Три м: манипуляция, месть, музыка

      Россия быстро шагал по улице, почти не оглядываясь по сторонам и всё время сжимая в ладони холодную рукоять пистолета. Он ни о чём определённом не думал, направляясь прямиком к дому нациста. Просто шёл к цели. Разум опять захватили эмоции, не позволяя рационально мыслить и контролировать действия.       Через некоторое время Росс остановился у дверей нужного дома, замерев на несколько секунд и разглядывая его. После чего мотнул головой всторону, как бы опомнившись, и резко постучал трижды, с нетерпением ожидая ответа.       Услышав стук и немного удивившись, Рей отложил документы и взял кинжал ручной работы. Спустившись вниз, он стал размышлять о своём новоприбывшем госте. «Россия?» — пронеслось у него в голове, и Рей открыл дверь, увидев парня перед собой. Держа руку с кинжалом за спиной, он осмотрел Росса, заметив пистолет, но не подав вид: — Да?       Подняв холодный взгляд на Рейха, одним движением Россия вытащил из кармана пистолет, направив дуло в его грудь, одновременно делая шаг внутрь и оттесняя противника назад. — Ты и вправду готов тушить свой огонь бензином? — загадкой ухмыльнулся Рей и выбил пистолет левой рукой, в которой как раз и находился кинжал. Холодный метал огнестрела с громким грохотом упал на плитку, возможно, оставив царапины. — Не думаешь, что лучше поговорить? — упёршись в стену спиной, спросил мужчина, смотря на парня. — Не думаю, — Россия оскалился, оставшись безоружным, так как не ожидал такого, но растерялся лишь на несколько секунд. — Считаешь стандартные дипломатические методы слабыми? — Рей совсем спокойно приподнял бровь.       Ещё больше разозлившись от этого его спокойствия, Россия резким движением оказался рядом с ним, и вот уже его ладони сомкнулись на шее Рейха, вдавливая в стену. Резко вдохнув, немец приподнял голову, одной рукой несильно держа ладони русского. — Я понял. Всё же считаешь, — хриплым, но всё ещё спокойным голосом произнёс он.       Тело слегка повисло на руках противника. Приоткрыв рот, в попытках вдохнуть больше, Рей продолжал, как-будто, излучать спокойствие. — Хватит, — чуть ли не рыкнул сквозь зубы от злости парень, надавив сильнее. — Это ведь всё из-за тебя, ты во всём виноват!       Глаза мужчины чуть закатились назад: — Я… — говорить было всё сложнее, и надежда была лишь на то, что Россия захочет послушать оправдание или раскаяние. — Что, ты?! Ну давай, оправдывайся, жалкий фриц, ты же только на это и способен! — воспользовавшись тем, что тот сейчас не может сопротивляться, Росс выхватил из ослабевшей руки немца кинжал, сжав его рукоять. Он ослабил хватку, так чтобы тот мог говорить, но всё ещё прижимая врага к стене и перекрывая путь к отступлению. — Я виноват, согласен, — немного останавливаясь, но равномерно, поговорил Рейх. — Но я лишь добавил воздуха в уже имеющийся пылающий уголёк. — О чём ты?! — раздражённо произнёс парень, глядя на него. — Да если бы не ты, ничего б не произошло! И с Турцией сейчас всё было бы хорошо! — Больно уверен в этом? Тебя могла вывести Японская Империя, а не я, — уголок губ, которым пытались ухмыльнутся, жалко дрожал, как и пальцы. — Или ты считаешь, что это я ранил твою любовь? — Да, я так считаю, потому что так и есть! — Рана была от осколка. Я уверен, остались мелкие кусочки стекла. Если бы это был я, рана была, возможно, между 10 и 11 ребром спереди, но никак не сбоку. — Всё это – пустые отговорки, — бросил Россия всё же с неким лёгким сомнением в голосе и сжал кинжал так, что костяшки побелели. — Просто подумай сам, — кожа под пальцами Росса посинела, стали видны небольшие алые пятна. — Логично подумай. Отбрось злость и подумай.       После этих слов в голове России вновь промелькнул образ Турции, когда прозвучал выстрел, эта боль, что читалась в её глазах… Так всё-таки это не игра его сознания, а реальные воспоминания? И Рейх говорит правду — во всём виноват он, Россия. Столь резкое осознание было для него словно сильный удар, дыхание сбилось, ладони ощутимо задрожали, взгляд затуманился. — Выдохни, я помогу тебе справится с этим, — смотря ему в глаза, успокаивал Рей.       