…? — Пи-пик-а-пик-а-бу! Даже спустя тысячи лет эта песня никогда не устареет! — Монофани, Монотаро и Монокума, — медленно проговорила Химико. Ее голос звучал более протяжно, чем обычно. — Похоже, вся банда уже здесь, — она шумно, гнусаво вздохнула. — Почему вы беспокоите нас во время нашего священного завтрака? Что за мука… (Забавно, что говоря о «священном завтраке», она сама тоже не откусила ни кусочка от своей еды.) — Мы пришли сюда, чтобы вручить вам призы за то, что вы так хорошо поработали во время последнего суда! — Монофани держала в руках нечто похожее на ключ-карту. — Начнем с мотива! — Что?! — Кайто вскочил на ноги. — Ты просто возьмешь и вот так дашь нам гребаный мотив? Во время завтрака рука Кокичи, повернутая ладонью вниз, лежала на столе достаточно близко к его вилке, чтобы чувствовать прикосновение прохладного, нетронутого металла к коже. Он почувствовал, как его рука медленно сжимается, а ногти впиваются в ладонь. Хочу. Хочу. Мне нужно это. Ему нужно было встать и разобраться с этим мотивом прежде, чем это сделает кто-то другой. Это был идеальный сценарий, который только пожинал плоды: мотив, который не повлияет на всех (каковы были первые два мотива?), который мог взять лишь один человек (и это должен быть он), и мог содержать чрезвычайно важную информацию. Ключ-карта предполагала, что ранее запертая дверь может быть открыта и может быть исследована новая область. Что бы ни скрывалось за этой дверью, это будет не просто лаборатория, а нечто достаточно важное, чтобы считаться мотивом. Это должно быть что-то грандиозное, даже сногсшибательное. Кокичи разжал руку и заставил себя пошевелиться, отодвинуть стул и подняться на дрожащих ногах. Но за то время, пока он вставал, все остальные уже собрались вокруг Монокубов. Киибо потер свой подбородок. — Я очень советую нам что-нибудь с ним сделать, — он уже забрал ключ-карту у Монофани и держал ее свободной рукой перед остальными. — Предлагаю найти какой-нибудь способ ее уничтожить. Это решение кажется наиболее оптимальным. — Просто отдай его самому сильному из нас, — пробормотала Маки. — Воу, хэй, — Кайто с ухмылкой стукнул кулаком по ладони, — не нужно излишней похвалы, я все понял— — Ты абсолютно права, Харукава-сан! — Киибо отвернулся от ожидающих рук Кайто. — Не мог бы ты избавиться от него, Гонта-кун? Кокичи заскрипел зубами, услышав радостное «Конечно, если это всем поможет, то Гонта будет счастлив это сделать!» поверх трагичного бормотания Кайто и столь же трагичных воплей Монокумы. Сейчас он слишком медленный и слабый. Раньше он мог бы ловко и незаметно схватить все, что хотел, прежде чем кто-либо успел бы заметить (как однажды сказал Шуичи, эти навыки больше подходили титулу «Абсолютного Вора», чем «Абсолютного Верховного Лидера», как будто это имело большое значение). Тревожное чувство «бесполезности» уже начинало успокаиваться. Это было уже слишком. Он чувствовал себя так глупо. Пока распределялись остальные «призы» (Монокубы назвали их Октобраш и Левистон или что-то вроде), Кокичи выскользнул из столовой. Свет становился слишком ярким, и его эмоциональная регуляция начала давать трещину. — Хэй, эм, — Шуичи сунул Октобраш в карман, — я пойду посмотрю, для чего это нужно, вместе с Омой-куном, если вы не против? — Почему ты спрашиваешь разрешения? — фыркнул Кайто. — Делай, что, черт возьми, хочешь. — С-Спасибо. — Увидимся позже, Шуичи, — Кайто коротко помахал ему на прощание, прежде чем развернулся в противоположную сторону. — Эй, Юмено, иди сюда! Я хочу с тобой поговорить. — С-Со мной? О нет…***
