любовьэтоигра. 震 | гром; дрожь, трепет. 脳震盪 (nōshintō, букв. сотрясение мозга) симптомы: расторможенность (неспособность действовать расслабленно и естественно из-за чувства неполноценности или умственной сдержанности), трудности с регуляцией температуры тела; тревога, депрессия, стресс и недостаток сна могут усугубить шум (звон или жужжание) в ушах.
Кокичи чуть не споткнулся о камень. Хотя это была скорее каменная плита с чем-то на ней нацарапанным. Он не был уверен, действительно это были бессмысленно написанные символы, или просто он, черт возьми, не может читать. Не смог сосредоточиться на книгах и бутылках с ядом в лаборатории Шуичи, и Мию с Киибо (хотя мнение этих двоих не имело значения), которые говорили, что его чертежи — полная бессмыслица… Он, должно быть, смотрел на камень несколько минут, но пытаясь понять смысл надписи, он почувствовал какое-то воспоминание, кружащееся над его головой; оно висело вне его досягаемости и выпрыгивало из его рук, прежде чем он успевал хотя бы попытаться его схватить. Трава вокруг него захрустела. Может быть. Вероятнее всего. Он огляделся вокруг. Мию уже собиралась пройти мимо него. Ты опять взбесишься, как в прошлый раз? — Эй, какого хрена ты смотришь?! — Мию топнула ногой прямо перед ним. — И почему ты лежишь на земле? Пытаешься разглядеть мои прелести? — она рассмеялась. — Так и быть, я позволю тебе заглянуть мне под юбку! Хотя постарайся не заляпать свои штаны, пока это делаешь! — Кокичи предположил, что пора вставать на ноги. — Я не совсем понимаю, о чем говорит Ирума-чан, — парень стряхнул с себя всю грязь, которая могла остаться на его одежде. — У нее нет никаких «прелестей». — Ч-Что? Ты уже готов ко второму раунду или вроде того? Киибота здесь нет, так что теперь я могу разгорячиться так, как только захочу! — Второй раунд их незаконченной ссоры, которая произошла раньше? Кокичи был бы не против. — Что ж, — он шумно вздохнул, — если это не слишком тяжело для Ирумы-чан. Я о том, что она называет себя «гением», но даже не может понять абсолютно идеальные чертежи. — Боже, ты все еще продолжаешь говорить об этом? Ты буквально дал мне чистое лошадиное дерьмо, как, черт возьми, я должна была это прочитать? — Ты продолжаешь использовать все ту же скучную отговорку, — он даже зевнул для пущей убедительности. — Я тебя уже раскусил. Ты больше не хочешь работать со мной, потому что планируешь предать всех и спровоцировать еще одно убийство, не так ли? — Почему она отшатнулась при этих словах? — Э-Э-Это не имеет значения, сделаю я тебе то, что ты хочешь, или что-то еще — все равно будет убийство. Э-Это, мать твою, неизбежно. И, судя по твоим новым проблемкам с гневом и тому, что ты без всякой причины становишься супер-параноиком — о да, я слышала о твоей маленькой истерике сегодня утром от Тар-хер-зана, Веселой Зеленой Гигантской Мухоловки, — ты будешь следующим. Люди всегда ведут себя хреновее, чем обычно, прежде чем убить или быть убитыми — Чт… Нет, ты следующая. Попробуй убить одного из нас и посмотри, что будет, Ирума-чан. — Э, — она помахала рукой, — не я с каждым днем становлюсь все более бесполезной. Просто потому, что ты в последнее время болтаешься на члене Сукхары двадцать четыре на семь, это не делает тебя магически непобедимым. — Могу сказать тоже самое об Ируме-чан и Киибуме. — Оо, да? Что, завидуешь? — Как будто я когда-нибудь буду завидовать Киибою. Кстати о нем, у него ведь даже стояков нет, ведь так? Ирума-чан, видимо, совсем больная, раз за ним бегает. — Мию выглядела так, словно подавилась собственной слюной. — Хм? Нечего сказать, собачье дерьмо вместо мозгов? — Ч-Чт…?! — Прошу прощения, что это было, Мисс Пигги? Мне нужно, чтобы Ирума-чан произнесла это вслух. — Т-т…! — Ну же, ты сможешь сказать это. Я в тебя верю! — Эм, — головы Кокичи и Мию повернулись налево. Цумуги переступила с ноги на ногу и потерла внутреннюю сторону руки. Она выглядела настолько неловко, насколько это вообще возможно для человека. — Я искала вас, ребята, потому что Юмено-сан кое-что нашла и хочет рассказать об этом всем в кафетерии. Вот… — она развернулась на каблуках и пошла в сторону обеденного зала. Мию усмехнулась и пошла впереди нее. Кокичи двинулся сразу за Цумуги. Сейчас он ходил гораздо медленнее, особенно по сравнению с его прежним беззаботным галопом. — Эм, все в порядке? — пробормотала девушка. — Секунду назад между вами было явное напряжение, — парень лишь пожал плечами. — Точно…***