Парень отшатнулся от него, сделал шаг назад, схватившись рукой за голову.       Рейх, выдохнув приведя дыхание в норму, подошёл к нему и по-отцовски обнял. Именно сейчас начинается второй акт игры Рея, долгий и, скорее всего, болезненный акт: — Я смогу помочь, честно.       Росс замер от неожиданности на несколько секунд, после чего в глазах вновь сверкнул яростный огонь. — Как ты можешь помочь мне, — тихо произнёс парень и перехватил крепче кинжал во второй руке. — Если ты сам в этом виноват! — при этих словах он вонзил острое лезвие Рейху немного выше колена.       Сделав вид, что не ожидал это, немец опустился на колени, закрыв глаза от боли и слегка зашипел: — Мы оба виноваты. — Нет! Это из-за тебя она сейчас страдает! — Россия толкнул его в плечо, тем самым повалив на пол. — Из-за тебя я даже теперь не знаю, кто я на самом деле! — выкрикнул он, сорвавшимся голосом. — Ты человек, которому нужна помощь, пока это не обернулось плачевно, — хрипло произнёс немец, ощутив как затылок и волосы становятся алыми из-за крови. — Помощь?! — усмехнулся парень, при этом наступив Рейху на грудь и вдавливая в пол. — Помощь, — на одном дыхании ответил он.       Во взоре Рейха появился долгожданный страх, который вовсе не испытывал Третий на самом деле. Это отличная тренировка для возвращения былой силы и выдержки, а также прекрасная причина дальше держать в руках наивную пластилиновую марионетку в виде русского. — Как будто кто-то сможет мне помочь, — бросил Россия и осёкся, увидев в глазах немца… страх? Он боится… его? — Я. Я смогу, — внутри ликуя от такой реакции, немец выдавил очередную фальшивую эмоцию в виде слёз. Карие глаза заблестели, отдавая кроваво-красным, смотря прямо на парня.       Заметив слёзы, Росс вздрогнул. Неужели… он способен вызвать у кого-то такой страх? Нет, даже не у кого-то, у самого Третьего Рейха. Эти слёзы… Если Россия на самом деле… монстр? — Что ты сделал со мной? — запинаясь произнёс парень, с неким ужасом посмотрел на свои руки, одна из которых продолжала держать рукоять кинжала.       Рейх молчал, покачивая отрицательно головой, мысленно предполагая, что именно такие действия выполняла Турция, и, на удивление, угадал. — Что ты со мной сделал?! — на этот раз уже выкрикнул Россия со злобой, что буквально накатывала на него и затуманивала разум, оставляя одни эмоции.       Жертва попыталася встать, подбирая слова. — Далеко собрался? — бросил Росс с едким сарказмом, вновь повалив Рейха, на этот раз уже упираясь в грудь коленом, надавливая и не позволяя нормально дышать. Навис над ним, добавив уже шёпотом: — Сейчас ты ответишь мне за всё.       Произнеся это, резким движением парень вонзил нож в предплечье мужчины около ключицы. Сталь прошла насквозь — лишь послышался хруст плоти и глухое звяканье лезвия о плитку.       Третий Рейх как-будто застыл на несколько секунд, выдохнув, и расслабился. Прикусив губу, немец попытался оттолкнуть парня, специально слабо, показывая, что вовсе не сможет сопротивляться. Мазохическая натура фюрера, как всегда, кстати в таких делах. Приоткрыв губы в попытке что-нибудь сказать, лишь зашипел, закрыв глаза, чтобы не смотреть в лицо обидчику и повернул голову набок.       Не встретив со стороны противника толком никакого сопротивления, где-то внутри Росса будто бы ещё больше разыгрался даже азарт. Он упивался этой беспомощностью и слабостью, на лице выступила немного асимметричная хищная ухмылка. Парень провернул нож в ране, из которой уже обильно струилась алая жидкость, вызывая у противника немой крик.       При виде крови Россия словно совсем потерял голову, уже не контролируя своих желаний, провёл кончиком лезвия вниз по плечу, разрезая кожу и верхний слой мышечной ткани, смотря как вниз текут тонкие струйки, забегая в трещины между тёмными плитками пола.       Тело мужчины покрылось дрожью. Прикусив губу, он издал первый вскрик, медленно задумываясь, что недооценил парнишу.       