Вскоре Шуичи нашел Кокичи, сидящим в тени двора, опустив голову и прижав колени к груди. Подойдя ближе, оказалось, что парень заткнул уши, крепко зажмурился и прижался к коленям. — О-Ома-кун, ты в порядке? — Все пучком, Сайхара-чан, почему спрашиваешь? — Т-Ты дрожишь… — Но я сказал, что в порядке, так что, — Кокичи пожал плечами, — оставь меня в покое. — Конечно, эм… — Кокичи начал раскачиваться взад-вперед. — Я сейчас вернусь, т-так что просто жди здесь. — Шуичи ушел. Шуичи ушел… Шуичи ушел и больше никогда не вернется. Паника сжимала его грудь, словно в клетке. Ты умрешь здесь в одиночестве, один, один. И он почувствовал, что теряет сознание, но он не мог с этим бороться.***
Кокичи пришлось потратить немало сил, чтобы открыть глаза и увидеть Мию и Киибо, проходящих мимо него. Неужели ему опять снится кошмар? И были ли они теми ублюдками, которые убили Шуичи в его сне? — Эй, Дерьмома, какого хрена ты так пялишься?! — Кокичи медленно поднялся на ноги, слегка опираясь на здание позади себя для поддержки. — Эм, аллооо? — Мию фыркнула и начала приближаться к парню вместе с Киибо позади нее. — Ты что, внезапно оглох за последние пять секунд, или что? — Он сразу все понял. Ее рука. Она медленно доставала ее из-за спины, и он знал, что она собирается сделать: она, черт возьми, собиралась убить его прямо сейчас, пока он был слишком слаб, чтобы дать отпо— Она щелкнула пальцами у него перед носом. Он чуть не выпрыгнул из собственной кожи. — Эй, Земля вызывает Коротышку! У тебя какой-то сбой или что-то типа? — Она продолжала щелкать снова и снова. Этот звук эхом раздавался в его ушах. — У тебя раскрутились винтики? Растерял клетки мозга? Отвечай на вопрос! — Ома-кун, — уверенно перехватил Киибо, — ты хорошо себя чувствуешь? Твой взгляд кажется рассеянным, и ты так ничего нам не ответил. — Мию начала махать рукой у него перед носом. Вот так все всегда и начинается: невинно. Проявляют заботу, беседуют с ним — все очень «по-дружески», пока они не набросятся на него. Кокичи хотел было что-то сказать; что-то такое, что пустило корни и сформировалось в самой глубине его желудка; что-то наполовину параноидальное, а наполовину неуместное, потому что он был всего в нескольких секундах от того, чтобы окончательно отбросить свои лживые маски и перевернуть с ног на голову все свое дерьмо; но тут чья-то рука внезапно схватила его за плечо. И он бы закричал, слетел бы с катушек, если бы не узнал это прикосновение. Это была та же самая рука, которая держала его, пока он спал, пока ему снился кошмар (значит, это больше не кошмар?), что сейчас так осторожно касалась его, переложив что-то в его руку: холодное полотенце. Шуичи ушел и больше никогда не вернется. — Ирума-сан, Киибо-кун… — Шуичи сказал что-то еще, что пронеслось мимо ушей Кокичи, когда он накрыл свои глаза холодной тканью. — …ойдем. — Детектив увел Кокичи прочь. — Куда это Сайхара-чан меня ведет? — спросил Кокичи, сделав несколько слепых шажков. — Эм, в общежитие. В твою комнату. — О-о, ты снова хочешь пойти в мою комнату? Как возмутительно~. — Нет, я хочу посмотреть, что открывают «призы», которые нам дали Монокубы. — Правда? Сам? — Ах… да…? — Ага, нет. — Это предчувствие возвращалось, хватая его за грудь, обволакивая сердце, царапая голые края грудной клетки. Вместе с ним вернулось воспоминание о том, как всего несколько минут назад Кокичи потерял сознание, о том, как жалко он был напуган, как навязчивые мысли о том, что Шуичи оставил его одного, отражались в его затуманенном сознании. — Я не думаю, что Сайхара-чан сам сможет провести расследование. Нет, прошу, не нужно умолять. Я, великий