Кокичи стоял позади Шуичи. Их тела были всего лишь на волосок друг от друга. Похоже, что Мию и Кокичи были последними людьми, которых все ждали. Химико все еще спрашивала, все ли на месте, и подсчитывала присутствующих, стоя на цыпочках, словно они были в первом классе. Когда она прочистила горло, Кокичи обратил внимание на пиджак Шуичи. Он потянул его за подол. Детектив взглянул на него, приподняв бровь, но не остановил. Он ухватился за край своего пиджака и положил туда руку. — Хорошо, теперь позвольте мне рассказать все как было, — начала Химико. — Я шла в ванную, когда вдруг появился Монокума. Он выскочил, напугал меня, заставил немного обмочиться— почти, а потом он бросил что-то в воздух, и это что-то чуть не ударило меня по голове и не вырубило меня; тогда я решила созвать эту встречу, чтобы мы все могли на это посмотреть. — Готов поспорить, это новый мотив! — сказал Кайто. — Интересно, почему Монокума дал это только Юмено-сан, если это настолько важно, как и мотив… — пробормотала Цумуги. — Ну, Монокума сказал, что он хотел его спрятать, но в конце концов я его нашла, и он просто отдал мне его, — Химико пожала плечами и начала разворачивать записку, которую держала в руках. Обычно Кокичи вмешивался со своим комментарием о том, насколько странной была ситуация, но он этого не сделал. Он был занят торчащей нитью на кармане пиджака Шуичи, ожидая, когда Химико прочитает им записку. — Поскольку все разозлили меня, уничтожив мою совершенно первосходную ключ-карту, мы официально празднуем Супер-Пупер Особый День Поглощения Казино Монокумы, официально спонсируемый отелем Кумасутра! Все отправляйтесь в казино, чтобы испытать свою удачу и получить свои новенькие призы! — Ты не должна была читать это так восхищенно… — тихо сказала Цумуги. — «День Поглощения Казино»? — Маки скрестила руки на груди. — Я никуда не пойду. Химико перевернула записку. — Если ученик не явится в казино до конца дня, то попадет под арест директора школы за проявленное им умышленное неповиновение. — Что ж, просто превосходно, — вздохнула Маки. — Эй, не надо так грустно говорить, Харумаки, — Кайто похлопал ее по спине. (Что, судя по классическому взгляду, который она на него бросала, но который он всегда игнорировал, ей не очень нравилось.) — Я пойду первым на разведку и скажу всем, если нам есть чего бояться. Как насчет этого? Держу пари, что в любом случае тебе не о чем беспокоиться. — На этом он покинул кафетерий. Маки снова скрестила руки на груди и молча последовала за ним. — Эй, — Мию схватила Киибо за руку, — мы идем следующими! В записке было сказано «призы»; держу пари, что они заберут их все себе! — После этого они ушли. — Гонта заинтересован в призах. — И я тоже. Тогда пойдем вместе, ладно? — Затем ушли Цумуги и Гонта. — Э-Эй, меня не забудьте! — После ушла Химико. Шуичи и Кокичи остались одни. — Я чувствую, как дрожит твоя рука… — несмотря на это, Кокичи все еще не отпускал пиджак детектива. — Я предполагал, что Монокума собирается это сделать, но в то же время не хотел верить в это. В основном потому что Анджи-сан однажды сломала Фонарь Воспоминаний, и мы не получили после ничего: ни замены, ни наказания. Я думал, что и сейчас произойдет тоже самое… — Я не хочу идти в казино. — Ох, ну… Я тоже, но мы вроде как должны. Я не хочу, под «арест». Это звучит как преукрашенная казнь или что-то в этом роде. Но… все будет хорошо, Ома-кун. Мы будем сопротивляться всему, что нам подкинет Монокума. Как и всегда. Ты готов идти? — Да, наверное. Все бежали, словно щенки, навстречу своей смерти, так что и мы можем это сделать. — Нет, — они вышли из кафетерия, — я не думаю, что мы в буквальном смысле идем навстречу своей смерти. — Но со щенками ты со мной согласен? — Эм, некоторые из нас были слишком взволнованы, чтобы увидеть потенциальный мотив, я бы сказал так. Кокичи начал слегка размахивать рукой, которой он держал Шуичи. — Ну, я от природы крупный игрок, так что, может, мне тоже стоит немного взбодриться. Я имею в виду, что втайне я Абсолютный Азартный Игрок. Я не должен ни о чем беспокоиться. — Ах, это не очень удобно, — Шуичи убрал чужую руку со своего пиджака и переложил в свою собственную. Однако они находились всего в нескольких ярдах от казино, и это было совершенно бесполезно. — Я не знаю насчет «Абсолютного Азартного Игрока», но ты прав, тебе не стоит волноваться, — он сжал руку Кокичи.***