По телу России пробежали мурашки удовольствия, что-то приятно дрогнуло внутри от этого, пусть негромкого, но вскрика. Ухмылка парня стала шире, показывая ряды зубов. Одним быстрым движением он довёл порез до локтя, вонзив лезвие немного глубже и коснувшись кости сустава. — Прекрати, — тихо произнес немец, попытавшись резко вырваться.       Хрипло засмеявшись, Россия сильнее надавил коленом на его грудь, не позволяя Рейху двигаться. Наклонился чуть вперёд, ближе к его лицу, одновременно нарочисто медленно ведя порез дальше вниз по запястью. — А ты заставь меня это сделать, — неспешно проговаривая и растягивая слова, он наклонил голову немного набок, всё с той же улыбкой, и буквально пригвоздил ладонь немца к полу.       Повернувшись к нему, нацист, почти что на ухо, тихо закричал. Крик перешёл на шёпот, хрипоту и еле слышный стон боли: — Пожалуйста. — Подумать только, сам Рейх просит пощадить его, — Росс вынул нож из раны, вертя его между пальцев и смотря на кровь, покрывающую холодное лезвие. — А если нет? — с лёгкой усмешкой в голосе произнес юноша, проведя лезвием по его шее, делая тонкий порез. — Я ничего не смогу сделать, — стеклянным взглядом мужчина смотрел в потолок, произнося каждое слово под видом робота, заранее изучавшего свою программу, пугая этим. — Возможно, умру на этом кафеле, возможно, останусь с ранениями, брошен, как использованная игрушка. — Я не стану убивать тебя, — сказал Россия с некоторой задумчивостью, оставляя на шее Рейха новый порез. — Мне слишком нравится всё это, — резко перевёл взгляд, в котором уже ничего не оставалось от прежнего России, на него, добавив отчасти капризным тоном. — Но я хочу видеть твои эмоции! — кончиком ножа надавил чуть сильнее, словно бы в подтверждение словам. — Что ты хочешь видеть? — как будто не расслышав в первый раз, Рей не позволял себе двигаться, ощущая лезвие уж слишком близко к сонной артерии. — Эмоции? — мужчина весь напрягся под Россом, как будто углубился в воспоминания. Зрачки неосознанно забегали по комнате, но мимика осталась прежней — невозмутимо спокойной. — Да, эмоции. Каждую, что ты чувствуешь, — вглядываясь всё это время в выражение его лица, Росс немного нахмурился, приподняв лезвием его подбородок, и требовательно добавил. — На меня смотри. Я хочу видеть… я хочу видеть твою улыбку, — вдруг сказал он. — Ну давай же, улыбнись, Рейх. Для меня.       Закрыв глаза, немец выдохнул и медленно открыл веки, вглядываясь во взгляд России. Правый уголок губ задрожал в попытках хотя бы ухмыльнуться. Слегка сжав кулак нераненой руки, Рей еле заметно улыбнулся, что выглядело настолько жалко, что было сложно понять, то выражение страха, злости или радости.       В глазах России появилось разочарование и даже презрение. Юноша цокнул, покачав головой. — Ну это никуда не годится, — после короткой паузы, во взгляде вновь появилось пламя. — Давай-ка я тебе нарисую настоящую улыбку, — ухмыльнувшись, Росс поставил кончик кинжала в левый уголок губ, сначала лишь кольнув его, а потом вонзил в кожу и повёл по щеке, оставляя порез.       Мужчина как только смог, схватил парня за руку, останавливая его движения, но безрезультатно. Выгнувшись чуть, Рей ощутил во рту металлический, но столь сладкий вкус. Глаза слегка закатились, придавая уж слишком жуткий вид фюреру.       Не обращая внимания на его попытки, Россия медленно довел аккуратный разрез до острой скулы, пройдя через всю щёку. После оглядел результат и, оставшись доволен, также продолжил улыбку и на правой щеке. Закончив, он ещё раз взглянул на лицо мужчины, рассматривая порезы, как художник своё новое творение, ухмыльнулся и тихо произнёс нараспев: — Когда ты. Кому-то. По нотам жизнь ломаешь. Будь смелым. И помни. Что надо улыбаться, — сделал небольшую паузу, широко улыбнулся, показывая острые зубы, и тихо засмеялся, — А тебе идет улыбка.       Третий Рейх смотрел на него, на глаза наворачивались, опять же, искусственные слёзы. Медленно кивнув, как будто под гипнозом, он отпустил с грохотом руку.       