Ома Кокичи, буду сопровождать тебя во время твоей маленькой охоты за сокровищами, чтобы ты ничего не упустил. — Шуичи остановился. Он все еще держал руку на плече Кокичи, чтобы помогать ему идти в правильном направлении. Парень почувствовал, как тот на несколько секунд согнул пальцы, прежде чем вздохнуть. — Если хочешь пойти со мной, мог бы так и сказать, Ома-кун. — Эм, я никогда такого не говорил. Я просто сказал, что собираюсь благословить тебя своим присутствием, чтобы ты ничего не испортил. — Как ты собираешься помогать мне с закрытыми глазами? — Детали, детали, — отмахнулся от него Кокичи. Затем он на мгновенье остановился и развернулся в направлении, противоположном тому, в котором первоначально его вел Шуичи. — В любом случае, вперед! Нам сюда! — Он усмехнулся про себя, когда почувствовал, как встревоженная рука снова обвилась вокруг его плеч. — Ух ты, неужели Сайхара-чан на секунду испугался? — Н-Нет, я— — Подожди, так ты не испугался? Тебе на меня наплевать?! Я-я сейчас з-з-заплачу! — Кокичи сделал глубокий вдох, готовый в который раз испытать свой (фальшивый) плач, но чья-то рука закрыла ему рот. Полотенце чуть не спало с его глаз. Хорошо, что он его не уронил, ему не нужно, чтобы Шуичи увидел его широко раскрытые от немого шока глаза. — Ах, не надо кричать, — Шуичи слишком быстро убрал руку. — Я не думаю, что это пойдет тебе на пользу. — Да, конечно… все равно, — пробормотал Кокичи.***
Пять этажей вверх — с, возможно, желанной, а возможно, и нежеланной помощью Шуичи — использованный Октобраш, и открыты две новые лаборатории: Исследовательская Лаборатория Абсолютного Косплеера и Исследовательская Лаборатория Абсолютного Детектива. Кокичи никогда бы не сказал этого вслух, но лаборатория Шуичи ему совсем не подходила; если только детектив не скрывал ото всех какую-то сущность, что проявлялась в мебели из черного дерева, бутылок с ядом и хрупких брошюрок. Кстати о мебели из черного дерева, она действительно была довольно удобной. Кокичи выбрал диванчик, что был ближе всего к камину, и он был как раз подходящего размера, чтобы свернуться всем телом на подушке и положить голову на спинку сиденья. На пятом этаже царил приятный полумрак, как и в лаборатории Шуичи. Говоря о дьяволе, Кокичи слышал, как Шуичи роется вокруг, бормоча что-то себе под нос то тут, то там. Парень выглянул одним глазом из-под ткани. (И было что-то такое в звуке тихих шагов Шуичи и рассеянном бормотании: «Что это значит…?» и «Почему…?», что заставляло Кокичи чувствовать себя некомфортно с тем фактом, что у него все еще была ткань на глазах, и он сам позволил себе не видеть, что полностью противоречило ему во время его мини-срыва о том, что Шуичи никогда не вернется и того момента, когда он упал без сознания ранее.) Детектив как раз отошел от книжного шкафа и направился в другой конец комнаты. Когда они впервые вошли в лабораторию, Кокичи попытался взять одну из книг с полки и прочитать ее, но слова на страницах перепутались, а парень был слишком утомлен (даже несмотря на то, что его буквально несли на руках по лестнице), чтобы хотя бы попытаться сосредоточиться. Шуичи внезапно оглянулся на него после тщательного осмотра четырех бутылок с ядом. — Ома-кун, тебе опять приснился кошмар? — А? — Кокичи снова прикрыл глаза полотенцем. — О чем это Сайхара-чан говорит? — Как и прошлой ночью, во дворе тебе приснился еще один кошмар? — Я все еще не знаю, о чем говорит Сайхара-чан, но, — Кокичи пожал плечами; его тело все еще болело от каждого движения, но ему было значительно лучше, чем вчера, — в любом случае, это не