Похоже, что с Шуичи все было в порядке, как только он вернулся. Кокичи не уверен, было это очень хорошо или плохо. — Я подожду, пока ты выйдешь. — Парень кивнул и вошел в помещение. Казино ничем не отличалось от того, каким оно осталось в осколках его памяти, за исключением гигантской машины, стоявшей в центре комнаты. Безвкусная вывеска СУПЕР♡МОНОЛЕТКА: ЛЮБОВЬ — КАК ЛОТЕРЕЯ!!, написанная ужасным почерком (было чудо, что Кокичи смог это прочесть, но он все равно умудрился это сделать, так что он должен похлопать себя по спине), которая висела над ней. Это была гигантская розовая рулетка в форме сердца с таким же розовым револьвером, прикрепленным сверху. Вокруг него то вспыхивали, то гасли рассеянные неоновые огни. Монофани и Монокума выскочили рядом с револьвером (а Монотаро спал на полу рядом с машиной). Монокуб и Монокума сказали в один голос: — Мы с гордостью представляем вам СУПЕР♡МОНОЛЕТКУ! — Ага, я могу прочитать вывеску, — Кокичи указал наверх, прежде чем сделать шаг к машине. — Тебе нравится? — спросила Монофани. — Я сделала все сама, в одиночку, без посторонней помощи, потому что некоторые из нас были слишком заняты сном, а некоторые — выполнением заказов. — Тебе повезло, что ты такая милая, — пробормотал Монокума. — Во всяком случае, правила игры такие: сыграй в рулетку, и затем ты должен сыграть в Русскую рулетку. Взгляни на мое прекрасное колесо! — Это я построила—! — Заткнись, Монофани! — Монокума постучал ногой по автомату, и секция рулетки полностью осветилась. — Слухай сюда! У нас есть две нулевые розовые ячейки — это Хорошая Удача, и затем пополам черных и белых. Черные ячейки — Плохая Удача, а белые — Неудача. Все, что тебе нужно сделать, это выбрать номер и посмотреть, сможешь ли ты верно угадать, какая ячейка тебе выпадет, или нет!(примечание. — Пер. Здесь, вероятно, описываются правила Американской рулетки)
— Если ты угадаешь правильно и получишь ячейку Хорошей Удачи, то ты освобождаешься от игры в Русскую рулетку и будешь играть в Идеальную Игру, в которой у тебя гарантирован стопроцентный шанс на выигрыш! Угадываешь правильно и получаешь ячейку Неудачи означает, что ты играешь в Русскую рулетку с Твоим Розыгрышем Удачи — ты сможешь зарядить пистолет любым количеством пуль, которое ты захочешь! Угадаешь правильно и попадешь в ячейку Неудачи — получишь Неудачный Розыгрыш и наполовину заполненный пистолет. Угадывание неправильно означает, что ты автоматически получаешь Розыгрыш Счастливчика, то есть пять из шести патронников пистолета заряжены. Теперь, когда мы все знаем правила, ты готов играть в Монолетку? — Эм… это совсем не похоже на то, как нужно играть в рулетку. — Скорее всего. Хотя Кокичи, вероятно, даже не помнил правил игры в Гоу-Фиш. — Э, неважно. И это называется Монолетка не просто так. А теперь поторопись и играй, если не хочешь последствий. — Лаадно. — Кокичи внимательно изучил числа на колесе. Да, он не знал, что делает. — Я собираюсь сделать, эм, внутреннюю ставку. Прямая на шесть и двадцать один — потому что это, вероятно, мой день рождения — и девять и семь — потому что это, вероятно, чей-то еще день рождения. И еще внешняя от одного до двенадцати. — Ах! — Монофани спрыгнула с верха автомата и оказалась сбоку от колеса рулетки. — Я не знаю всех этих профессиональных лото-мамбо-джамбо, но мне кажется, что я слышала какие-то цифры, так что… — она все же повернула колесо. Хорошая новость: шарик приземлился в ячейке Неудачи. Плохая новость: он приземлился на номере двадцать три — ни одном из номеров Кокичи. Ну, тогда все новости были плохие, ведь не имело значения, на какой ячейке он приземлился, если Кокичи не угадал номер. — Оп, похоже, ты ошибся! — Это не звучало правильно. Ома Кокичи был не из тех, кто проигрывает. — Похоже, ты получаешь Счастливый Студенческий Розыгрыш! Шанс на победу — шестнадцать целых и семь десятых процента, — Монокума казался слишком возбужденным. — Монофани, заряжай пушку! — Ае, ае, папочка! — Она снова подбежала к той части автомата, где стояла Русская рулетка, встала позади пистолета и начала возиться с ним, стараясь не попадаться на глаза Кокичи. Она не могла заряжать в него настоящие пули. Он не был похож на настоящий пистолет: просто увеличенный пластиковый пистолетик, из которого дети брызгают водой. Здесь не о чем беспокоиться. — Знаешь, — Кокичи скрестил руки на груди, — это очень сложный и ненужный способ наказания. Почему бы тебе просто не рассказать