Я стою над обрывом Смотрю на тебя и теряюсь Прекрасная жизнь Если ты мне когда-то приснилась Когда-нибудь снова приснись.
Ремус Люпин всегда любил воду. Ему нравилось наблюдать за спокойной гладью черного озера, нравилось смотреть, как изредка высовывает щупальца из воды кальмар, оставляя на воде огромные круги, крохотными волнами ползущие к берегу. Гриффиндорец всегда находил в созерцании глубоких вод что-то особенное, что-то таинственное, что-то, что только его. Но с наступлением тепла его удовольствие разрушалось. Все больше студентов приходили поглазеть на диковинных рыб, по утрам подплывавших к берегу, словно в слепой надежде на что-то. Многие не стеснялись даже залезть в воду и искупаться, к неудовольствию мадам Помфри, которая по-прежнему считала озеро слишком холодным для купания в этот период. Ремус злился. Все эти голоса и крики, раздававшиеся неподалеку, сильно действовали на его и так чувствительные уши. Тем более, близилось полнолуние, а значит Люпин становился все более отстраненным и искал уединения. Но даже его друзья, обычно уважавшие его настроение, все чаще тянули провести время у озера, упрашивали хотя бы окунуть ноги в прелестную водную гладь. Наконец, это практически превратилось во что-то безумное. Даже Лили, до жути трепетно относившаяся к его состоянию, уже несколько раз отправляла ему короткие записки с приглашением провести пикник и, как она написала, «насладиться дружеским общением и вкусной выпечкой». Люпину хотелось выть от злости. Но он упрямо молчал, не желая ссориться с друзьями. — Здравствуй, Ремус, — донесся тихий голос откуда-то слева, выдергивая парня из тягостных размышлений, — надеюсь, я не отвлекаю тебя. — Привет, Пандора, — пробормотал Люпин, вымученно улыбаясь. Он не считал Пандору странной, как тот же Сириус, но сейчас даже ее компания тяготила. — Тебя тоже напрягает обилие людей здесь, не правда ли? — без лишних слов начала она, оглядываясь. — Лоунсэмам это тоже не слишком нравится, — добавила она, мотая белокурой головой. — Раньше я приходил сюда подумать, — протянул гриффиндорец, проходясь огрубевшими пальцами по коре массивного бревна, на котором они расположились. — Но теперь, как видишь, это невозможно. — В запретном лесу есть чудное озеро, — начала Пандора, словно не вслушиваясь в разговор. Отклонившись назад так, что чуть не упала с насиженного места, девушка неопределенно махнула рукой куда-то в глубь тенистых деревьев, продолжая: — Там есть чудное озеро, по вечерам оно особенно красиво. Я не всегда нахожу путь к нему, хотя мне кажется, что это лишь проделки фей, — мечтательно продолжила девушка, слегка улыбаясь. — Хотя ты, Ремус, наверняка без особых проблем сможешь найти это озеро, — словно на что-то намекая, беспечно проговорила Лавгуд. — Спасибо, Пандора, — неловко пробормотал Люпин, разглядывая один из блестящих камушков на шее когтевранки. — Я постараюсь найти это место. — Удачи, Ремус. — нежно улыбнулась она. — Правда тебе стоит остерегаться — на этом озере, по преданиям, живут мавки и русалки. Хотя я так и не встретила ни одной, — грустно добавила Пандора, вынимая из волос жемчужный гребень в форме диковинной ракушки. На секунду засмотревшись на водопад нежно-золотых кудрей, Люпин встрепенулся и, отведя взгляд, вновь прошептал: — Спасибо, — быстрыми шагами направившись к замку.***