Внезапный стук в дверь вызвал у мужчины дрожь и небольшое, скрытое разочарование. Россия резко обернулся в сторону выхода, выронив от неожиданности кинжал, что со звоном упал на окровавленную плитку. Несколько капель, как будто в замедленном виде, отскочили вверх, обрамляя морозную сталь в кровавую корону в завершение этого, хоть и нерадостного, но пьянкового для парня обряда.       В дом вошла Японская Империя и застыла на месте, увидев эту картину.       Вскочив на ноги, Росс отшатнулся назад, с ужасом посмотрев на свои руки, испачканные в кровь, потом на распростёртого на полу Рейха. Схватился за голову, не понимая, просто отказываясь принимать, что он мог сделать… такое. «Как раз вовремя», — подумал Рейх, продумывая дальнейшие ходы действий. Японская империя метнулась к Рейху, бросив на мгновение злой взгляд на Россию: — Что ты натворил?! — срывая голос, крикнула женщина, судорожно осматривая мужчину.       Рей молчал, боясь ещё больше расширить новообретённую улыбку. Карие глаза, как будто потерявшие цвет за дымкой потери крови, смотрели на знакомую фигуру с небольшой нежностью.       Парень не мог произнести ни слова. Именно сейчас к нему пришло полное осознание того, что он натворил, когда был не в себе, не контролировал ни эмоций, ни действий. Хотелось начать оправдываться или же извиняться, но не хватало то ли смелости, то ли обычного человеческого фактора страха перед раскаянием, поэтому он просто закрыл лицо руками, продолжая вздрагивать, что выглядело довольно жалко.       Каждая мышца на лице женщины была сосредоточена, а тело вздрагивало от любой попытки Рейха встать через боль: — Мой фюрер, не двигайтесь… — она хотела ещё что-то добавить, но запнулась на полуслове. — Пожалуйста.       Рей молча выдохнул и закрыл глаза, сдерживаясь от соблазна просто уснуть. Упасть в эту бездну спокойствия, почти что мёртвого состояния. Баз сотни мыслей и расчётов. Остаться без сознания, в чистом обмороке, хоть ненадолго.       Вдруг Японская Империя вспомнила о России и лишь на пару мгновений оторвав взгляд от Рейха, крикнула осипшим, немного хриплым, голосом: — Вон из этого дома!       Из-за крика, немец приоткрыл глаза. Как же он ненавидит это чувство анархии. Перед глазами плывет, холодно, на голову давит постоянное желание просто разорвать связь с этим миром.       Парень же, все ещё в ужасе от происходящего, выбежал из дома, оставив в рассеянности оружие. Империя вновь перевела взгляд на немца. Глаза начали становиться мокрыми, а губы дрожали в неуверенности что-либо сказать. Нет! Она не может его потерять второй раз и уже навсегда. Эти мысли принуждали слёзы самим течь по щекам, окрашиваясь в чёрный цвет из-за туши. Резко вытерев рукой капли, она взяла себя в руки.       Женщина быстро встала и пошла за аптечкой. Хоть она и имела некоторые медицинские знания, половину которых поведал ей сам Рейх, что делать в такой ситуации она не знала. Здесь отварами целебного чая не обойдешься. На всё ещё дрожащих ногах, Империя достала из аптечки бинты, иголки с нитками, пластыри, вату, анестетики и прочее под контролирующим взглядом немца. — Слушайте меня внимательно, — тихим, хриплым голосом начал Рей. — Начните с плеча. Нож не зацепил артерию под ключицей. Затянуть жгут не выйдет, артерии под костью. Пережмите туго бинтом и начните зашивать лишь кожу к самому запястью. Я сам сошью мышечные ткани, — говорить было сложно, кровь с ран на щеках шла всё быстрее, из-за чего её приходилось глотать. Рейх понятия не имел, как сможет исправить это всё, осознавая главную цель — не потерять сознание. — Дальше… ладонь. Кажется, повезло не попасть в кости пястья, только в нервы и мышцы, которые идут к предплечью. Исправлю сам, остановите кровь и наложите салфетку, пропитанную хлоргексидином, закрепите пластырем. Дезинфекция, пластырь на шею. Лицо… пройдитесь ватой с тем же обеззараживающим средством.       