основной мотив, с которым все должны иметь дело, как обычно, и не положить этому конец? Видишь ли, — Кокичи зевнул — на самом деле это был предлог закрыть глаза, пока свистящие неоновые огни не стали слишком поглощающими, — я уже начинаю скучать, Монокума-чан. — Ну, думаю, можно сказать, что я чувствовал особую искру, поэтому и пришел к этому. — Почувствовал искру ты или ее почувствовал Главарь? — Поторопись и сыграй, — проворчал Монокума, — пока я не стал слишком счастливым и не начал преждевременно сеять хаос. — Ладно, ладно. Втайне я Абсолютный Игрок, поэтому я знаю, что выиграю этот раунд. — Э, «Абсолютный Игрок», больше по видеоиграм. Азартные игры и игры в казино вроде как выходят за рамки этого названия. — Ладно, тогда я на самом деле Абсолютный Счастливчик. Как тебе такое? — Эй, ты украл название розыгрыша! Но ты действительно похож на парня, который стал бы играть в Русскую рулетку вот так, а? Вложив в пистолет пять пуль и оставив пустым только один патронник. Смело! Монофани снова выпрямилась. — Все готово! — Пистолет слегка наклонился вниз, не прямо перед лицом Кокичи, но достаточно близко, чтобы он мог слышать, как его камеры вращаются с молниеносной скоростью. Слушать это становилось головокружительно; эти звуки начинали смешиваться с шипением и звоном, когда— БАХ! Красный флаг с надписью БАХ! вылетел из пистолета, и теперь уши Кокичи наполнил смех Монокумы. — Кажется, ты выиграл себе наказание! — А, что? Нет, это не может быть вер— — Нет, нет, нет! Позволь мне прервать тебя, пока ты тоже не начал мне бредить. В моем прекрасном казино нет абсолютно, безусловно никакого обмана или фальша. Все честно и зависит от случая, малыш! О, и тебе не разрешается раскрывать, получил ли ты мотив наказания, иначе ты попадешь за это под арест~! А теперь бегом в свою комнату.***
Шуичи ждал у входа в казино, как и обещал. Вспоминая то, что детектив вышел из здания в полном порядке, он, должно быть, не получил наказания. Ночные часы все неуклонно приближались, звезды уже появились на небе и мерцали в своем сбивающем с толку ритме. — Может, ты хочешь немного прогуляться во дворе, прежде чем мы разойдемся по своим комнатам? — Кокичи знал, что он был бы сумасшедшим, если бы ответил «нет». Их руки соприкасались, пока они шли, но ни один из них не пытался ничего предпринять. — Ты… нервничаешь? — Нет. Что за странный вопрос, Сайхара-чан? Разве я должен нервничать? — Ну… я не волнуюсь за себя, но я волнуюсь за других… — Он сейчас пытался намекнуть, что не получил наказания? Что Кокичи должен делать с этой информацией? Поздравить его? Это никак не меняло того факта, что он вот-вот получит наказание. Вероятно, в тот же момент, когда он войдет в свою комнату. — Фу, я не хочу идти в свою комнату. Кто-нибудь может ворваться ко мне во время наказания и убить меня. — Это немного, эм, крайний случай, но все будет хорошо, — Шуичи наконец взял его за руку, но они уже были внутри общежития. Ему нужно научиться лучше рассчитывать время. — Думаю, ночное объявление появится в любую минуту… — Хотя ни один из них не отпускал руку другого. — Вот именно, но Сайхара-чан слишком слаб и простодушен чтобы оставаться одному, поэтому я не думаю, что мне следует оставлять тебя прямо сейчас. — Шуичи бросил на него странный взгляд. И это был не совсем обиженный взгляд, в нем было что-то еще; что-то такое, что Кокичи еще не мог объяснить — не раньше и особенно не сейчас. — Что такое? У меня что-то на лице? — Нет. Я просто хотел сказать, что все будет хорошо, Ома-кун. — Фу, в последнее время ты повторяешь это постоянно. Неужели тебе кроме этого совсем нечего мне сказать? — Эм, когда наступит завтрашнее утро, постучи в мою дверь, хорошо? Если ты захочешь со мной поговорить. Кокичи пожал плечами. — Наверное. Но этого, скорее всего, не произойдет. — Нет, я готов поставить на то, что это произойдет. — Неужели ты…? — Д-Да, прости. Больше никаких дурацких шуток. Спокойной ночи. — Не оставляй меня. Кокичи тянул его за руку, пока Шуичи снова не повернулся к нему. — Хм? — Знаешь, мамочки обычно целуют своих детей на ночь перед сном. — О-Ох, эм, — Шуичи наклонился и поцеловал Кокичи в макушку. Он этого даже не чувствовал, но его сердце все еще готово было выпрыгнуть из груди, что было еще хуже, чем каламбур, который Шуичи имел наглость сделать. — В-Вот, как тебе? — Ужасно. Если бы я был ребенком, как бы я мог спать после этого? Это было так несерьезно, что