имеет значения. Сны, кошмары, что угодно — все это нереально. — Я… я думаю, что это имеет значение. Когда я вернулся, ты вел себя очень странно по отношению к Ируме-сан и Киибо-куну. У тебя было такое же выражение лица, как когда ты сорвался на Юмено-сан во время суда. Ах, но после этого ты заснул, так что в тот раз кошмар, вероятно, не повлиял на ситуацию… — Не знаю. Может быть, я просто немного устал. Сайхара-чан не сможет быть хорошей мамочкой, если его ребенок все время капризничает. Это повод обратиться в Службу Защиты Детей, потому что ты мной пренебрегаешь. И я знаю, что подобное есть только в Штатах, но у моей организации есть связи, я могу отправить некоторых соцработников в Японию в мгновение ок… — И вот снова она — эта гнусная рука на плече. На этот раз, в отличие от предыдущих, Кокичи вздрогнул. Рука Шуичи сжалась сама по себе, и парень почувствовал, как тот начал отстраняться, отчего прильнул прикосновению на встречу. Для этого потребовалось много сил (в кои-то веки духовных, а не физических). Это потребовало от него всей его силы воли и мужества, но он справился. И Шуичи больше не двигался с места. Так что, по крайней мере, он не опозорил себя или что-то еще. Это был бонус. Вместе с ощущением руки детектива, сжимающей его плечо. — Ома-кун, — тихо сказал Шуичи, — ты дал мне разрешение держать тебя под моим наблюдением, так что я буду, настолько, эм, предан тебе, насколько смогу; но нам обоим будет легче, если ты просто… если ты просто позволишь мне присматривать за тобой, насколько это возможно, понимаешь? Кокичи убрал полотенце с глаз. Шуичи стоял прямо перед ним, нахмурив брови, уголки его губ были готовы опуститься вниз. Камин отбрасывал на его лицо и тело интересные тени и отблески света. Он заострил янтарные искорки его дымчато-серых глаз, почти расплавил его длинные ресницы по скулам, смягчил его переносицу и кончик носа, но еще больше укрепил его аккуратную линию подбородка. Свет плясал на костяшках пальцев его руки; той самой, что лежала на плече Кокичи, той самой, что начала слегка по нему постукивать, прежде чем детектив начал поглаживать пальцами плечи и спину парня. Движения были легкими, но достаточными, чтобы по спине пробежала дрожь. Кокичи быстро отвел взгляд от Шуичи. Он справедливо винил в этом прикосновения и освещение, все это было слишком. — Теперь Сайхара-чан — это новый Момота-чан? Он продолжает говорить все эти слащавые, «вдохновляющие» вещи, и это безумно отвратительно. — Конечно, я могу им стать, если тебе от этого станет легче, — тихо усмехнулся Шуичи. — Ах… нет, это не так, — Кокичи произнес эти слова с самой похожей на Шуичи интонацией, какой только мог. Должно быть, было довольно похоже, потому что пальцы детектива замерли на мгновение. — Момота-чан — абсолютный чудик. Он называет Сайхару-чан его настоящим именем, но в обратную сторону это не работает. — Ну, ты тоже довольно прямолинейный человек. Ты называешь всех -чан. — Хм? Тебе не нравится, когда тебя так называют, Сай~ха~ра-чан? — Краем глаза Кокичи заметил, что Шуичи на самом деле начал нервничать; кто, что, где, почему и как. Акцент на «почему» и «как». Еще больше подколов добавилось в его копилочку. На лице Кокичи появилась довольная улыбка. — Оу, неужели я только что узнал что-то новое о Сайхаре-чан? У тебя что, комплекс неполноценности или что-то в этом роде? — А-Ах, эм… Я не думаю, что «комплекс неполноценности» заключается в этом. — Не-а, уже слишком поздно брать свои слова обратно! — Кокичи в порыве веры взял руку на плече в свою. Ладонь Шуичи была горячей, но, по крайней мере, он не