Уже вечерело, когда Ремус, неловко распрощавшись с друзьями, направился прочь из замка. За спиной он слышал глупые шуточки Сириуса о том, что «не стоит скрывать от нас свою даму сердца, Лунатик, мы все равно узнаем, кто это» и подобные вещи. Это немного помогло сбавить градус нервозности, потому что, прислушавшись к речам Лавгуд, Люпин решил посетить библиотеку и узнать побольше о загадочном водоеме. Правда, даже после масштабных поисков, он нашел лишь пару строк: «Об озере Нимфеи, скрывающемся в глубинах Запретного леса известно немного — откроется оно лишь страждущему, чистому помыслами. Обитательницы его, покрытые илом и тайной, покажутся лишь нуждающемуся». По-прежнему нервничая, Люпин начал пробираться к одному из тайных ходов, заканчивающемуся прямиком за несколько миль до границы с лесом. Он понятия не имел, кому мог бы понадобиться такой маршрут, поэтому, избавляясь от лишних подозрений, накинул на себя легкие чары скрытности, надеясь, что любопытство его товарищей не будет слишком сильным, чтобы решить проследить его путь. Наконец, выбравшись наружу, гриффиндорец неловко отряхнулся и, оглянувшись на замок, постепенно накрываемый лучами закатного солнца. Выдохнув, Ремус зажег на палочке люмос и начал пробираться в глубь леса, обходя извилистые коряги и поваленные деревья. Изрядно устав, гриффиндорец наконец вышел на огромную поляну, окаймленную тонкой полоской каких-то кустов с чудесными цветами различных оттенков. В середине, словно заботливо обложенное причудливыми камнями, разливался серебристый диск озера. Казалось, что это округлившийся серп луны отражается на траве. На мгновение это испугало Ремуса, но он ясно помнил, что полнолуние наступит лишь через три дня и ему не стоит так волноваться. Чуть дальше, за озером, деревья чуть размыкались, позволяя увидеть тонкую полосу ручья, тихим потоком струящегося вниз к более огромному водоему, покрытому мшистыми кочками и десятками, нет, сотнями кувшинок самых разнообразных кувшинок, практически неразрывным полотном покрывающих темные глубины. Подойдя ближе, Люпин на мгновение застыл. Водная гладь, выглядящая абсолютно безжизненной, на мгновение пошатнулась, словно от легкого порыва ветра. Присев на корточки, Ремус окунул пальцы в воду, несколько удивляясь прохладной, почти ледяной температуре воды. Казалось, что мало какое существо рискнет жить здесь, но, будто в опровержение его словам, чуть правее него началось легкое бурление, а потом из образовавшегося омута показалась чья-то голова, заставив Люпина испуганно приземлиться на задницу. «Нечто» уставилось прямо на него, при более спокойном осмотре оказавшись бледной девушкой с огромными глазами. Ее окружал ореол спутанных темных кудрей, в некоторых местах покрытых зелеными пружинками-водорослями и крохотными лютиками, вплетенными в некоторые пряди. Поджав тонкие губы в недоумении, она рассматривала его, изредка моргая. Словно завороженный, Люпин не мог разорвать с ней зрительный контакт, раз за разом наблюдая, как капает вода с ее волос, очерчивая плосковатый овал лица. Вдруг, словно решив для себя что-то, незнакомка приподнялась на руках, неловко выползая на камни. Это, наконец, заставило Ремуса перенести взгляд чуть ниже и, к своему дикому смущению, его глаза остановились на груди девушки, прикрытой лишь влажной тканью тонкого платья-сорочки, не перекрывавшего по сути ничего. Покраснев до кончиков ушей, Люпин отвернулся, прикусив губу. «Будь проклят Сириус со своими шуточками», — подумал он, неловко зажмуриваясь. Дымку смущения разрушила все та же незнакомка, холодными влажными пальцами дотронувшаяся до его оголенной ноги. Ремус неловко выдохнул, поворачиваясь. Словно не чувствуя никакой неловкости, девушка подползла чуть ближе, все также глядя на него в молчаливом удивлении. Не получив почти никакой реакции, она вновь провела скользкими пальцами по его ноге, обрисовывая один из шрамов на его лодыжке. Резко дернувшись, Люпин сглотнул, по-прежнему сохраняя зрительный контакт. — Кто ты? — наконец заговорила незнакомка. — Я раньше не видела тебя здесь. — Я-я Ремус, — пробормотал Люпин, ощущая, как девушка продолжает по-странному трогать его шрамы. — Я впервые нашел это место. — Значит, до этого ты в нем не нуждался, — прошептала она, смягчаясь. Ее голос вводил в какое-то глупое очарование, но, не решившись ему поддаваться, гриффиндорец лишь тряхнул головой. — Моя… подруга рассказала мне об этом месте, — начал он, прикусывая губу. Влажные прикосновения не были чем-то особо