я почувствовал бы, что моя мать совсем обо мне не заботится или что-то е… — Шуичи снова наклонился; все произошло в течение секунды, но, по крайней мере, Кокичи почувствовал его — быстрый поцелуй в щеку. Они оба молчали как минимум минуту или две, прежде чем Шуичи прервал тишину. — Д-Д-Давай просто притворимся, что этого никогда не было, — он отпустил чужую руку. Пожалуйста, не оставляй меня одного. — В-Вооу, Сайхара-чан, должно быть, втайне от всех Абсолютный Бой Краш! — это, по крайней мере, заставило убрать Шуичи руку от дверной ручки. — «Бой… Краш»? — медленно повторил он. — О, даже твой английский милый~! Но если хочешь, я могу научить тебя говорить на нем без акцента. Я свободно владею более чем пятьюдесятью языками, так что для меня это ничего не значит. Как еще моя организация смогла бы выйти на международный уровень, если бы не я? — Хей, Ома-кун, — Шуичи улыбнулся. Это движение было неуверенным, а кончики его губ дрожали. — Спасибо, но нам пора идти. Мы же не хотим «ареста» за то, что мы не в своих комнатах, верно? — Полагаю. — Просто приходи ко мне завтра утром, — Шуичи закрыл дверь прежде, чем Кокичи успел подтвердить или опровергнуть то, что он вообще выйдет из комнаты.***
Включился монитор. Монокума сидел рядом с Монокубами. Он носил прозрачный зеленый козырек, похожий на те, что носят дилеры в казино и банкиры, и сидел во главе синего стола, держа кубов по обе стороны. Это выглядело так, будто они собирались играть в покер, но на самом они, кажется, играли в Гоу-Фиш. — Папочка, — Монофани взяла карту из колоды, — почему мы в это играем? — Ну, мы собирались сыграть в шахматы или что-то еще, но это не совсем вписывается в тему казино, так что я решил сыграть в покер — или я должен сказать в то, во что мы сейчас играем! В любом случае, главное правило Дня Казино Монокумы — не спать! Правило номер два — веселиться! Расписание на эту ночь будет прямо сейчас на телеэкране для всех, кого ждет наказание, так что держитесь крепче. Кокичи услышал какую-то рябь справа от себя. На его памяти телевизор никогда не включался. На мониторе всегда показывались объявления, но он мог поклясться, что телевизор был всего лишь декорацией. На экране появился белый текст. Похоже, что будет— — Сегодня ночью будет пять ивентов! — Зачем думать, если Монокума может просто прочитать за тебя? Кокичи откинулся на спинку кровати. — Все ивенты — Холодный Час, Горячий Час, Громкий Час, Тихий Час и последний Мертвый Час — будут длиться час и пятьдесят девять минут. — Если они длятся час и пятьдесят девять минут, то это уже не часовые ивенты, — пробормотал Кокичи. — Монотаро, — Монофани оторвалась от своих карт, — ты что-нибудь слышал? Монотаро покачал головой. — Не-а! — В любом случае, — подхватил Монокума, — Супер-Пупер-Особый-Мега-Ультра День Казино Монокумы — спонсируемый отелем Кумасутра — начнется в одиннадцать часов! Так что оставайся на месте или будь съеден в тесте! — «Расписание» на телевизоре исчезло и его сменил таймер. У Кокичи оставалось всего две минуты. Он сполз с кровати и попробовал открыть дверь. Заперто. Как и ожидалось. По крайней мере, дверь в ванную была открыта. — Комнаты были изменены специально для этого ивента, включая запертые двери и новые звукопоглощающие стены! Которые противоположны звуконепроницаемым стенам, потому что они поглощают звук, вы знаете. Все изменения в номерах исчезнут, как только закончится День Казино, бла-бла-бла. Просто говорю, потому что люди становятся такими придирчивыми, понимаете? В смысле, иногда у меня есть здравый смысл. Я не собираюсь просто взять и навсегда запереть всех в своих комнатах. Люди сверху все равно мне не позволят. Осталась одна минута. — А кто эти люди сверху, Папочка? — Ты же знаешь, кто они такие. Есть каки— Погодите, какая это цифра? — Думаю, это три. — Не знаю, Монотаро, не думаю, что могу тебе доверять. — Мне тоже кажется, что это три, Папочка! Осталось тридцать секунд. — О, гляньте, уже почти пора! Мой мех просто чешется от волнения!! Осталось десять секунд. —Я хочу признаться. Я не знаю, как играть в эту игру. — Мы все это уже знали, Монотаро. Кокичи снова улегся на кровать, как только таймер пробил ноль. Это в самом деле происходит, да? Он не будет думать ни о чем, кроме своих мыслей и о том, что, черт возьми, Монокума собирается делать с ним всю ночь. Таймер исчез с экрана и его снова сменил простой большой текст:22:00 — 23:59 ХОЛОДНЫЙ ЧАС НАЧАЛИ!