вспотел, как в первый раз. — Я все еще не могу поверить, что Сайхара-чан ждал, пока я стану настолько слабым и уязвимым, чтобы признаться мне во всех этих тайных гадостях. Воооу, — Кокичи пару раз сжал его руку, — мы уже становимся ближе друг к другу! А Сайхара-чан сейчас похож на помидор! — Шуичи закусил губу. Теперь настала его очередь отвести взгляд. — М-может, это не так уж и плохо — я имею в виду, сблизиться. — Кокичи был слишком снисходителен, чтобы стать похожим на помидор, но эффект был все тот же. Сразу после этого они оба опустили руки.***
Кокичи нужно доработать свои чертежи. Немного мешало то, что его глаза закрывались сами по себе, а руки сводило судорогой после того, как он сделал две или три линии на бумаге, но это не имело значения. Он перечитал свои записи (или, точнее, уловил суть обрывков и фрагментов своих записей, потому что слова все еще были своего рода мешаниной для его мозга) и собрал воедино воспоминания о своем плане. Хорошо, что у него уже было что-то придумано до удара по голове; он и представить себе не мог, как замышлял бы свои планы или супер-усердно думал после него. Когда Кокичи закончил работу над вторым чертежом, в дверь постучали. Парень вскочил с пола так быстро, как только позволяло его тело. До сих пор никто не стучал в его дверь, разве что… когда нужно было… сделать что-то важное… наверное. Хм… Послышался знакомый голос: — Ома-кун, ты в порядке? — Необоснованный страх Кокичи испарился за то же время, что и изначально возник. Он не мог чувствовать себя оленем в свете фар каждый раз, когда в его дверь раздавался стук, или кто-то к нему подходил. Ну, пока этот кто-то был Шуичи, тогда все было в порядке. Кто знает обо всех остальных. Кокичи встал и открыл дверь. — Я пришел, чтобы позвать тебя на ужин. Хм? — Шуичи заглянул ему за плечо. Должно быть, он насквозь пропитался карандашами и бумагами, валявшимися на полу. — Ты… что-то рисуешь? — Ага! Поскольку Сайхара-чан является почетным членом моей организации, я дам ему немного секретной информации. Но если он расскажет кому-нибудь то, что я собираюсь сказать, то его убьют за измену и за то, что он разбил мне сердце. — Обещаю, что никому не расскажу. — Хорошо, хорошо. Это, — Кокичи огляделся по сторонам, прежде чем наклонился к Шуичи, — чертежи, — прошептал он. — О…? Ну, эм, прости, что помешал тебе сделать твои «чертежи», но нам уже пора идти в кафетерий. — Кокичи захотелось плюхнуться обратно на пол и продолжить свое занятие. — Глупенький Сайхара-чан. Есть вместе со всеми — опасно, разве ты не знаешь? Никому ничего не стоит просто упс и подсыпать кому-нибудь яд в еду. — Ч-Что? Раньше никто никогда такого не делал, поэтому я думаю, что это вряд ли произойдет и сейчас. — Хм, не-не. Ты, должно быть, недостаточно внимательно осмотрел свою лабораторию; там есть, например, химическая артиллерия из яда, и все это выставлено на всеобщее обозрение. Любой может войти туда и отравить нас. — Ома-кун, ты ведь ничего не ел со вчерашнего дня? Еда, которую я тебе принес, все еще лежит на столе. А, — Шуичи попытался приподнять уголки губ в ободряющей улыбке, но у него ничего не вышло, — ты можешь съесть ее, если тебе от этого станет легче. Я взял ее вчера, еще перед тем, как открылась лаборатория, и все это время она была заперта в твоей комнате, так что ты в безопасности. — Кокичи сурово покачал головой. — Я не голоден. — Ну… в конце концов, мы можем вытащить тебя из твоей комнаты. Ты сидишь здесь уже целый день. — Уфф, лаадно, Господи. Все, лишь бы Сайхара-чан оставил меня в покое.***