приятным, но внутри него все равно поднималось что-то дикое, новое. — Та миловидная блондинка с чудесным жемчужным гребнем? — вздохнув, пробурчала она, взмахивая влажными прядями. Тяжелым каскадом они улеглись на тонкие, словно полупрозрачные плечи. Немного повременив, она добавила: — Предупреди ее, мы не очень любим частых гостей. — Она и сама говорила, что уже не может найти дорогу сюда, — зачем-то проговорил Люпин, наблюдая, как девушка хмурит брови, словно что-то взвешивая. — Правда она говорила, что ни разу не видела вас. — Значит, время еще не пришло, — мечтательно сказала незнакомка в ответ. — Я показалась тебе, потому что чувствовала, что ты нуждаешься в этом. Нуждаешься в немом потрясении и новом направлении, которое, наконец, возвысит тебя и твой труд. — продолжала она, с какой-то безумной силой притягивая его все ближе. — Н-но подожди, — начал Люпин, оказавшись у самой кромки воды. Серебристая гладь затягивала, впрочем, как и девушка, заставившая его опуститься на колени рядом с собой. — О каком еще направлении ты говоришь? — Ты все поймешь сам, когда наступит час твоего прозрения, — перешла на какие-то загадки незнакомка, в ее глазах начали сверкать золотистые искры. — Ты сможешь узнавать чужие секреты, ворошить тайны, сумеешь, наконец, найти нужный путь, когда это будет необходимо. — О чем ты вообще говори. — начал было Ремус, но был заглушен влажным поцелуем девушки, скользившей бледной ладонью по его волосам. Даже несмотря на ледяной холод, исходивший от водоема, прохладные прикосновения девушки и подступающую мерзлоту ночи он ощущал, как внутри него разгорается пожар, как задетые тонкими пальчиками участки его кожи накрывает странный жар. В его голове постепенно мутнело, ему нестерпимо хотелось коснуться его незнакомки, ощутить мраморную прохладу ее тела, но он сдерживался. Наконец, словно почувствовав, как иссякает кислород, девушка медленно отстранилась, вдруг резко отталкивая его от себя. Вновь приземлившись на начавшую подмерзать землю, Ремус недоуменно взглянул на девушку, в глазах которой начал разгораться по-странному безумный огонь, отливающий серебром. — Иди, Ремус, уходи отсюда. — более хрипло начала она, проводя языком по покрасневшим от тепла губам. — Я вижу в тебе свет, вижу то, что погубится толщиной волшебных вод, что иссякнет в темноте, что спутается в колючих водорослях. Ты достоин большего, чем покоиться в могучих глубинах, Ремус, ты достоин прожить счастливую жизнь, сын Реи, — казалось, что каждое слово дается ей все тяжелее, а ее облик теряет все больше человеческого. — Ты сможешь совершить многое, ты сможешь разгадать эти чары «Dangos eich hun, dywedwch i mi y gyfrinach», сын луны, — продолжала уже чуть менее разборчиво бормотать она, словно вырезая эти слова у него на подкорке. Наконец, закончив свою странную речь, девушка вылезла из воды и, покачиваясь на тонких ногах, начала прыгать по скользким камням. Несколько медля, Ремус подполз чуть ближе, наблюдая, как миниатюрное создание прыгает по мшистым кочкам, как ее ноги понемногу оплетают водоросли, а полотно чудесных кувшинок-нимфей расползается, позволяя незнакомке нырнуть, напоследок бросив несколько одичавший взгляд на Люпина. Белая полоска ее тела медленно исчезает в темных глубинах, оставляя за собой несколько лютиков, выпутавшихся из ее волос, которые медленно оседают на дно за ней. Это заставляет Ремуса запоздало, очень запоздало-удушливо крикнуть: — Но я ведь даже не знаю твоего имени… — Гермиона. — слышится сквозь плеск воды совсем рядом. — Ее зовут Гермиона, — вновь доносится звук, а затем вода вновь перестает колыхаться, в очередной раз являя ему безжизненный лик озера, над которым начинает ходить полупрозрачный туман. Думать о чем-то сейчас кажется слишком сложным. На утро это все кажется лишь странными галлюцинациями или тревожным сном, но крохотный желтый цветок, случайно найденный в волосах, говорит об обратном.