Температура в комнате стремительно падала все ниже и ниже. Это становилось невыносимо. — Эй, Монокума-чан! — Кокичи обернул свое тело одеялом. — Тебе позволено подвергать пыткам своих учеников? Теперь они обратили на него внимание. Монокума пожал плечами. — Фактически, разве я не всегда пытаю учеников, если подумать? — Монокубы кивнули. Кокичи не только начинал злиться, но и почувствовал себя не в своей тарелке. Он ухватился за свою захламленную кровать (он решил, что лучше положить некоторые вещи на нее, а не просто на пол, чтобы уменьшить риск споткнуться и снова удариться головой) за минуту до того, как наконец нашел то, что хотел: свой Монопад. Он открыл вкладку, где указывались Абсолютные Правила Академии. — Ух ты, ты только посмотри на это. Это как раз то, о чем я и думал. Ты нарушаешь правило номер девять: ты не должен непосредственно участвовать в убийстве. — А? Каким образом? — Ну, не знаю, знаешь ты об этом или нет, но я «немного болен», так что все это наказание просто разнесет меня к чертям и убьет, если подумать. — Фу, перестань строить из себя королеву драмы. Я не собираюсь тебя убивать. Максимум, что с тобой случится — ты потеряешь сознание или еще что-нибудь. Люди сверху будут очень, очень, очень злиться, если я убью тебя. Как ты думаешь, почему этот монитор все еще для тебя включен? Чтобы я мог смотреть за тобой своими чудесными глазами и следить за твоим здоровьем! — Ты такой молодец, Папочка! — Спасибо, любимое дитя! Дети, вы готовы к перерыву на горячий шоколад? — Да! — Что такое горячий шоколад? Становилось все холоднее и холоднее. Кокичи видел, как дыхание из его носа превращается в пар прямо на глазах. Его тело не могло перестать дрожать, как бы плотно он ни завернулся в одеяло. Была ли цель «Холодного Часа» оставить его на волоске от переохлаждения? Это действительно была настоящая пытка. — Это действительно пытка, — повторил про себя Кокичи. Даже его собственное дыхание больше не было теплым. Он натянул одеяло на лицо. Его нос и губы давно уже онемели, но он мог хотя бы попытаться уберечь остальную часть лица. — Пытка, пытка, пытка, — повторял он себе снова и снова. И чья это вина? — И-Их вина, — выдохнул Кокичи сквозь стучащие зубы. Он был уверен, что его пальцы вот-вот посинеют. Он засунул их под рубашку и откинулся на спинку кровати, чтобы удержать одеяло на месте. Чья именно вина? — И-Ирумы. И робота. И Харукавы. М-Момоты. Широгане. Юмено. Г-Г-Гонты. Это их вина. — И-И-Их вина.0:00 — 1:59 ГОРЯЧИЙ ЧАС НАЧАЛИ!