Шуичи повел Кокичи на прогулку во дворик. Близился вечер, так что солнечный свет не был слишком резок для глаз. Как только они пришли, все остальные начали выходить из кафетерия. Шуичи говорил что-то каждому то тут, то там. Кайто мог бы похлопать его по плечу, сказав что-нибудь в его стиле, но взгляд Кокичи привлек тот факт, что начинающий астронавт шел вместе с Маки и Химико. Хотя случались и более странные вещи, когда парень отстранялся от остальных. — Ладно, вот. — Шуичи держал в руках тарелку. — Эта должна быть для тебя. Кокичи покачал головой. — Нет, спасибо. Неужели Сайхара-чан не слышал, что я сказал раньше? Шуичи вздохнул. — Ома-кун, просто… — он взял со стола вилку и наколол на нее большой кусочек мяса с рисом. — Вот видишь! — детектив целиком проглотил всю еду. — Она не… отравлена или что-то в этом роде. Держи. — Кокичи снова покачал головой. — Ладно, — Шуичи тихо вздохнул и поставил тарелку обратно. — А если я сам приготовлю для тебя что-нибудь? — Нет, это тоже не сработает. Еда на кухне может быть отравлена заранее, Сайхара-чан. — Ома-кун, я не понимаю, что— как… все остальные ели, и с ними все в порядке. Я только что поел, и со мной тоже все хорошо. — Может, только моя еда отравлена, и то, что осталось на кухне, тоже. Все знают, что я еще не ел, у них была куча возможностей делать все, что они хотели. — И хуже всего было то, что Шуичи даже не испытывал ни малейшего раздражения от поведения Кокичи. Любой другой уже давно бы сдался. Терпение детектива, должно быть, было самой уродливой его чертой. Кокичи глубоко шмыгнул раз, другой, чтобы его нос стал милым и красным, прежде чем заставил себя прослезиться. — Почему Сайхара-чан не хочет оставить меня в покое? Почемууу он все время достает меняя?! — Потому что я не могу оставить тебя одного, особенно когда ты болен. Хотя бы выпей немного воды или еще чего-нибудь, — он поставил кружку с водой, предназначенную для Кокичи, на стол, — и обещай мне, что немного отдохнешь, хорошо? Кокичи перестал плакать. — Никаких обещаний~. — Шуичи поджал губы, как будто собирался сказать что-то еще, что-то более стоящее, но вместо этого просто покачал головой и пожелал Кокичи спокойной ночи. Близилась ночь, Кокичи остался один в кафетерии. Ночная атмосфера Академии всегда казалась другой. Звезды были прекрасны, но их всегда отделял один и тот же стеклянный купол, который заключал всех в клетку. Они уже начинали появляться на небе, но у них не было Луны, которая могла бы дополнить их мерцание. Кокичи не мог припомнить, видел ли он когда-нибудь Луну за все время, что тут находится. Хотя не то чтобы это было важно. Хотя, если честно, это должно было больше волновать Кайто, чем его. Чтобы отбросить эту мысль — потому что, фи, кто хочет думать о Кайто? — Кокичи сделал глоток воды, которую Шуичи для него оставил. В пересохшем горле остался неприятный комок, но он должен был признать, что это освежало. Но еда… Кокичи собрался с духом и откусил кусочек, но ему тут же захотелось выплюнуть ее обратно. Она не только пахла очень горько, оставляя странное покалывание в носу, но и на вкус была абсолютным дерьмом, Господи. Он отбросил вилку обратно на тарелку. Похоже, ему ничего не оставалось, кроме как вернуться в свою комнату, пока его не вышвырнули из кафетерия. Но он уже не пытался закончить свои чертежи. Усталость быстро нарастала. Американские горки усталости, бодрости, голода, жажды — это очень быстро становилось очень раздражающим. Но… он ничего не мог с этим сделать.***