Женщина посмотрела на него, начиная выполнять указания Рея, поэтапно и чётко следуя поставленной задаче. Через неопределённое время она, приблизившись к лицу немца, стала осторожно, придерживая его подбородок, обрабатывать. Через дрожь в пальцах немец чувствовал её волнение. Всего одно прикосновение, а он уже считал её как жёсткий диск. — Со мной всё будет хорошо, — прошептал Рейх, почти нормальным, успокаивающим тоном, открыв глаза. За всё это время он не издал ни звука, лёжа, сцепив зубы. Позволить себе закричать, зашипеть или подать ещё какой-то признак слабости он не мог, особенно перед ней. Поэтому, он продолжил успокаивать женщину. — Не волнуйтесь.       ЯИ посмотрела в его глаза и только через пару секунд, выйдя из собственных мыслей, она убрала руку с всё также дрожащими пальцами. — Мой фюрер, давайте я вам помогу встать.       Тот кивнул, морально готовясь к грядущей боли. Протянув верх трясущуюся, но здоровую руку, немец немного приподнялся. Сжав его руку в своей, Японская Империя приподнялась вместе с ним, осторожно перенося его к дивану. — Я не могу оценить собственную благодарность Вам, — произнёс Третий Рейх уже в лежачем положении. Было немного непривычно вместо холодной плитки ощущать мягкую обивку дивана. Мыслей крутилось лишь несколько, основной являлась именно перетерпеть любыми способами первую стадию болевого шока. Вторая, как всегда, легче. Тогда работает уже некое принятие и очищение рассудка ради выживания. То, что нужно.       Немного остановившись, женщина замерла рядом с мужчиной, затем неуверенно наклонившись, коснулась губами его лба прошептав: — Вы справитесь, я уверена в этом, — всего лишь поцелуй, даже не в губы, а сколько пришлось воли собрать в кулак, чтобы сделать это.       Рей, свойственной ему натуре хладнокровности, лишь кивнул с лёгкой ухмылкой. Мысль о том, что Империя осмелилась на такой шаг, отвлекала его. — Спасибо, — прошептал он, почти что автоматически. Потому что так гласит сложенная заранее схема действий рядом с этой женщиной. С таким особенным характером для которого нужен не менее особый подход.       Подойдя к аптечке, ЯИ стала собирать все вещи на место, когда её взгляд упал на шприц, наполненный подозрительной жидкостью. Осмотрев, она убрала его на место, и закончив с этим делом, подошла к Рейху: — Мой фюррер, вы же знаете что вам нельзя принимать наркотические вещества, это плохо сказывается на вашем организме, — её голос сразу же поменял тональность, с дрожащего мягкого тихого и нежного тембра, он стал жёсток и холоден. Она произносила их по отдельности, каждое своё слово, смотря внимательно на Рейха, убрав руки за спину и приподняв подбородок, находясь в стойке смирно. — Величественная Япония, я не в состоянии с Вами спорить. Я завязываю, правда, — измученным немного голосом сказал мужчина и закрыл глаза, понимая что сейчас начнётся лекция. — Вы прекрасно понимаете к чему это приведёт и вы можете это прекратить. У вас достаточно на это силы воли. А вы также продолжаете их употреблять. — Именно из-за того, что у меня достаточно силы воли, я и позволяю себе хоть иногда помочь своему сознанию. Вы прекрасно знаете, что творится у меня в голове, — более твёрдо произнес он, пытаясь поставить точку в разговоре. — И вы также прекрасно понимаете, что мне далеко не плевать на вас, но продолжаете испытывать мои нервы. Хотя бы подумали что чувствуют другие, которым вы не безразличны, – её и так серьёзное лицо, помрачнело.       Мужчина выдохнул, вернув спокойствие: — Хорошо. Вколите мне немного морфина и это будет последняя доза любого наркотика за последнее время.       Женщину почему-то разозлило его холодное спокойствие и отношение к этому. Развернувшись, она быстрым шагом вышла из его дома, захлопнув дверью, не давая ничего сказать. Пару касаний в телефоне, и номер телефона Рейха заблокирован. — Verdam¹, — прошептал мужчина и медленно встал. Перед глазами плыло, темнело, любое движение вызывало невыносимую головную боль.       Так как тот же морфин вколоть не удастся, Третий Рейх медленно пошёл на кухню. Налив красного вина для восстановления крови, запил им таблетки сильного обезболивающего.       Сил на что-то ещё не было вовсе, так что после долгих раздумий, Рей лёг на диван, сразу же уснув.