Температура была комфортной всего лишь долю секунды, прежде чем резко стало душно. Так внезапно оказаться на грани замерзания, а затем на противоположной грани теплового удара — это уже слишком. Кокичи уже давно отбросил свое одеяло-кокон и пиджак, но они не опозорят его, заставив снять одежду. Монокума не может сделать температуру настолько высокой, верно? Это наверняка убьет его. А «людям сверху», кто бы за ним ни следил, это не понравится. Но в зрелище, что преподносил Кокичи было достаточно унижения: его живот скрутило узлом, а волосы слиплись от пота и прилипли ко лбу. Ему больше ничего не оставалось, как лежать распростертым на только что расчищенном месте на полу и смотреть, как бледнеет его кожа, чувствовать, как учащенно бьется его сердце. Он уже видел звезды на полу и не мог себе представить, что почувствует, если встанет на ноги. И вишенкой на торте было то, что Кокичи никогда в своей жизни не чувствовал себя таким уставшим; но первое правило Дня Казино Монокумы, которое гласило «никто из наказуемых не должен засыпать», немного мешало его планам. Вместо сна перед ним предстал мираж. И он не был уверен, хорошо ли осознавать, что у него галлюцинации, или нет. Что ж, внезапно увиденные лужи воды вокруг него должны быть миражом. Он был бы совершенно не в своем уме, если бы подумал, что они настоящие. Шепот тоже казался вполне реальным. — Давайте просто дождемся, когда Сайхара выйдет из своей комнаты— — А потом мы все возьмем эту веревку и, мать твою, обмотаем вокруг шеи Медлехары, пока она не оборвется, верно? — Мы должны это сделать. Как иначе мы сбежим все вместе? Если только мы не хотим использовать заклинание, которое может гарантировать побег? Я не использовала его раньше, потому что моя мана была слишком низкой, но Момота помог мне ее восстановить, чтобы я смогла сделать это сейчас, если вы хотите? — И затем, во время суда, Гонта и друзья проголосуют за Ому-куна, верно? — Ага! Это лучший простой способ обыграть систему: все, кроме одного, должны стать убийцами, а затем неверно проголосовать на суде, что приведет к тому, что единственным, кто получит наказание за «неверный» голос, станет оставшийся человек, и тогда мы все сможем сбежать. — И Ома-кун никогда не сможет этого предвидеть. Если бы у Кокичи хватило сил, он бы заткнул уши, но судорога, которая охватывала его руки всякий раз, когда он пытался сдвинуть их в более удобное положение, совсем не помогала ему чего-либо добиться.2:00 — 3:59 ГРОМКИЙ ЧАС НАЧАЛИ!
Сотрясение мозга может сделать уши чувствительными. Все, черт возьми, это знали. В ушах у Кокичи было нечто похуже, чем просто шипение, треск и звон, — они визжали. Каждый сантиметр, каждый миллиметр его тела визжали. В тот момент, когда укутывающая жара позволила ему оторваться от пола, он бросился к своей кровати, обернул голову подушками и одеялами и зажал уши руками, чтобы заглушить звук, но это не сработало. Он все еще мог слышать его. Он узнал этот звук. Это была музыка, игравшая, когда наступал срок их первого мотива. Теперь он смог вспомнить. Перед его взором промелькнуло тело Рантаро с проломленным черепом, из которого вытекало слишком много крови. Изображения подвешенного тела Каедэ на полном экране, на которое все были вынуждены смотреть. И если он напрягал слух достаточно сильно — а это было последнее, что он хотел сделать — он мог услышать что-то, что было похоже на ни что иное, как на крики Шуичи, смешавшиеся с гулом вокруг.4:00 — 5:59 ТИХИЙ ЧАС НАЧАЛИ!
Было так невероятно тихо, что Кокичи даже не слышал собственный голос. Первые десять минут наказания состояли из того, что Кокичи снова и снова выкрикивал имя Монокумы, а затем сыпал проклятиями и другими вещами, которые, как он был уверен, не были словами. Любой бы хоть самую малость свихнулся, если бы атмосфера внезапно сменилась с кровоточащей ухо на удушливую тишину. Следующие приблизительно пять минут или около того состояли из шепота имени Шуичи, шепота D.I.C.E., шепота всего, что хоть немного успокаивало. Но сейчас он поддался тишине и позволил ей поглотить себя. И самое приятное в этом наказании было то, что он был буквально прикован к своей кровати. Он усвоил урок, что человеческое тело нуждается в шуме, чтобы правильно ориентироваться в трудных ситуациях, а это означает, что он буквально не может даже пошевелиться, пока все не закончится. Вот каково это — быть парализованным или находиться в коме? Что, если он ударился головой не в том месте и на самом деле стал обузой для окружающих, особенно для Шуичи? Какой кошмар. Тогда он не смог бы покончить со всем сам, если бы не был в состоянии двигаться. Если бы он мог говорить, то, вероятно, в конечном итоге сделал бы что-нибудь жалкое, например, умолял кого-нибудь убить его. Но кто же согласится на такое? Наверное, все. Но он не хотел, чтобы кто-то просто сделал это и сбежал, бросив всех. Но он также не мог допустить, чтобы Шуичи стал убийцей, об этом не могло быть и речи. О чем также не могло быть и речи, так это о том, в какое русло шли его мысли. В этом и состояла цель пытки: всколыхнуть мысли человека до тех пор, пока он не сойдет с ума. И он не собирался сходить с ума. Нет. Совсем нет. Не в ближайшее время. Нет, если бы он мог помочь. Все это время он напрягал слух, пытаясь уловить хоть какой-нибудь лакомый кусочек шума сквозь море глухоты, в котором тонул. Но если бы он расслабился и позволил себе чуть глубже погрузиться в пучину, то едва ли услышал бы стук собственного сердца и слабое дыхание легких, медленно, но верно наполнявшихся кислородом.6:00 — 7:59 ПОСЛЕДНИЙ СМЕРТЕЛЬНЫЙ ЧАС ОРНУВЗИРЛХ!