Войдя в свою комнату, Кокичи сразу рухнул на кровать. Но он даже не смог нормально поспать. За дверью раздавались какие-то странные звуки, от которых у него гудело в ушах. Кокичи выругался себе под нос, снова надевая ботинки и направляясь к выходу. Он снова ощутил этот беспричинный гнев, но отмахнулся от него, как от вполне оправданного разочарования. Кто-то нарушил не только его сон, но и сон всех остальных. В коридоре, на том же уровне, что и его комната, но с другой стороны, виднелся чей-то силуэт. Наклонившись, Кокичи ухватился за перила. Он даже не мог понять, кто это был. И эти звуки не прекращались. — Хээй! Ты можешь прекратить? Всем давно пора спать, в том числе и тебе! — Никакого ответа. Его гнев нарастал. — Уф, блин. Какого хрена ты тут делаешь посреди ночи? — В ночное время было нечего делать, кроме как заниматься секретными вещами: например, разведывать или убивать. А в общежитии, насколько знал Кокичи, было не так уж много интересного. Скрестив руки на груди, парень перешел на другую сторону этажа. Силуэт остался неподвижным. Кто бы это ни был, он издевался над ним, выводил его из себя. Он стоял, прислонившись к перилам, и просто ждал. Когда Кокичи подходил ближе, он уже придумал в уме пару ласковых слов. Силуэт резко упал, когда парень был всего в паре шагов от него. Это был не человек, по крайней мере, не целый человек. Это был торс. Окровавленный торс. На нем была одета небезызвестная черная униформа в тонкую полоску. С белыми пуговицами. Серыми карманами. Воротником с приколотыми значками спереди. Зияющей дырой на шее— Он заставил себя отвести взгляд. Там была веревка. Ее обтрепанные и оборванные концы безвольно лежали в бледных руках разделанного тела; остальная часть была привязана к перилам, охваченным тенью, свисая вниз. Кокичи последовал за ней. По крайней мере, его состояние не мешало ему тихо передвигаться. Костяшки его пальцев побелели, когда он спускался вниз, следуя за кровавым следом, который становился больше с каждым шагом. У подножия лестницы валялся брошенный ботинок. Возле входа в общежитие — нога. В прихожей появился еще один силуэт. Звездный свет падал прямо перед ним и скрывал его фигуру в темноте. Звать кого-то на помощь было самым глупым решением, но на нижнем этаже было негде спрятаться, если только Кокичи не удастся проникнуть в комнату одного из мертвых студентов как можно быстрее и тише. Этот человек, казалось, был доволен тем… что он делал. Разделывал труп. Кокичи надеялся, что хлюпающие и режущие звуки заглушат звук дергающейся ручки. Парень поскользнулся на кровавой луже, и этот звук со скрежетом пронесся по полу. Силуэт замер. Кокичи замер. Силуэт выпрямился. Кокичи сделал шаг назад. Силуэт начал разворачиваться. Кокичи проснулся.***
Перед тем как спуститься вниз, Кокичи закутывался в одеяло, пока оно не превратилось в кокон. Одеяло было одновременно и попыткой согреться, и, может быть, смягчить удары, если он упадет с лестницы. Он проснулся весь дрожа. Он дрожал, потому что температура его тела внезапно упала, когда он проснулся. Он дрожал, потому что перед его глазами все время мелькали образы отрезанных шей, развязанных веревок и свежей крови. Дрожащие ноги Кокичи привели его к комнате Шуичи. Он постучал в дверь прежде, чем успел дважды подумать об этом. Прошло около десяти секунд, прежде чем она открылась. Детектив был без пиджака, и несколько прядей его волос торчали в разные стороны. Он моргнул пару раз, прогоняя с глаз сонливость. — Оума-кун, что-то случилось…? — Нет. Это я должен спросить тебя об этом. Поэтому я сюда и пришел. Чтобы спросить, не случилось ли чего-нибудь с тобой. — Ах, эм… Все в порядке, — Шуичи прикрыл рот рукой и зевнул. — Я просто спал. — Что ж, я тоже спал до этого, и угадай, что случилось? Мне приснился кошмар, еще один кошмар. И тут я понял, что это какое-то странное предчувствие чего-то. Но ты выглядишь нормально… или, по крайней мере, так хорошо, как может выглядеть Сайхара-чан, потому что он не самый привлекательный человек, без обид. — Ч-Что? — Уф. Тогда я начну с самого начала, поскольку ты, как обычно, отстаешь на два шага назад. У меня был сон… нет, видение о смерти Сайхары-чан, и поскольку я тайно являюсь Абсолютным Ясновидящим, я проверял, чтобы убедиться, что это не сбылось. Ну, мои видения сбываются только в тридцати процентах случаев, так что, наверное, мне вообще было не о чем беспокоиться… — Кокичи пожал плечами. Он ясно видел, что с Шуичи все в порядке, но почему его нервы не могут успокоиться? — Тебе… приснился еще один кошмар. Ома-кун, — губы Шуичи дрогнули, как будто он хотел нахмуриться, — ты же знаешь, что бояться — это нормально. М-Мне снились кошмары об Акамацу-сан после ее смерти, и они всегда пугали меня. (Акамацу? Акамацу? Акамацу? Кто это?) М-Мне все время снилась ее казнь, и просто… — Шуичи зажмурился и покачал головой. — Х-Хочешь, я снова посплю в твоей комнате? Это… поможет тебе чувствовать себя лучше? Я имею в виду, что все равно буду помогать тебе подниматься по лестнице, так что я могу и… — Фу, нет. Я не должен водить парней в свою комнату так поздно ночью. Я возвращаюсь в постель, один. Проблема: Кокичи не двигался, и Шуичи тоже. — Ну… — Кокичи скривил лицо, как будто следующие слова, которые он произнес, его убили. И в каком-то смысле так оно и было. — Наверное, будет проще, если я просто останусь в комнате Сайхары-чан. — Т-Точно, — Шуичи отступил в сторону и открыл дверь пошире. — Я буду спать на полу, а ты можешь спать на кровати. — Ох, мой любимый Сайхара-чан готов спать на холодном, твердом полу и просыпаться с окоченевшей шеей и спиной ради меня? — Кокичи сбросил с кровати одеяло Шуичи и накинул его ему на голову. — Я-я-я сейчас заплачу! Он так сильно обо мне заботится! — Тише, Ома-кун. Уже слишком поздно для криков.***
Шуичи разбудили чьи-то дрожь и всхлипы. Он смахнул пелену с глаз, поднялся на колени и посмотрел через край кровати. Он взял дрожащую руку Кокичи в свою и ждал, ждал, когда это закончится. Никогда не стоит будить человека во сне, особенно если ему снится кошмар. — Ома-кун, — пробормотал Шуичи. — Проснись, — он еще крепче сжал руку парня. На этот раз глаза Кокичи открылись медленно, а не резко, как в прошлый раз. Кокичи лежал неподвижно. Его взгляд был устремлен в потолок. Детектив прислонился головой к краю кровати, но не отпускал его руки. Он разжал руку Кокичи и провел пальцами по линиям его ладони. Медленно, но верно дыхание парня нормализовалось, и он обхватил своей маленькой рукой пальцы Шуичи. — Я официально схожу с ума, не так ли? — Слова Кокичи были такими тихими, такими взволнованными, такими непохожими на слова Кокичи, к которым все привыкли. — Нет, это не так, — Шуичи повернул голову так, чтобы как следует видеть лицо парня. Кокичи посмотрел на него в ответ. Детектив позволил их дыханию смешаться, пока он собирался с мыслями. — Ты не сумасшедший. Ты ранен и болен. Но ты скоро поправишься, хорошо? — Но что, если нет? — Кокичи хотел рассмеяться, но это было больно. Корекиё действительно собирается его убить. — Шингучи-чан и правда хочет убить меня, — выдохнул он. — Н-Нет, — Шуичи переставил их руки так, чтобы пальцы могли переплестись, и сжал так крепко, как только мог. — Никто никого не убивает. Все будет хорошо, Ома-кун. Нет, не будет. Не будет. Не будет. Не будет.