Кокичи как раз начал разминать пальцы, когда телевизор начал мигать. КАКИЕ ВАШИ ХУДШИЕ СТРАХИ? Символы продолжали мелькать, пока они практически не отпечатались под его веками, но по какой-то причине он не мог отвести взгляд. В комнату ворвался гнилостный запах. Вареные свиные ножки, любимое блюдо Кокичи. Запах был по меньшей мере на две ступеньки выше тошнотворного. Слава Богу, телевизор не загипнотизировал его до такой степени, что он был совершенно неподвижен, как в Тихий Час. Он едва мог дотянуться до своего носа; хотя, похоже, было ограничение, связанное с любыми попытками закрыть глаза. Его и без того ослабевшие руки бы сильно задрожали, если бы его ногти посмели хотя бы слегка задеть нижние ресницы. Какие самые худшие страхи Омы Кокичи? Они появились на экране. Они появлялись на долю секунды и исчезали в следующую, но это не было менее эффективно; как будто его постоянно сталкивали с края здания, и прямо перед тем, как его лицо могло столкнуться с землей, его возвращали обратно на вершину и снова сталкивали — адреналин никогда не пропадал, он усиливался. Убийства, смерти, кто-то из D.I.C.E. умирает, их убивают, Шуичи умирает, кто-то убивает Шуичи — подвешенное тело Шуичи, веревка, брызги крови. Это нереально, это нереально, это нереально. Ничего из этого не реально. Это реально. Ему даже больше не нужно пытаться коснуться носа. — Э-Это нере… Это реально. — Н-Нет…! Реально. Реально. Реально. Реально. Реально. Реально. Кто бы за ним не наблюдал, он, должно быть, сейчас наслаждался жизнью, видя, как Кокичи давится, бормочет, трясется и мечется между криком и шепотом. Но этот человек не имел значения. Насколько он знал, они были недосягаемы. Но те люди, до которых можно было дотянуться, все они стремились добраться до него. Он был заперт в этой богом забытой Академии, вдали от своих настоящих друзей — и Бог знает, что с ними случилось, все его преследовали. Все. Все его преследовали. Все преследовали и Шуичи — единственного человека, который заботился о нем и на которого ему теперь было наплевать. И был лишь один способ, как он мог с этим справиться. Лишь один способ. Один способ. Один способ. Один способ. Он все равно собирался умереть. Корекиё собирался убить его нахрен, или это наказание, или все остальные. С этим можно было справиться только одним способом. Он раскачивался взад — вперед на краю кровати. Был лишь один способ, как с этим справиться.***
Утреннее объявление заиграло в тот момент, когда закончился Последний Мертвый Час. Однако вместо Монофани и Монотаро сидел Монокума. Страх перед возможным объявлением об обнаружении тела даже не отразился в сознании Кокичи. Он сидел на краю кровати, глядя вверх, и терпеливо, как хороший маленький мальчик, ждал, когда Монокума скажет то, что он должен был сказать. — Мне грустно говорить, что Супер-Пупер День Поглощения Казино Монокумы, спонсируемый прекрасным отелем Кумасутра — вы, ребята, действительно должны когда-нибудь туда сходить — теперь официально закончился. Так что теперь всем — от наказанных до безнаказанных — разрешено покидать свои комнаты! И к тем, кто получил наказание и теперь специально зачислен в Клуб Игроков Монокумы, — из лапы медведя показались когти, когда он поднял ее в воздух, — никакой пощады! Покажите всем, из чего вы сделаны! — Дверь щелкнула. Должно быть, теперь она не заперта. Кокичи поднялся на ноги. — Пора выпускать моих животных из зоопарка! Сойдите с ума! И помните: не сдерживайтесь!! — Самое смешное, что Кокичи уже сошел с ума. Теперь оставалось только не сдерживаться.